Больничное крыло

Название: Больничное крыло
Персонажи: Основатели Хогвартса и сопутствующие лица )
Рейтинг: PG
Права: Роулинг, разумеется...
От автора: Как известно, маги лучше магглов переносят обычные болезни, но у них есть и свои, магические заболевания, с которыми тоже шутки плохи. В наше время и в Хогвартсе оборудованное Больничное крыло с медсестрой, и Св. Мунго имеется… А что приходилось делать основателям?

Глава 1

- Господа, у меня плохие новости.
Салазар Слизерин бросил эту фразу, едва переступив порог комнаты, где преподаватели встречались на "нейтральной территории".
- Что у нас опять плохого? - Ровена подняла усталые глаза от пергамента, в котором только что зачеркнула очередную строчку, и ее рука, держащая перо, застыла в воздухе.
- У нас - пока ничего, - Салазар пересек комнату и опустился в кресло у пышущего жаром камина. - Но, боюсь, это ненадолго.
- Хватит говорить загадками! - Годрик взмахнул рукой. Его всегда раздражала привычка Слизерина даже к простым вещам подходить окольным путем.
Салазар бросил на него косой взгляд и пожал плечами.
- Что ж, раз понятие "морально подготовить к удару" тебе незнакомо, скажу сразу. В Хогсмиде виспяная лихорадка.
Годрик присвистнул, дамы встревожено переглянулись.
- Я всегда был против, чтобы наши ученики бывали в деревне, однако вы все настаивали, что хотя бы по праздникам "дети" имеют право повеселиться. Можете считать, что они довеселились.
- Но… это же давно было, - Гриффиндор нахмурился. - И у нас, вроде, все здоровы…
Он с надеждой посмотрел на Хельгу, и та торопливо кивнула. Если у студентов возникали проблемы со здоровьем, то шли к ней - независимо от того, у какого наставника они обучались.
- Не так уж давно, - Салазар вовсе не был склонен к оптимизму. - Йоль был всего десять дней назад, а инкубационный период у виспяной лихорадки около двух недель. Так что, боюсь, еще два-три дня, и мы будем иметь удовольствие наблюдать плоды собственной небрежности. В особенности это относится к тебе, Годрик.
- Почему ко мне? - голубые глаза Гриффиндора удивленно округлились.
- Потому что многие дети волшебников успевают переболеть этой болезнью еще в детстве, - вместо Салазара ответила ему Хельга. - Вспомни, в нашу деревню она приходила не единожды, так что и у меня, и у тебя она уже была. Но магглы не болеют магическими болезнями и не могут быть переносчиками волшебной заразы. Поэтому дети, которые выросли среди магглов, встретятся с нею впервые.
- А еще, - подхватила Ровена, - их организмы не привыкали поколение за поколениями противостоять болезни - значит, они будут переносить ее тяжелее.
- Следовательно, - резюмировал Слизерин, - в первую очередь под удар попадают гря… магглорожденные. Остальным, конечно, тоже угрожает опасность заражения, но этим - особенно. К тому же именно у твоей банды больше всего приятелей в Хогсмиде, и именно они торчали там дольше всех.
Годрик вскинул руки, признавая весомость аргументов, после чего вскочил на ноги и начал мерить комнату шагами.
- Но, - начал он после минутного молчания, - может, мы рано бьем тревогу? Нет, я все понимаю - но стоит ли сеять панику?
- Панику сеять, разумеется, не надо - Салазар следил за его передвижениями из кресла у камина. - Но принять меры нужно уже сейчас. Заразные болезни имеют свойство начинать распространяться за два-три дня до проявления, поэтому предлагаю уже сейчас перестать смешивать занятия… А лучше вообще их приостановить до выяснения обстановки.
- Как это отменить?! - встрепенулась Ровена.
- К тому же, как только отменим - вот тут паника и начнется, - поддержал ее Годрик.
Слизерин раздраженно передернул плечами.
- Чудесно. То есть вы предлагаете распространить заразу еще и среди тех, кто ее пока не подхватил. А именно это и произойдет, если студенты будут ходить по одним и тем же аудиториям.
- Салазар, но ведь все не так ужасно, - попыталась разрядить накаляющуюся обстановку Хельга. - Не такая уж страшная это болезнь, ею как минимум каждый второй в свое время переболел - и ничего, все живы-здоровы.
- Во-первых, большинство ее переносит в куда более раннем возрасте - а ведь чем старше человек, тем тяжелее протекает болезнь, - парировал Салазар. - Во-вторых, "каждый второй" болел у себя дома. Сколько у родителей может быть детей? От трех до семи. Ну десять - максимум. А у нас больше сотни отроков на четверых взрослых магов. На пятерых, если считать и Гонта.
- С Аннис шестеро, - вставил Гриффиндор, но Слизерин лишь отмахнулся:
- А ее ты бы лучше отправил куда-нибудь. Или хочешь, чтобы она тебе урода родила?
Лицо Годрика вспыхнуло. Аннис действительно ждала ребенка - и шел уже шестой месяц - однако Гриффиндор все никак не мог уложить у себя в голове этот факт, слишком уж он был необычным для него. Хельга горячо поддержала Салазара - заразные болезни вообще имеют свойство плохо влиять на еще неродившееся дитя в случае заболевания матери, а уж все магические недуги особенно в этом отличались.
- В общем, - Слизерин поднялся со своего места, - я настоятельно советую всем хорошо обдумать дальнейшие действия. Пока же предлагаю обособить какую-нибудь часть замка и обустроить ее под лазарет. Я уточню составы нужных зелий и подготовлю нужные ингредиенты. Что же касается студентов и занятий: мои ученики больше не появятся в Большом зале, да и вообще отныне не покинут подземелий - до тех пор, пока я не решу, что опасности для них нет.
- Ты хочешь запереть детей в подземельях? - Ровена не верила своим ушам. - Салазар, ты с ума сошел! Ты и так заставляешь их проводить там слишком много времени - а теперь вообще лишишь солнечного света?
Слизерин устало закатил глаза. Какой солнечный свет? С Йоля просвета на небесах не было и в ближайшие дни не предвидится. Но спорить не хотелось, нервы Салазара и без того были взвинчены до предела. Поэтому он не высказал всего, что думал, ограничившись лишь краткой репликой:
- Я хочу защитить моих студентов. Я небезосновательно предполагаю, что с деревенскими мои ученики не общались, а значит велик шанс, что среди них заразы нет - и подхватить они могут лишь уже здесь, в Хогвартсе. Поэтому я намерен сделать все, чтобы этого не произошло.
Не слушая больше никаких возражений, он коротко кивнул остальным и покинул комнату.

* * *

Опасения Салазара подтвердились через несколько дней. За короткий срок во все-таки подготовленный лазарет угодили четверо студентов Годрика и трое Хельги. Двое из них были полукровками, остальные - магглорожденными. На следующий день количество пациентов пополнилось еще тремя.
Преподавателям пришлось собираться для тяжелого совещания.
Как ни хотелось Слизерину вставить "Я же говорил!", он заставил себя сдержаться. Школа работала менее десяти лет, и Салазара очень беспокоило любое событие, которое могло бросить тень на ее деятельность. Повальное заболевание студентов, разумеется, входило в список подобных событий, а потому черноволосый маг был крайне заинтересован не в словесной перепалке, а в практическом решении проблемы.
- Теперь все понимают, что занятия нужно отменить? - спросил он, подавляя в себе желания бросить сердитый взгляд на Ровену.
- Боюсь, что да… - вместо подруги ответила Хельга. - Тем более, что я все равно хотела отправиться в лазарет. Домовики не могут ухаживать за больными по-настоящему, нужна человеческая забота…
- Кстати, о домовиках, - между угольными росчерками бровей Слизерина залегла озабоченная складка. Казалось, что маг что-то сосредоточено высчитывает. - Хельга, будь добра, внуши им, чтобы разделились: те, кто кормит больных, и те, кто заботится о питании здоровых, не должны перемешиваться. Эльфы сами не болеют, но они - волшебные создания и могут переносить магическую заразу. Уследить за ними трудно, поэтому постарайся, чтобы они сами это поняли и четко выполняли распоряжение.
Ровена кивнула, согласная с Салазаром, и нерешительно произнесла:
- Наверное, мне тоже стоит…
Слизерин подавил в себе желание разразиться истерическим смехом. Представить себе Ровену, ухаживающую за больными детьми - это то же самое, что представить двухсотфунтового Годрика, порхающего как бабочка. Собственно, Ровена, при всех ее несомненных достоинствах, ни одним из положенных женщинам умений не обладала, и в хозяйстве она что была, что ее не было.
- Глупости, - несколько резче, чем нужно было, бросил Салазар. - Ты прекрасно знаешь, что пользы от тебя там не будет. Куда важнее твое присутствие здесь - на одного Годрика я школу оставлять опасаюсь. Как бы не вернуться потом на развалины…
- Да уж, вас с ним лучше не оставлять без присмотра, - печально улыбнулась Хельга, но Ровена ее уже перебила:
- Что значит "на одного Годрика"? А где же ты будешь?
Гриффиндор, мрачно промолчавший весь разговор и как раз сейчас собравшийся возмутиться таким недоверием к своей персоне, проглотил уж готовые вырваться слова и тоже уставился на старого друга.
- Я иду с Хельгой, - Слизерин пожал плечами, как будто это было само собой разумеющимся решением. На самом деле он окончательно принял его только сейчас, до этого момента долго взвешивая все за и против. - Для лечения понадобится много зелий, к тому же в таком возрасте, как у наших отроков, виспяная лихорадка может дать ряд осложнений. Я должен быть в курсе, чтобы менять состав зелий или их сами вовремя. Мне вовсе не нужны смертельные случаи в нашей школе! - под конец уже почти рявкнул он, хотя с ним никто и не спорил.
- Они в основном магглорожденные… - все же решила на всякий случай напомнить корнуольцу Хельга.
- Раз уж вы понабирали это отродье, - отрывисто бросил Салазар, - то я предпочту вышвырнуть их из Хогвартса живыми. Но, повторяю, трупы мне здесь не нужны. Мы не для того вложили столько сил, чтобы в первое же десятилетие испортить репутацию школы!

* * *

- А это правда, что чистокровные волшебники этим не болеют? - глаза взъерошенного первокурсника были круглыми, но в голосе звучал не страх, а любопытство.
- Я, вроде, болела… - неуверенно произнесла девушка на пару лет старше. - Не помню точно… Маму мы спросить, - вздохнула она под конец.
- Совы не летают, - тут же напомнил Брайан, старший среди учеников Гриффиндора. - Сидим, как в осаде…
По комнате раздались смешки.
Учитывая, что размеры замка позволяли расположить в нем весь королевский двор, основатели попытались развести всех студентов по разным комнатам. Попытались - ибо изоляция длилась недолго. Слизерин удалился в лазарет, а Гриффиндор считал, что сажать учеников под замок несправедливо. В конце концов, не дети малые - должны сами понимать, что все делается исключительно ради их блага.
Возможно, ученики это и понимали, однако многие из них - в основном, студенты самого же Годрика - считали трусостью отсиживаться вдали от друзей. И потому все собирались то у одного, то у другого в комнате - и речь шла, разумеется, не о занятиях.
- Из чистокровных никто не заболел, - встал на защиту первокурсника другой ученик. - Может, это вообще Змей напустил на школу заразу? В смысле, он же давно мечтает нас отсюда выкинуть…
- А в лазарет ушел следить, чтобы точно никто не выздоровел! - поддержали его пара голосов.
- Леола заболела, - раздался голос от двери.
Все вздрогнули и обернулись за звук. На пороге, заложив руки за спину, стоял юноша лет четырнадцати, высокий и крепкий. Когда этот паренек, такой рыжеволосый и с такими яркими голубыми глазами в прошлом году появился в Хогвартсе, по школе сразу поползли слухи, что он - сын самого Гриффиндора. Этельрик, который ни за что бы не стал хвастаться своей семьей, вынужден был дать пояснения: они с одним из основателей действительно родственники, но никакой он не сын, а всего лишь внучатый племянник. Поверили ему все-таки с трудом: и внешностью, и поведением юноша весьма походил на лорда Годрика, и только появление в этом году его сестры, неожиданно попавшей к леди Ровене, заставило слухи смолкнуть.
Этельрик и Леола были детьми чистокровных волшебников. К тому же теперь выходило, что и у леди Ровены появились заболевшие.
- Так что я… - рыжеволосый юноша смутился, что было ему совершенно не свойственно, - в общем, я тогда к себе пойду… Я просто сказать зашел.
Неловкая пауза повисла всего на каких-то несколько мгновений, после чего Брайан поднялся и, подойдя к Этельрику, хлопнул его по плечу.
- Не говори ерунды! Что мы, змееныши, чтобы хорониться ото всех? Не позорься и иди к нам!
Новоприбывший обвел взглядом битком набитую комнату, где собрались студенты лорда Годрика, со всех курсов, и почти в каждой паре глаз, обращенных к нему, увидел одобрение. Облегченно вздохнув, он переступил наконец порог и сел среди остальных.

В ближайшие дни количество студентов в лазарете увеличилось в геометрической прогрессии.

* * *

- Опоздал?..
Годрик огорченно посмотрел на чашу, стоящую на столе Ровены, и разочаровано вздохнул. Он второй раз опаздывал на разговор с Хельгой и Салазаром, но в этом не было его вины: здоровые дети, лишенные учебных занятий, сходили с ума от безделья, и в их головах творилось черт знает что. Гриффиндору приходилось лезть из кожи вон, чтобы поймать тех, кому жажда деятельности не давала мирно сидеть на месте - и увы, зачастую это были его собственные ученики. Впрочем, попадались и хельгины, и даже ровенины. Только студенты Салазара, четко выполняя указание своего Мастера, сидели в подземельях… Или же им хватало ловкости не попадаться.
Ровена возвела очи горе. Она считала опоздания Годрика следствием его неорганизованности, но в данном конкретном случае была даже рада, что рыжеволосый воин не присутствовал при тяжелом разговоре. Слизерин, чей характер год от года все ухудшался, сегодня рвал и метал. В весьма нелицеприятных терминах корнуолец высказал все то, что думал о магглорожденных, о Гриффиндоре, о его студентах и о его методе работы с оными. В каком-то смысле он имел на это право: около двух третей всех пациентов лазарета составляли именно львята. Слизерин высказал ехидное мнение, что прекратится этот поток только в одном благословенном случае: когда все ученики Годрика променяют свою башню на лазарет. И даже предлагал сделать это сразу, не откладывая в долгий ящик и не собирая данную коллекцию поштучно. В этот монолог не удалось вставить ни единого слова ни Ровене, ни Хельге - Салазар выплескивал все, что у него накопилось, и прервало его речь только закончившее действовать зелье.
Волшебные зеркала, применяющиеся для связи на Востоке, были неимоверно дороги. Впрочем, Ровена могла бы и сама зачаровать вполне маггловский предмет - она в последнее время сильно развила свои умения по работе с артефактами - но беда была в том, что и обычные зеркала стоили весьма и весьма недешево. Более простым, однако гораздо менее надежным способом общения был набор из плоской чаши, чистой воды и Зеркального Зелья, несколько капель которого позволяли на четверть часа превратить воду в подобие волшебного зеркала. Качество связи было хуже, однако учитывая, что обе сообщающиеся стороны находились в одном и том же здании, этого хватало. Куда большей проблемой являлось то, что добавлять зелье в воду нужно было одновременно, что лишало возможности связываться в иные часы, кроме оговоренных.
Но как бы то ни было, именно сейчас оставалось лишь порадоваться этим сжатым срокам. Ровена и без того чувствовала себя усталой и разбитой: отсутствие занятий не облегчало, а лишь утяжеляло труд преподавателей, которым пришлось переквалифицироваться в нечто среднее между няньками и надзирателями. В таком положении ей меньше всего хотелось выслушивать все, что мужчины сочли бы возможным сказать друг другу. И почему болтливыми принято считать женщин? И Гриффиндор, и Слизерин умудрялись наговорить за один раз каждый больше, чем они с Хельгой вместе взятые. При этом - не по существу, одни эмоции.
От этих размышлений Ровену отвлекло осознание, что Годрик, будто в подтверждение ее теории, все это время что-то говорил, меряя комнату размашистыми шагами.
- Как у них там дела? - повторил Гриффиндор, поняв наконец, что Ровена прослушала его вопрос.
- Гхм… - леди задумалась, как ответить подипломатичнее, дабы не подливать масла в огонь разгорающегося конфликта. - Не очень хорошо, насколько я понимаю. В лазарете уже треть школы, и, судя по всему, дело на этом не закончится. Я тут расспрашивала своих: оказывается, в последние годы виспяная лихорадка поутихла, ею не успели переболеть и многие из тех, кто рос среди волшебников… А значит, только магглорожденными дело не ограничится. А еще, - не сдержавшись, Ровена все-таки поделилась своей тревогой, - меня тревожат ученики Салазара. С одной стороны, я беспокоюсь за них самих: они уже почти две недели сидят запертыми в подземельях. А с другой… они же там совсем без контроля. Из барона, конечно, вышел неплохой преподаватель, но я не уверена, что ему хватит авторитета управляться с… довольно независимыми молодыми людьми. Он всего на три-четыре года их старше, а в подземельях большие запасы различных ингредиентов, и…
- В общем, ты опасаешься, как бы они там втихаря не взорвали нам школу, - закончил за нее Годрик.
Леди вздохнула. Именно это ее и беспокоило, однако и она, и Гриффиндор прекрасно понимали: в подземелья можно вломиться только силой. А если они так поступят, то Салазар не простит им этого никогда.

* * *

Лицо Ровены исчезло с поверхности воды, вновь неясно отражая лицо Салазара. Но даже тогда корнуолец не смог остановиться сразу, потребовалась почти целая минута, чтобы он сумел вновь взять себя в руки и замолчать. Хельга стояла в двух шагах от него и медленно считала про себя - не для того, чтобы успокоиться, а чтобы не начать успокаивать Слизерина. По опыту она знала, что эти попытки приведут лишь к обратному эффекту - Салазар разойдется еще больше. Хотя больше, казалось, уже некуда: черноволосого мужчину трясло от злости, пальцы сжимали столешницу так, что костяшки абсолютно побелели, а по бледному лицу то и дело пробегала судорога, что вкупе с покрасневшими от недосыпания глазами делало корнуольца похожим на демона… или как минимум на какую-нибудь нечисть.
- И никаких "это же дети"! - решительно отрезал Салазар, хотя Хельга не произнесла ни слова.
Светловолосая женщина покорно кивнула. Сама она могла думать что угодно, однако лишний раз вызывать на себя гнев Слизерина было бы глупо. Тем более, что на самих "детей" тот свою ярость не выплескивал. Собственно в палаты Салазар заходил ненадолго и сугубо по делу. Никто из студентов не услышал от него ни одного утешающего слова - что, впрочем, было к счастью: случись иначе, ученики приняли бы это за навеянный жаром бред. Но, с другой стороны, корнуолец и не возлагал на себя подобной задачи. Его интересовали лишь изменения в состоянии пациентов и выявление намечающихся осложнений. Без сочувствия, но и без малейшей брезгливости Слизерин вглядывался в расцвеченные болотными пятнами лица и спокойно прикасался к запястьям, выверяя пульс. Ученики позже делились впечатлениями, что, невзирая на жар, от ледяных рук лорда Салазара начинала пробирать дрожь - но его зелья действительно помогали.
И Хельга была благодарна ему за это присутствие. Она могла бы варить зелья и сама - в этом умении она не уступала Слизерину, особенно в том разделе, что касался целительных снадобий. Но тогда дети остались бы совсем без поддержки, а ведь для многих из них, особенно для тех, кто был младше, так много значили ее подбадривающие слова и заботливые руки. К тому же Хельга не могла не признавать: в быстрых модификациях Салазару не было равных. У него был, что называется, талант свыше, и секрет его таился вовсе не в знаниях или практике - хотя и их имелось с избытком, - а в природном чутье. Сам Слизерин "интуицию" в любом из магических искусств отвергал, предпочитая основываться на четких расчетах, и все же именно благодаря ей он стремительно, практически не задумываясь, изменял базовые составы зелий, подгоняя под каждый отдельный случай.
Но даже ему это давалось нелегко. Студенты все прибывали и прибывали, и то, что кто-то уже полностью излечился, не компенсировало этого наплыва. Удерживая в голове десятки различных комбинаций и стараясь при этом ничего не перепутать, Салазар не мог позволить себе расслабиться ни на минуту - что, естественно, давало свои печальные результаты.
Хельге очень хотелось бы успокоить его. Ведь все будет хорошо - рано или поздно. Без трудностей не бывает, однако они переживут этот сложный период с честью. Но увы, добрая женщина слишком хорошо знала, что в случае Слизерина это все не сработает. Молчать и не противоречить - только это являлось разумной линией поведения в тот момент, когда Салазар Слизерин соизволит рвать и метать, и Хельга, пожалуй, единственная из всех была способна на такой подвиг.
Она уже разворачивалась, чтобы выйти из комнаты, которую корнуолец оборудовал под временную лабораторию и в которой находилась переговорная чаша, когда от стоящей рядом клепсидры донесся тихий магический звон: наступало время следующего разговора, уже личного. Хельга ускорила шаг, но все же успела услышать еще хрипловатый от недавнего шипения, но уже куда более ровный голос Слизерина, интересующегося у барона, как обстоят дела в подземельях.

Глава 2

Первым, что бросилось в глаза Хельги, когда она утром вошла в импровизированную лабораторию, были волосы Салазара, разметавшиеся по плечам. Волосы у корнуольца были длинными и спускались ниже лопаток. Уже тронутые сединой, они все еще были густы и смотрелись весьма красиво. Именно поэтому Слизерин свою шевелюру берег и во время работы неизменно закалывал - дабы не повредить ни их, ни зелья.
Однако сегодня черные волосы были распущены, будто Салазар поднялся на обед в Большой зал, а не стоял, склонившись над котлом. Учитывая, что Слизерин был человеком привычек и крайне неохотно от них отступал, это настораживало. Тревога Хельги усилилась еще больше, когда после ее появления мужчина не обернулся, а наоборот, будто подался в противоположную сторону.
Нехорошая догадка, еще не совсем оформившаяся, пронеслась в голове Хельги. Приблизившись к Салазару, она, решившись, протянула руку и резко дернула на себя ворот его мантии.
Слизерин отшатнулся от нее, хрипло пробормотав:
- Хельга, имей совесть! Так настойчиво меня еще ни одна женщина не добивалась…
Однако белокурая волшебница уже увидела то, чего была бы рада не видеть: на бледной шее корнуольца красовались несколько неровных, болотного цвета пятен.
Установившуюся тишину нарушали лишь негромкий мерный отсчет времени клепсидрой да еле слышное бульканье котла. Хельга, так и застывшая на месте, ощущала, как у нее под пальцами бьется пульс Салазара: быстро и неровно.
Опомнилась она только тогда, когда котел издал недовольное шипение и начал попытку выплеснуть свое содержимое на огонь. Слизерин потянулся за палочкой, чтобы сбавить пламя, но по пути перевернул приготовленную чашу. Хельга поспешно приглушила огонь сама и решительно взяла Салазара под руку.
- Я думаю, - начала она, стараясь говорить как можно тверже, - что тебе сейчас лучше находиться в другом месте.
- А кто работать будет? - хмыкнул корнуолец, пытаясь отнять свою руку обратно. - Отпусти, я не люблю…
Он хотел напомнить, что терпеть не может, когда кто-либо его касается, однако в этот момент ему удалось вырваться. Отшагнув назад, Слизерин запнулся и с трудом удержал равновесие.
- Придется мне, - Хельга умела быть тактичной и никогда не вступала в споры из-за пустяков - она считала, что друзьям можно и уступить; но если в важных вещах она считала себя правой, то здесь ничто не могло свернуть ее с намеченного пути. - Салазар, ты же видишь: ты не можешь контролировать свои движения. Пожалуйста, оценивай свои силы трезво.
Она хотела добавить, что не понимает, как Слизерину удалось до сих пор не покалечиться, однако нашла в себе силы сдержаться. Иронию и сарказм в свой адрес корнуолец не воспринимал категорически, хотя других готов был щедро одаривать ими.
- Салазар, - как можно убедительнее произнесла вместо этого Хельга. - Ты прекрасно знаешь, что на ногах тебе болезнь перенести не удастся. Даже дети лежат пластом - а ты, если забыл, уже на середине шестого десятка. Чем раньше ты согласишься начать лечение, тем меньше будет последствий.
Слизерин попытался что-то ответить, однако из его горла не вырвалось ни звука. Левой рукой мужчина опирался на столешницу, и Хельге абсолютно не нравилось, как дрожала эта рука. Еще почти минута прошла в тягостном молчании, после чего Салазар устало кивнул.
Они дошли до комнаты по соседству с лабораторией - той, что Слизерин выбрал себе в качестве временной спальни. Переступая ее порог, Хельга почувствовала секундное смущение: все-таки она входила в мужскую опочивальню. В студентах, которые годились ей во внуки, мужчин было видеть невозможно - даже и понимая, что на этом уровне они вполне взрослые. Но Салазар был ее ровесником, и от этого Хельга испытывала неловкость.
Которая, впрочем, тут же пропала, стоило ей увидеть его постель: смятые покрывала свидетельствовали о неспокойно проведенной ночи.
Мановением палочки Хельга привела постель в порядок, очистив и расправив покрывала. Слизерин стоял, прислонившись к дверному косяку, и не мешал ей хозяйничать. Белокурую женщину охватило ощущение ирреальности: она бы предпочла, чтобы Салазар опустил какой-нибудь ехидный комментарий, возмутился ее действиями или даже обругал - лишь бы его с лица, покрытого бисеринками пота, исчезло это жуткое выражение отрешенности.
С неизвестно откуда взявшейся злостью - она даже не ожидала от себя такого - и будто желая нарваться на грубость, Хельга заставила Салазара опуститься на постель. Она наставила на него палочку, зная, как это его раздражает, и верхняя одежда, тоже уже вычищенная, в мгновение ока аккуратной стопкой легла на скамью, стоящую у стены. Однако Слизерин, буквально полчаса назад возмущавшийся тем, что она дотронулась до ворота его мантии, сейчас проигнорировал такое нарушение всех приличий. Его лицо, и без того никогда не отличавшееся здоровыми красками, сейчас приобрело восковую бледность, на которой с волшебной быстротой расцветали болотные пятна. Дыхание, сбивчивое и прерывистое, казалось, причиняло боль.
Хельге показалось, что у нее в желудке свернулась в клубок ледяная змея. Ни один из студентов не доходил до подобного состояния столь быстро - да и вообще никто не доходил до такой степени тяжести. Белокурая женщина не была знакома ни с одним взрослым, переболевшим виспяной лихорадкой. В ее времена, да и во времена ее детей, она считалась неизбежным спутником детства. Приходившая более-менее регулярно, виспяная лихорадка относительно легко проходила у детей до пяти-шести лет. Но чем старше становился ребенок, тем больше вырастал риск. После периода полового созревания лихорадка уже грозила серьезными осложнениями и могла привести к летальному исходу. Периодичность болезни позволяла большинству отделаться "малой кровью" - перенести ее в относительно легкой форме. К тому времени, когда появлялись свои дети, маги успевали либо переболеть, либо выходило, что крепость их здоровья способна выдержать натиск заразы.
Однако Слизерин крепким здоровьем не отличался. Хельга была твердо уверена, что он в свое время тоже перенес виспяную лихорадку - иначе не мог же он не понимать риска, вызываясь отправиться в лазарет? Но, с другой стороны, кто знает, как с ней обстояло дело в Корнуолле? Может, то, что обычно и естественно для Хельги, Салазару было незнакомо?
Впрочем, об этом можно будет подумать в другое время. Хельга поспешно вернулась в лабораторию и закончила с основой целебного зелья. В любое другое время она испытала бы удовольствие от работы, но сейчас ее слишком беспокоило, что драгоценные минуты улетают слишком быстро.
Хельге удалось дать Салазару некоторое количество зелья, но особого облегчения это не принесло: мужчина почти сразу же снова впал в беспокойное забытье. Хельга понимала, что зелье нужно изменять индивидуально, но у нее просто не было времени подбирать варианты - на руках находились еще несколько десятков юношей и девушек. С тяжелым сердцем она заставила себя покинуть спальню Слизерина и вернуться в лабораторию. Записей корнуолец никаких не оставил, поэтому и детям пришлось давать изначальное зелье. Действовало слабее, чем творения Салазара, но все-таки остальные пациенты были гораздо моложе, и им зелье помогало.
Хельга так закрутилась, что едва не пропустила время общения. В лабораторию она вбежала под зачарованный звон. Ровене оказалось достаточно одного взгляда на ее лицо, чтобы встревоженно выпалить:
- Что случилось? Кто-то.. умер?
Белокурая женщина устало покачала головой.
- Н-нет… К счастью, нет. Но…
И она сбивчиво рассказала о событиях сегодняшнего дня. Ровена прикрыла глаза, с усилием прижав указательный палец к бьющейся на виске жилке.
Закончив рассказ, Хельга вдруг встрепенулась.
- А где Годрик? - она попыталась рассмотреть комнату за спиной подруги, но фон тонул в легкой дымке.
- Он опять опаздывает, - не открывая глаз, ответила Ровена. - И к счастью… Он вам там сейчас совершенно не нужен.
Хельга с ней согласилась. Гриффиндор вряд ли смог бы быть полезен в лазарете, только добавил бы суматохи.
- Может, мне к тебе?.. - предложила баронесса. - Салазар прав, сиделки из меня не выйдет… Но я умею быстро считать - помогла бы с зельями и модификациями.
- А ты точно уже болела? - переспросила Хельга. Предложение было заманчивым, но заполучить второго пациента со смертельной угрозой ей хотелось бы меньше всего.
Ровена замешкалась с ответом, и ее щеки вспыхнули смущенным румянцем. Тут же поняв, что она выдала себя, баронесса опустила голову.
- Нет… Я же выросла в Лондоне - там вообще мало было волшебников… К тому же у нас воспитание девушки подразумевало крайнюю замкнутость.
- Тогда никуда ты не пойдешь, - твердо сказала Хельга.
Ровена хотела было что-то произнести в ответ - но не успела. Действие зелья прекратилось, и каждая женщина видела теперь в чаше лишь свое собственное отражение.
Хельга взялась за приготовление новой порции лекарства - все, что было сварено утром, уже разошлось. Она была полностью поглощена процессом, когда вновь прозвучал сигнал. Хельга вздрогнула и в тревоге посмотрела на вторую чашу. Она же совсем забыла про барона! Отвечать или нет? Белокурой женщине очень не хотелось вести разговоры с воспитанниками Салазара - она слишком хорошо знала, насколько он скрытен, и была уверена, что ему не понравится распространение сведений о его болезни. Но, с другой стороны, не могла же она оставить их в неведении.
Решившись, Хельга добавила во вторую чашу несколько капель прозрачного Зеркального зелья и приготовилась к еще одному тяжелому разговору.

* * *

Пролетевший над лазаретом звон сообщил, что кто-то пытается войти на его территорию. Хельга, едва успев сбавить огонь под котлами, бросилась ко входу. Она решила, что Годрик все-таки выпытал у Ровены информацию о текущих событиях, и теперь пытается прорваться к ним, но она ошибалась. Из-за двери на ее встревоженный вопрос, кто это и что ему нужно, ответил совсем другой голос.
- Грегори? - Хельга едва не выронила палочку, которую держала наизготовку.
Барон Грегори Гонт был одним из самых первых учеников Салазара. Он окончил обучение несколько лет назад, однако остался в школе для более глубоких занятий зельями. В последние два года молодой человек взял на себя преподавание этого предмета для студентов, и, надо заметить, многие из них вздохнули с облегчением. Слизерин же соизволил объяснить, что он отдал Грегори именно зелья потому, что у него больше нет сил смотреть на то, что некоторые ученики вытворяют на занятиях. Это предмет слишком тонкий, и к нему надо иметь талант. Молодой барон, возможно, в силу возраста относился к своему искусству гораздо спокойнее и не требовал от студентов гениальности с первых же шагов.
И именно Гонта Салазар оставил следить за порядком в подземельях во время своего отсутствия. Хельга прекрасно помнила этого молодого человека во времена его учебы: старательный и увлеченный студент, он так ни с кем и не свел дружбы. Впрочем, в Доме Слизерина многие держались обособлено, но Грегори не особо общался даже с собственными сокурсниками. Став преподавателем и в результате заняв некое среднее положение между новыми учениками и старшими учителями, он и вовсе замкнулся в себе. В каком-то смысле Хельга даже привыкла воспринимать его едва ли не тенью Салазара, и оттого было странно видеть, что молодой барон нарушил распоряжение своего Мастера.
Тем не менее факт был налицо: Грегори Гонт стоял под дверью лазарета и… не то чтобы требовал, но выражал некую странную уверенность в том, что его обязательно должны впустить. Хельге пришлось с удивлением признать, что молодой человек может быть весьма убедителен. Доводы, которые он приводил, было трудно отвергать, а когда барон поклялся, что перенес виспяную лихорадку задолго до поступления в Хогвартс, Хельга поняла, что ей больше нечего сказать против. Она все еще осознавала, что Салазару это не понравится - но когда еще тот сможет высказать свое недовольство? А помощь нужна прямо сейчас.
И тогда Хельга сняла с двери защитные чары, пропуская барона в лазарет.

Красивое лицо Гонта не исказила ни одна эмоция, когда он увидел своего Мастера. У него было точно такое же отстраненное выражение, что и у Салазара, когда тот делал свои обходы. Только когда молодой человек наклонился и осторожно взял в свою руку запястье Слизерина, его брови сошлись в единую черную линию. Хельга ощутила тревогу. Рядом со своим наставником Грегори выглядел почти неприлично юным, несмотря на аккуратную черную бородку, выстриженную по лондонской моде. Собственно, Хельга и не рассчитывала, что этот вчерашний мальчик совершит какое-нибудь чудо - она лишь надеялась, что он сможет ускорить приготовление целебных зелий, ибо самой Хельги уже не хватало, чтобы быть во всех местах одновременно.
От этих мыслей ее отвлекли действия барона. Тот вынул небольшой нож и аккуратно срезал прядь волос Салазара. После чего выпрямился и обратился к своей бывшей преподавательнице:
- Леди Хельга, будьте так любезны показать мне лабораторию Мастера.
Перейдя в соседнюю комнату и оглядевшись, Грегори достал из потайного кармана небольшой сосуд и, убедившись в чистоте попавшейся под руку чаши, вылил туда его содержимое.
- Что это? - несмотря на ситуацию, Хельга не смогла сдержать любопытства.
- Это одно из изобретений Мастера, - не глядя на нее, ответил молодой человек. - Я сейчас опущу туда прядь волос - и по изменившемуся цвету смогу определить, каких осложнений надо опасаться и в какую сторону модифицировать зелье для лечение.
Хельга почувствовала себя обманутой. Так вот чем объяснялась феноменальная догадливость Салазара! Дело было не в интуиции, а в подсказывающем зелье… Впрочем, белокурая женщина быстро одернула себя. Чтобы додуматься до такого решения и воплотить его в жизнь тоже нужны были и мозги, и талант. Жаль только, что при всем своем тщеславии Салазар не очень любил объявлять о своих изобретениях. Что ж, остается сказать спасибо, что информацию он передает хотя бы ученикам - и те могут потом обратить знания на его же пользу.
Грегори утопил черную прядку в зелье, и она почти тут же растворилась. Пару мгновений ничего не происходило, после чего зелье, имевшее первоначально бледно-золотистый оттенок, вдруг начало стремительно менять окраску. Сперва оно вспыхнуло ярко-алым, потом замелькали другие цвета.
После восьмого Хельга сбилась со счета. Под конец зелье почернело, и в лаборатории воцарилась тишина. Осторожно покосившись на молодого барона, наставница увидела на его лице смесь растерянности и тревоги.
- Грегори… - решилась заговорить Хельга. - Вы… не сможете помочь, да?
Гонт помолчал еще немного, после чего, взяв себя в руки, произнес:
- Ну зачем же так мрачно… Давайте скажем по-другому: если я приготовлю нужный состав, то смогу подать прошение в гильдию о получении звания Мастера, не достигая положенного возраста.
Хельга покачала головой. Сарказму, похоже, Салазар своих студентов обучил. Хорошо бы верить, что не в ущерб более практичным занятиям.
- Я сделаю все, что в моих силах, - все еще будто что-то обдумывая, сказал Грегори.
Возникла неловкая пауза: молодой барон явно ждал, чтобы его прежняя наставница удалилась, однако не мог сказать этого напрямую.
- У меня еще зелье недоварилось… - неуверенно начала Хельга.
- Я закончу, - Гонт едва заметно кивнул - скорее даже своим мыслям, нежели ей. - Я вижу, где вы остановились.
Белокурая женщина еще раз оценивающе на него посмотрела. Что ж, по крайней мере, с основными зельями молодой человек точно сможет помочь, а там… Надо надеяться.
Едва Хельга вышла, равнодушная маска слетела с лица Грегори. Барон нахмурился и, почти машинально восстановив пламя под котлом с недоготовленным зельем, забарабанил пальцами по столу. Наконец он решился и быстрым шагом прошел в комнату Слизерина. Одного взгляда в сторону постели было достаточно, чтобы убедиться: состояние больного если и изменяется, то только в худшую сторону.
Возле скамьи с одеждой молодой человек еще на мгновение задержался, потом опустился на колени и начал тщательный обыск.
За все время, что Мастер отсутствовал в подземельях, он ни разу не спросил Грегори о своей дочери. Собственно, вход в покои Слизерина вообще был запечатан, и Гонт не смог бы войти туда при всем желании. Однако на отдельном столе в углу лаборатории барон приметил только две чаши со стоящим рядом Зеркальным зельем.
Вывод напрашивался только один: с дочерью Мастер общался каким-то другим способом. И наконец Грегори повезло. Для своих собственных нужд у Слизерина, разумеется, нашлись средства на редкую и ценную вещь: из вороха одежды молодой человек очень осторожно извлек небольшое круглое зеркало. Оставалось только надеяться, что насчет местонахождения второго зеркала он тоже не ошибся.
Ответа не было довольно долго, и Гонт начал уже отчаиваться, когда зеркало вдруг показало ему заспанную девочку лет десяти. Пытаясь одной рукой пригладить растрепанные со сна волосы, она стала было что-то говорить, но потом ее большие черные глаза удивленно расширились.
- Грегори? - брови девочки нахмурились. - А где мой отец?
- Леди Саласия, доброго вам… дня, - заговорил молодой барон. Еще в лаборатории он обдумывал, как бы подипломатичнее повести разговор, однако пришел к выводу, что у него слишком мало времени. - Извините, что разбудил вас, однако дело не требует отлагательства. Вы можете войти в комнаты вашего отца?
- Я туда не пойду, - тут же выпалила Саласия и смерила собеседника подозрительным взглядом.
Значит, может.
Барон молча подошел к постели своего Мастера и повернул к нему зеркало. Подержав его так с минуту он вновь посмотрел в волшебное стекло сам. Девочка выглядела побледневшей, однако ее подбородок все еще был упрямо выдвинут вперед.
- Я полагаю, - как можно мягче произнес Грегори, - что все-таки можете. Скорее всего на внутренних дверях стоят не обычные защитные заклинания, а заклятия крови - поэтому вы, как его дочь, сможете пройти беспрепятственно. Вы можете совершить доброе дело. Мне нужно знать, какие зелья он хранит в своей спальне.
- Отец говорит, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным, - перебила его Саласия. - Если он узнает, что я заходила в его спальню, да еще и трогала зелья…
- Леди Саласия, - с трудом заставляя себя сохранять терпение, настаивал барон, - это абсолютно необходимо. Не в моих интересах выдавать вас - а кроме нас двоих никто не узнает, что вы нарушали запрет.
- Я все равно не знаю, как они называются, - было видно, что девочке очень не хочется выполнять просьбу ученика своего отца.
- Это неважно, - дискуссия о деталях - первый признак того, что по основному вопросу почти удалось договориться, и Грегори приободрился. - Вы опишите мне консистенцию, цвет и обязательно запах - уверен, что я смогу опознать.
Саласия склонила голову к левому плечу и задумчиво посмотрела на барона.
- А что я получу взамен? - поинтересовалась она.
Терпение Гонта истощилась.
- Взамен вы получите живого отца! - негромко, но раздраженно рявкнул он в зеркало. - Надеюсь, это входит в список ваших интересов?
Ответом ему были громкий стук и отразившийся вместо лица девочки тонущий в полумраке потолок - судя по всему, маленькая леди с силой швырнула волшебное зеркало на стол.
Потянулись мучительные минуты ожидания. Грегори даже успел перебрать в голове все варианты плохого развития событий: от того, что Саласия не найдет, где стоят зелья, до того, что спальню Мастера охраняет страшное чудовище, которому никто не рассказал про законы Крови. Однако в конце концов девочка вернулась, держа в руках довольно длинный список.
- Так, - произнесла дочь Слизерина, пытаясь одной рукой удержать зеркало, а другой - раскатать закрученный лист. Когда она поняла, что получается плохо, то вновь положила зеркало на стол, и до Гонта долетал только ее голос: - Первое: вязкая жидкость, темно-синяя, с белесыми завихрениями, запах терпкий, похож на запах березового сока, только более резкий и отдает в пряность - даже не знаю, как объяснить…
- Да, я узнал, - перебил ее барон. - Будьте добры, дальше.
Грегори слушал, как она перечисляет зелье за зельем, и испытывал смешанные чувства. С одной стороны, то, что он понимал, о чем идет речь, его воодушевляло, но с другой - стоило молодому человеку представить объем работ, у него начинала кружиться голова. Нужно быть действительно виртуозом, чтобы в этом разобраться и совместить, а при всем своем тщеславии Гонт понимал, что до уровня Мастера ему еще очень и очень далеко.
Наконец Саласия закончила перечисление, и в зеркале снова появилось ее лицо.
- Ну как? - поинтересовалась она.
- Это все? - уточнил Грегори. Девочка пожала плечами.
- А этого недостаточно?
"Язва, - подумал про себя барон. - И повезет же кому-нибудь лет через десять с таким чудом…"
- Более чем, - произнес он вслух. - Благодарю вас, леди Саласия. Вы оказали неоценимую помощь.
- Я это запомню, - совсем не по-детски хмыкнула девочка. Немного помолчав, она добавила совсем уже другим тоном: - Удачи вам, Грегори.
После чего зеркальная поверхность потемнела, а потом отразила лишь озадаченное лицо барона.

Глава 3

В лазарете день ото дня становилось все более и более шумно. Студенты выздоравливали, однако пока все еще оставались в отдельном помещении. И потому, закрывая за собой дверь лаборатории, Хельга в который уже раз подумала, что молодой барон пришел на помощь как нельзя кстати. Правда, немного грустно было понимать, что ради других учеников Гонт вряд ли бы оказался здесь. Однако Хельга привыкла судить о людях по делам, а не по намереньям.
Грегори склонился над котлом, настолько погруженный в свое занятие, что даже не заметил появления бывшей наставницы. Его движения, в повседневной жизни более резкие, во время работы становились на удивление плавными. Волосы он, как и Салазар, собирал и аккуратно закалывал. И хотя красивое лицо молодого барона не имело ничего общего с до гротескности резкими чертами Слизерина, в этот момент они показались Хельге очень похожими. Впрочем, и Салазар выделял этого юношу среди прочих и был даже по-своему привязан к нему. Привязан как… к сыну?
Хельга покачала головой, отгоняя лишние мысли. Чужая жизнь - тайна за семью печатями, даже если в душе ты давно привык не считать тех или иных людей чужими.
- Добрый день, Грегори, - поздоровалась Хельга, и Гонт вздрогнул, только сейчас заметив, что она вошла. - Вы сегодня еще не обедали?
- Нет, я… - молодой человек посмотрел в сторону котла. - Я бы хотел закончить… Почти закончил.
Гонт регулярно готовил зелья для студентов, при этом в мягкой форме уведомив Хельгу, что, как Слизерин, составлять каждому отдельное лекарство он не сможет. Во-первых, он, Грегори Гонт, не мастер, а во-вторых, у него ждет решения куда более сложная проблема. Упрекать его Хельга не могла - молодой барон и так проводил в лаборатории практически все время, удаляясь лишь для краткого сна. И если студенты, пусть медленнее и несколько тяжелее, чем раньше, но все-таки поправлялись, то с Салазаром дело обстояло куда хуже. Гонт экспериментировал с модификациями зелья, стараясь охватить все возможные риски. Работа осложнялась тем, что зелья по тому списку, что надиктовала ему Саласия, явно принимались в каком-то определенном порядке, ибо в некоторых из них находились взаимоисключающие компоненты - а Грегори сейчас нужно было объединить их в нечто целое. Понимая, что сразу ему это не удастся (если удастся вообще), молодой барон решил сделать ставку на две-три самые опасные зоны, а потом уже пытаться добавлять остальное.
К настоящему моменту Гонту удалось объединить с исходным зельем шесть дополнений, и уже начали появляться признаки, что работа была проделана не зря. Состояние Слизерина стабилизировалось, хотя в сознание он так и не пришел. Впрочем, Хельга подозревала, что барон лично препятствует этому, и не ей было винить молодого человека. Она сама не представляла, как можно лечить воспринимающего реальность Салазара, не опасаясь активного противодействия с его стороны.
Гонт забрал из котла приготовившееся зелье и, кивнув Хельге, покинул лабораторию. Наступало время для общения, в котором Грегори никогда не участвовал. Он вообще держался максимально отстраненно, будто по-прежнему чувствуя себя одним из студентов.
- Еще немного, и никакие чары школу не спасут, - оказалось, что задумавшаяся Хельга по выработанной за месяц с лишним привычке уже добавила Зеркального зелья в чашу с водой и теперь слышала голос Ровены. - Представляешь, Годрик вчера ночью отловил двух своих студентов в паре шагов от подземелий - пытались прорваться.
Хельга недоверчиво хмыкнула.
- У Годрика еще остались такие наивные ученики? Салазар же не заклинает - а проклинает, дети такого не учили и учить никогда не будут… По крайней мере, в нашей школе.
- Они уже от безделья не знают, куда приткнуться, - вздохнула Ровена. - А уж что эти там внизу вытворяют, я даже думать боюсь.
- Уже четыре дня никого нового не было, - с надеждой произнесла Хельга. - Может, все, на спад пошло?
- Скорее уж все, кто могли, уже перезаражались, - баронесса была настроена не столь оптимистично. - Кроме, разумеется, студентов Салазара, которых здесь просто не было. Поэтому я даже не знаю, как мы потом будет их соединять.
- Эльфы все отчистят, - поспешила успокоить подругу белокурая женщина. - Я говорила с ними - людей они лечить не умеют, но на вещах заразу "видят" и умеют ее уничтожать. Главное, чтобы те, кто в лазарете, побыстрее выздоравливали…
- А Салазар как? - брови Ровены нахмурились. - Каждый раз благодарю высшие силы, что Годрик так часто опаздывает - обманывать его так же скверно, как ребенка…
- Лучше уж обман, - теперь вздохнула Хельга. - Грегори удалось удержать его - на самом краю, - но дальше дела идет неважно. Но, - она заставила себя улыбнуться, - все-таки идут. Знаешь, я все думаю: добро и правда возвращается. И знания тоже. Я…
- Я понимаю, - Ровена улыбнулась в ответ. - И очень надеюсь, что Салазар это тоже оценит, а то он любит поворчать, что зря растрачивает свои силы.

* * *

Пока дамы вели беседу, Грегори проскользнул в спальню Слизерина. Ставшим уже привычным движением палочки сменив покрывала, молодой человек начал наносить противовоспалительную мазь. После этого на короткое время следовало привести Мастера в чувство, чтобы дать ему основное зелье. Гонт опасался этих моментов больше всего: Слизерин должен был прийти в себя ровно настолько, чтобы суметь выпить зелье, но при этом не настолько, чтобы вступить в диалог. А поскольку Грегори пребывал в твердой уверенности, что от его Мастера можно ожидать чего угодно, молодому барону хотелось бы оттянуть момент разбирательства на как можно более длительный срок.
Именно поэтому он вздрогнул почти испуганно, когда на его запястье легла худая рука. Повернувшись вправо, Грегори встретился с пристальным взглядом черных глаз - и тут же опустил свои.
- Что ты здесь делаешь? - голос Слизерина звучал хрипло и чуть слышно.
Гонт немного замялся. Наконец он произнес, позволив себе вместо ответа задать встречный вопрос:
- Мастер, вам лучше ответить честно или красиво?
По губам Салазара скользнула кривая усмешка.
- Лучше честно. Я так не люблю, когда мне врут…
- Я очень хочу когда-нибудь достигнуть уровня мастера, - Грегори говорил, опустив очи долу. - Но, думаю, вы понимаете: в моем возрасте, на середине обучения найти нового наставника будет непросто…
- Хочешь сказать, что спасаешь мне жизнь? - усмешка на исхудавшем лице выглядела едва ли не оскалом.
- Вам решать, Мастер, - негромко ответил молодой барон. - Я лишь делаю все, что в моих силах. Да вы и сами всегда говорили, что нет ничего лучше практики…
- На мне же?.. - перебил его Слизерин, но и сам вынужден был прерваться - разговор оказался для него слишком длинным, дыхания не хватало.
Воспользовавшись паузой, Грегори потянулся за кубком, после чего наклонился к своему Мастеру, помогая ему приподняться. Салазар сперва инстинктивно отшатнулся от него - но за спиной у него была только постель. Осознав, что иного выхода у него нет, Слизерин смерил кубок скептическим взглядом, после чего посмотрел на Гонта, задавая тем самым немой вопрос. Тот едва заметно вздохнул и перечислил все, что положил в зелье, а также в каком порядке оно готовилось.
Видимо, сочтя его рассказ удовлетворительным, Салазар позволил наконец себя напоить. Снова выпрямившись на постели, он еще раз пристально посмотрел на молодого человека.
- Плохо ты лжешь, Грегори. Ты куда более горд собой, нежели хочешь показать…
Гонт низко опустил голову, как бы признавая и правоту своего Мастера, и его укор. Когда же барон выпрямился, Слизерин уже погрузился в сон. Грегори собрал посуду и вышел из спальни, только здесь позволив себе подумать, что насчет обмана Мастер не так уж и прав. Очень даже умеет он, Грегори Гонт, лгать - Мастер ведь так и не догадался, что его ученик с детства панически боится заразных болезней и ненавидит лицезреть любые человеческие изъяны. Не догадался, ибо кротко опущенные глаза не давали читать мысли, а внешне Грегори держался безупречно. А что касается гордости - ему было чем гордиться.

* * *

- Еще неделя, Годрик, - Ровена повторяла эту фразу уже в который раз, однако Гриффиндор так просто никогда не сдавался.
- Вы с Хельгой слишком осторожничаете! - разговор шел по кругу. - У нас в замке сотня с лишним абсолютно здоровых отроков, которые сходят с ума от безделья - а мне не дают даже выпустить их прогуляться. Даже во двор!
Баронесса прижала пальцы к вискам. Спорить с Годриком было весьма проблематично, по крайней мере для нее. У Ровены их разговор ассоциировался с заколдованным кругом: она уже выложила все свои аргументы, на что Годрик ответил своими. Нет, все-таки у Салазара вести диспуты с их горячим другом выходит… если не лучше, то интереснее как минимум. Слизерин хотя бы умел выхватывать аргументы будто из воздуха, постоянно меняя тактику, из-за чего не раз выходило, что в итоге Гриффиндор уже окончательно переставал понимать, с чем же он спорит. Правда, иногда получалось и по-иному: Годрик за словом в карман не лез, и в результате его быстрых ответов Салазар умудрялся запутаться в своих же собственных выкладках.
У Ровены так не получалось. Она твердо знала, чего хочет, и ситуацию расценивала такой, какой видела. Годрик с ее мнением был не согласен - и на этом точка. Для красивого кружения места не оставалось - нужно было либо соглашаться, либо отстаивать свое решение.
- Кстати! - вдруг сошел с проторенной колеи рыжеволосый мужчина. - Я знаю твое мнение и мнение Хельги. Ну, и свое, конечно. А как считает Салазар?
От неожиданности Ровена вздрогнула: что думал по этому поводу Слизерин, она понятия не имела. Годрик тем временем, не обращая внимания на ее растерянность, продолжал рассуждать:
- И вообще, почему он молчит? То ежедневно мне жаловался на моих учеников, а тут уже месяц как куда-то запропал… Совсем обиделся, что ли?
- Салазар занят, - осторожно вставила реплику Ровена. - И… я, конечно, его мнения точно не знаю, но мне кажется, что меньше всего ему бы хотелось проделывать всю работу заново. Тем более, - баронесса нащупала почву под ногами и заговорила увереннее, - что если из-за нашей поспешности заболеет кто-то из его студентов - он же нас живьем съест…
- Я знаю, - очень серьезно кивнул Гриффиндор. - Я даже картинку в твоей книге видел: змеи, когда заглатывают добычу, становятся похожи на шарик с хвостиком. Можно, я тебя, как даму, пропущу вперед? Очень хочу посмотреть на Салазара в таком виде!
Ровена побледнела, однако Годрик уже смеялся.
- Да я пошутил! Ровена, у тебя совершенно нет чувства юмора. Во-первых, никого он есть не будет. А во-вторых, ну как ты могла поверить, что я отдам тебя на растерзание нашему страшному Змею?
Бедная леди еще отходила от его выходки, когда Гриффиндор великодушно махнул рукой.
- Ладно, пусть будет неделя. Но не больше - я скоро сам уже буду на стены бросаться! Я забыл, как выглядит мир вне этого замка. Неделя - а потом на свободу!

* * *

Хельга уговаривала Салазара не приступать к работе сразу, а отдохнуть хоть немного. Грегори не уговаривал, ибо и так подозревал, что за все вольности (допущенные, кстати, исключительно ради самого Мастера - но тот на такие детали внимания не обращал) ему еще придется отвечать, поэтому выступать по непринципиальным вопросам не решался. Одним из самых весомых доводов со стороны Хельги было напоминание о том, что Слизерин время от времени покидает школу по своим личным делам - и ничего, остальные в этот период как-то без него управляются. Но даже этот аргумент не сработал, в основном из-за того, что решение он уже принял, а принятые решения Салазар Слизерин был согласен менять только вследствие природных катаклизмов и им подобных форс-мажорных обстоятельств. Второй же причиной являлось то, что Слизерин, кажется, всерьез намеревался как можно скорее отыграться на студентах за все хорошее, что ему пришлось пережить по их милости. Хельга от души надеялась, что ни одному несчастному не придет в голову заявиться к Салазару с неподготовленными заданиями.
Ради такого душевного подъема Слизерин был готов на любые подвиги. В частности, подняться раньше положенного срока. Правда, преодолев последнюю ступеньку лестницы, ведущей из подземелий на первый этаж, он слегка усомнился в том, что решение было принято не преждевременно: черноволосого волшебника шатнуло, и он на пару минут оперся об стену, переводя дыхание. Но убежденность в том, что кроме него устанавливать дисциплину некому - хотя Ровена могла бы, если бы некоторые студенты не считали в душе, что женщин слушаться не обязательно - победила. И ничего страшного, что сегодня воскресенье. Так и быть, он, Слизерин, проявит благородство: пусть ученики узнают, что их будет ждать на следующий день.
Однако Большой зал встретил Салазара тишиной, объяснявшейся очень просто: из пяти столов, стоящих в нем, люди сидели только за одним - тем, что предназначался для преподавателей. Слизерин почувствовал, как внутри него что-то ухнуло вниз - фантазией корнуолец обладал богатой, и в его мозгу сразу пронеслось несколько версий, одна хуже другой.
Но лицо его при этом оставалось неподвижным. Приблизившись к своему столу и кивнув поднявшемуся при его появлении Грегори, он обратился к дамам:
- Возможно, мой вопрос прозвучит несколько некорректно, но... где все? Что у нас еще случилось плохого?
Ровена, которая сидела ближе к нему, не успела ответить, ибо двери в Большой зал снова распахнулись - теперь с грохотом - и в помещение ворвался Гриффиндор.
- Вот ты где! - бросился он к Слизерину. - А я тебя по подземельям искал. Слушай…
- Я повторяю свой вопрос, - холодно прервал его Салазар. - Где студенты?
- В Хогсмиде, - на честном голубом глазу ответил Годрик.
Слизерин нащупал за своей спиной кресло и медленно опустился в него. Помолчав немного, он открыл рот, потом передумал, снова помолчал и в конце концов произнес только одно слово:
- Почему?
- Воскресенье. Праздник еще сегодня, - так же кратко отчитался рыжеволосый мужчина.
Салазар, видимо, решив, что качество ответов его не устраивает, обернулся к дамам.
- Я думал, - сказал он, старательно не глядя на Годрика, - что этот вопрос мы решили. Больше никаких походов в деревню!
- Но, Салазар! - начала Хельга. - Мы же не можем на все время обучения запереть детей в замке?
- У нас огромная территория вокруг! - парировал Слизерин. - Пусть гуляют, кто им не дает? Почему обязательно в деревню?
- Там интереснее, - Хельга отвела взгляд от возмущенных черных глаз корнуольца и сделала вид, что ее весьма интересует вид собственного кубка. Ровена пришла ей на помощь:
- И к тому же ничего мы не решали. Да, я помню, ты всегда был против того, чтобы ученики посещали Хогсмид - но то, что произошло, это же случайность, единичное событие…
Салазар слушал их со скептическим выражением лица. Его взгляд упал на барона, и Слизерин, уже догадываясь об ответе, спросил:
- И мои тоже там?
- Вы не запрещали, Мастер, - героически спрятав улыбку, кротко ответил ему Грегори.
Черноволосый мужчина только покачал головой. Да, забыл… Ничего, вернутся - запретит. Потом начал загибать пальцы:
- Каждый год по несколько драк между студентами и деревенскими. Ежегодная кража из подвала "Трех метел" большого бочонка с пивом, за которое каждый раз расплачивается школа. Четыре жалобы семей, имеющих дочерей на выданье, и одна студентка, поставившая Хогвартс в неловкое положение. Между прочим, все конфликты приходится улаживать мне, хотя как раз мои студенты ни в одном из проступков замечены не были. Эпидемия - лишь последняя капля в чашу этих безобразий. При этом прошу всех вспомнить, что виспяная лихорадка - не единственная заразная болезнь, которая может угрожать нашим ученикам. И даже после этого никто из вас не хочет прислушаться к моим доводам?
- Салазар, - Годрик положил свою руку на плечо старого друга и наклонился, проникновенно заглядывая ему в глаза. - Ну не будь таким занудой. Мы все прекрасно видели, что вытворяют отроки, когда им нечем заняться - пусть они лучше время от времени разгоняют кровь.
- Если бы они делали это только себе, еще можно было подумать, но я, знаешь ли, уже не нуждаюсь в подобных встрясках, - Слизерин попытался сбросить с плеча тяжелую руку. - А от безделья очень хорошее средство учеба. Если им мало, я с удовольствием увеличу нагрузку.
- Ты неисправим, - Гриффиндор покачал головой. - Нужно менять занятия. Тогда жизнь проходит ярче и насыщеннее.
- Мда, а еще и быстрее, - задумчиво протянул Салазар, покосившись на нависшего над ним Годрика.
Грегори аккуратно выскользнул из-за стола и, вежливо пожелав наставникам доброго дня, покинул Большой зал. Ровена проводила его взглядом, в котором можно было уловить такую несвойственную ей эмоцию, как зависть - баронесса прекрасно понимала, что Гонт не желает становиться свидетелем очередной перепалки, и весьма жалела, что чувство долга не дает ей последовать его примеру. Хельга была склонна разделить ее невысказанное желание. Мужчины же не заметили исчезновения молодого барона вовсе.
- Да ладно, не об этом речь, - Гриффиндор уже вернулся к мысли, которая владела им изначально. - Я тебя для чего искал? Давай тоже до Хогсмида прогуляемся? Гендист говорил, что у него новое пиво созрело - уверяет, что бесподобное!
Слизерин смерил его недоверчивым взглядом.
- Ты хочешь сказать, - медленно начал корнуолец, - что в такой собачий холод я должен покинуть теплый замок, отправиться в эту грязную деревушку, сидеть с тобой в местном трактире и пить отвратительное пиво?
- Нет, - покачал головой Годрик. - Я хочу, чтобы в такой прекрасный солнечный день мы покинули замок, в котором безвылазно сидим уже два месяца, совершили прогулку в живописную деревеньку и по-дружески посидели в уютном трактире, пропустив при этом по кружке-другой прекрасного пива!
Искоса посмотрев на безмятежное лицо Гриффиндора и на с трудом сдерживающегося Слизерина, Ровена наклонилась к Хельге и негромко произнесла:
- По-моему, у них очередная проблема с разговором на разных языках…
Белокурая женщина печально кивнула. Она была бы рада, если бы Салазар принял предложение Годрика - ей казалось, что поездка пошла бы на пользу обоим, как в физическом, так и в душевном плане - однако она не была уверена, что "дружеские посиделки" не закончатся чем-нибудь не очень приятным… особенно учитывая, что и начало-то уже неважное.
Вдруг Годрик хлопнул себя ладонью по лбу.
- А, вспомнил! Ты же не любишь пива… Но, - тут он хитро прищурился, отчего стал похож на большого кота, - Гендист также говорил, что ему привезли медовуху. Вересковую. Уточняю: не сварили, а привезли. Сам знаешь, откуда. Так как, едем?
Последние слова он произносил, рывком сдергивая Салазара с кресла и увлекая за собой к выходу.
Видя, что Слизерин все еще не оставляет надежду отбиться, Хельга пришла на помощь обоим мужчинам, крикнув им вслед:
- Вот и замечательно, заодно проследите, чтобы студенты там не очень разошлись!
Поддержка пришлась кстати: корнуолец как раз в этот момент окончательно осознал, что из железной хватки Гриффиндора ему не вырваться, и "просьба" Хельги помогла ему сохранить лицо. Сделав вид, что дальше идет по собственной воле, он в ногу с Годриком покинул Большой зал.
Задумчиво глядя на оставшуюся открытой дверь, Ровена обратилась к подруге:
- Чудесно, в замке остались только мы да девочки… Может, возьмем их и тоже прогуляемся?

Купол Большого зала отображал прозрачно-солнечное небо морозного зимнего дня.