|
Недописанная глава Название: Недописанная глава Салазар восторга своего друга не разделял. По его мнению, стоял собачий холод, и Слизерин уже не понимал, как позволил вовлечь себя в эту поездку. То, что он практически подчинился грубой силе, его не утешало: он всегда гордился умением противостоять подобному своим умом. Однако в этот раз что-то не сработало, и Годрику удалось вытащить Салазара в прогулку до Хогсмида. - Ничего чудесного, - буркнул Слизерин и тут же пожалел, что открыл рот - легкие обожгло ледяным воздухом - однако он все-таки закончил фразу: - Холодно до жути, и не видно ничего из-за этого яркого света. - Салазар, все нормальные люди радуются солнцу, - веселого настроения Гриффиндора ничто не могло разрушить, тем более привычное ворчание старого приятеля. - Один ты был бы рад никогда не вылезать из своих подземелий. Попробуй хоть иногда улыбаться миру - и вот увидишь, он улыбнется тебе в ответ! Слизерин ничего ему не ответил. Он не собирался больше открывать рта до тех пор, пока они не окажутся в помещении, и вдыхал воздух только через нос. Впрочем, Годрика его молчание не смущало. Он продолжал говорить, рассказывая все, что у него накопилось за то время, пока они не виделись, и в его изложении все события выглядели безобидными и забавными. Солнце весело играло на выбившейся из-под капюшона золотисто-рыжей прядке, превращая в язык пламени. Мужчина то и дело пытался запихнуть ее обратно, ибо она лезла ему в глаза, но, видимо, у его волос тоже был чисто гриффиндорский характер - со всем свойственным ему упрямством - и потому они снова вырывались на свободу. Салазар смотрел на эту пляшущую на ветру прядку, слушал звучный голос Годрика, не особо вникая в смысл произносимых слов, и чувствовал, как что-то становится на свои места. Почему-то ехать вот так бок о бок по тропинке, протоптанной студентами от Хогвартса до Хогсмида, было на удивление правильным. Корнуолец как-то отстраненно подумал, что он ведь почти два месяца не видел Гриффиндора - и только сейчас, когда он снова рядом, осознал, что ему не хватало шумного присутствия рыжеволосого сакса. Годрик иногда раздражал Салазара - тот мог бы составить целый список того, что его не устраивало в Гриффиндоре - но без него, как ни странно, было хуже. Верхом до деревни было не так уж и далеко, так что скоро приятели спешились во дворе трактира. Годрик с сожалением отдал поводья подбежавшему мальчишке - он бы с удовольствием растянул маленькую поездку, однако Салазар уже скрылся внутри приземистого здания, и рыжеволосому мужчине ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Гендист, невысокий кругленький волшебник, хозяин трактира и по совместительству местный староста, уже суетился, подготавливая все для "господ из замка". Повинуясь привычным взмахам его палочки, к камину придвинулись два кресла и небольшой стол. Его жена уже шла из кухни с кружкой пива, а Гендист поспешно начал спускаться в подвал за медовухой. К выпивке почтенный трактирщик относился, как иные к тонким зельям, пребывая в твердой уверенности, что на такое нельзя воздействовать магией. Очень скоро Салазар с Годриком удобно устроились у огня. Гендист позаботился обо всем на славу, и даже Слизерину не к чему было придраться. Старался хозяин "Трех метел" не зря: и трактир, и весь Хогсмид стояли на земле, принадлежавшей замку. Обслужить господ оттуда было прямой обязанностью Гендиста, однако и Гриффиндор, бывший частым гостем здесь, и Слизерин, заглядывавший крайне редко, всегда платили за себя. Первый так и не научился чувствовать себя "настоящим лордом" и платил по привычке, второй же считал, что ему проще платить за по-настоящему качественную услугу. Суматоха, связанная с их появлением, улеглась, и трактир вернулся к своей обычной жизни. Несколько завсегдатаев собралось неподалеку от Гендиста, время от времени заходили студенты. Годрик отметил, что в основном это ученики Салазара и Ровены. Из его Дома здесь побывали только двое. Увы, далеко не у всех семей была возможность снабжать своих отпрысков хоть какими-то деньгами. Гриффиндор даже задумался, не признаться ли, что традиционное ежегодное "выкрадывание бочонка с пивом" было его собственной идеей. Он сам, под большим секретом, разрешил студентам выбирать на день летнего солнцестояния бочонок себе по вкусу - за счет школы. Если кто и догадывался, что это не совсем законное "разрешение", то виду не подавал. В конце концов, замок имеет неплохой доход за счет прилегающих земель: Слизерин, едва добравшись до дел, быстро призвал всех к порядку и исправно вел счетные книги. Содержа ежегодно около сотни отроков, стоило ли печалиться по поводу небольшого "трофея"? Впрочем, Годрику казалось, что остальные его мнения могут не разделять, поэтому и не рассказывал о своем самовольном решении. Но, может, стоило все-таки поделиться этой мыслью - с тем, что одного бочонка, даже такого вместительного, на всех студентов уже маловато. Рыжеволосый мужчина покосился на своего спутника. Салазар сидел в кресле довольно прямо, хотя и позволил себе вытянуть ноги к огню. Зимнюю мантию на меху он так и не снял, лишь чуть ослабив ворот. Данью перемещению под крышу дома было только то, что Слизерин откинул капюшон и заткнул за пояс перчатки. В руках корнуолец слегка покачивал деревянный кубок с густой темной жидкостью, от которой пахло сладостью и чем-то пряным. Черные глаза смотрели в огонь и, хотя он время от времени кивал на реплики Годрика, казалось, что Салазар совсем не слышит своего собеседника. "Ладно, как-нибудь в другой раз", - подумал Гриффиндор и продолжил забавный рассказ из жизни не в меру активных студентов. Слизерин действительно глядел в огонь, однако рыжеволосый мужчина находился в поле его бокового зрения. Годрик скинул свою мантию и вольготно расположился в кресле. В правой руке он держал кружку с пивом, а левой то и дело взмахивал в такт своему повествованию. Гриффиндор везде умудрялся чувствовать себя как дома, и это даже не выглядело неприличным. Салазар был уверен, что если бы он развалился в подобной позе, то это смотрелось бы совершенно по-иному… С другой стороны, ему и в голову не пришло бы вести себя так среди посторонних. Годрик же походил… Да, на большого рыжего кота, наглого, но настолько уверенного в себе, что даже у самой рьяной кухарки не поднялась бы рука стегнуть его полотенцем - даже если бы увидела нахальную рыжую морду перемазанной в сметане. От этой мысли корнуолец едва не хихикнул. Интересно, а если почесать Годрика за ухом, он начнет мурлыкать? Хотя… пожалуй, удержать его на коленях было бы невозможно: Гриффиндор слишком тяжел. Слизерин прикрыл глаза, чувствуя, как его сознание ускользает куда-то вдаль. Ноги в высоких зимних сапогах уже согрелись, даже становилось немного жарко, но Салазару нравилось это ощущение. Медовуха наполнила его теплом изнутри так же, как огонь - снаружи, и голос Годрика, доносящийся издалека, убаюкивал, несмотря на свою эмоциональность. Очнулся корнуолец от того, что кто-то тряс его за плечо. Разлепить глаза удалось не сразу, однако сделав это, Салазар с ужасом обнаружил, что сполз в кресле. Оглянувшись, он убедился, что в трактире почти ничего не изменилось, только Годрик возвышается над ним, держа в одной руке свою кружку, а в другой - его кубок. В плечо тот, по всей видимости, толкал своего друга локтем. - Нет, я понимаю, что у всех людей разные вкусы, но чтобы засыпать посреди моего рассказа!.. - делано возмутился Гриффиндор, однако его глаза смеялись. - А главное, я-то думал, что ты просто наконец расслабился - и понял, что ты спишь, только когда кубок стал выпадать из твоей руки. Слизерин тряхнул головой, отчего его волосы растрепались, прорезав тонкими черными прядями серебристый мех мантии. Это же надо было настолько потерять контроль над собой, настолько почувствовать себя защищенным, чтобы заснуть! Хотя… если честно, то, пожалуй, Годрик был единственным человеком, рядом с которым Салазар мог бы уснуть спокойно, ничего не опасаясь. - Который час? - хрипловатым со сна голосом поинтересовался Слизерин, глядя на рыжеволосого мужчину все еще несколько ошалевшими глазами и пытаясь принять более пристойную позу. - Откуда я знаю? - Гриффиндор легкомысленно пожал плечами. В отличие от Салазара, который из-за своей работы с зельями привык точно отмерять едва ли не каждую минуту, его никогда особо не интересовал ход времени. - Но деревенские уже потихоньку начинают расходиться по домам. Наверное, уже довольно поздно. Ты когда уснул-то? Слизерин покачал головой. Если бы он знал - но у него будто провал в памяти. В это время дверь трактира распахнулась, и внутрь вошли двое высоких юношей. Прищурившись, Салазар узнал своих студентов. Сделав им знак приблизиться, он негромко произнес: - Передайте остальным - всем остальным - что через час мы с лордом Годриком вернемся в Хогвартс. Те, кого к этому времени не будет в замке, будут ночевать снаружи. И учтите, что мы-то верхами, так что пусть поторопятся. Молодые люди кивнули и, убедившись, что их Мастер больше ничего не хочет добавить, поспешно вышли. - Мы что, уже назад? - в голосе Гриффиндора послышалось разочарование. - У тебя еще полчаса, - изображая великодушие, ответил ему Слизерин. Ему самому требовалось время, чтобы прийти в себя. Годрик пожал плечами и помахал Гендисту своей кружкой, намекая, что желает добавки. Спустя некоторое время, оставив трактирщику обычную плату, друзья покинули "Три метлы". Перед выходом Салазар тщательно запахнул мантию и надвинул капюшон едва ли не на самый нос, однако, едва они перешагнули порог, холод прохватил его. Днем было морозно, но к вечеру похолодало еще сильнее. Когда притаптывающий для согрева мальчишка подал ему поводья коня, Слизерин едва ощутил их. Тем не менее ему удалось достаточно ловко поднялся в седло. Салазар с удовольствием погнал бы коня галопом, но Годрик, помня его угрозу ученикам, никуда не торопился, и потому вороной с гнедым двигались легкой рысью. Мир стал черно-белым. Точнее, серебристо-черным, ибо и луна, и звезды, и снег в их свете серебрились и мерцали. И если днем казалось, что все вокруг укутано пуховым покрывалом, то ночь превратила пух в серебро. Салазар выглядел неотъемлемой частью этого мира - так же, как Годрик смотрелся здесь задержавшимся гостем солнечного дня. Серые тона не шли ему, делая нереальным, и Слизерину даже показалось, что он все еще спит и видит какой-то путаный кошмар. Было так просто сказать, что ему холодно, да и вообще, хочется поскорее вернуться домой. Но Салазар ничего не говорил, оправдывая для самого себя свое молчание нежеланием открывать рот на морозе. Руки его не чувствовали поводьев, ноги - стремян. К счастью, его конь хорошо знал и своего хозяина, и дорогу, и рысившего рядом соседа, да и путь был недлинным. На этот раз Годрик ехал молча, будто строгая ночная красота заворожила и его, но на самом деле он зорко оглядывал дорогу - так же, как он осматривал деревню перед отъездом. Только проехав через ворота замка и убедившись, что ни в Хогсмиде, ни на тропинке, ни даже во дворе нет никого из студентов, Гриффиндор расслабился. Похоже, угроза Слизерина подействовала - ученики шустро добежали до школы и успели скрыться до возвращения наставников. Спешившись и потянувшись, Годрик подумал, что за время жизни в Хогвартсе он приобрел барские замашки. Раньше он ни за что не оставил бы коня без личного присмотра - и вот, пожалуйста, легко бросает поводья то трактирному мальчишке, то домовому эльфу. А ведь когда-то Гриффиндор был уверен, что настоящий воин за своим оружием и своим скакуном должен следить сам… Салазара занимали совершенно другие проблемы. Благодаря высшие силы за хорошую выдержку коня, он медленно и осторожно спешился. Однако после этого действия у него в висках, казалось, прозвенели колокольчики - будто мало одеревеневших от холода ног. Корнуолец стоял, вцепившись замерзшими руками в седло, и не знал, что делать дальше: в такой нелепой ситуации ему давно уже не приходилось оказываться. Его талию обхватила чья-то сильная рука, и в морозную чистоту воздуха примешался запах крепкого эля. - Я всегда говорил, - прогудел низкий голос Годрика, - что эта твоя медовуха слишком коварна. Вот от пива никогда так не развозит! Сердце Салазара, которое подскочило к самому горлу, мучительно-медленно начало возвращаться на свое законное место. Гриффиндор решил, что он пьян… что ж, оно и к лучшему. Рыжеволосый мужчина тем временем продолжал: - Да отпусти ты наконец бедное животное! Пойдем, тут всего два шага. От Годрика веяло теплом и уверенностью. Слизерин подождал еще немного, однако холод становился совсем уж невыносимым, а выбора, похоже, не было. Решившись, он отнял руки от седла, и тут же почувствовал, что в вертикальном положении его удерживает только рука Гриффиндора. Тот, впрочем, его веса будто и не замечал. Сжав худую талию корнуольца покрепче, Годрик закинул его руку себе на плечо и развернулся в сторону входа. Окна замка, к огромному облегчению Салазара, были темны - только в одной из башен, на самом верху в покоях Ровены горел свет. Но раз свет был, значит, баронесса работала, а вовсе не любовалась окрестностями. Двери Хогвартса и правда были в двух шагах, но сложная конструкция из двух человек двигалась медленно. Прошло немало времени, прежде чем друзья дошли до входа и перешагнули порог. Тепло замка тут же окутало Слизерина мягким одеялом. Все-таки проложить трубы было гениальной идеей, мелькнуло у него по краю сознания. Промерзший зал после такой прогулки стал бы невыносимым испытанием. Салазар настолько обнадежился теплом, что попытался вырваться из объятий Годрика, однако тот не убирал руки. - Отпусти, - корнуолец сам не поверил, как тихо прозвучал его голос. - Мы похожи на двух пьяниц, возвращающихся с попойки… - Кто ж позволит так клеветать? - возмутился Гриффиндор. - Мы - просто двое мужчин в расцвете сил, которые решили немного отдохнуть. Имеем, между прочим, полное право. И вообще, лично я абсолютно трезв, в отличие от некоторых. Слизерин рассмеялся бы его словам - на самом деле язык Годрика немного заплетался, чувствовалось, что последняя кружка была все-таки лишней - однако тело сковывала такая свинцовая тяжесть, что у него просто не было сил на смех. - Так, где у нас подземелья? Годрик почему-то развернулся направо, хотя Салазар привычно двинулся налево. Пошатнувшись, их конструкция устояла на ногах исключительно за счет того, что масса Гриффиндора намного превышала массу Слизерина, и потому противодействующие силы были не равны. Тем не менее рыжеволосый мужчина пришел к логичному выводу, что Салазару лучше знать, в какой стороне его покои, и послушно повернулся налево. Они без особых проблем дошли до лестницы, ведущей вниз, и здесь Годрик в задумчивости остановился. - Давай я возьму тебя на руки? - вдруг произнес он. Если бы его рука уже не держала Слизерина, тот упал бы от неожиданности. - Это еще зачем? - подозрительно поинтересовался корнуолец. - Ступеньки узкие, - Гриффиндор пожал плечами. - Если мы пойдем, как раньше, полетим с них оба. А я, если честно, летать умею только на метле. Салазар прикрыл глаза. Это будет унизительно. И хотя Годрик наверняка не видит в этом ничего предосудительного, но он - он, Салазар Слизерин - всегда будет помнить момент такого унижения. - Я сам. Корнуолец коснулся ладонью стены, собираясь опираться на нее при спуске, однако Гриффиндор по-прежнему не убирал своей руки с его талии. Слизерин успел спуститься на одну ступеньку, и теперь подбородок Годрика почти упирался в черноволосую макушку. - Годрик, мне неудобно, - огрызнулся Салазар. Поза и правда была крайне неловкой, однако Гриффиндор будто не слышал его слов. Постояв так еще немного, он вдруг наклонился и с легкостью поднял друга на руки. Слизерин не успел опомниться, как его ноги оторвались от ступеньки и зависли в воздухе. Одна рука Годрика перехватывала его под коленями, вторая - чуть выше поясницы, под ребрами. Дыхание перехватило, и Салазар даже ничего не смог сказать - от возмущения ему не хватало воздуха. Гриффиндор уже спустился по лестнице и даже почти дошел до покоев Слизерина, когда к тому вернулся дар речи. - Немедленно поставь меня на пол! - прошипел Салазар, гневно сверкая глазами. На его беду, в подземельях царил полумрак, и Годрик, который талантом видеть в темноте не обладал, этот разъяренный взгляд пропустил. Впрочем, на него взгляды Слизерина никогда и не действовали толком - сам корнуолец объяснял это полным отсутствием воображения у отдельных рыжих особей. Гриффиндор невозмутимо дошел до заветной двери и только тут аккуратно исполнил указание. - Ты с ума сошел! - корнуолец говорил тихо - отчасти из-за нежелания быть услышанным посторонними ушами, но больше из-за того, что громче просто не мог. - Здесь же полно народу! - Все уже спят, Салазар, - Годрик ухмыльнулся. Его забавляло стремление друга во чтобы то ни стало сохранить лицо. - Все в этом замке уже спят или старательно делают вид, что спят. И твои студенты, и твой Гонт, и даже Сэл знают, что если они высунут носы и попадутся тебе на глаза, ничего хорошего их ожидать не будет. Слизерин стоял, опершись спиной о дверь. Конечно, Годрик был прав, однако Гриффиндор вряд ли подозревал, что у подземелий есть и уши, и глаза. То, что все сидят по своим комнатам, еще ни о чем не говорит. Однако вслух Салазар сказал другое: - Чудесно, пусть так. Все спят - и нам пора. Спасибо, что проводил, - эту фразу он выдавил с трудом, - теперь можешь возвращаться к себе. Слизерин молился, чтобы этот рыжий верзила развернулся и убрался из подземелий. Он еще сможет медленно, по стенке, дойти до своей спальни. А там - кровать и зелья. Точнее, зелья и кровать. Но немногие остававшиеся силы утекали, а Годрик все не уходил. На его лице вдруг появилось непривычно смущенное выражение. - Может, я тебя до конца провожу? - предложил наконец он. - Зачем? - глаза Салазара подозрительно сузились. - Ну… ты явно немного не в себе, - Гриффиндор пожал плечами. - Вдруг кровать не найдешь или раздеться… - Нет! - у корнуольца неожиданно прорезался голос, прерывая Годрика на полуслове. Тонкие белые руки инстинктивно схватились за ворот мантии, сжимая его как можно туже. Рыжеволосый мужчина удивленно посмотрел на этот странный жест, но сказать ничего не успел. В дверь изнутри постучали и сонный детский голос произнес: - Вы чего шумите среди ночи? Салазар тут же взял себя в руки и смерил Годрика уничижительным взглядом. - Ты мне ребенка разбудил. - Это ты кричал! - возмутился Гриффиндор, однако испытывая при этом неловкость. Судя по установившейся тишине, Саласия так и стояла под дверью с той стороны. Оба мужчины прекрасно осознавали, что ей лучше не видеть их в таком виде, и наконец Годрик, прочистив горло, взялся исправлять положение: - Извини, Сэл. Мы больше не будем, мы тоже идем спать. Спокойной ночи, принцесса. Он затаил дыхание, надеясь услышать удаляющиеся шаги, однако через некоторое время тишину нарушил лишь вопрос, заданный чуть капризным тоном: - А отец? Гриффиндор знал эти интонации. Они частенько звучали у Саласии, а под час - и у Салазара. Это означало, что Слизерины настраиваются на длительную оборону своих интересов. Рыжеволосый мужчина уже прикидывал, как задобрить его маленькую принцессу, когда вдруг прозвучал негромкий голос Салазара: - Саласия, иди спать. В усталом голосе притаилась металлическая нотка, и, к удивлению Годрика, спустя несколько мгновений послышались удаляющиеся шаги. Под звук захлопнувшейся внутренней двери ноги Слизерина подкосились, и от падения его в который раз за сегодняшний вечер спасла рука Гриффиндора. От души надеясь, что Сэл действительно ушла и не поддастся желанию приоткрыть дверь для наблюдения, Годрик снова подхватил Салазара и втащил в его покои. К счастью, огонь в камине жарко пылал. Гриффиндор всегда считал, что у Слизерина натоплено просто безбожно, однако он помнил, как его друг ненавидит холод. Усадив Салазара на кровать, Годрик наклонился и начал стаскивать с него сапоги. - Уходи. В голосе корнуольца на сей раз не было стали, но усталости - на порядок больше. Рыжеволосый мужчина удивленно вскинул голову. Он же просто хочет помочь, что в этом плохого? Огонь бросал на худое лицо Слизерина тени, гротескно искажая резкие черты. Черные глаза смотрели сквозь Гриффиндора, тонкие пальцы крепко сжимали покрывало. - Уходи, - повторил Салазар со странным нажимом. - Сейчас. Немедленно! Годрик опомнился только снаружи, сам не понимая, как же он снова оказался в коридоре. Его будто выкинуло из спальни Слизерина - резко, внезапно, против воли. Первой мыслью было вернуться и выяснить, а в чем, собственно, дело, однако впервые за этот вечер Гриффиндор и сам почувствовал усталость. Наверное, и правда лучше пойти спать и не забивать себе голову чужими странностями. Рыжая прядь нахально вьется на ветру… Высокая крепкая фигура вольготно раскинулась в кресле… Смеющиеся голубые глаза… Сильная рука, от которой волнами исходит тепло… Одно дыхание смешивается с другим… Оказаться так близко - и не иметь возможности ни вырваться, ни прижаться сильнее. Как можно быть таким нахальным - и таким неосторожным? Как можно так беспардонно касаться того, кто так старательно избегает его прикосновений? Как можно так откровенно прижимать к себе чужое тело - и даже не задумываться над тем, насколько это болезненно? Сердце бьется в горле, и кажется, что оно вот-вот разорвется - или, может, раньше взорвется голова, терзаемая одновременно столькими мучительными мыслями? Как можно было не понять, что несмотря на отказавшие ноги, на обессилившие руки, на нехватку воздуха в легких больше всего хочется, чтобы эти теплые руки продолжали обнимать, а красивые уверенные губы оказались совсем близко - так, чтобы их можно было коснуться? Нет, уходи, Годрик. Хочешь, я даже скажу "пожалуйста"? Только уходи и не оборачивайся, не встречайся со мной взглядом. Уходи - потому что еще немного, и ты больше никогда не назовешь меня другом… |
Designed by Louis. Все права защищены.
