Тайны Меридианского двора. Часть 1

Название: Тайны Меридианского двора. Часть 1
Персонажи: Фобос, Седрик и Меридианский двор в ассортименте
Рейтинг: PG-13
Права: создатели "Ведьмы"
От автора: Это не "взгляд с другой стороны". Это просто попытка написать коснуться истории Меридиана, погрузиться поглубже в жизнь Фобоса и Седрика ВНЕ борьбы со Стражницами. В конце концов, они жили со своими заботами и проблемами задолго до того, как девчонки вообще появились на свет.

Часть 1
Глава 1

- И я хочу, чтобы вы, наконец, узнали…
Что именно ему следует узнать, лорд Сатор не мог услышать вот уже битый час. Королева начинала говорить, замолкала, меняла тему, выразительно вздыхала - то есть делала все, что угодно, но только не сообщала того, ради чего, собственно, удостоила господина казначея этой аудиенции.
Сатор терпеливо ждал. В конце концов, скажет королева то, что хотела, или же нет, от него не зависело абсолютно. Долгая жизнь при дворе обязывала к образованию в характере такой черты, как обреченное смирение, ибо даже самый влиятельный вельможа всегда имеет риск нарваться на монаршее самодурство, с которым ничего нельзя поделать.
В последние годы у ее величества такие приступы случались все чаще и чаще. Резкие перепады настроения лишь усугубляли ситуацию: то королева улыбалась - и вдруг уже в следующее мгновение кого-то ждут неприятности.
И потому лорд Сатор спокойно стоял перед своей августейшей госпожой, вытянувшись в струнку и всем своим видом выражая готовность выполнить все, что придет в ее светлую голову. Это совершенно не мешало ему думать о посторонних вещах, в частности, о подведении квартального баланса. Если быть совершенно откровенными, то этот вопрос занимал королевского казначея куда больше, чем душевные метания королевы. Денег в казне не было совсем - и в ближайшее время не предвиделись. И в не ближайшее тоже. Однако по многочисленным счетам платить как-то нужно, и эта проблема полностью ложилась на плечи лорда Сатора. Он сам каждый год искренне удивлялся, как ему удается сводить годовые балансы - что не мешало раз за разом совершать эти чудеса.
- Ваша жена спит с моим мужем! - выпалила вдруг королева, и в комнате повисла звенящая тишина.
Королевский казначей с трудом вынырнул из мира бесконечных цифр и несколько минут просто смотрел на ее величество. Драматическая пауза затянулась просто до неприличия. Наконец королева не выдержала.
- Вы слышали, лорд Сатор? Вы вообще слушаете меня?
- Разумеется, ваше величество, - казначей согнулся в почтительном поклоне. - Просто… Это настолько нелепые слухи…
- Это не слухи! - королева поднялась со своего кресла и вплотную подошла к придворному. Макушка венценосной головы едва достигала плеча лорда Сатора, и тому пришлось проявить особую гибкость, чтобы ее величеству не казалось, будто он смотрит на нее сверху вниз. - Я знаю, понимаете, знаю это!
Королеву никогда нельзя было назвать особо красивой. В юности она обладала неким обаянием, которое, впрочем, куда больше подошло бы маленькой девочке нежели наследнице престола. Годы не добавили ей привлекательности: первые тяжелые роды и несколько выкидышей оставили свои горькие следы на ее лице. Сейчас она снова ждала ребенка, и беременность протекала нелегко. Всего второй месяц - однако будущее дитя отнимало все силы королевы. Единственным, что поддерживало ее, было пророчество, что на этот раз ребенок родится - и родится девочкой. Ради этого королева была согласна терпеть все, что угодно.
И, разумеется, она считала, что имеет право рассчитывать на любовь и заботу супруга в это тяжелое время, но его любовь, увы, доставалась другой. Красивой и здоровой сопернице, тем более опасной, что когда-то именно с ней Эриас собирался связать свою судьбу.
- Ваше величество, - тщательно подбирая слова, произнес Сатор, - я слишком уважаю и люблю свою супругу, чтобы верить такому. Поймите меня правильно: я ни в коем случае не смею усомниться в ваших словах… Однако поверить в такое обвинение - выше моих сил.
Королева закусила губу. Бархатистый голос лорда-казначея обволакивал и успокаивал, однако шпилька попала в цель: выходило, что королева любит и уважает мужа недостаточно, чтобы быть выше досужих слухов.
Но в том-то и дело, что слухами не ограничивалось. Об измене ее величеству стало известно из достоверного источника - от одной мысли об этом на карие глаза королевы навернулись слезы.
- Извольте следить за своей женой! - с трудом сдерживая рыдания, бросила правительница Меридиана.
- Разумеется, ваше величество, - Сатор снова согнулся в поклоне. - Прикажете попросить ее составить мне компанию в моей конторе или мне самому перебраться в покои статс-дам?
Королева в отчаянье заломила руки.
- Уходите! - воскликнула она, давая понять, что аудиенция закончена.
- Так… Все-таки как? - лорд-казначей послушно попятился к двери, однако продолжил: - Ваше величество, если это возможно, то лучше ее ко мне - мне еще нужно закончить с балансом. Хотя, конечно, ей в конторе будет не слишком комфортно, но раз на то ваша воля…
- Не надо! Ничего не надо! Только уходите немедленно!
Лорд Сатор успел выскользнуть из королевской гостиной ровно в такой момент, чтобы не увидеть, как ее величество разрыдалась.
Оказавшись по ту сторону двери, Сатор улыбнулся расположившимся в приемной фрейлинам и легкой походкой покинул королевские покои. И только выйдя в пустой коридор, он позволил себе остановиться и перевести дыхание. Аккуратно промокнув виски белоснежным платком из тонкого батиста, лорд-казначей на минуту прикрыл глаза. К королевским истерикам он привык давно, но сегодня ее величество выдвинула слишком серьезные обвинения. И, что хуже всего, Сатор знал - прекрасно знал, получше самой королевы - насколько эти обвинения справедливы.
- Она в ярости? - голос, прозвучавший у самого уха лорда Сатора, заставил его сердце совершить головокружительный кульбит, однако усилием воли казначею удалось вернуть его на место - голос был слишком хорошо знаком.
- Она рыдает, - приоткрыв глаза и пристально глядя на белокурую красавицу, чуть слышно произнес Сатор. - Но об этом мы поговорим в другое время и в другом месте. Пока достаточно того, что она знает.
Саломея передернула плечиком. А потом улыбнулась так, что лорда-казначея снова прошиб ледяной пот. Его супруга явно демонстрировала, что эта новость не просто не беспокоит ее - но доставляет удовольствие.
Нельзя было сказать, что Саломея неумна. Умом эта леди обделена не была - однако ее тип мышления настолько отличался от подчиненного строгой логике разума мужа, что это стоило господину казначею немалых нервов. Помимо периодических шоковых встрясок, поступки первой статс-дамы ее величества еще и значительно мешали проводить расчеты; супруга, а в последнее время и дочь, были настолько непредсказуемыми факторами, что Сатор не знал, кто вгоняет его в гроб сильнее: королевская семья или его собственная.
Но коридор перед покоями королевы - одно из самых неподходящих мест для выяснения отношений, поэтому лорд-казначей легонько коснулся губами привычно подставленной щеки супруги и, подождав, пока Саломея исчезнет за дверью в монаршие покои, продолжил путь в свою контору. Он изо всех сил пытался настроиться на успокаивающий поток цифр, но теперь выходило гораздо хуже.
Они с Саломеей были неплохим тандемом. Сатору превосходно удавалась стратегия, его планы были безукоризнены и, казалось, предусматривали каждую мелочь. А Саломея, с ее неповторимой артистичностью и ловкостью, неизменно воплощала эти планы в жизнь. На этом зиждился успех их семьи - и такое положение дел существовало вот уже шестнадцать лет. Сатору очень хотелось бы верить, что так оно будет продолжаться и дальше. Правда, предрекаемое рождение наследницы изрядно путало планы, но лорд-казначей всегда был уверен, что безвыходных ситуаций не бывает. Любые вопросы решаются - просто не все решения приятны и легки. Но Сатор за свою долгую жизнь привык не бояться неприятных и трудных решений.
Вот то, что Саломея затеяла какую-то свою игру, даже не поставив его в известность, беспокоило почтенного лорда куда сильнее. Даже если эта безумная выходка удастся (Сатор допускал это с большой вероятностью - его супруге многое сходило с рук), неизвестно пока, какие последствия она повлечет за собой. Саломея блестяще проводила ходы - но обдумала ли она, как будет вести всю партию?
Лорд Сатор так закопался в своих сложных расчетах, что едва не прошел мимо двух мальчишек, расположившихся в оконной нише возле его конторы. Собственно, он почти прошел, когда ему в ноги бросилось нечто золотистое. Казначей сперва привычным жестом потеребил волосы цвета меда, и только потом опомнился.
- Ваше высочество, - поклонился он высокому нескладному подростку, подпиравшему спиной стену. - Я могу быть чем-нибудь вам полезен?

В казначейской конторе, располагавшейся прямо во дворце, было довольно тесно. Сатор полагал это отчасти справедливым: денег в королевской казне никогда особо много не водилось, а уж последние лет двадцать и подавно. Он бы с радостью рассчитал три четверти своих подчиненных - все равно одни дармоеды - но такие решения могла принимать только королева. Учитывая жалостливый характер ее величества и то, что хлебных мест не хотел лишиться никто, на сокращение штата можно было не надеяться. И потому основную территорию казначейской конторы занимали сами служащие, из года в год старательно переписывающие какие-то бумажки.
Рабочее место Сатора располагалось в отдельном скромном помещении. Набитое под завязку толстыми папками с отчетами, расписками, актами, счетами, балансами и прочей документацией, оно казалось не больше чулана. Оставалось только удивляться, как в это нагромождение стеллажей удалось втиснуть не только рабочий стол и стул, но и небольшую кушетку. Днем она была в основном завалена теми же документами, а по ночам периодически служила лорду-казначею приютом для краткого сна. Как пояснил некогда Сатор молодому принцу: когда денег в казне нет, у казначея куда больше работы, чем когда они есть. Ибо надо делать видимость, что они все-таки есть. Принц смог это осознать лишь через некоторое время, когда начал понимать всю схемы работы.
- Будете колдовать? - поинтересовался Фобос, плюхаясь на небольшой свободный от бумаг кусочек кушетки.
Стоящая рядом пирамида из папок угрожающе закачалась, однако Сатор лишь едва заметно улыбнулся. "Колдовать" - этим эвфемизмом принц обозначал финансовые махинации королевского казначея. Превращения цифр с помощью процентов, коэффициентов, пени, наценок, скидок, налоговых начислений и иных приемов в другие, намного отличающиеся от первоначальных, можно было объяснить исключительно волшебством… Ну, или прекрасным владением математическими приемами и богатым воображением. Со вторым у принца Фобоса было не слишком хорошо, зато к первому имелись немалые способности.
- Да. Для себя у меня все готово, теперь надо доделать основной отчет.
Сатор хитрым способом щелкнул пальцами возле самой столешницы, и та открыла двойное дно, откуда лорд-казначей извлек тонкую папку. Он положил ее на стол рядом с другой, раз в пять ее толще. Заинтересованный принц поднялся со своего места, подошел ближе и начал листать обе. Периодически он восхищенно качал головой, время от времени склонялся к самым страницам, и тогда его длинные светлые волосы скользили по столу.
Лорд Сатор стоял в шаге от Фобоса и спокойно смотрел за действиями его высочества. Принц прекрасно считал в уме, легко производя любые действия, однако ему не хватало фантазии придумать несуществующие корректировки для имеющихся чисел.
- Здесь, - наконец поднял голову Фобос. Он посмотрел прямо в глаза казначею и ткнул пальцем в расчеты. - И вот здесь тоже. А также здесь, - быстрое мелькание рук, - здесь и… пожалуй, вот здесь.
- Нет, с последней вы ошиблись, - улыбка Сатора была вежливой, однако в его взгляде можно было заметить легкую насмешку. - И две пропустили.
- Проклятье! - принц в раздражении дернул плечом. Он ненавидел, когда не получалось сделать хорошо с первого раза.
- Вам только пятнадцать лет, ваше высочество, - мягко произнес лорд-казначей. - У вас все еще впереди…
Сатор ненавидел королевскую семью. Не определенных людей, а как явление. У этой ненависти была длинная история - история, которую к этим временам почти никто уже не помнил. Но почтенный лорд лелеял в себе надежду когда-нибудь увидеть крушение Эсканоров. Понимая, что силовыми методами здесь ничего не добиться, Сатор шел к своей мести небольшими, незаметными шагами.
Однако к принцу лорд-казначей испытывал нечто, что можно было бы назвать симпатией. Этот долговязый, настолько худой, что ни одна одежда, даже пошитая лучшими портными, не придавала ему хоть сколько-нибудь презентабельный вид, не унаследовавший блистательной красоты своего отца - это юное недоразумение не представляло ни малейшей угрозы для стратегии Сатора. Даже напротив, так как до недавнего времени Фобос был последним в своем роду, он прекрасно вписывался в его планы.
- "Больше прилежания и усидчивости", - скривившись, принц процитировал самого нелюбимого из своих наставников.
Поскольку все, кто только мог, от преподавания его высочеству отказывались, оставались только те, кто и сами были далеко не подарками. Сатор считал такое поведение неразумным, однако считал, что это полное право любого человека: усложнять себе жизнь.
- И фантазии, ваше высочество, - произнес вслух лорд-казначей. - Старайтесь мыслить более абстрактно.
На эти слова Фобос снова состроил непередаваемую гримасу и сделал вид, что полностью поглощен изучением содержимого папок. Однако хватило его ненадолго. Сатор уже пять минут любовался, как принц теребит одну и ту же страницу, когда Фобос наконец решился.
- Лорд Сатор, - негромко начал он. - Я хотел узнать… Насчет…
Не так часто можно было видеть смущенного принца, однако именно этого сомнительного удовольствия сейчас был удостоен господин казначей. К лицу Фобоса прилила краска, и светлые, почти белесые ресницы взмахивали слишком часто, в такт неровному дыханию.
- Про принца-консорта, - наконец выпалил юноша. Сатор вопросительно приподнял брови, и тому пришлось закончить: - и леди Саломею.
- И вы туда же, - устало выдохнул лорд-казначей. - Только что ее величество устроила мне допрос с пристрастием. Вас-то что беспокоит, ваше высочество? - Сатор окинул Фобоса внимательным взглядом. - Лично я полностью доверяю своей супруге, однако у принца-консорта было столько… гхм… фавориток, что я не думал, будто это может беспокоить кого-либо, кроме королевы.
Щеки Фобоса вспыхнули еще сильнее, и он снова уткнулся носом в папки, всем своим видом давая понять, что на этом разговор окончен. Пара минут прошла в тишине, которую нарушило тихое похрустывание. Принц дернулся, огляделся и остановил не по возрасту тяжелый взгляд на своем спутнике, про которого оба собеседника, казалось, забыли. Сатор посмотрел в ту же сторону.
Златоволосый мальчик, через несколько секунд осознав, что внимание направлено на него, поспешно запихнул то, что держал в левой руке, в рот.
- Седрик, что это? - раздраженно бросил Фобос.
Мальчишка попытался так же быстро проглотить, но кусок был слишком большим. Сатор, налив из притулившегося среди стопок бумаги графина воды в стакан и подтолкнув сосуд к сыну, ответил за него:
- Похоже, это был мой обед. А вы разве еще не обедали?
- Седрик съел обе порции, - снизошел до ответа принц. - Куда в него столько влезает?
Лорд-казначей из-за спины Фобоса бросил на сына предупреждающий взгляд, однако это было излишним. Отдышавшись и соизволив слегка покраснеть, златоволосое чудо выдавило из себя:
- Извините, ваше высочество… Я просто расту…
- В ширину, - откомментировал принц и, захлопнув обе папки, повернулся к лорду Сатору: - Пожалуй, это все.
Он покинул контору, не прощаясь, однако казначей успел перехватить сына, уже собиравшегося припустить за своим господином.
- Седрик, будь осторожнее, - шепнул Сатор, наклонившись к самому уху восьмилетнего мальчика. - Лучше зайди лишний раз на кухню, но не привлекай к себе внимания, - дождавшись, пока сын кивнет, он добавил уже более мягким тоном: - И, умоляю тебя, в этом виде прожевывай пищу по-нормальному. Кроме тебя присматривать за его высочеством некому.
Седрик послушно кивнул еще раз, и цепкая отцовская рука наконец отпустила его плечо.

Глава 2

В городе огни погасили уже давно. Из дворца, в котором еще пока не ложились, этого видно не было: сезон дождей еще не подошел к концу, и тяжелый воздух, перенасыщенный влагой, служил занавесью между обиталищами королевы и ее подданных.
Однако Фобос знал это время - время, когда наступала пора отправиться в кровать и ему. Когда-то он еще пытался доказывать, что ночью ему гораздо лучше, но каждый раз эти попытки заканчивались скандалом. Дескать, он делает все наперекор, не ценит заботы, сам не понимает, что для него лучше. Оставалось лишь смириться, хотя принц так и не понял, чего хорошего в том, что он полночи ворочается, будучи не в силах заснуть - а потом до полудня спит на ходу. Фобос не мог припомнить ни одного дня в своей жизни, когда бы ему дали по-нормальному выспаться.
Принц сидел за столом, сжимая в руках книгу, в которой за минут десять не прочитал ни строчки, хотя его глаза пристально всматривались в страницу. В последнее время пора отхода ко сну стала для Фобоса ненавистна не только потому, что она обещала несколько часов бессмысленного валяния в постели.
В королевской семье была традиция, чтобы родители желали спокойной ночи своим детям. Королева очень дорожила семейными ценностями и не раз вспоминала, как трогательно матушка целовала ее, тогда еще наследную принцессу, на ночь. Однако, как бы ни хотелось ее величеству продолжить семейные традиции, приходить лишний раз к сыну оказалось выше ее сил. Компромисс нашелся: каждый вечер у королевы находились срочные дела, и желать принцу спокойной ночи отправлялась одна из придворных дам. Фобос еще в детстве пытался отвертеться от этого фарса, однако в ответ на все его слова опять следовал поток слез и обвинений в бесчувственности и нежелании принимать заботу. Максимум, чего принцу удалось добиться, так это того, что фрейлины королевы теперь боялись к нему даже приближаться, да и большинство статс-дам пытались найти хоть какой-нибудь предлог, дабы отвертеться от "почетной миссии".
И только одну из них выходки Фобоса лишь забавляли. На леди Саломею не действовали ни ледяные взгляды, ни закатываемые истерики, ни коварные ловушки вроде дохлой лягушки, спрятанной под одеялом. Она приходила с неизменной улыбкой, всегда красивая и изящная, проверяла, хорошо ли приготовили постель для его высочества, ждала, пока он ляжет, целовала в лоб и уходила. Со временем принцу даже удалось примириться с ее ежедневными визитами.
Вот только за последние несколько недель они стали мучительными - и уже отнюдь не потому, что Фобос считал унизительной эту фальшивую заботу.
Сумбурные мысли его высочества прервало появление объекта размышлений. Леди Саломея вошла в комнату своей легкой скользящей походкой. Она улыбнулась затылку принца, даже не подумав сделать ему замечание за ссутуленную спину. Подойдя к широкой кровати, леди изящным жестом приподняла одеяло и убедилась в наличии грелки - ночи в эту пору даже во дворце были холодными. После этого Саломея приблизилась к столу и застыла в ожидающей позе.
Фобос неохотно поднялся, бросив на стоящую перед ним женщину взгляд исподлобья. Леди Саломея стояла неподвижно, все также чуть улыбаясь, и принц почувствовал, что его дыхание сбивается. Не желая смотреть на нее снизу вверх, он распрямил плечи - и вдруг с удивлением заметил, что сравнялся с первой статс-дамой ростом.
Принц сам не понял, как внезапно оказался у самой кровати - не иначе как голубые глаза леди Саломеи обладали поистине чарующим свойством. Не успел Фобос об этом подумать, как округлые белые руки начали снимать с него ночной халат. Должно было стать холоднее - однако принца будто охватил жар.
- Ложитесь, ваше высочество, - голос леди был низким и глубоким. - Иначе простудитесь.
Опомнившись, Фобос нырнул под одеяло, постаравшись натянуть его до самого подбородка. Леди Саломея наклонилась к нему, и в какой-то момент взгляд принца оказался прикованным к глубокому вырезу платья, под которым жемчужно белела высокая и упругая грудь. Разгоряченного лба коснулись сухие прохладные губы.
А потом она ушла. В полумраке комнаты ее высокая статная фигура в струящемся белоснежном платье казалась лучом света - пока за ней не закрылась дверь. Фобос затаил дыхание, вслушиваясь в тишину. Вот тихонько скрипнула дверь в небольшую комнатку по соседству со спальней принца - там спал Седрик, которого некому было вести домой. Впрочем, у себя в доме семейство королевского казначея вообще появлялось редко, днюя и ночуя во дворце, каждый в своей части. Лорд Сатор сейчас наверняка в своей конторе и просидит там до глубокой ночи. Леди Саломея, после того, как ляжет королева, отправится в покои, отведенные для статс-дам. Сандра, ее дочь, на год младше Фобоса, сейчас тоже у ее величества, и вместе с прочими фрейлинами будет ночевать в их общей комнате. А Седрик, вот уже четыре года как приставленный к принцу, всегда находился где-то неподалеку от него. И, скорее всего, леди Саломея сейчас точно так же наклоняется к сыну, как только что к нему, Фобосу. Было ли в этом жесте чувств больше? Или меньше?
Принц с едва слышным стоном перевернулся на живот, резким движением натягивая одеяло на голову. Седрику хорошо - леди Саломея его мать, к тому же это белобрысое недоразумение совсем еще ребенок. Но он - он-то уже вырос! Еще год-другой, и он догонит по росту отца, который возвышался над всеми придворными подобно скале. И… и эти сны, которые приходят в последнее время - они совсем уже не детские. Так почему никто этого упорно не желает замечать?
- Я не ребенок, - прошептал Фобос в подушку, вцепившись в нее изо всех сил. - Не ребенок!

- Он уже не ребенок!
Фобос дернулся от этих слов и даже почти проснулся. Этим утром, кроме того, что его подняли ни свет ни заря - как, впрочем, и обычно - принца ожидал приказ срочно явиться к королеве. Наспех одетый и причесанный, Фобос отправился, как он думал, получать очередную выволочку. Для чего его еще могли пригласить в такую рань, юноша придумать не мог. Шел принц нарочито не спеша, справедливо рассудив, что на казнь не торопятся, а одной претензией больше или меньше - не имеет значения.
И потому к началу разговора он опоздал - а тот уже дошел до критической отметки. Королева стояла напротив супруга, едва доставая ему до солнечного сплетения. Щеки ее величества раскраснелись, и ранние морщинки проступили отчетливее. Принц-консорт, похоже, как и сын, не выспался. Его все еще красивое лицо выглядело несколько помятым, на левой скуле и на подбородке краснели свежие порезы - когда Эриас торопился, он вспоминал, что умеет бриться сам. Фигура, все еще внушительная, уже потихоньку начинала терять подтянутую форму.
Ну и семейка… - отстраненно подумал Фобос. Ему некстати вспомнился парадный портрет, написанный пару месяцев назад: прекрасная, сияющая королева, одаривающая всех по-матерински добрым взглядом, мужественный принц-консорт с лицом благородного воина и он сам, юный принц, изящный и нежностью лица похожий на девчонку. Фобос возненавидел этот лживый портрет, как только увидел - как, впрочем, ненавидел всю эту мазню. Как бы ему не было отвратительно собственное отражение в зеркале, но принц все же предпочитал его бессовестной лести придворных живописцев.
- Что я там буду с ним делать? - голос отца вывел Фобоса из задумчивости. - Я солдат, а не нянька!
- Ну вот и сделай из сына солдата! - принц поморщился: когда мать сердилась, ее голос приобретал неприятные резкие ноты. - Должна же быть от вас обоих хоть какая-то польза!
- Об этом надо было думать раньше! - Эриас отмахивался от претензий супруги с раздраженной ленцой. - Когда я тебе говорил, что ваши придворные танцы с ножичками не стоят и ломаного гроша. Он ведь даже боевого меча не поднимет - а у меня не будет времени с ним возиться!
Фобос привычно подпер спиной стенку. Просто чудесно! Наверное, его для того и позвали: слушать "лестные" отзывы в свой адрес. Других версий у принца не было, ибо ни один из родителей так до сих пор и не заметил его появления.
Однако в этот самый момент королева переключила свое внимание с мужа на сына. - Фобос! - принц дернулся как от пощечины. - Как ты опять стоишь? Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не горбился? Что у тебя с лицом?
Принц неохотно отлип от стены и выпрямился, став при этом выше матери. Это доставило ему минутное удовольствие, хотя мрачности во взгляде не убавило. Королева подошла к нему, суетливым движением поправила мантию, сползшую на одно плечо, растеребила челку, падавшую на глаза - но все равно осталась недовольна внешним видом сына. Она обернулась к мужу, застывшему с равнодушным выражением на лице. Вот уже пятнадцать лет королева не понимала, как от такого красивого мужчины мог родиться настолько невзрачный ребенок. То, что чертами лица Фобос был похож на нее, ей почему-то не приходило в голову.
- Эриас, это не обсуждается. Ты едешь на границу и берешь Фобоса с собой.
Принц пожалел, что отошел от стены.

Много веков назад Кондракар принял решение, что Меридиан представляет собой угрозу для цивилизованных миров, и направил воинов для "исправления ситуации". Для дополнительной подстраховки Меридиан был огражден так называемой Сетью, перекрывавшей соотношения между мирами.
Но миров существует бесконечное множество. На одном из занятий по пространственной магии Фобос даже решал задачу, какую энергию надо затратить, чтобы полностью, во всех многомерных плоскостях, перекрыть доступы к одному отдельно взятому миру. У него вышло, что для этого потребуется энергия 27,53 Кондракаров.
Кондракар имелся только один, поэтому Сеть ограждала Меридиан только от цивилизованных миров, коих, естественно, было меньшинство. Множество миров вообще не были приспособлены для жизни, некоторые - приспособлены, но жизни на них не было, а в каких-то не было жизни разумной. Но также были и миры, в которых обитали разумные существа, находящиеся на весьма невысокой стадии развития. Светлый взор Кондракара, разумеется, когда-нибудь должен был дойти и до них, однако этого еще не произошло.
Пока же эти миры доставляли неудобства Меридиану. Структура родного мира Фобоса была такова, что едва ли не любое магическое воздействие (изнутри или извне) давало сторонний выброс, открывающий порталы. Столицу охранял собственный, сплетенный первыми Эсканорами купол, предохраняющий от "утечки магии", однако на весь мир силы Освободителей не хватило бы. На далеких от столицы окраинах, называемых "границей", порталы в Дикие миры открывались часто. Там постоянно дежурили войска, чтобы не дать иномирным тварям или племенам ворваться в пределы королевства. По регламенту к каждому из отрядов должен был быть приставлен маг - чтобы закрывать и запечатывать порталы, однако желающих "ставить заплатки" всегда насчитывалось мало, и чем дальше, тем больше действия приграничных войск напоминали попытки откачивать воду из трюма тонущего корабля. Время от времени, когда ситуация становилась совсем уж критической, в столице собирали большое воинство, прикрепляли к нему максимум имеющихся в наличии чародеев, и отправляли их на помощь регулярным войскам в рейд по приграничным территориям. Одно время принц-консорт частенько бывал в подобных походах - обычно это случалось после крупных размолвок с королевой. Однако в последние годы супруги вроде как достигли определенного консенсуса и мирно проживали под одной крышей.
Когда-то, когда Фобос был совсем маленьким, он мечтал отправиться на границу. Ему казалось это достойным и почетным - защищать свой народ от угрозы извне. Образ отца, облаченного в сияющие доспехи, верхом отправляющегося на битву, навсегда врезался в память и хранился в сердце принца. Этот образ был искорежен обидами, он поблек и потускнел от разочарований - но в конечном итоге именно ему довелось пережить все прочие. Для Фобоса праздношатающийся по дворцу стареющий ловелас был всего лишь принцем-консортом, в то время как чудом сохранившийся образ благородного воина носил звание отца. Более придуманный, нежели реальный, далекий и фантастический - он оказался куда более родным и настоящим.
Когда-то юный принц был готов все отдать за то, чтобы услышать эти слова "Отправитесь вместе на границу". Фобос не раз представлял себе этот день в мечтах: как они с отцом вместе, плечом к плечу, покидают столицу и едут навстречу подвигам. Это был бы день его триумфа - он доказал бы, что достоин своего рождения, что он не даром появился на этот свет, что он способен защитить свое королевство.
Глупые мечты остались в детстве. Живущие в столице очень мало знали о приграничных землях, а те, кто там побывали, не любили о ней говорить. Воевать там - мало славы и мало чести, как однажды негромко пояснил лорд Сатор юному принцу. Господин казначей в далекой молодости успел там послужить, и в дни военных праздников вместо придворного костюма надевал мундир с парой орденов из тех времен - однако он не гордился ими. "Не дай вам боги побывать на границе, ваше высочество", - этими словами Сатор закончил тот короткий разговор с Фобосом, и в дальнейшем всегда избегал этой темы.

Во дворце шли активные приготовления. Вместе с обоими принцами на границу должен был отправиться внушительный отряд. Сборы протекали торопливо - ибо королева поставила сжатые сроки, и довольно бестолково - ибо мало кому хотелось уезжать.
Пожалуй, во всей столице с войском хотел отправиться только один человек - и именно его в поход не брали.
Напрасно Седрик крутился под ногами у всех, кто только имел отношение к приготовлениям. Напрасно со слезами на глазах упрашивал принца, напрасно ныл в конторе у отца, напрасно дважды прятался в обозе с последующим выдворением оттуда. Восемь лет - это слишком мало, отрезали ему. Он не годился даже на то, чтобы стать оруженосцем для принца. Седрику грозились оторвать уши (Фобос), выпороть (леди Саломея), повесить на ближайшем дереве, если он вдруг таки обнаружится в обозе уже в пути (принц-консорт), однако на этот раз неслабое воображение мальчика молчало. Лорду Сатору пришлось запереть сына в своей конторе, дабы уберечь от взвинченных окружающих, которым и без вмешательства не в меру активного ребенка хватало собственных проблем.
Лорд-казначей как никто хорошо понимал, что лежит за столь поспешным решением королевы. Похоже, что на этот раз принц-консорт все-таки исчерпал чашу терпения своей супруги - последней измены та так и не простила. Собственно, судьба Эриаса Сатора тревожила мало. Куда больше его беспокоили мысли о собственной жене. Если королева взялась за принца-консорта, которого все же любила, то что ожидает Саломею? Сумеет ли она выкрутиться - или предстояло ожидать крупных неприятностей? Если грядет немилость - то распространится ли она на всех? Седрик уже оказался не у дел, не откажут ли в должности Сандре? Да и он сам… Незаменимых людей не бывает, чего бы они сами о себе ни думали. Лорд-казначей почти перестал спать, испытывая тревогу за будущее семьи.
Тучи сгущались над головой.

Глава 3

Это было самое необычное и самое свободное лето в жизни Седрика.
Сколько мальчик себя помнил, он никогда не принадлежал самому себе. Пока он был совсем маленьким, главной хозяйкой в доме являлась Сандра. Родители находились далеко, во дворце - для маленького Седрика будто в другом мире, зато Сандра - вот она, в двух шагах. Когда сестре исполнилось двенадцать, матери удалось устроить ее к королеве. Сандра сопротивлялась, как могла - после вольготной жизни, которой она от души наслаждалась, становиться девочкой на побегушках не хотелось. Но если все пройдет гладко, то через пару лет она стала бы фрейлиной и заняла бы достойное место при дворе. Поэтому мнение Сандры никого не интересовало.
Седрик же не успел порадоваться тому, что дом наконец-то окажется в его распоряжении. Отец рискнул и предложил королеве приставить своего сына к принцу. Предложение было сделано на авось - помимо того, что с Фобосом мало кто мог ужиться, он еще и был старше сына лорда-казначея на добрых восемь лет. Однако риск оправдался. Видимо, мальчику после старшей сестры уже никто не был страшен, а Фобос, как ни странно, довольно быстро привык к наличию в своей жизни маленького золотистого шарика. Седрик в случае необходимости умел вести себя тихо и не бросаться в глаза, умел молчать, когда не спрашивали и, что намного главнее, умел молчать, когда его спрашивали о секретах принца. Он повсюду ходил за Фобосом, если только тот не посылал его куда-нибудь с поручениями, спал по соседству с ним, и к настоящему времени не видел своей жизни без принца.
И когда Седрик впервые в своей жизни оказался предоставлен самому себе, первое, что он ощутил, была бесконечная растерянность. Покои принца закрыли, и мальчик больше не мог там оставаться. Гулять по дворцу ему никто не запрещал, но тут был риск нарваться на Сандру, а Седрик за четыре года слишком привык в таких случаях прятаться за не особо широкую спину Фобоса, чтобы не бояться этих встреч.
Оставался только родной дом, изрядно запущенный за время добровольного отсутствия семейства. Все бы ничего, но королева пошла на следующий решительный шаг и отправила свою первую статс-даму "отдохнуть". Официально Саломее от места не отказали, но дали понять, что в данное время ее присутствие во дворце не приветствуется. Нечего и говорить о том, что красавица отнюдь не обрадовалась такому решению - а попадаться на глаза матери, когда она была в таком настроении, было еще хуже, чем наткнуться на старшую сестру.
Полтора месяца Седрик отсиживался в кабинете отца - единственном месте, куда никогда не заглядывала мечущаяся по дому разозленная Саломея - и за это время умудрился прочитать почти все книги оттуда. Правда, он почти ничего в них не понял: большинство книг были слишком сложны для восприятия даже взрослыми людьми, что уж говорить о восьмилетнем мальчишке, однако читал Седрик все равно с удовольствием. Седрик вообще обладал удивительным свойством читать все, что только попадалась ему на пути - от подписей к портретам до сложнейших магических трактатов.
После этого он заскучал.
Несмотря на то, что внешне и Седрик, и Сандра куда больше походили на отца, ни его выдержкой, ни его холодным логичным разумом ни один из них не обладал. Артистичность и любовь к экспромтам они унаследовали от матери, и когда Седрик не мог активно участвовать в жизни, он чувствовал себя совершенно несчастным. Мальчик уже почти решил, что даже встреча с Сандрой во дворце лучше вынужденного безделья, когда он нашел иной выход.
Седрик всегда, казалось, с самого рождения, знал, что есть аристократия, есть чернь и есть они. К тому времени, когда мальчик оказался при дворе, ему в голову крепко-накрепко вбили, что показывать свое истинное лицо нельзя. Если он проявит несдержанность, он погубит и себя, и всю остальную семью. И тогда его конец будет ужасен.
Становиться самим собой можно только дома - и то лишь если очень надо. Но даже это не поощрялось. Родители считали, что чем больше дети находятся в человеческом облике, тем плотнее его естественность входит в разум, тем меньше опасность внезапного, неконтролируемого превращения. Сатор обещал когда-нибудь объяснить причину этого запрета, однако Седрику объяснение уже не требовалось - он прочитал его в тех самых книгах, что отец хранил в кабинете. За себя ему страшно не стало (мальчик все еще был уверен, что ужаснее сестры и разгневанной матери в мире ничего быть не может), но чтобы казнили отца, Седрику вовсе не хотелось. Поэтому он свято хранил тайну своей семьи.
С простонародьем сын королевского казначея тоже был немного знаком. Одно время они с принцем иногда выбирались из дворца различными секретными способами. Нечасто и недалеко - и, увы, недолго. Жители Меридиана в большинстве своем резко отличались от аристократии, причем если внешность еще можно было скрыть за просторными накидками, столь популярными в народе, то с прошлого года принц стал слишком высоким. Его длинная тощая фигура резко выделялась среди низкорослых и коренастых меридианцев и привлекала к себе внимание. Прогулки по столице пришлось прекратить.
В одиночестве же Седрик в городе никогда не был. Он знал, что истинную форму нельзя показывать и там, однако его человеческий облик был таким маленьким, таким… беззащитным. Вот если бы у него была такая же плотная кожа, такие же устойчивые ноги, такие же крепкие руки с пальцами, которые не страшно сломать, такие же свитые в тугие спирали волосы - если бы он был таким же, как другие
Каково же было удивление Седрика, когда однажды после подобных размышлений, он обнаружил себя именно в таком облике! Сперва испугавшись, он попробовал вернуть прежний образ - и снова стал маленьким златоволосым мальчиком. Убедившись, что обратное превращение возможно, он снова захотел быть похожим на остальных меридианцев.
Это было такое новое, необычное ощущение, что Седрик от радости закружился по комнате. Запутавшись в ставшими короткими лапках, он плюхнулся на пол, но лишь счастливо улыбнулся. Дорога в город была открыта.

В столицу пришло лето. Во дворце пытались спасаться от жары, но местные жители ее не ощущали - как не ощущал и Седрик, который наслаждался влажным теплом. Ему не было трудно дышать этим горячим, насыщенным густыми парами воздухом, его не пугала вязкая хлюпающая грязь под босыми ногами, ему не казались неприятными запахи, пропитавшие столицу.
Большой город, гораздо больше дворца. И какой же разный! Первые дни Седрик ходил, вертя головой во все стороны, пытаясь увидеть, услышать, впитать и прочувствовать его весь, от подвалов до крыш домов. Он быстро перешел на местный говор, он с такой необычной легкостью слился с десятками тысяч обитателей столицы, что вряд ли бы нашелся кто-нибудь, кто узнал бы в нем маленького лорда.
Это тоже было… необычным. Седрик умел быть "незаметным" - но считал, что это умение состоит в способности не путаться под ногами и не бросаться в глаза, но теперь он понял, что можно быть незаметным, становясь своим. Не прятаться от толпы, а слиться с ней в единое целое.
Вскоре у Седрика появились приятели. Он прибился к стайке уличных мальчишек, которые приняли его, не задавая вопросов. На них бывший маленький придворный и начал испробовать свои доселе спавшие способности.
Вместе с новыми друзьями Седрик побывал в доках, среди маленьких легких рыболовных лодчонок и плоских юрких лодочек для сборов урожая. Приятели показали новенькому, как выхватывать у торговца лепешками его товар прямо из жаровни - с тем, чтобы подцепив с соседнего прилавка пригоршню рыхлого сыра, устроить себе сытый день. Седрику одной лепешки всегда оказывалось мало, но на рынках еды было полно. Тут продавали длинных чуть подкопченных рыбешек, там насыпали в кульки прожаренных на масле маленьких лягушат, а чуть дальше толстая торговка прямо на улице варила маленькие круглые пельмени, которые щедро посыпала зеленью. По мнению Седрика все это не шло ни в какое сравнение с "изысканными" придворными обедами, в которых куда больше внимания уделялось красоте, а не сытности. То, что он берет еду без оплаты, то есть, попросту говоря, ворует, мальчика не беспокоило вовсе.
Седрик теперь частенько спал на берегу мутной реки, возле которой стоял город, среди буйной зелени. Мягкая торфяная земля и огромное, бездонное небо, усыпанное звездами, казались ему прекрасными - возможно, потому, что у него была своя крыша над головой, свой дом, куда он мог вернуться в любой момент. Седрик и возвращался иногда, чтобы показаться на глаза родителям. Не то чтобы его искали - мать была уверена, что сын вернулся во дворец, а отец считал, что он сидит дома - но Седрик, учившийся быть ловким, считал, что лучше не побуждать родителей поговорить друг с другом на его счет. Впрочем, мать бы точно не стала интересоваться, где его носит, а вот отец вполне мог этим озаботиться.
Так и прошло лето. Седрик, от природы обладавший немалой силой и гибкостью, научился лучше владеть ими. Теперь он умел их использовать в драке - в обычной уличной драке, без правил и законов. Подлых ударов не бывает, есть лишь желание победить - а значит, и выжить. Седрик даже похудел, перестав в человеческом виде походить на колобок, но что куда важнее, он стал куда более уверен в себе.
Осень принесла с собой праздники и ежегодную ярмарку. Седрик с трудом давил в себе желание превратиться во что-нибудь, у чего было бы больше пары глаз - ибо одной ему не хватало, чтобы осмотреть все, что свозилось в столицу в эти дни. Неугомонному мальчишке нужно было сунуть нос во все палатки, попробовать угощения с каждого лотка, посмотреть на все, что происходило вокруг. Ему, впечатлительному и эмоциональному, понравилось на ярмарке практически все - кроме кукольных представлений. Сперва он смотрел с удовольствием, однако очень скоро осознал, что речь идет об обитателях дворца. Королева была представлена доброй и заботливой матерью народа, но вот консорт - недалеким солдафоном, а принц - нелепым и смешным. Если против такого мнения о принце-консорте Седрик ничего не имел, то изображение Фобоса его возмутило. Когда же среди кукол мелькнула та, что играла "скупого и хитрого лорда-казначея", мальчик, растолкав толпу, отошел как можно дальше от подмостков и больше к ним не возвращался. Что они могли знать о его отце? Они каждый вечер ложатся спать в своих домах, в то время как лорд Сатор до глубокой ночи сидит в конторе, пытаясь разобраться с делами, которые королева только и делает, что запутывает все больше и больше. Седрику было обидно и за отца, и за принца Фобоса, которого недолюбливали в народе за то же, что и его собственная мать: за то, что он не родился девчонкой.
Окончание большой осенней ярмарки ознаменовалось для Седрика и личной удачей: королева соблаговолила простить леди Саломею и позволить ей вернуться ко двору. Это было как нельзя более кстати, ибо ночи становились все холоднее, да и сезон дождей подошел вплотную. В такую погоду оказаться без крыши над головой теперь казалось весьма непривлекательным. Да и просто бывать на улицах стало неинтересным - они опустели, исчезли уличные торговцы, уровень грязи поднялся едва ли не до колен, затрудняя передвижение.
Седрик натаскал в дом различных вкусностей: рисовые лепешки, которые могли храниться неделями, горшочки с ягодными вареньями и с привезенным издалека медом, мешок с яблоками, который мальчик уволок от неизвестно каким чудом не заметившего его торговца, кулечки с изюмом и с орехами, несколько плетеных бутылей с малиново-яблочным сидром. Со всем этим можно будет устроиться в доме - небольшом, но для мальчика, обитавшего в нем в одиночестве, казавшимся огромным. В спокойной обстановке перечитать книги, проглоченные весной - как знать, возможно, теперь удастся разобраться в них. Наверняка у него будет целый месяц перед тем, как придется перебраться во дворец - поближе к кухне, но и, увы, к Сандре тоже.
Осень подходила к концу. За окном лил привычный дождь, небо спряталось за темными облаками - теперь уже до весны. Во дворце многие страдали в это время, когда даже день тонул в полумраке, но Седрик никогда не испытывал подобной тоски. Он сам себе был солнцем, и пока рядом горел веселый огонь, под рукой имелась интересная книга, и было, чем перекусить, он чувствовал себя достаточно счастливым.
Мальчик так увлекся чтением, что не сразу услышал тихий стук в дверь. Гостей в этом доме никогда не бывало. Окруженный старинными заклинаниями, он пропускал только тех, кому открывали дверь хозяева, которые и сами наведывались сюда лишь изредка. Поэтому Седрик еще посидел, прислушиваясь к шуму дождя - и лишь когда до него снова донесся необычный звук, бросился ко входу.
Приоткрыв дверь, Седрик застыл столбом. На пороге, насквозь мокрый и держащий в поводу тяжело дышащего коня, стоял принц Фобос.

Лорд Сатор находился в своей конторе и разбирал очередные счета. Осень - обычно сытое время, и ярмарка прошла вполне успешно, но это время ушло в прошлое. А праздники по поводу рождения принцессы едва-едва успели отгреметь. И ни по одному счету за них не было заплачено. Господин казначей с внутренним содроганием вспомнил, как королева перечисляла все, что хотела видеть на торжествах в честь новорожденной дочери, а он стоял и с ужасом осознавал, что еще пара наименований - и государственный бюджет уже никогда не выберется из долгов.
Но Сатору в очередной раз удалось все как-то утрясти. Уговорить, наобещать, прикрыться новыми расписками в довесок к старым - разумеется, ее величеству не было дела до того, чего все это стоило. И она еще обвиняла его в скупости! Станешь тут скупым - лорд-казначей был твердо уверен, что проявлять щедрость имеет право лишь тот, кто имеет наличные.
Подперев голову, Сатор гипнотизировал лист с выписанными его же собственной рукой цифрами. Лорд-казначей видел числа как живых людей, у него была своя собственная концепция расчетов. В его воображении они сами выстраивались в ряды - а потом играли те роли, которые им отводили. Чтобы переставить их в нужном порядке, сперва следовало ими проникнуться, прочувствовать. К тому же это одновременно успокаивало и настраивало на рабочий лад.
Размышления Сатора прервал шум в давно опустевшей комнате, где днем сидели прочие работники казначейства. Финальным аккордом прозвучал звук распахиваемой двери. Лорд-казначей даже подскочил от неожиданности - у него мелькнула мысль, что его пришли арестовывать. Когда-то в юности его ночами преследовали такие кошмары, но со временем они сошли на нет. Сатор и сам не понял, с чего ему вдруг представилось подобное, однако сердце будто подскочило к самому горлу, перекрывая доступ воздуха.
Но в контору ворвался не отряд стражи, а всего лишь Седрик, закутанный в мокрую накидку, с которой безбожно капало на пол. Мальчик сдвинул с головы капюшон, и его длинные золотистые волосы рассыпались по плечам. На встревоженного казначея смотрели два растерянных голубых глаза.
- Седрик? Что случилось? -сердце потихоньку возвращалось на свое законное место, и Сатор получил возможность говорить.
- Вернулся принц… Принц Фобос, - выдавил из себя мальчик.
Казалось, он и сам не верил своим словам. Седрик смотрел на отца, не отводя глаз и пребывая в уверенности, что сейчас тот со всем разберется.
"Только принца нам здесь не хватает… для полного счастья. Королева будет недовольна", - устало подумал Сатор, но вслух произнес другое:
- Где он?
- Дома… у нас дома, - торопливо пояснил Седрик, видя, как удивленно округлились глаза отца. - Он… - мальчик замолчал, будто не мог подобрать подходящего слова - и это насторожило Сатора. С тех пор, как его сын научился говорить, слова вылетали из него быстро и ладно. - Мне кажется, случилось что-то очень плохое.
Лорд Сатор поспешно поднялся на ноги - и тут же схватился за столешницу, ибо комната поплыла перед глазами. Господин казначей зажмурился, а когда открыл глаза, перед ним белело перепуганное лицо Седрика.
- Все в порядке, - Сатор положил руку на голову сына и легонько потрепал мягкие волосы. - Я тут весь день сижу, уже все затекло, - и тут же сменил тему: - Ладно, пойдем спасать его высочество…
Лорд-казначей с трудом откопал в конторе свой плащ - тот не слишком часто требовался Сатору, обычно не покидающему пределы дворца - тщательно запер все двери в казначействе, и вместе с сыном поспешил домой.
Принц обнаружился там, где Седрик его и оставил: на кухне, возле пылающего камина. Фобос сидел в кресле, как опустился в него - так и не сняв насквозь мокрого плаща. Отсутствующий взгляд его высочества был устремлен в пламя, и юноша будто даже не заметил возвращения хозяев дома.
Сатор подошел к принцу и негромко окликнул его. Фобос не ответил, и тогда лорд-казначей коснулся его запястья. Руки принца были ледяными, и Сатор решительно заставил юношу подняться с кресла. Он снял с Фобоса плащ и сделал знак Седрику повесить его для просушки. Принца же лорд увлек внутрь дома, туда, где располагался небольшой бассейн. Подогрев заклинанием воду, Сатор начал освобождать своего неожиданного гостя от одежды. Похоже, Фобос приехал в том же, в чем и воевал - кроме облегающих штанов и плотной туники лорд стянул с принца кожаный нагрудник, а также клепаные наручи и поножи.
"Он что, во всем этом сюда добирался? Это же две недели пути!.." - Сатор, прищуриваясь в полумраке, пытался разглядеть лицо его высочества. От природы смугловатое, оно посерело, и лорду-казначею совершенно не нравилось его выражение - неестественно пустое.
Закончив раздевать принца, Сатор помог ему спуститься в бассейн. Горячая вода и добавленная в нее смесь трав постепенно делали свое дело: напряжение уходило, и пустоту заменила усталость.
- Седрик! - негромко позвал господин казначей сына. Тот, проскользнувший в комнату сразу после того, как повесил плащ принца сушиться перед камином, тут же возник перед отцом. Лорд заметил его краем глаза, продолжая смотреть на Фобоса. - Спустишься в подвал и принесешь вина. В доме еда есть?
Мальчик честно перечислил остававшиеся у него сокровища. По окончании Сатор пристально посмотрел на него, после чего покачал головой.
- Как только у тебя ничего не слиплось? - удивился он будто про себя. - Ладно, добавишь к вину лепешки. Подогреть все сможешь?
Седрик почесал переносицу, решая, будет ли ему под силу подобное задание, но его отец уже решил, что рисковать не стоит.
- Следи, чтобы он тут не утонул, - бросил лорд Сатор, медленно поднимаясь со скамьи, с которой он наблюдал за принцем. - Когда закончу, я за вами вернусь.
Седрик с готовностью закивал. Несмотря на разницу в возрасте, он прекрасно знал, что ему не составит труда вытащить Фобоса из воды - если, конечно, тот не будет с силой тянуть в противоположную сторону.
Вернувшись минут через десять, Сатор обнаружил вполне мирную картину: принц тонуть не собирался, и Седрик спокойно сидел рядом. Лорд-казначей помог его высочеству выбраться из бассейна, вытер принесенным нагретым полотенцем и, облачив в одну из своих ночных рубах, набросил сверху свой халат. На тощем юноше они болтались, как на пугале - лорд Сатор был строен, однако его фигура обладала куда большей пропорциональностью, нежели у худощавого принца. Вздохнув, Сатор потуже затянул пояс и снова увлек Фобоса за собой. Чем дальше, тем меньше ему нравилось, что обычно строптивый принц столь послушен.
Снова оказавшись на кухне, лорд-казначей налил Фобосу подогретого вина. Проследив, чтобы тот выпил все до последней капли и съел лепешку, Сатор снова взял принца за руки - теперь те были не ледяными, а просто холодными.
- Что случилось, ваше высочество? - тихо спросил лорд-казначей, глядя прямо в льдистые глаза Фобоса.
Молчание, казалось, длилось целую вечность. Наконец юноша открыл рот и хрипло прошептал:
- Принц-консорт убит.

Глава 4

- Да ладно тебе, Фобос, все не так уж плохо!
Эриас кивнул, и стоящий рядом солдат вылил на него ведро воды. Фобоса от этого зрелища передернуло: воду он любил, но стоячую и желательно теплую. А вот так добровольно соваться под ледяной водопад…
Принц-консорт же выглядел вполне довольным жизнью. Если в первые дни похода он еще привычно кривился и держался за дворцовые привычки, то очень скоро все наносное с него слетело. Эриас оживился и даже будто бы помолодел. В кратчайшие сроки его фигура вернула себе прежнюю подтянутую форму, голос неожиданно стал громовым, а в глазах засветилось нечто веселое и бесшабашное. Казалось, очутиться на войне - это было именно тем, что нужно консорту больше всего на свете.
Фобос, возможно, испытал бы радость, после стольких лет вновь увидев отца таким, каким знал его когда-то, однако юношу куда больше занимало собственное положение.
С ужасом принц осознал, что все умения и способности, которыми, как ему думалось, он обладал, вовсе не столь хороши.
Для начала развеялся миф, что Фобос умеет ездить верхом. Разумеется, принц с детства знал, как сидеть в седле - вот только уже который год он старался свести прогулки к минимуму (да и что говорить, окрестности мало располагали к верховой езде), а длительный переход и вовсе оказался невыносимым для непривычного организма. После первого же дня у Фобоса нестерпимо ломило все тело, а в глазах темнело.
Следующим открытием оказалось, что он, принц, оказывается может испытывать чувство голода. Когда-то в детстве это было головной болью приставленных к Фобосу нянек: попытаться накормить его высочество. С появлением Седрика эта проблема отпала - принц, недолго думая, отдавал свою порцию этому маленькому, но весьма прожорливому созданию, и ничуть от этого не страдал. Теперь же, после того, как его тело немного привыкло к длительным дневным переходам, и Фобос перестал проваливаться в сон как в бездонную яму, он осознал, что дневного пайка ему решительно не хватает. Есть хотелось с утра и до вечера. По ночам юноше в кошмарных снах являлась вся та еда, которую он отпихивал от себя - и та снова улетала, оставляя сосущее чувство голода.
Также принц когда-то думал, что умеет разбираться в людях. Фобос ни в грош не ставил придворных и считал, что уже прекрасно научился читать по их лицам. Он еще не знал, как насчет людей, но в армии принц как никогда отчетливо понял, насколько же их мало. Их - аристократов, тех, кто такой же крови, что и он сам. Люди, облаченные в форменные мундиры военных магов, ехали сперва все вместе, однако постепенно по одному, редко по двое разъезжались к разным отрядам. Вокруг принцев оставались лишь местные жители, а на их лицах с плотной чешуйчатой кожей ничего не читалось. По крайней мере, Фобос не мог уловить на них никаких отчетливых эмоций. В какой-то момент юноша запаниковал, что его сейчас тоже отправят куда-нибудь с отрядом этих непонятных и чуждых созданий, но, на его счастье, он остался вместе с отцом.
А потом они добрались до границы, и пришло время новых проблем. Принц очень гордился тем, как хорошо он умеет проводить магические расчеты, его решения всегда были безукоризнены, но… Оказалось, что возле порталов это не имеет никакого значения. "Думать во дворце будешь!", - весело крикнул сыну Эриас, отпихивая его с дороги и почти не глядя запечатывая пространственную дыру первым попавшимся сгустком энергии. Фобос потом долго пытался доказать, что это ненадежно, что каждая заплата должна соответствовать соотношению сил по ту и по другую сторону, что нужно учитывать магический фон, втолковывал отцу про коэффициенты, постоянные и переменные, даже попытался построить график - однако на этом моменте Эриасу надоело его слушать, и он посоветовал сыну забыть теорию и приналечь на практику. Ибо если они все будут делать по формулам, то проторчат на границе всю оставшуюся жизнь.
Еще больше, чем эта безответственность, принца ужаснуло открытие, что порталы искажают магию. Он знал об этом и раньше - но не думал, что настолько. Пока они ехали, Фобос гадал, зачем им столько народу в армии - возле порталов он понял. По сути, маги нужны были лишь для запечатывания порталов. Сражаться же с тем, что оттуда лезло, нужно было руками - и тут уж каждый меч был на счету. Заодно прояснилась и презрительная отцовская фраза "Он ведь даже боевого меча не поднимет". Тот изящный тонкий меч, которым его учили фехтовать при дворе, на границе был бесполезен. Первой мыслью Фобоса при виде огромного двуручного меча отца, было: "Я всегда знал, что трачу время на ненужное занятие…". Высокий широкоплечий принц-консорт поднимал это чудовище без особого труда, в то время как юноша осознавал: меч ненамного отличается от него самого по высоте… ширине… и, пожалуй, по весу тоже.
Понял это и Эриас, когда сверил свой клинок с "игрушкой" сына - и тут же забраковал последнюю. Также ему было абсолютно ясно, что "правильный" меч Фобос вряд ли сможет поднять над землей. Мимолетно пожалев, что не озаботился этим вопросом еще в столице, консорт все же сумел отыскать для принца меч, воплощающий в себе компромиссное решение.
И вскоре после этого Фобос понял, что сны об улетающей еде - вовсе не кошмары по сравнению с тем, что пришло им на смену. Он понял, почему лорд Сатор говорил, что в войне на границе мало чести.
Можно было привыкнуть к врывающимся сквозь порталы стихийным бедствиям. Можно было научиться не бояться разнообразных, увиденных в первый и последний раз монстров. Можно было ожесточить сердце при виде иномирных воинственных племен. Однако есть вещи, которые слишком тяжело считать обыденными.
Фобос, немного пообвыкнувшись на границе, взялся за изучение пришельцев. Вот уже больше года его занимала теория о создании живых существ, и принц лелеял надежду когда-нибудь осуществить этот проект. Во дворце, разумеется, никто не дал бы ему ставить опыты, да и здесь вечно не хватало времени и сил, которые уходили на борьбу с непривычной реальностью - но зато здесь был материал. И Фобос старался по возможности этот материал использовать. Он провел немало замеров самых разнообразных существ, изучил их физическую и магическую структуру, упорно искал общие для всех созданий закономерности и пытался выявить принципиальные отличия. Юноше даже удалось уговорить лекаря, сопровождавшего их отряд, помочь ему со вскрытием некоторых трупов - сам Фобос был крайне брезглив, и после нескольких "операций" уже не был так твердо уверен, что хочет копаться с существами из костей, мяса и крови - какого бы цвета и консистенции эта кровь не была.
После одной из битв, закончившейся до странного быстро, в результате чего принцу удалось сохранить силы для научных изысканий, он решил продолжить свои опыты. Фобос не сразу понял, почему тела прорвавшихся сквозь очередной портал пришельцев столь различаются по размерам: они были от двух третей его собственного роста и меньше. Некоторые - намного меньше. Однако осознание к принцу пришло только когда он увидел пару трупов, сжимавших в руках некие совсем маленькие тельца.
Это были дети.
Этот отряд не был боевым - собственно, он и отрядом-то не был. Просто существа, бегущие от чего-то… или от кого-то - и спасавшие своих детей. Что же произошло в том, другом мире такого, что они сломя голову сиганули в неизвестность - для того, чтобы умереть, едва переступив магическую границу?
От этой догадки Фобосу стало нехорошо. Не то чтобы он как-то по особенному относился к детям - собственно, он вообще к ним никак не относился, ибо единственным ребенком, который был младше него и периодически мельтешил перед глазами, являлся Седрик. Принц, относившийся к маленькому придворному скорее как к ненавязчивому домашнему зверьку, нежели полноценному человеку, вдруг остро осознал, что увидеть вспоротый труп Седрика ему бы не хотелось. Это была даже не жалость и не чувство вины, а некое давящее ощущение неправильности такого расклада дел.
Фобос попытался поговорить с отцом, хотя с момента отъезда из столицы давал себе слово не начинать с ним разговоры первым, однако полученный резкий ответ был однозначным: границу не должен пересекать никто, ни под каким видом.
"Мало чести". Мало чести в том, чтобы резать беженцев, даже если ты не испытываешь к ним симпатии. Мало чести в том, чтобы убивать детей - даже если лично тебе они кажутся страшными. И мало чести в том, чтобы просыпаться от кошмаров и знать, что в этот день снова возьмешь меч и будешь наносить удары, не глядя на то, кто перед тобой.

- Фобос, кончай строить из себя барышню, - голос принца-консорта слегка заплетался, однако его высокая могучая фигура выглядела весьма внушительно. - Этого больше не требуется. Поздно, конечно, спохватились, но, думаю, я еще сделаю из тебя настоящего мужчину!
В маленьком шатре хотя бы не было комаров - из изящной курильницы поднимался дым, от которого слегка кружилась голова, но которого не терпели местные весьма крупные и настырные насекомые. От этих дурманящих паров у Фобоса ежедневно нестерпимо ломило виски, однако он предпочитал головную боль мучительным укусам. Толстая шкура местных жителей была мошкаре не по зубам (или что там у них?), однако на нежную человеческую кожу летающие кровопийцы набрасывались с жадностью. "Кого ж они едят, когда принцы на границу не заглядывают?", - с отчаянной яростью думал юноша в первые дни, до крови расчесывая мгновенно покрывшееся покрасневшими волдырями тело.
- "Настоящим мужчиной" - это значит пьянствовать каждый вечер, лапать баб и махать железякой? - мрачно покосился на отца принц.
Тот откровенно расхохотался. Фобос не мог вспомнить, слышал ли он когда-нибудь смех отца во дворце, но здесь, на границе, Эриас, казалось, веселился от души.
- Ты говоришь прямо как твоя мать! - отсмеявшись, бросил консорт, отчего принц скривился - сравнений с матерью он не терпел с самых ранних лет. - Она тоже все никак не могла понять, что я нахожу в такой жизни…
Внезапно Эриас со стуком поставил свой кубок на стоящий рядом сундук и подался вперед, к сыну.
- Ей я не мог этого сказать - она бы не поняла, как бы я не объяснял. Но тебе - скажу. Здесь я свободен… Ты чувствуешь это слово, Фобос? "Свободен!" - в полумраке серебристые глаза принца-консорта мерцали подобно звездам. - От всех их бабских игр, от фальши, от лжи, от ошибок. Хотя от ошибок не так просто уйти - они живучие, заразы. Раз совершишь - и расплачиваешься потом всю жизнь. И другие тоже платят за твои ошибки - а иногда это еще больнее.
Фобос постарался отодвинуться от отца подальше. От него явственно несло какой-то местной настойкой - напитком куда крепче привычного вина. Слов Эриаса юноша не понимал, да и не хотел понимать. Больше всего на свете принцу хотелось уехать с границы и больше никогда не возвращаться сюда. Хотелось домой - и Фобос от души старался не думать, сможет ли он через несколько месяцев, если у него все-таки родится сестра, называть столичный замок своим домом. Иногда принца охватывало ледяное отчаянье, ему казалось, что его отправили сюда, чтобы он никогда не вернулся. Что в один прекрасный день королева простит мужа и пришлет приказ ехать обратно во дворец - ехать одному, без сына.
Возможно, последнюю фразу юноша произнес вслух, ибо Эриас состроил непередаваемую гримасу.
- Во дворец! - он почти выплюнул это слово. - Да гори он синим пламенем! И… корона эта… с ним заодно. Фобос, мальчик мой, ты не понимаешь, как тебе повезло! Нельзя там стать свободным - можно лишь потерять самого себя. Таким ли я был в твоем возрасте? И сам - сам! - продался, как последний дурак… А она… она страдала…
Королева-то? Страдала? Фобос посмотрел на отца с недоверием. Свет Меридиана, конечно, любила время от времени строить из себя страдающую особу, но принц никогда не понимал, а с чего бы ей это. Или… неужели консорт говорит о какой-то другой женщине?
Эриас тем временем махнул еще кубок и продолжал, еще более страстно, чем раньше.
- А он? Ну разве он стоит ее? Так, хлыщ, средство для самоутверждения. Чтобы отомстить мне, чтобы показать, что… Собственно, выбор у нее был небольшой… И все равно - ну не для такого такая, как она…
"Это правда… про принца-консорта… и леди Саломею?" - вспомнился Фобосу его собственный вопрос, и юноша почувствовал, что его щеки пылают. Почему-то в воображении легко сложились эти двое: оба высокие, статные, удивительно красивые, лучащиеся силой и здоровьем. Королева, сама по себе миниатюрная и хрупкая, рядом с консортом казалась маленькой девочкой. Лорд Сатор… в принципе, он был достаточно хорош собой - насколько Фобос мог судить о внешности другого мужчины - однако его лицо было скорее приятным, и его ни в коем случае нельзя было сравнивать со скульптурной красотой Эриаса.
Голова уже не просто болела, а раскалывалась на части. Принц почувствовал, что согласен даже на укусы вездесущих насекомых, лишь бы избавиться от этого одуряющего запаха, к которому теперь будто примешался тяжелый мускусный аромат. Фобос задыхался, воздуха не хватало. Не в силах совладать с собой, он вскочил на ноги, запнулся о подушку, на которой до этого сидел, и, подобно слепому шаря руками, вырвался из шатра. Воздух снаружи, жаркий и влажный, особого облегчения не принес, но сейчас принцу даже специфический запах болот показался приятным. Юноша жадно дышал, не понимая, почему желудок скручивает в болезненный комок, а глаза отчаянно щиплет. У него было чувство, что он только что с головой окунулся в болотную грязь.

И снова был бой.
Прошла весна, пролетело лето, осень приближалась к концу. Казалось, только вчера отметили счастливейшее событие в Меридиане за последние невесть сколько лет: из столицы пришло сообщение, что у королевы родилась дочь. У мира теперь была наследница престола. Маленькая принцесса.
В тот вечер пили все - на радостях. Консорт произнес пару речей, потом махнул рукой и просто раз за разом поднимал все новые кубки. Фобос под одобрительным взглядом отца потребовал, чтобы ему тоже налили этой местной гадости, от которой его повело буквально после первых же глотков, но юноша все равно с упорством, достойным лучшего применения, подливал себе трясущимися руками забористый напиток, в надежде, что если он и не отравится им, то хоть сможет достичь желанного забытья.
На утро принц очнулся от того, что Эриас собственноручно поливал его ледяной водой. Еще бы год назад такие "водные процедуры" закончились бы плохо, но Фобос, в местном климате постоянно чувствовавший себя вечно мокрым мышом, все же перенял привычку отца обливаться по несколько раз за день.
Поняв, что сын пришел себя, консорт заставил его проглотить вчерашнюю гадость. Принц, которого замутило от одного запаха этого пойла, попытался увернуться, однако Эриас железной рукой перехватил его покрепче и все-таки влил в горло сына обжигающий напиток. Желудок не принял, и консорту вновь пришлось пустить в дело ведро с водой. Со второго раза влитый алкоголь вроде прижился, и консорт рывком поставил Фобоса на ноги. После этого вложил в руки принца меч. Юноша некоторое время тупо смотрел на оружие, которое в его дрожащих пальцах совершенно небоевым способом тряслось, и не в силах был поверить, что отец в таком состоянии отправит его в сражение.
Но это была правда. И, пожалуй, впервые за все время, проведенное на границе, Фобос сражался от души, с опустевшей головой и жаждущими крови руками. Бой настолько захватил юношу, что он не сразу заметил, как справа от него появился зазор в рядах.
Битва уже подходила к концу, солдаты добивали прорвавшихся через очередной портал, а принц стоял на коленях возле своего отца.
Эриас был мертв - к тому времени, как Фобос осознал, что консорт упал, его сердце уже не билось. Но все еще пребывающий в некоем тумане разум юноши терзала другая мысль: отец был убит ударом в бок. Чей-то клинок прошел между завязок нагрудника, вспоров печень. Это могло ничего не значить, ведь в бою можно повернуться по-всякому, однако Фобоса била крупная дрожь.
"У Меридиана есть теперь наследница… И отец стал не нужен", - ввинчивалась в разгоряченный мозг больная мысль. - "Он разлюбил ее… если любил когда-нибудь - возможно, и она… не осталась в долгу. А если она не пожалела его, то…"
Тошнота снова подкатила к горлу, но теперь она не имела ни малейшего отношения к похмелью. Принцу впервые в жизни стало страшно по-настоящему. Он только сейчас осознал, что все смерти вокруг - и своих солдат, и пришельцев - хотя и воспринимались им как нечто неприятное, но не трогали сердца по-настоящему. Они были другими, и Фобос никак не мог провести параллели между ними и собой. Но отец - это совсем другое! Эта смерть подошла к самому порогу и смотрела на юношу своими немигающими глазами. Фобос будто наяву видел следующую битву, в которой чей-то послушный далекой воле меч вонзается в его собственное тело. После богатыря консорта убить хрупкого принца будет смехотворной задачей.
И Фобос бежал. Никогда еще его сердце не билось так - испуганно, будто у загнанного зверя. Он почти ничего не взял с собой, не оставил армии никаких распоряжений. В чем был, сжимая в руке обнаженный меч, юноша вскочил на коня и помчался, не разбирая дороги. Он боялся спешиваться, чтобы найти себе хоть какую-нибудь еду или толком поспать - все время за спиной ему чудился топот копыт. Возможно, этот панический ужас свел бы принца в могилу скорее, нежели предполагаемый убийца, если бы не эти полгода, все-таки пошедшие на пользу когда-то изнеженному организму. Бесконечно усталый, едва не теряющий сознание от голода, с сердцем, не имевшим сил бояться, но все еще тревожно сжимающимся от каждого подозрительного шороха, Фобос добрался до столицы. Он не знал, что скажет во дворце, и не представлял, как взглянет в глаза матери.
Принц направил коня к дому единственного человека, который проявлял к нему хоть какую-то доброту. Если при дворе и был кто-либо, к кому Фобос решился бы обратиться, то это лорд-казначей.

Глава 5

Кровать лорда Сатора была на удивление широкой и низкой, без ножек. Однако принцу не было до этого никакого дела - это была кровать, в доме, в относительной безопасности. Фобос рухнул на нее и прикрыл глаза. Сквозь туман до его сознания доносился негромкий голос казначея:
- Седрик, останешься здесь. Если его высочеству что-то понадобится - я буду в твоей комнате.
Почти неслышные шаги, потом слегка скрипнула дверь, и все стихло. Казалось бы, можно наконец-то заснуть - но вместо сна подкралась примолкшая было паника. Фобос распахнул глаза, однако в темноте все равно ничего не было видно. Принц начал шарить вокруг себя в поисках меча, потом вспомнил, что оставил его в гостиной, возле камина. Из груди юноши вырвался тихий стон - отец бы с него шкуру спустил за такое отношение к оружию. Конечно, у него есть его магия, но куда ее направлять, если ничего не видно? Мечом можно хотя бы ткнуть наугад…
- Ваше высочество?
От этого чуть слышного шепота сердце принца едва не остановилось. Ему потребовалась почти минута, чтобы узнать голос Седрика.
- Чего тебе? - тоже почему-то шепотом откликнулся Фобос.
- Эм… - мальчик замялся. - Вам плохо? Позвать отца?
Юноша представил, как Седрик зовет лорда-казначея, и он, принц, признается, что ему страшно оставаться одному в темноте…
- Нет! - рявкнул Фобос и услышал, как Седрик попятился от его кровати. - Убирайся и веди себя тихо! Хотя стой! Иди сюда.
- Я и так рядом… - рискнул возразить мальчик.
- Идиот! Сюда, на кровать.
Спустя секунду принц почувствовал, как рядом опустилось чужое тело. Фобос выдернул из-под него одеяло и накинул сверху. От Седрика пахло медом и яблоками. И еще чем-то сладким. А еще он был живым, теплым и мягким, а главное - безобидным. Сердце мальчика билось ровно и спокойно, и юноша почувствовал, как страх, хотя и не уходит окончательно, но отступает в самые дальние уголки комнаты. Усталость взяла свое, и вскоре принц заснул. Правда, не раньше Седрика.

А для лорда Сатора день еще не закончился. Он старался не слишком давить на молодого принца, расспрашивая о произошедшем, однако и полученной информации оказалось вполне достаточно, чтобы понять главное: ничего хорошего в будущем не выйдет. Фобосу хватило ума не обвинять королеву напрямую, однако подозрение сквозило в каждом слове, которое юноша неохотно выдавливал из себя.
В вину королевы Сатор не верил. Слишком хорошо он знал ее - Свет Меридиана неспособна была придумать такую месть. С другой стороны, королева, легко поддававшаяся чужому влиянию, вполне могла внять чьим-то настойчивым советам. Вот только казначею очень не хотелось, чтобы его подозрения по поводу "советчика" оправдались.
В комнате сына Сатор огляделся. Для помещения, в котором обитал семилетний ребенок, она выглядела достаточно прилично. Хоть что-то, кроме внешности, Седрик унаследовал от отца - тот тоже был законченным аккуратистом. Впрочем, относительный порядок мог объясняться и тем, что большую часть своего времени мальчик проводил не здесь.
Своего детства Сатор уже не помнил - это было слишком давно и не особо радостно. Помнил только вечное напряжение и постоянный контроль, совсем смутно отца и чуть более отчетливо - мать, которая дергала его до тех пор, пока не родилась младшая сестра, после чего Сатора оставили в покое. Казначей невесело усмехнулся своим воспоминаниям: быть может, именно поэтому юный принц вызывал у него некое сочувствие - он-то прекрасно знал, что такое быть нежеланным старшим сыном в семье. Собственно, Саломея тоже сына не хотела, но Седрику проще, он же младший.
А ведь Сатор тоже вырос в этой комнате. И тогда в ней тоже были книги и почти не было игрушек. Книги - чтобы знать и, главное, помнить. А на игрушки не хватало денег… да и желания матери их покупать. У Седрика игрушек не было, потому что его детство прошло при дворе. Он сам стал игрушкой, подаренной принцу - хотя вряд ли это осознавал.
Казначей устало прикрыл глаза. Это он тоже запишет на счет королевской семьи - потерянное детство дочери и сына. Правда, теперь, с рождением принцессы, тщательно подготовленный план начал трещать по швам, однако плох тот план, который не предусматривает запасных вариантов. В любом случае, принц Фобос - одна из ключевых фигур в будущей политике. Принцесса только родилась, и до ее совершеннолетия много чего может произойти. А принцу исполнится шестнадцать менее чем через пару месяцев. Надо будет обязательно подготовить его завтра с утра, чтобы он не загубил все сгоряча.
Сейчас же, пожалуй, можно и отдохнуть. Сатор стянул с себя придворную накидку - и с досадой хлопнул себя ладонью по лбу. Снотворное осталось в конторе. В доме подобных вещей казначей не держал: во-первых, бывал здесь нечасто, а во-вторых, в последнее время здесь находился Седрик. В целом тот был мальчиком умным и понятливым, но вот объяснить ему, что не все, что можно съесть, нужно отправлять себе в рот, никак не удавалось. Сатору было трудно обвинять сына - второе тело требовало куда больше пищи, чем могло показаться, глядя на человеческую форму. Тем более, что до первой дюжины лет рост второго облика шел с бешенной скоростью. Однако меньше всего лорду-казначею хотелось бы узнать, что его сын отравился чем-либо из его запасов.
Кстати, о второй форме. У другого тела были куда более здоровые инстинкты, которые вполне могли бы позволить выспаться. Но и эту мысль Сатор, подумав, с сожалением отмел. Один шанс на миллион, что принц войдет, пока он спит - и все же это было возможно. А он не имеет права так рисковать.
Что ж, значит, сон отменяется. От всего есть польза - можно будет тщательно продумать план действий на завтра. Сатор решительно сел за стол, придвинул к себе письменный прибор и достал из-за пазухи очки.
Только под утро, отложив в сторону исписанные мелким убористым почерком листы и устало потерев глаза, лорд-казначей снова бросил взгляд на манящую к себе кровать. Пожалуй, еще час можно будет полежать - если не заснуть, то хотя бы дать отдых глазам и затекшей спине.

Рассвета не было - только мгла за окном незаметно сменилась почти непрозрачной серой взвесью. Впрочем, как и всегда в это время года, знающем только два вида погоды: ливень и морось вперемешку с густым туманом. Казначей поднялся с тяжелой головой и тоскливой мыслью, почему он не бросил эту проклятую столицу давным-давно и не убрался куда-нибудь, где о королеве знают лишь из сказок. Впрочем, Сатор проделал слишком большую работу, ступенька за ступенькой поднимаясь к самому верху, чтобы слишком долго предаваться подобным размышлениям.
Приведя себя в порядок, лорд покинул комнату сына. Предстоит накормить принца, вернуть ему человеческий облик (вчера юноша больше напоминал сильно помятое жизнью растение), тщательно проинструктировать и доставить пред светлые монаршие очи. Чем скорее принц окажется у королевы, тем лучше. Слуг в доме не было - отчасти из экономии, отчасти из осторожности, а значит, первые два пункта господину казначею придется приводить в жизнь собственноручно.
Заглянув по пути к кухне в свою спальню, занятую Фобосом, Сатор лишь покачал головой. Принц лежал, крепко, будто мягкую игрушку, прижимая к себе Седрика. Нос мальчика доверчиво уткнулся в ямку у основания шеи юноши. Пепельные волосы на подушке перепутались с золотистыми.
"Предпочел бы застать в такой позе дочь, а не сына", - с грустной усмешкой подумал Сатор. К сожалению, от Сандры Фобос шарахался как от огня, и тайная мечта сосватать дочь за принца не приближалась к осуществлению ни на йоту.

Принц проснулся с мыслью, что ему приснился дурной сон. На смену пришло предположение, что он перенес тяжелую болезнь, и это она оставила разбитое усталостью тело, взбудораженный кошмарами разум и горький осадок на сердце. Радостным на этом фоне казалось одно: все позади.
Фобос открыл глаза, и его взгляд уперся в золотистую макушку. Вздрогнув, юноша инстинктивно отшатнулся, одновременно обеими руками отталкивая от себя чужое тело.
Тело сонно пискнуло и скрылось за краем кровати, едва не утащив за собой одеяло. Принц уже приготовился, не стесняясь выражений, высказать наглой девице все, что он о ней думал, когда из-за края кровати показалась щурящаяся со сна мордашка Седрика.
- Седрик? - Фобос приподнялся на локте и чуть не рухнул обратно - тело, впервые за долгое время получившее возможность расслабиться, наотрез отказывалась выполнять даже самую элементарную работу. - Что ты делал в моей постели?
- Вы сами приказали… вчера…
Мальчик уже поднялся с пола и пытался принять теперь достойную придворного позу. Учитывая, что на нем была только короткая ночная рубашка, не скрывавшая круглых розовых коленок, достоинства набиралось немного. Зато принц слегка успокоился - это не Сандра, как он сперва испугался, а всего лишь маленький безобидный Седрик.
- Я не помешаю? - раздался от двери голос королевского казначея.
Через мгновение в поле зрения Фобоса появился сам лорд Сатор. Мягко развернув сына и указав ему глазами на одежду, он улыбнулся принцу.
- Завтрак готов, ваше высочество.
Юноша скривился и сделал попытку зарыться в одеяло поглубже, пробормотав что-то себе под нос.
- Прошу прощения? - лорд Сатор возвышался перед ним, одетый с обычной безукоризненной аккуратностью, подтянутый и энергичный. - Ваше высочество, выбор, разумеется, за вами, однако рано или поздно кто-нибудь донесет до королевы печальные известия… И если к тому времени вы сами не предстанете перед ней, могут возникнуть разные странные вопросы… Так, - казначей вроде бы сменил тему, - желаете, чтобы я принес завтрак сюда?
- Я встаю, - раздраженно бросил Фобос, начиная выпутываться из одеяла, в которое он только что так старательно кутался. Да уж, все это не сон, это мерзкая, отвратительная действительность. И лорд Сатор прав - в постели от проблем не спрячешься.
Скромный завтрак прошел в тишине. К безмерному удивлению Седрика, привыкшего, что три четверти еды принца - его законная доля, Фобос съел все сам, не высказав ни малейшего удивления довольно странным набором продуктов. А Сатор еще раз дал себе слово больше уделять внимания питанию сына: по правде говоря, он был уверен, что тот обедает на дворцовой кухне, и даже не предполагал о сладостях, которыми неожиданно оказался набит их дом. Откуда мальчик их взял и на какие деньги - об этом он тоже должен будет поговорить с Седриком.
- Она грязная, - поморщился Фобос, когда после завтрака пришла пора одеваться.
- Вы вернулись с границы, - мягко произнес лорд Сатор. - Вы перенесли все тяжести походной жизни и проделали долгий путь. Вы думаете… - здесь он сделал небольшую паузу, - ее величество имеет представление, что вам довелось пережить?
Принц скривился. Разумеется, королева наверняка даже и не думала над этим. Казначей невесело усмехнулся.
- Так вот, единственный способ хоть как-то это показать - прийти в соответствующем виде. Кто подумает, что вы перенесли столько лишений, если вы появитесь благоухающим розами и в новом наряде?
- Она по-любому так не будет думать, - мрачно буркнул Фобос, глядя на Седрика, старательно натягивающего на своего господина высокие сапоги. - Я для нее всегда буду всего лишь негодным мальчишкой…
- Ну, не мальчишка вы уже точно, - лорд Сатор улыбнулся. После того, как он перехватил удивленный взгляд принца, его улыбка стала шире. - Ваше высочество, у вас рубашка на плечах трещит по шву. И вы уже…
Он помог уже обутому Фобосу подняться и заставил его выпрямиться. Секунду юноша стоял, не понимая, к чему клонит казначей - а потом понял. Он смотрел на лорда Сатора сверху вниз.
- Я уже… настолько… - принцу не удалось сдержать удивление. Он был выше многих меридианцев - и уже не первый год, а до отца ему всегда было далеко. На границе больше не с кем было сравнивать, и Фобос даже не подозревал, насколько повзрослел за эти полгода.
- Держите спину, ваше высочество, - ободряюще посоветовал Сатор. - Королева отправляла на границу мальчика, а вернулся мужчина - покажите ей это. И не только ей.

- Дрянь! Негодяй! Жалкий мальчишка!
Из-за неплотно прикрытой двери голос королевы доносился вполне отчетливо - как и резкий, срывающийся голос принца. Он еще не закончил ломаться, и сейчас, когда юноша перестал держать себя в руках, то и дело давал петуха. Впрочем, вставить реплику ему почти не удавалось.
- И ты оставил его там! Как ты мог? Родного отца! Нет, у тебя нет отца! Ты зверь, а не человек!
- От ехидны-то? Конечно, зверь! - Фобос, казалось, плюнул на остатки приличий. - Если уж вам не жаль ни мужа, ни сына - то кого вы могли вырастить? Ах, прошу прощения - разве вы утруждали себя так! Вы забыли обо мне, стоило мне родиться!
- И это был самый кошмарный день в моей жизни! Ты не стоишь и сотой доли тех страданий, что я из-за тебя вытерпела! Немедленно, ты слышишь меня, немедленно возвращайся обратно! Докажи, что хоть на что-то годен!
- Нет! - оконные стекла содрогнулись от крика принца. - Если вы хотите, чтобы я сдох - прикажите меня казнить! Здесь, в столице, не откладывая. Я никуда не поеду! Если умирать, то как принц - а не как последняя мразь на окраине!
- Это ты об отце так?!.
Сатор стоял возле самого входа в приемную королевы. Господин казначей при желании умел едва ли не сливаться с окружающей обстановкой, абсолютно не привлекая к себе внимания. Он собирался дождаться окончания разговора, не вмешиваясь, но сейчас понял, что еще немного - и дело зайдет в необратимую фазу. Незаметно скользнув к супруге, которая, как и прочие дамы и фрейлины королевы с интересом слушала в высшей степени эмоциональный разговор, Сатор подхватил ее под локоть и увлек в угол приемной.
- Спасай принца.
Лорд Сатор говорил чуть слышно, в самое ухо жены. Со стороны могло показаться, что он нежно целует ее ушко. По лицу Саломеи промелькнула едва заметная недовольная гримаса, однако женщина обвила руками шею мужа, который был бледен и держался почти неестественно прямо, и склонила голову ему на плечо.
- Какой смысл? - так же негромко бросила она. - Принцесса родилась. Нормальная здоровая девчонка. С принцем покончено.
- Королева чуть не умерла при родах, - Сатор ласкал белокурые локоны одной рукой, второй продолжая сжимать гибкий стан. - Ее здоровье разрушено необратимо. А принцесса, как ты сама заметила, родилась. За шестнадцать лет регентства…
Договаривать ему не пришлось. Быстро коснувшись губами губ супруга, Саломея выскользнула из его объятий, а потом и из приемной. Сатор, окинув комнату взглядом, и убедившись, что в его сторону никто не смотрит, снова отошел к портьере.

Королева действительно уже готова была вызвать стражу. В ее груди клокотало негодование - смешенное с отчаяньем. Ее злость на мужа давно прошла, она еще летом ждала его покаянного послания. Но писем не было - только редкие сухие отчеты о проделанной работе. Зато у нее самой проблем прибавилось. Звезды говорили, что на этот раз ребенок точно родится, но какой ценой - не предупреждали. Последние два месяца королеве было не до супруга и уж тем более не до сына. Она даже простила и позволила вернуться своей первой статс-даме - леди Саломея всегда знала, что и как делать, всегда умела оказываться в нужное время в нужном месте и… И она была нужна королеве - несмотря на всю ревность и все обиды.
Эта женщина вызывала у Света Меридиана смешанные эмоции. Да, когда-то королева отняла у нее жениха - и теперь вот та стала любовницей принца-консорта. Ее величество, возможно, даже сумела бы разглядеть в этом высшую справедливость - если бы Саломея была одинока и несчастна. Но ведь нет! Первая статс-дама была замужем за приятным человеком, горячо ее любящим, матерью двоих детей, из которых старшая - девочка, в конце концов, она до сих пор выглядела молодой и прекрасной - несмотря на то, что на целых три года старше самой королевы.
За все это Свету Меридиана следовало бы ненавидеть свою придворную даму, и ей это даже иногда удавалось - но раз за разом королева осознавала, что не может - или не хочет? - окончательно с ней расстаться. Саломея никогда ничего не просила - но принимала подарки с едва ли не королевским величием. Она никогда не начинала сплетен, но умела вести разговор так, что именно с ней королеве хотелось делиться своими мыслями и душевными стремлениями - даже когда они касались их мужчины. Свет Меридиана не могла отказаться от Саломеи, как иные не могут бросить дурную привычку. Вроде, и губит, и боль причиняет, и стыдно потом перед самой собой - но раз за разом королева тянулась к этой не по-женски высокой и статной красавице, раз за разом она вглядывалась в эти глаза, больше похожие на осколки голубого стекла, раз за разом желала слушать этот низкий чарующий голос. Ей самой леди Саломея иногда казалась змеей, свернувшейся у нее на груди - но без ее яда королева уже не могла существовать.
И в тот момент, когда Свет Меридиана уже была готова вынести семейный конфликт на государственный масштаб, дверь в ее покои распахнулась, пропуская леди Саломею с маленьким свертком на руках. Непринужденно, будто в этой комнате только что не бушевала гроза, она подошла к принцу и показала ему свою ношу.
- Ее высочество желает познакомиться со своим братом. Мой принц, разве она не прелестна?
Фобос недоуменно уставился на сморщенное детское личико. С него на юношу в ответ смотрели глаза - точно такие же, как у отца… как у него самого: большие, серебристо-серые, чуть оттянутые к вискам.
В следующее мгновение принц едва не подскочил: ему ощутимо отдавили ногу. Вскинувшись, он поймал предостерегающий взгляд первой статс-дамы. Как бы ни был Фобос разозлен, как бы ни трясло его от ярости, инстинкт самосохранения все же оказался сильнее. И хотя морщинистое и даже в чем-то страшноватое лицо ребенка вызвало у него неприязнь, юноша послушно протянул руки и, внутренне содрогаясь, осторожно принял у Саломеи драгоценный сверток.
Со стороны королевы донесся приглушенный всхлип. Принц удивленно вскинул голову. Его мать сидела в кресле, прижимая ко рту платок, по ее щекам текли слезы. Плечи королевы судорожно поднимались, казалось, ей не хватает воздуха.
- Он… он никогда… никогда не возьмет ее на руки, - выдохнула она. Свет Меридиана, не отрываясь, смотрела на свою дочь. - Никогда… никогда…
Фобос стоял, не зная, что ему делать дальше. Пока королева кричала, ругалась, грозила - он отвечал ей тем же. Теперь, когда она рыдала, он оказался в тупике. Его все еще не отпускало чувство жгучей обиды, он сам ощущал, как дрожат от недовыпущенного гнева его руки, сжимающие маленькую сестру - но он уже не мог выплескивать свои эмоции наружу.
Леди Саломея смотрела на развернувшуюся перед ней семейную сцену, полуприкрыв глаза. За семнадцать лет службы она прекрасно изучила характер королевы, и сейчас, по ее расчетам, Свет Меридиана должна сказать…
- Уходи! Немедленно уходи… мальчишка…
Принц открыл рот, чтобы что-то возразить, однако Саломея стремительно отняла у него ребенка и, пользуясь тем, что оказалась между сыном и матерью, пристально посмотрела юноше в глаза - а потом взглядом указала на дверь. "Сейчас. Немедленно. Вон" - это читалось настолько отчетливо, что Фобос сам не понял, как вылетел из покоев королевы, где был подхвачен под руку лордом-казначеем.
Только удалившись от королевских покоев на достаточное расстояние, принц сумел сообразить, насколько дешево он отделался. Если мать не совершала какой-нибудь поступок сгоряча, она потом долго не могла на него решиться. Исключения были крайне редки, и если не произойдет ничего экстраординарного, в ближайшее время Фобос в безопасности.

Глава 6

- Ваше высочество…
- Что? - Фобос резко дернул плечом и вскинул на королевского казначея недовольный взгляд.
Королева скончалась чуть больше месяца назад. Лорд Сатор не ошибся: здоровье, и без того подточенное тяжелой беременностью, не выдержало последнего удара. Еще несколько недель Свет Меридиана медленно угасал, пока не померк вовсе.
Двор находился в замешательстве. Ни разу при нынешней династии не случалось такого, чтобы мир остался без королевы. Бывало, что ответственность ложилась на плечи тринадцати или четырнадцатилетних девушек, но в двух случаях им помогали добраться до совершеннолетия принцы-консорты, их отцы, и один раз - регентский совет. Юные королевы начинали свой путь рано, но в уже сознательном возрасте.
Сейчас же у Меридиана была только одна принцесса - двух месяцев от роду. За обсуждениями и переговорами, основной темой которых был животрепещущий вопрос "что делать", незаметно подошел день рождения принца. Фобосу исполнилось шестнадцать лет.
Лорду Сатору пришлось приложить немало сил, однако они оправдали себя: неохотно, с опасениями, принц Фобос был признан регентом Меридиана.
А сам юноша теперь уже и не знал, нужна ли ему эта власть. Граница будто что-то сломала в нем, привычный с детства мир казался уже другим. Лица придворных, ранее просто раздражавшие, теперь вызывали отвращение. Те же самые люди, которые год назад его почти не замечали, а недавнее возвращение восприняли как приезд с того света, теперь старались поклониться пониже и обязательно помаячить перед глазами. Принц запирался в своих покоях, вливая бушующие эмоции в опыты, о которых не знал даже Седрик - ибо Фобос его всегда выдворял из своих комнат в такие моменты.
Однако лорд Сатор не для того проделал колоссальную работу, чтобы принц избегал открывшихся ему возможностей. Раз за разом он выманивал юношу из запертых покоев и плавно вводил в курс дела. Фобос только сейчас осознал, что ничего толком не знает о государственных делах. Все, что ему преподавали, касалось либо исключительно магии, либо весьма отвлеченных тем. Единственным, в чем принц более-менее толково разбирался, была экономика, и то не практическая ее часть, а сугубо счетная.
- Мне этого никогда не показывали… - раздраженно бросил Фобос в разговоре, имевшем место несколько дней назад. - Она что, настолько была уверена, что я никогда не займу трон?
- Как вам сказать, ваше высочество… - слегка замялся господин казначей, а потом все-таки ответил, глядя принцу прямо в глаза: - Боюсь, ее величество сама никогда особо не утруждала себя подобными вопросами. Ее желания исполнялись - а для остального есть министры. Все просто, не так ли?
- Я так не хочу, - отрезал Фобос и сдался железной хватке лорда Сатора, взявшемуся за его образование, уже по-новому.
Они теперь много времени проводили вместе. Принц даже поймал себя как-то на мысли, что его отношение к лорду Сатору выходит за придворные рамки. Фобос уже оказывался в ситуации, когда его будто вытолкнули в другую жизнь - тогда, на границе. И рядом был отец. Сильный, опытный, способный защитить. Да он и защищал - оглядываясь назад, принц это видел. Эриас пытался влиять на него - так, как умел, насколько мог выполнить эту роль. Но принц-консорт, являясь, вне всяких сомнений, хорошим воином и хорошим командиром, вряд ли был хорошим учителем. Фобос не учился у него, а лишь стоял в его тени, зная, что таким ему никогда не стать - не стоит и пытаться.
Королевский казначей был другим человеком. Рядом с ним юноша не чувствовал себя идиотом - даже когда действительно чего-то не знал или оказывался неправ. Так пошло с детства, с, как казалось Фобосу, случайной встречи, когда маленький принц не смог разобраться с заданными формулами, а лорд-казначей, не пожалев своего времени, очень просто и наглядно объяснил то, что не удавалось растолковать профессорам. Более того, Сатор даже сумел привить Фобосу интерес к математике, и со временем принц стал заглядывать к нему не за помощью, а просто чтобы поговорить. Ибо с лордом Сатором действительно было интересно разговаривать: он никогда не старался сделать их отношения панибратскими, но и униженно себя не вел; никогда не подчеркивал разницу в возрасте. Фобос быстро понял, что знания этого человека не сводятся к расчетам, что ему известно о мире куда бОльшее. А рассказывать Сатор умел. Его негромкий приятный голос обволакивал слушателя, заставляя не только слышать, но и будто видеть, и едва ли не участвовать в описываемых событиях.
Терпения лорду Сатору тоже было не занимать. Он не уставал объяснять все, во что принц не мог вникнуть сразу, он вложил в юношу уверенность, что мало знать - надо понимать. Рядом с королевским казначеем Фобос чувствовал себя защищенным и… почему-то нужным.

Однако сегодня настроение принца находилось на весьма низкой отметке. Он в очередной раз не выспался - из-за того, что никак не мог уйти спать, пока ночной эксперимент не подошел к концу. Подняться добровольно он бы согласился только ради того, чтобы перейти к следующей стадии, однако дневные дела не ждали.
- В чем дело? - хмуро переспросил Фобос.
Лорд Сатор подавил улыбку - ссутулившийся мрачный принц походил на нахохлившуюся птицу - и мягко произнес:
- Прошу прощения, однако у вас несколько… неаккуратный вид.
Увидев в глазах Фобоса удивление, казначей провел рукой по своему подбородку. Юноша машинально повторил его жест.
- Что? - снова вынужден был спросить он, когда не почувствовал ничего особенного.
Сатор вздохнул и ответил уже без всяких иносказаний:
- У вас борода растет.
Фобос никогда не любил рассматривать себя в зеркале долго - еще несколько лет назад он пришел к мнению, что собственная физиономия ему не нравится, и нечего на нее любоваться. Однако сейчас он вскочил и бросился в свою спальню. Вернулся он оттуда несколько обескураженным. Действительно, у него на подбородке, над верхней губой и совсем немного на щеках обнаружилось несколько волосков, более темных, чем волосы на голове, и пока совсем мягких.
- И что мне с ними делать? - поинтересовался юноша у лорда Сатора. Тот пожал плечами.
- Я так понимаю, сбривать.
- Это и я понимаю, - принц привычно скривился. - Но как? Вы мне покажете?
Возникла небольшая пауза.
- Видите ли… - наконец заговорил казначей, тщательно подбирая слова. - Ваше высочество, вам, наверное, известно, что по-настоящему чистокровных людей при дворе немного?
- По-настоящему чистокровных? - Фобос нахмурился. - Что вы хотите этим сказать?
- Чистокровных - это значит потомков людей, пришедших когда-то на Меридиан извне, - голос лорда Сатора, как и всегда, когда он начал что-либо рассказывать, зазвучал напевно. - Потомки королевской семьи и их ближайших соратников. Всего их, считая Эсканоров, было десять человек. Уверен, вы понимаете: на протяжении нескольких веков очень трудно удержаться в одних и тех же рамках, имея столь скромные исходные условия. Однажды наступил момент, когда потомки этих семей обратили внимание на местных жителей.
Принца передернуло от отвращения. Не то чтобы он считал местное население таким уж омерзительным - по большому счету Фобосу было наплевать на то, как выглядят его подданные, - но вот представлять рядом с собой подобное существо было в высшей степени противно. Сатор заметил его реакцию и сокрушенно развел руками.
- Что поделаешь, ваше высочество. Иногда выбора не бывает. Так или иначе, кровь коренных меридианцев смешалась с человеческой кровью, постепенно привнеся в нее… некие изменения. Большинство ваших придворных выглядят… не совсем так, какими кажутся.
Фобос, во время этого рассказа расхаживающий по комнате, резко остановился. Его вопросительный взгляд, брошенный на казначея, требовал пояснений. Лорд Сатор снова едва заметно вздохнул.
- Все меридианцы умеют менять облик, ваше высочество, - напомнил он принцу всем известную истину. - Королевам неприятно было смотреть на лица простонародья - и потому во дворце находятся только люди. Точнее, только те, кто выглядит подобно людям. Все, кто прислуживал королевской семье, почти вся гвардия - кроме самых высших чинов - все, кто так или иначе попадался на глаза королеве, были обязаны принимать человеческий облик. Что же касается аристократии, то и тут чистокровных осталось немного. В большинстве своем они все-таки люди, однако примешанная кровь нашла свое отражение в их внешности: тут чешуйки, там цвет кожи несколько иной, у кого-то волосы иной структуры…
Принц медленно опустился в кресло.
- То есть, - медленно произнес он, - никто при дворе не является тем, кем кажется? - он понял, насколько нелепо прозвучала его фраза, и поправился: - я хотел сказать, кем выглядит? Что они все прожженные негодяи - это при любой внешности понятно…
- Не все, - пожал плечами Сатор. - Трудно сказать однозначно: ведь все стараются держать свои маски - а иначе какой в них смысл? Впрочем, я думал, что вам это известно. Я позволил себе напомнить вам об этом исключительно ради того, чтобы пояснить: мое отклонение состоит в том, что у меня не растет борода. Я в жизни своей не держал в руках бритву, и потому не могу помочь вам в этом вопросе ни советом, ни примером.
Фобосу было трудно перейти к такой приземленной теме после открывшейся ему действительности, и потому он лишь рассеяно кивнул.
- Хорошо, - протянул принц, нехорошо щурясь. - Я сам разберусь с этим, благодарю вас. А теперь можете идти, мне надо обдумать один вопрос.

Сатор испытывал смутное беспокойство. Впервые принц Фобос высказал желание встретиться с придворными, более того - желание собрать всех в тронном зале. Причем волновался лорд-казначей больше за самого юношу - Фобос был на удивление асоциальным человеком. К чему могли привести его попытки вести общественную жизнь, сразу сообразить было сложно, ибо принц в общество не вписывался совершенно.
Его высочество заставлял себя ждать. Впрочем, точность не являлась одним из достоинств и предыдущей королевы - но от нее придворные хотя бы знали, чего ожидать. Мрачный и нелюдимый принц в этом плане пока оставался для людей загадкой. Переговариваясь шепотом, дамы и кавалеры уже успели обсудить всевозможные причины столь поспешного сбора - вплоть до самых фантастических - когда двери распахнулись, и в зал медленно вошел принц.
Фобос оглядел склонившихся людей свысока. Ему все еще было непривычно смотреть на подставленные макушки, он даже пока не разобрался в своих эмоциях по этому поводу. С одной стороны, в этом было какое-то моральное удовлетворение - за все те годы, что его не замечали, когда им откровенно пренебрегали; с другой - принц испытывал едва ли не физическое отвращение от такого поведения. Он не изменился, он остался прежним - и эти люди сейчас пресмыкались не перед ним, а перед его статусом.
Принц Фобос презрительно поджал губы. Что ж, они все заслуживают неприятного сюрприза, который он для них приготовил.
- У меня для вас небольшое сообщение, господа, - начал принц без приветствий и предисловий. По людским рядам пролетел шепоток, который под взглядом серебристых глаз Фобоса быстро смолк. - Мне стало известно, что многие из вас стыдятся облика, данного им от рождения. У меня нет мании окружать себя красавицами и красавцами, однако я очень не люблю, когда мне лгут. Искаженный облик - это ложь. Я не желаю видеть при своем дворе обманщиков - от таких людей можно ожидать любой подлости.
- Вот вы, - принц вдруг резко обернулся к ближайшему придворному, крепко сбитому мужчине с темно-русыми волосами. - Это ваш настоящий облик?
- Д-да… ваше высочество, - выдавил из себя обескураженный лорд. - Разумеется! Мой род…
- Меня это не интересует, - сухо отрезал Фобос, вскидывая руку и прижимая ко лбу собеседника небольшую круглую печать.
Лорд отшатнулся, но было поздно. Его кожа приобрела зеленоватый оттенок, под глазами образовались плотные темно-коричневые чешуйки.
По губам принца зазмеилась нехорошая усмешка.

Фобос не успокоился, пока не обошел весь тронный зал. Перед каждым он застывал на несколько секунд, давая возможность самостоятельно снять личину. Некоторые так и поступали, но большинство продолжали цепляться за нее до последнего. Вскоре уже более двух третей придворных приобрели весьма своеобразный вид. Зато какое разнообразие! - с мрачной веселостью подумал принц. Только сейчас он осознал, насколько похожи были предыдущие лица. У королевы симпатию вызывал определенный тип внешности, и придворные старались подстроить свои личины под нее. Некоторые умудрялись даже "подправлять" свои вполне человеческие лица - лишь бы больше соответствовать королевскому вкусу.
Всех, чья внешность изменялась под влиянием магической печати, Фобос отмечал в своей памяти и заставлял перейти на левую сторону тронного зала. Те, кто оставались прежними или добровольно возвращали себе первоначальный облик, перемещались на правую сторону. Принц не знал, радоваться или нет тому, что слева людей набралось раза в два больше.
К лорду Сатору Фобос подошел почти в самом конце. Он почему-то чувствовал некое внутреннее сопротивление. Лорд-казначей сам сказал ему, что не все выглядят такими, какими являются. И он не скрывал, что сам имеет отличие… Но сказал ли Сатор всю правду?
Успокоив себя тем, что казначей - человек умный, и если что-то не так, он просто признается сам, Фобос сделал последний шаг и произнес:
- Лорд Сатор, вы?..
- Это мой настоящий облик, - улыбнулся принцу королевский казначей. Он стоял спокойно, положив правую руку на плечо своего сына. - И у всей моей семьи тоже.
Рука Фобоса, державшая печать, чуть вздрогнула, когда нагретый многими лбами кружок коснулся чела лорда Сатора - однако ничего не произошло. Перед принцем стоял все тот же высокий стройный мужчина с длинными медово-золотистыми волосами и гладкой бледно-розовой кожей. У Фобоса с души будто упал камень, и он почти не глядя ткнул печатью в лоб Седрику - тот же результат. Круглая мордашка с голубыми глазами и чуть вздернутым носом не изменилась ни на йоту.
Леди Саломея сама подставила лоб под печать, и принц коснулся ее, слегка робея. С белокурой красавицей ничего не случилось, и Фобос уже хотел отойти от семьи королевского казначея, когда Сандра перехватила его руку и сама прижала печать к своему лбу, улыбаясь при этом, как показалось принцу, издевательски. С трудом вырвавшись из ее цепких пальчиков, юный регент постарался отойти как можно дальше.

- И что с ними будет, ваше высочество?
- Какое мне до этого дело? - Фобос сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Его левая рука была перекинута через подлокотник, на кончиках пальцев покачивалась цепочка, с которой свисала печать. - Пусть убираются с глаз моих долой. У них был шанс - но они им не воспользовались. Ну ладно самые первые, но потом-то? Бараны! Держались за свои личины, прекрасно зная, что я все равно их сниму!
- Дело не в глупости, ваше высочество, - мягко произнес лорд Сатор. Он стоял перед принцем, чуть более бледный, нежели обычно. - Люди привыкают к определенному образу жизни. И не только потому, что им так нравится. Вы можете мне не поверить - но подчас к ярму можно привязаться не менее, чем к трону. Однако еще сильнее привычка тогда, когда от нее зависит судьба или даже жизнь. При королеве эта внешность была залогом успешности - и люди просто не успели перестроиться…
- Вы их защищаете? - Фобос вскинул на казначея нехорошо прищуренные глаза.
- Нет, что вы, - Сатор равнодушно пожал плечами. - Я просто объясняю.
- Мне нет дела до их реакции. По мне - так даже лучше, что не успели. Мало того, что лгуны - так еще и глупые лгуны. Что может быть отвратительнее?
- Вы правы, ваше высочество, - легкий поклон. - Однако вы создали себе множество врагов. Эти люди привыкли жить при дворе и пользоваться множеством привилегий - а вы их лишили этих удовольствий. Они не простят.
- Разве мне нужно их прощение?
Фобос вздернул подбородок. Сатор вскользь отметил, что, хотя юноша теперь начал бриться, на подбородке он оставил узкую полоску. Тонкие мягкие волоски выглядели совсем по-мальчишески, однако принц не казался больше ребенком. Дело было не в презрительно кривящихся губах и не в наиграно-вальяжной позе. Лорду Сатору показалось, что серебро в глазах Фобоса превращается в сталь.
- Если они забудут, где их место, я получу возможность наказать их по-настоящему, - ворвался в мысли казначея резкий голос принца. - Я считаю, что был весьма снисходителен - но пусть они только дадут мне повод…

Глава 7

Огромные серые глаза пристально и очень внимательно следили за ярко раскрашенным шариком на палочке. Шарик двигался то вправо, то влево, и при этом очень интригующе шуршал. Внезапно игрушка остановилась - прямо на против лица мальчика, который ее держал. Взгляд маленькой девочки, лежавшей в колыбели, тоже устремился в эту сторону.
- Э-ли-он… - медленно, растягивая слоги, произнес Седрик, убедившись, что внимание полностью посвящено его персоне. Маленький лорд считал, что принцессе надо время от времени напоминать ее имя - а то ведь так и будет думать, что ее зовут "ваше высочество". И начнет путать себя с принцем - а это было бы уже совсем глупо.
Принцессу ее имя волновало мало, куда больше ее интересовал вопрос, почему перестал шуршать яркий шарик. Она подняла свою маленькую ручку и постаралась дотянуться до игрушки. Этого ей не удалось, и тогда тоненькие, но очень цепкие пальчики схватили широкий рукав придворной мантии Седрика. От неожиданности его рука дернулась, и игрушка, зажатая в ней, снова издала звук. Элион начала дергать рукав Седрика, не отводя взгляда от шарика.
- Нет, так не пойдет! - засопротивлялся мальчик. Он попытался вырвать свою одежду, но принцесса держала очень крепко. Нажимать сильнее Седрик опасался, чтобы не повредить хрупкое создание, поэтому начал пытаться свободной рукой разжимать пальчики по одному, приговаривая: - Ну ваше высочество, отпустите меня… Давайте меняться: вы мне рукав, а я вам погремушку. Конечно, она ваша… но рукав-то тоже мой! - Потрясающая логика! Седрик, ты просто мыслитель!
От голоса, раздавшегося за его спиной, мальчик подпрыгнул, и уже почти разжатый пальчик принцессы снова цепко впился в ткань. Осторожно обернувшись - настолько, насколько ему позволяла рука Элион - Седрик посмотрел на вошедшую девушку. Сандра оглядывалась, и с каждой секундой ее лицо, сперва довольно приветливое, становилось все более недовольным.
- А где принц? - наконец протянула она.
- В лаборатории, - Седрик потупил взгляд - а то мало ли, как сестра сможет истолковать его.
- А тебе, значит, сказали не путаться под ногами? - соизволила обратить на него внимание Сандра.
Мальчик насупился. Он никогда не мешал принцу - даже когда был совсем маленьким. А теперь вот ему уже целых восемь лет, и он бывает даже полезным. Но так было, когда принц ставил опыты в своих покоях. А в последнее время он отвел под это дело специальную комнату и притащил туда какого-то ученого. Седрик его даже рассмотреть толком не сумел: высокий худощавый человек с растрепанной темной шевелюрой - вот и все, что успел разглядеть мальчик перед тем, как ученый потребовал убрать из лаборатории ребенка. Мол, от детей одни неприятности, они рвут записи, бьют колбы и вообще все путают. Седрик, за свою жизнь не разбивший даже чашки и не представляющий себе как это - разорвать бумагу с текстом, хотел было возмутиться… Но перед его вздернутым носом уже возвышалась запертая дверь, а в ушах стоял отголосок слов принца Фобоса: "До вечера ты мне не понадобишься"
Это было очень обидно. Даже хуже, чем в прошлом году: во-первых, тогда стояло лето, а не зима, а во-вторых, даже если бы улицы города располагали к прогулкам, теперь Седрик не имел права покидать дворец. Ведь если он не был нужен принцу сейчас, он мог понадобиться в любой момент.
Мальчик пробовал сидеть у отца. Лорд Сатор не гнал его, разрешая расчищать на кушетке свободное местечко и пристраиваться там с книгой, однако сам к разговорам расположен не был. Седрик бы это перенес - принц тоже не любил пустой болтовни, - но у отца был такой усталый вид, что малыш шестым чувством ощущал: он мешается.
Пойти к матери Седрику и в голову бы не пришло, а больше никого при дворе он толком и не знал. Впрочем, вернее было бы сказать, что он ни с кем не был знаком, ибо знать про всех маленький лорд знал все. А кроме того, он все равно был младше всех придворных.
Единственным человеком во дворце, уступавшим сыну королевского казначея в возрасте, была маленькая принцесса, и именно в ее покои со временем привык приходить Седрик. Ему нравилась будущая королева, и он охотно развлекал ее как мог, не понимая, почему Элион вызывает такое неприятие у своего брата.
С другой стороны, глядя на свою обиженно надувшуюся сестру, ему подумалось, что, возможно, у старших в обычае недолюбливать маленьких. Сандра вот всегда старается подчеркнуть, насколько Седрик глупее нее - и это при том, что он уже большой! А принцесса родилась совсем недавно, поэтому, наверное, принцу она кажется еще глупее.
Тем временем Сандра подошла поближе и, усмехнувшись, оценила расклад дел.
- Скажи еще спасибо, что она не за волосы тебя схватила, - бросила она брату, а потом с сожалением добавила: - У тебя мы мою прядку так и не смогли отобрать - пришлось остричь…
Седрик смущенно покраснел, при этом отметив для себя, за что сестра мстила ему все эти годы. Это было вполне в ее духе.
- Я тоже был таким маленьким? - неловко поинтересовался маленький лорд. Молчать, глядя на Элион, продолжавшую с потрясающим упорством дергать его рукав, казалось совсем уж глупым.
- Не-а… - задумчиво протянула Сандра. - Побольше. Да сам вспомни.
Седрик смутился еще больше. Отец хранил по половинке скорлупок от их с Сандрой яиц. Скорлупка сестры мальчику нравилась больше - нежно-голубая со светлыми разводами, будто перистые облака на летнем небе. Но его, светло-зеленая с более темными пятнышками разного размера, тоже была красивой, хотя и поменьше. Так вот, принцесса вполне могла поместиться в одной такой половинке, и еще осталось бы немного места - а ведь ей уже четыре месяца.
- Ну сколько можно издавать этот кошмарный звук! - вдруг поморщилась Сандра и, выхватив из руки брата погремушку, запустила ею в угол комнаты.
Серые глаза проводили взглядом яркий росчерк, потом маленькая ручка еще раз с надеждой дернула расшитый рукав - но звука не последовало. Еще пару раз - и Элион ударилась в слезы. Сандра тут же будто по волшебству испарилась из покоев принцессы.
Седрик пару секунд смотрел на рыдающего ребенка, а потом решительно потянулся вперед. В этом нет ничего сложного: надо просто взять на руки и немного покачать. Он видел, как это делают, и не считал, что это так уж сложно. К тому же Элион вовсе не была тяжелой, и осторожно действовать мальчика заставляло лишь то, что принцесса ни секунды не оставалась неподвижной. Она извивалась и норовила выскользнуть из рук. Седрику вовсе не хотелось выронить этот драгоценный груз, поэтому он был вынужден медлить, в то время пока Элион заходилась в крике.
- Что это вы делаете с ее высочеством?!
От этого окрика маленький лорд едва не выронил принцессу, которую наконец-то смог подхватить одновременно аккуратно и крепко.
В комнату, деловито переваливаясь на коротких лапках, ворвалась нянька будущей королевы. Она бросила на Седрика недовольный взгляд и потребовала:
- Немедленно положите ее на место! Нашли с кем хулиганить!
После того, как мальчик, который сперва по привычке выполнил указание и только потом задумался, а стоило ли слушаться, вернул Элион на место, няня Галгейта бесцеремонно спихнула его со скамеечки, без которой Седрику было бы непросто дотянуться до принцессы. Без особого труда оттеснив его от колыбели, она уверенно взяла малышку на руки и начала укачивать. В какой-то момент Галгейта отвлеклась от своей почти сразу успокоившейся в ее руках подопечной и шикнула на Седрика:
- Нашли место для игр! Идите-ка отсюда!
И опять Седрик сперва как ошпаренный вылетел в коридор, и только когда за ним захлопнулась дверь, недовольно нахмурился. Раньше в его жизни все было просто и понятно: принца надо слушаться, потому что он принц; родителей надо слушаться, потому что они родители; Сандре на глаза лучше не попадаться, но если попадешься - надо слушаться, потому что она Сандра. Всем остальным до маленького Седрика до недавнего времени не было никакого дела, поэтому он плохо представлял себе, а надо ли слушаться этих "всех остальных". Что-то подсказывало ему, что нет - особенно в том, что касалось толстой няньки.
В конце концов, ну кто она такая?
После того, как принц сгоряча разогнал чуть ли не две трети обитающих при дворе аристократов, дворец резко опустел. В опалу угодила и дама, которой была доверена забота о маленькой принцессе. Фобос хотел было поручить это дело леди Саломее, но та дипломатично отказалась от сей высокой чести. Она вообще как-то резко охладела ко двору и в последнее время то и дело пропадала по каким-то своим делам.
Галгейта обратилась к принцу сама. На фоне аристократов, даже тех, кто имел не совсем человеческий облик, она выглядела самой что ни на есть коренной меридианкой. Не дотягивая принцу даже до плеча, Галгейта смотрела ему прямо в глаза и попросила, чтобы принцессу Элион доверили ей. Мол, та придворная дама лишь носила почетное звание, а до пеленок ни разу не дотронулась. Она, Галгейта, все это время занималась девочкой, и пусть его высочество позволит ей выполнять эти обязанности официально. Ко всеобщему удивлению, Фобос довольно легко согласился. Принц наглядно продемонстрировал заявленную однажды мысль, что его мало интересует, как выглядит служащий ему человек - лишь бы служил верно. Правда, никто не ожидал, что это относится и к таким
Как бы там ни было, Галгейта получила высочайшее разрешение занять почетную должность няни наследной принцессы.
Но Седрик, подумав, решил, что она все равно осталась простолюдинкой, и слушаться ее он больше не будет. Ведь не думает же эта толстая жаба, что она может так просто выставить его из покоев Элион насовсем?

- К чему такая спешка?
Саломея полулежала на низкой широкой кровати. Ее светлые волосы, избавившись от поддерживающих их шпилек, свободно струились по точеным плечам и спине. Свободный домашний наряд шел ей куда больше придворного платья… впрочем, леди Саломея часто позволяла себе вопиюще нарушать законы дворцовой моды. Для других это закончилось бы плохо, ей - сходило с рук.
- Нельзя упускать время, - лорд Сатор, в отличие от супруги, был полностью одет со всей возможной тщательностью. - Пока еще принцу можно навязывать свое мнение, но это ненадолго.
- Тогда зачем ты его так усиленно натаскиваешь? - Саломея потянулась, позволяя накидке сползти с плеча, обнажая гладкую молочно-белую кожу.
- Фобос не может долго оставаться в пограничном положении, - чуть отвернувшись от нее, несколько более резко, чем это требовалось, ответил Сатор. - Он это хорошо понимает. Либо он ребенок - и тогда его сломают, либо он правитель - и тогда он будет ломать других. Чтобы не потерять его доверия, я должен быть рядом - но время уходит.
Лорд-казначей вдруг опустился на край кровати и устало провел по лбу рукой. Уже более спокойно и тихо он произнес:
- Я не понимаю, что тебе не нравится. Ты всегда была согласна.
- Сандра еще слишком юна, - точеные плечи передернулись равнодушно, будто их хозяйка говорила не о дочери, а о постороннем человеке. - И принц не очень-то ей нравится. Она говорит, - в голосе Саломеи мелькнула усмешка, - что у него прыщи.
- Он человеческий подросток, - фыркнул Сатор. - Все они в этом возрасте такие. Прыщи сойдут, нескладность пропадет - а корона останется. Это Сандра понимает?
- Понимает, - голос Саломеи снова поскучнел. - Но девочке надоедает биться головой об стенку. Принц не то что не делает ответных шагов - он будто боится ее. Уверена, он еще девственник. Почему бы не подождать пару лет, пока он наконец сам не поймет, что ему предлагают?
- Вот этого я и опасаюсь, - проворчал себе под нос господин казначей. - Фобос все-таки далеко не такой дурак, как его родители - и в кого только?
Вопрос повис в воздухе, ибо не требовал ответа. Сатор сквозь полуопущенные ресницы наблюдал за супругой, которой, казалось, тема разговора была абсолютно неинтересна. Выдержав паузу, казначей решил зайти с другой стороны.
- Чем раньше принц вступит в брак, тем раньше у него сможет появиться ребенок. Довольно большой шанс, что будет девочка. Две принцессы вырастут вместе… И, думаю, через шестнадцать лет никого не будет особо интересовать, которая из них наденет корону. Саломея, ты в двух шагах от того, чтобы твоя внучка стала королевой!
Белокурая леди молчала, и Сатор почти безнадежно, будто самому себе бросил:
- Я выполнил все свои обязательства… Ты поднялась на самую вершину - выше только корона. Я предлагаю тебе и ее - тем единственным законным способом, что нам доступен, - повисла еще одна пауза, и снова ее нарушил лорд-казначей. - Ну, или ты можешь избавиться от меня. Принц очарован тобой - хотя и отчаянно смущается. Ты сможешь надеть корону на свою голову. Этого ты хочешь?
Саломея негромко рассмеялась. Она откинула голову, и легкие волосы цвета бледного золота плавно стекли, открывая лебединую шею.
- Ты ревнуешь? - отсмеявшись, спросила Саломея. Протянув руку, она отвела от лица мужа медовую прядку. Тот уже не смотрел на ее, устремив взгляд куда-то вдаль. - Глупо. Я же старше его матери - а он всего лишь мальчишка. Он мальчишка даже для Сандры, а уж для меня тем более.
Все так же не глядя на нее, Сатор перехватил изящную кисть и поднес ее к своим губам.
- Корона… - негромко начал он, и Саломея резко выдернула руку.
- Я не продаюсь, - холодно отрезала леди, запахивая накидку на груди. - Я могу быть либо с тем, кого люблю, либо с тем, кому доверяю. Принц Фобос не относится ни к тем, ни к другим - и будь добр, давай закроем эту тему раз и навсегда.
Некоторое время супруги сидели молча. Сатор искоса смотрел на жену, думая, что если бы та приняла его последнее безумное предложение, то лет через семь-восемь никто бы не замечал, что она старше принца. Благодаря тому, что в другом виде кожа каждый год обновлялась, и человеческий облик выглядел моложе. Ему самому никто бы не дал его настоящего возраста - несмотря на то, что тот давал о себе знать.
Но Саломея никогда не укладывалась в понятные ему рамки, умудряясь за почти семнадцать лет семейной жизни его то удивлять, то восхищать, то ужасать - но так и не стать привычной. Она знала о планах своего супруга и помогала продвигаться в них. В какой-то степени это касалось и ее, однако Саломея никогда не давала понять, стремится ли она к тому же, что и Сатор, или просто действует с ним в паре. Он давал ей обещания - и неизменно выполнял их, хотя она так и не сказала, чего желает на самом деле. У лорда-казначея были подозрения на этот счет, но он разумно их не озвучивал. Последние события утвердили Сатора в его предположениях - но теперь уже было поздно. Впрочем, его планам это не мешало.
Саломея задумчиво перебирала одну прядь золотисто-медовых волос за другой. Ее цепкий взгляд безошибочно выхватывал в этом густом каскаде серебристые нити, и по ним ее чуткие пальцы скользили как-то особенно мягко.
- У нас еще есть время, - наконец негромко произнесла она. - Твои планы станут явью - ты ждал так долго, что год-другой не играют здесь никакой роли.
- Не только я, - Сатор прикрыл глаза, позволяя себе наслаждаться близостью такого родного тела. Саломея редко первой проявляла инициативу в их отношениях, и это стоило ценить.
- Кроме тебя все уже забыли, - в голосе его супруги мелькнула усмешка. - Это только вы, господин казначей, все никак не хотите забыть о старых расписках и живете прошлым.
- Пусть так, - помолчав, ответил Сатор. - Возможно, все и правда было слишком давно и уже не имеет никакой ценности, а я хватаюсь лишь за химеру… Но сейчас эта химера столь близка, что я просто не могу упустить этого шанса.
Саломея приподнялась и коснулась губами его виска.
- У нас еще есть время, - чуть слышно повторила она.

Глава 8

Фобос сидел перед зеркалом, стараясь держать глаза раскрытыми как можно шире и моргать как можно реже. Ибо стоило векам смежиться хотя бы на короткое мгновение, принца неумолимо клонило в сон.
Утро не было ранним. Строго говоря, на подходе был уже день. Однако учитывая, что Фобос лег уже после позднего мартовского восхода, он все равно не выспался. Даже голос лорда Сатора, обычно приковывающий внимание, не мог встряхнуть отчаянно зевающего принца. Голова юноши была одновременно пустой и тяжелой. Чтобы хоть чем-то себя занять, он рассматривал в зеркале отражение казначея. Тот выглядел до отвращения аккуратным и подтянутым. Даже на чулках не было видно ни единой морщинки - сам-то Фобос чулки терпеть не мог с детства, у него они вечно сползали, собираясь в безобразные складки. Голову принца посетила гениальная идея, что раз сомнительный вкус королевы более не довлеет над ним, от некоторых, самых ненавистных деталей туалета можно и отказаться…
Фобос не сразу понял, что в комнате повисло молчание. Тишину нарушало лишь едва слышное шуршание - Седрик старательно раз за разом проводил гребнем по длинным пепельным волосам своего господина. После небольшой паузы принц соизволил поднять взгляд от ног королевского казначея к его лицу.
- Что? - недовольно произнес Фобос.
- Я прошу прощения, ваше высочество, - абсолютно спокойно, сохраняя благожелательное выражение на лице, произнес лорд Сатор. - Мне следовало понять раньше, что я не вовремя. Бестактно и неуместно с моей стороны отвлекать вас от важных размышлений. Если вы позволите, я вернусь к своим делам, а когда у вас появится время выслушать мой доклад, я буду к вашим услугам.
В голосе Сатора не позвучало даже тени иронии, однако принц нахмурился. Фобос весьма болезненно относился к любому, даже самому мимолетному предположению, что он плохо выполняет свои обязанности… Хотя, оставаясь наедине с самим собой, юноша не мог не признавать: да, плохо. Но разве он виноват, что есть вещи, интересующие его куда более, нежели нудное и запутанное управление государством? Система, если она когда-либо существовала, давным-давно развалилась, надо было строить ее заново - но принц не знал, как. Фобос рассчитывал ситуацию, находил оптимальное решение - но почему-то оно оказывалось неприменимым на практике. У него имелось на примете несколько интересных проектов - но все они упирались в равнодушие управленческого аппарата. У принца в голове не укладывалась схема "произойдет - будем решать", а советники - те, что еще оставались, - упорно не желали менять привычный уклад. Впрочем, по сельскому хозяйству что-то удалось предпринять… Однако сиюминутных результатов не было, и, говорят, народ роптал, что их заставили делать лишнюю работу. Фобос и сам хотел бы "сейчас и сразу", и потому злился не меньше.
Куда больше радости и удовольствия доставляли ему научные изыскания. Сейчас у юноши появилась возможность применить на практике свои задумки и теоретические наработки. У них с лордом Людмуром в лаборатории подходили к концу несколько весьма любопытных экспериментов - до управления ли тут, если даже времени на сон было не жаль? И еще пара его собственных изобретений - небольших, но, как казалось Фобосу, довольно изящных в своей простоте.
Однако, несмотря на все свое раздражение, принц не мог не признавать, что без лорда Сатора ему было бы гораздо сложнее. И дело не в том, что этому человеку Фобос привык доверять с детства - доверять настолько, насколько вообще мог испытывать подобное чувство к кому бы то ни было - а в том, что казначей, казалось, вполне удачно прошел испытание взлетом к вершине власти. Поведение Сатора не изменилось ни на йоту, несмотря на то, что его влияние резко усилилось, и при дворе не было человека, более близкого к принцу-регенту. Лорд-казначей по-прежнему был почтителен и вежлив со своим господином, он брался за выполнение любой работы, даже если она и не имела никакого отношения к его прямым обязанностям, и, раз за разом достигая результатов, не выпрашивал себе никаких наград. Правда, Фобос подозревал, что на одну награду его незаменимый помощник все-таки рассчитывает: очаровательные улыбки и многообещающие взгляды дочери королевского казначея не оставляли места для сомнений. Однако принц за много лет приноровился взгляды игнорировать, улыбки сбивать мрачным видом, а все разговоры сводить к самым что ни на есть скучным для Сандры темам, и уже не слишком опасался посягательств на свою персону. Фобос знал эту девицу с самого детства - не хуже, чем она его - и не сомневался: никаких горячих чувств та к нему не испытывает. А если приложить немного усилий, демонстрируя то, что ей неприятнее всего, никакая родительская воля не вынудит Сандру выйти за него замуж.
Фобос прекрасно знал, что свободного времени у лорда Сатора всегда было немного - теперь же, скорее всего, его не осталось вовсе. Принца вдруг посетила запоздалая мысль: сколько времени сегодня досталось на сон господину казначею? Очередной взгляд, брошенный исподлобья, результатов не дал. Лицо Сатора будто скрывала маска - не магическая личина, как у изгнанных придворных, а маска внутренняя, духовная - и по ней ничего нельзя было прочитать. Казначей разве что выглядел несколько более бледным, нежели обычно, да длинный, чуть вздернутый на самом кончике нос казался заостренным.
- У меня есть время сейчас, - неохотно буркнул Фобос.
Перед обедом должно было состояться заседание совета, и только ради сомнительного удовольствия присутствовать на нем принц соизволил пробудиться. После обеда он снова намеревался нырнуть в недра лаборатории - чтобы не вылезать из них до глубокой ночи, плавно переходящей в утро - и потому желал покончить с любыми "докладами" до этого времени.
- В таком случае… Возможно, вам будет лучше лично ознакомиться.
Лорд Сатор протянул Фобосу несколько листов из тех, что держал в руках, и юноша, не скрывая вздоха, принял их. Он начал лениво просматривать текст, однако по мере того, как глаза скользили по строчкам, лицо принца все больше вытягивалось и бледнело. Под конец оно выражало странную смесь растерянности и злости.
- Как это понимать? - прошипел принц так, что Седрик от испуга подпрыгнул на месте, едва не выдернув прядь волос своего господина. Однако Фобос, обычно довольно трепетно относящийся к своей шевелюре, на сей раз даже не заметил этого, вскинув взгляд на казначея и крепко, до побеления костяшек, сжимая бумаги.
"Несоответствие положению регента Меридиана", "Слишком юный возраст", "Недостаточная ответственность", "Неспособность отвечать за воспитание будущей королевы" - все это было самыми мягкими и самыми безобидными обвинениями в его, принца Фобоса, адрес. Завершался сей манифест призывом отдать власть в руки совета, назначив ему звание "регентского", а самому принцу предложить выполнять ту роль, которую всегда исполняли принцы-консорты Меридиана, т.е. принять на себя обязанности по защите родного королевства. Выражаясь простым языком, Фобоса этот документ предлагал отправить на границу к порталам - и от одной этой мысли юношу прошиб ледяной пот. Он даже крамольную мысль о лишении его власти воспринял лишь позже, до этого находясь в плену полузабытого, но внезапно нахлынувшего с новой силой ужаса.
- Ваше высочество!
Ощутив на своем плече чью-то руку, принц с трудом заставил себя сфокусировать взгляд и увидел прямо перед собой стакан с водой. Фобос сперва хотел оттолкнуть его, однако неожиданно выхватил стакан у лорда Сатора - именно он встревожено склонился над юношей - и залпом выпил содержимое. Это помогло ему немного прийти в себя, и он даже не заметил, как рука казначея незаметно соскользнула с его плеча.
Фобос вскочил со своего места и начал мерить комнату широкими шагами. У него на языке вертелся вопрос: "Как они посмели?!", однако принц и сам понимал, насколько глупо это прозвучит. Лорд Сатор предупреждал его, что он создает себе врагов - но Фобос тогда отмахнулся от этих слов. Со всем доступным ему апломбом принц заявил, что готов к любому повороту событий, но он не думал, что подобная проблема встанет столь рано. При дворе жизнь текла медленно и размеренно, и Фобос все никак не мог принять мысль, что заговор созрел за какой-то жалкий месяц.
Или… Или все началось еще раньше, до разоблачения?
Принц с отвращением вытер вмиг вспотевшие ладони о мантию и вслух задал другой вопрос:
- Как вы узнали об этом заговоре? Неужели и вас хотели в него вовлечь?
Юноша сам не узнал своего голоса, настолько хрипло и зло он прозвучал. Лорд Сатор, слегка склонив голову, спокойно ответил:
- Разумеется, нет, ваше высочество. Меня слишком хорошо знают как вашего человека, и мне бы не доверился ни один заговорщик. Нет, спасибо надо сказать Сандре.
- Сандре?! - Фобос резко остановился и бросил недоверчивый взгляд на казначея.
- Да… Видите ли, - мягко начал пояснять Сатор, - не сочите это словами отцовской гордости - но Сандра довольно привлекательная девушка. При дворе у нее есть поклонники… Которые считали ее жертвой честолюбивых замыслов жестоких родителей. Ей предложили вступить в этот заговор… И я посоветовал дочери не отказываться. Это дало нам возможность получить вот это…
С этими словами лорд-казначей протянул принцу еще несколько листов. Это были уже не теоретические выкладки на тему "за что мы не любим принца-регента". Новые бумаги содержали четко размеченный план действий: все должно было случиться на заседании совета. Прописаны оказались все детали, вплоть до того, сколько человек охраны поставить у каждой двери и кому именно начинать разговор. Стояла и дата "мероприятия" - сегодняшний день. Но самой большой ценностью данного документа являлись подписи внизу - всех заговорщиков, давших согласие на переворот. - Вы же понимаете, ваше высочество, - сквозь мерзкий туман в мозгу Фобоса пробился плавный голос лорда Сатора, - моя дочь вынуждена была подписать этот план вместе со всеми - чтобы не вызвать подозрений. Зато благодаря этому мы не просто предупреждены - мы знаем имена… Все имена.
Принц лишь раздраженно мотнул головой. Да, конечно же, он понимает. Ему не было дела до Сандры, куда более его занимали совершенно другие, более важные лица. Плевать на придворных различных рангов - но увидеть в списке имена практически всех министров… Тут было отчего прийти в ярость.
- Начальника охраны ко мне! - злость сжимала горло, и Фобос свой приказ не то прохрипел, не то прошипел.
Лорд Сатор развел руками и аккуратно указал на одну из строчек. Принц простонал - начальник дворцовой охраны тоже состоял в заговоре.
- Его заместитель?..
Еще одна строчка.
Фобос почувствовал, что его трясет - и он уже не знал, от страха, отвращения или ярости.
- Хоть кто-то из гвардейских офицеров не находится в этом списке? Или нужно положиться на армию?
Казначей слегка пожал плечами.
- В заговоре участвуют далеко не все…. В том числе, и не все гвардейцы. И… я бы советовал опереться все-таки на них. Среди армейских вы, ваше высочество, уж извините, не особо популярны, - Сатор помолчал, обдумывая, стоит ли заканчивать фразу, и все-таки договорил: - Они не любят, когда их бросают. Солдаты привыкли к офицерской палке, их нельзя оставлять без командования. Вам придется завоевать доверие и уважение армии, прежде чем доверяться им. Пожалуй, среди дворцовой гвардии проще будет найти нейтральных людей.
Прикрыв глаза, Фобос медленно, сквозь зубы произнес:
- Лорд Сатор, кто из тех, кто не участвует в заговоре, сейчас старший по званию?
- Поручик Альборн, - немедленно ответил казначей. Он уже думал об этом.
- Что вы о нем знаете?
- Не особенно много, - Сатор едва заметно пожал плечами. - Он весьма молод и до ваших… "чисток" имел звание сержанта. Потом у нас образовалось множество вакансий, штатские в основном так и остались свободными, а вот в гвардии немало людей продвинулось по служебной лестнице.
- Он точно не мог принимать участия в… - принц брезгливо встряхнул бумагами, которые все еще держал в руках.
- Скорее всего нет, - голос казначея звучал успокаивающе. - Видите ли, это заговор аристократии, а поручик Альборн - из коренных меридианцев. Даже его рота занята лишь во внешней охране дворца, внутри он почти не бывает.
Фобос немного помолчал, потом сделал еще несколько шагов и опять остановился.
- Как думаете, он честолюбив? - поинтересовался он у своего всезнающего советника. Тот в ответ покачал головой.
- Скорее нет, чем да. Служит добросовестно, но звезд с неба не хватает. До своего нынешнего звания он в иных условиях добирался бы не один год - если бы не стечение обстоятельств. Вот супруга у него более пробивная, однако подпоручик Мириадель еще более юна, и у нее все еще впереди.
- Что ж, тем лучше. Седрик, поручика Альборна ко мне, сейчас же!
Мальчик бегом покинул покои принца, и, как только его шаги стихли, Сатор молча протянул последние листы, что еще продолжал держать у себя.
- А это еще что? - Фобос медлил брать эти бумаги, лишь сверля их подозрительным взглядом.
- Не беспокойтесь, это не дополнение к заговору… Это, я бы сказал, его последствия - одна из самых неприятных обязанностей монарха, - лорд-казначей смотрел принцу прямо в лицо, и его темно-синие глаза были холодны.
Неохотно, преодолевая себя, принц взял новые бумаги и просмотрел их.
- Смертные приговоры? Всем? - голос Фобоса почти не изменился, однако Сатор заметил, как руки, сжимавшие безобидные с виду бумаги, слегка дрогнули.
- Я понимаю, ваше величество, - негромко произнес лорд. - Начинать правление с казней - не самое приятное дело. Но в данном случае проявить милосердие будет себе дороже. Можно пощадить даже самого злостного негодяя, убивающего за золото, но нельзя жалеть политических преступников, убивающих за идею. От идей не отказываются, за них сражаются до конца. Идеи умирают лишь со своими носителями. Из ссылок возвращаются, из тюрем выходят - есть только один путь, по которому можно пройти лишь единожды, и всех заговорщиков надо отправлять по нему.
Принц с удивлением посмотрел на своего собеседника. Губы королевского казначея сжались в единую плотную линию, совершенно побелев, приятное, обычно, пожалуй, даже излишне мягкое лицо приобрело едва ли не отталкивающее выражение, а в глазах, всегда таких спокойных, мелькнуло хищный огонек.
Но все это длилось столь краткое мгновение, что Фобос, глядя на усталое, осунувшееся лицо лорда Сатора уже не был уверен, что действительно имело место то, что он видел. Отвернувшись от казначея, принц прошелся по комнате и присел на край стола, все еще не в силах выпустить из рук страшные бумаги.
- Если бы это попало ко мне год назад, - медленно произнес юноша, - я подписал, не задумываясь. Я помню, я грозил кое-кому из своих учителей, что однажды прикажу отрубить им головы… Но… - Фобос помолчал, то ли собираясь с духом, то ли подыскивая правильные слова. - Смерть - это отвратительно. Я видел ее близко, на моих руках была кровь. Я убивал - и мне… не понравилось.
Он раздраженно хлопнул уже изрядно помятыми листами по столешнице. Его слова прозвучали по-детски. Это же надо было такое ляпнуть: "не понравилось"! Как будто такое может нравится…
- Я понимаю, ваше высочество, - лорд Сатор незаметно оказался рядом и положил руку на плечо принца. - Для меня граница когда-то тоже стала далеко не самым приятным опытом. Я согласен с вами, что это тяжелое испытание, но подумайте вот о чем: там вы убивали, чтобы не быть убитым, здесь… то же самое. Если вы не назначите должного наказания - попытка повториться. Вы защищаете свою жизнь, и рядом с этим мерзость убийства - да, я признаю, что казнь это тоже убийство, - отходит на задний план. Ну а с тем, что в смерти нет красоты, придется смириться.
- Нет красоты? - Фобос о чем-то задумался, и до появления вызванного офицера тишина в комнате более не нарушалась.
Поручик Альборн был невысок и, по меркам местного населения, довольно худощав. С первого взгляда становилось ясно, что с подобной комплекцией изображать человека ему было несложно. Длинные уши, чуть свисающие вниз, в другое время могли бы выглядеть забавно, однако офицер так старательно вытянулся в струнку, а принц настолько был занят другими мыслями, что даже не обратил на них внимания.
- Капитан Альборн, - Фобос специально выделил новое звание, - я желаю, чтобы вы и ваша рота сегодня предприняли следующие действия…

До зала заседаний не дошел ни один из заговорщиков. Те из них, что не входили в состав совета, также были перехвачены в разных концах дворца и доставлены в сад, туда, где ждал Фобос. Принц встречал прибывающих одного за другим с равнодушным выражением лица, не произнося ни слова. Игра на опережение оправдалась - люди, пребывавшие в уверенности, что и количество, и сила на их стороне, не успели адаптироваться к круто изменившейся ситуации.
Наконец все были в сборе. Фобосу даже не пришлось сверяться со списком - за пару часов, прошедших с того момента, как принц взял в руки план действий заговорщиков, он выучил их имена наизусть. Каждое из них вызывало в его груди темную ярость. Юноша лелеял ее, не желая успокаивать, и подкармливал сперва чтением врученных ему документов, а теперь - вглядываясь в ненавистные лица.
- Господа, - голос Фобоса прозвучал негромко, но в тишине его услышали все. - Я оглашаю ваше преступление: вы посягнули на верховную власть Меридиана. Вот ваши смертные приговоры.
Принц взмахнул измятыми листами. Кто-то побледнел, одна из дам едва не потеряла сознание, некоторые подались вперед, но были остановлены гвардейцами под руководством новоиспеченного капитана. Фобос выдержал паузу, наблюдая за реакцией. Ярость, кипевшая в нем, уже подступала к горлу, затрудняя дыхание, однако внешне юноша выглядел абсолютно спокойным, казалось даже, что его серые глаза покрыты инеем.
- Но я милосерден, - холодный тон принца плохо вязался с его словами, и люди снова замерли. - Я не буду отнимать у вас жизни. Той жизни, что большинство из вас проводило без пользы, кичась своим происхождением, гордясь своим положением, красуясь и потребляя блага извне. Именно ее я вам и оставлю.
Фобос вскинул правую руку, и из нее наконец заструился поток той темной ярости, что он старательно копил в себе. Придворные не успели даже отшатнуться - менее, чем через минуту, на месте, где стояли люди, теперь росли черные розы.
Двадцать восемь первых черных роз Меридиана.

Глава 9

Мириадель прислушалась, не раздадутся ли в коридоре торопливые шаги, и лишь убедившись, что маленький лорд Седрик не ворвется в опочивальню принцессы в следующую минуту, сама осторожно подошла к колыбели и склонилась над ней.
Принцесса Элион на взгляд молодой женщины смотрелась очень необычно - такая миниатюрная, с тонкой гладкой кожей и пушистыми ресницами. В первый момент, когда поручик Мириадель только увидела свою будущую королеву, она ощутила смятение, однако очень скоро привыкла к ее странному облику. Даже сочла, что по-своему принцесса очень хорошенькая, и привязалась к ней всей душой.
У самой Мириадель детей не было, хотя их брак с Альборном длился уже не первый год. Они рано поженились - еще бы, их детство прошло бок о бок, и Мириадель всегда знала, что так оно все и будет. И поступить в дворцовую гвардию - это тоже была ее идея. Правда, для осуществления этого плана пришлось обратиться за помощью к дальней родственнице, ибо никто из молодых супругов не обладал способностью изменять облик, а без человеческой личины во дворце нечего было делать. Но Галгейта с пониманием отнеслась к ее мечте и помогла создать нужные образы.
А потом к власти пришел принц, и личины стали не нужны. Сперва Мириадель почувствовала радость: она наконец-то смогла смотреть в лицо своему мужу, тому, кого любила, а не на чуждую человеческую физиономию. Конечно, она понимала, что главное находится внутри, и Альборн - все равно ее Альборн, независимо от того, как он выглядит, и все равно превозмогать себя было трудно.
А еще эти повышения… Альборн теперь капитан, да и ее повысили в звании. Жизнь совершила головокружительный поворот и, казалось бы, вершина счастья близка.
Тем больнее было узнать, что абсолютного счастья не существует. Теперь, когда у них устойчивое положение и вполне неплохое жалование, самое время подумать о семье… Однако семье, похоже, придется так и остаться всего из них двоих. На днях она была у госпожи Септимы, и та подтвердила: детей у нее не будет. Как сказать об этом Альборну, Мириадель не представляла. Он-то бы с радостью завел малышей и раньше, невзирая на карьеру, а уж теперь…
Молодая женщина стерла со щеки предательскую слезу - офицеры дворцовой гвардии не плачут! - и, протянув вперед вторую руку, осторожно погладила Элион, ловя себя на неприязни к принцу. Маленькая принцесса была его сестрой, однако Фобос если и появлялся в этих покоях, то всегда мимолетно, походя. Он даже ни разу не взял малышку на руки. А ведь родителей у них нет, бедная девочка будет расти сиротой. Если… если бы только ей, Мириадель, позволили оставаться рядом! Если не своим детям, то хотя бы ей можно было бы отдать нежность и любовь.
Затаив дыхание, Мириадель снова прислушалась: тишина. Осторожно, стараясь не делать резких движений, она склонилась еще ниже и, подхватив принцессу на руки, прижала к груди.
- Доченька, - прошептала Мириадель так тихо, что сама почти не расслышала своих слов.

- Слышали, что случилось на торфяных разработках?
Мириадель зачаровано следила, как руки Галгейты перепеленывают маленькую принцессу. Маленькие лапки с толстыми когтистыми пальцами, как ни странно, очень ловко управлялись с этим занятием и, хотя молодой женщине казалось, что ее куда более изящные руки подошли бы для этого лучше, она не решалась предложить свои услуги. В конце концов, Галгейте сам принц разрешил ухаживать за будущей королевой, а она сама всего лишь охраняет покои.
- А что там случилось? - встрепенулся Альборн, зашедший перекинуться парой слов с супругой. Он тоже любовался Элион, однако реплика няньки его встревожила. - У меня двоюродный брат работает на торфяниках!
- Вряд ли они работают там сейчас, - покачала головой Галгейта. - Около месяца назад принц прислал туда какую-то магическую штуковину, которая работает за пару дюжин рук, да еще и без перерыва на еду и сон.
- Но это же хорошо? - вернувшись к реальности, неуверенно произнесла Мириадель. - Ночи холодные, да и еду надо на чем-то готовить… Торф всегда нужен.
- Плохо принц время выбрал, - нянька закончила заворачивать принцессу в чистую пеленку и бережно уложила девочку в колыбель. - Сезон дождей подходит к концу, скоро для обогрева торф не будет нужен. Однако даже до самых первых урожаев еще далеко, еда в цене, а добытчикам торфа теперь не на что ее покупать. Прибыль от работы магической штуки идет прямо в казну, затраты на нее меньше, и цены на торф ниже. Твой кузен, - кивнула она Альборну, - и прочие оказались не у дел.
Капитан стражи сосредоточено нахмурился.
- Не понимаю, - наконец произнес он. - Что работать стало легче - хорошо. Что принц продает торф дешевле - тоже хорошо…
- Но деньги-то идут не добытчикам, а принцу! - перебила его Галгейта. - А те не могут брать за свою работу меньше, ибо труд у них тяжелый, и дома дети хотят есть. Но по дорогой цене у них теперь никто не покупает.
- Ох… - лицо Альборна стало несчастным. - И как же они сейчас?
Нянька, убедившись, что принцесса заснула, поманила офицеров в уголок комнаты. Когда они наклонились к ней, Галгейта чуть слышно прошептала:
- Недели три добытчики промучились, а потом взбунтовались. И четвертого дня бунт подавили - из столицы войска направили! Кого-то убили на месте - говорят, случайно - зачинщиков забрали в тюрьму. Что с остальными будет - неизвестно.
- Но… Почему мы ничего об этом не знаем? - глаза Мириадель удивленно округлились. - Мы же стража и есть!
- Вы дворцовая гвардия, - наставительно произнесла Галгейта. - А принц посылал армейцев. И, говорят, это была какая-то новая, только недавно набранная рота. Он не хочет, чтобы были беспорядки, и не предает дела огласке, - снова понизив голос, она добавила совсем уж тихо: - Помяните мои слова, молодежь: для Меридиана наступают тяжелые годы.

Лорд Сатор плотнее запахнул мантию, попутно потерев руки. Ладони были ледяными. Летний сезон на носу, а все равно дрожь пробирает. Еще эта не отступающая усталость. Господин казначей уже, кажется, забыл, что это такое - высыпаться. Чтобы днем перед принцем выглядеть собранным и бодрым, приходилось прикладывать немало усилий, а это тоже даром не проходило.
Вздохнув, Сатор провел рукой возле декоративной части стола. Изукрашенная планка отошла в сторону, открывая небольшое отделение. Из него казначей вынул небольшой флакон, однако, встряхнув, убедился, что он пуст.
"Проклятье…" - мелькнула раздраженная мысль. И ведь знал, что заканчивается, еще на прошлой неделе говорил себе, что надо бы пополнить запасы - но, как всегда, не смог выкроить времени на личные нужды.
Однако времени нет и сейчас. К завтрашнему дню лорду-казначею нужно подготовить несколько важных отчетов, причем, к сожалению, не по своему профилю. Сатор неплохо разбирался в работе государственного аппарата в целом, однако частности требовали к себе определенного внимания. С другой стороны, всё усиливающаяся головная боль грозила свести все старания к нулю.
Лорд Сатор поверх бумаг посмотрел на сына, уютно устроившегося в уголке кушетки, заваленной рабочими папками. Седрик сидел, подтянув под себя ноги и уткнув нос в очередную книгу. Световой шарик, висящий в воздухе рядом, почти потух - мальчик так увлекся чтением, что практически перестал его контролировать.
- Седрик! - окликнул сына казначей. Тот вздрогнул и едва не выронил толстый том. Сатор снял очки и устало потер переносицу. - Сколько раз тебе говорить, чтобы ты следил за светом? К моим годам совсем ослепнешь…
Физиономия мальчика тут же приобрела виноватое выражение. Черты Седрика вообще обладали удивительной подвижностью и способны были изобразить любую эмоцию, так что Сатор уже сейчас не был уверен, настоящие ли чувства высказывает его сын или же наигранные.
Внезапно голову королевского казначея посетила идея.
- Седрик, подойди сюда, - позвал он мальчика. Тот, немедленно поднявшись и положив книгу на освободившееся место, с готовностью подошел к отцу. Когда он остановился - его глаза как раз оказались напротив глаз сидящего Сатора - тот мягко поинтересовался: - Скажи мне, пожалуйста, не бывал ли ты в городе прошлым летом?
Малыш обреченно кивнул. Последнее дело врать на прямо поставленный вопрос, и еще глупее это делать, если ответ, скорее всего, известен и без реплик с его стороны. Лорд едва заметно вздохнул.
- В таком виде?
- Нет! - Седрик замотал головой. Уж на это-то ему ума хватило! - И… и не в том, - добавил он поспешно, чтобы отец не успел подумать самого худшего. - Я…
К удивлению мальчика, лорд Сатор улыбнулся, не дожидаясь окончания фразы.
- Ты очень умный ребенок, Седрик, - похвалил он сына. - У меня не было времени обсудить с тобой этот вопрос, но ты сам обо всем догадался. Как я понимаю, в городе ты провел не один день?
Седрик уже понял, что ругать его не собираются - если отец и сердился на него, что бывало довольно редко, то всегда высказывал это сразу, а не ходил вокруг да около.
- Да… Я побывал почти везде.
- Это хорошо… - Сатор соединил ладони и, подышав на них, снова потер - пальцы плохо слушались. - Где Старая Гать находится, знаешь? Это на север отсюда.
Седрик, сперва нахмурившийся, кивнул. Он бывал там, хотя и всего пару раз - скучное унылое место, удаленное и от центра, и от доков.
- Тогда слушай, - продолжил казначей. - Принц до ночи… точнее, до утра из лаборатории вряд ли выйдет, ты ему все равно пока не нужен, так что будь добр, сходи по моему поручению.
Мальчик едва не подпрыгнул на месте от радости, и глаза его ярко засияли. Он и сам бы отдал что угодно, лишь бы высунуть нос из дворца. Но Седрик прекрасно знал, что его место рядом с принцем, и потому терпел. Однако если отец сам хочет, чтобы он вышел в город…
Сатор, видя радость сына, едва заметно усмехнулся. Пожалуй, он и сам бы с удовольствием прошелся - но, в отличие от Седрика, не мог себе этого позволить.
Достав из стола несколько монет, казначей вложил их в детскую ладошку.
- Тебе нужен самый крайний дом. Не ошибешься, он там самый маленький. До дома дойдешь в таком виде, чтобы не привлекать внимание. В первую комнату - тоже. Но ты в ней не останавливайся, проходи дальше. Как только переступишь порог второй комнаты, тут же принимай нынешний облик. Это обязательно, Седрик, не забудь! Хозяйка знает, что мне нужно. И постарайся нигде не задерживаться, я тебя буду ждать.
Седрик, преисполненный возбуждения от важности данного ему поручения (это не "дай кубок", "причеши" и "не путайся под ногами"!), кивнул и поспешно покинул комнату. Он бы припустил бегом, если бы его давным-давно не приучили, что по королевскому дворцу не бегают.

До Старой Гати Седрик добрался без приключений, хотя та и находилась едва ли не другом конце города. Насчет "самого крайнего дома" мальчик уверенности не испытывал, пока не увидел его - отец был прав, ошибиться невозможно. Дом стоял на отшибе, будто собирался сбежать от своих соседей по улице в болото. Он выглядел маленьким, ветхим и практически необитаемым, однако поднявшись на высокое расшатанное крыльцо, Седрик явственно почувствовал букет резких пряных запахов.
Едва маленький лорд переступил порог, как этот же самый запах едва не сбил его с ног. Однако наставление отца Седрик помнил твердо, поэтому, не задерживаясь, он устремился к противоположной стене, в которой виднелась еще одна дверь. Едва переступив порог, он вернул себе человеческий облик и замер - о том, что должно произойти дальше, отец не сказал.
Комната озарилась светом, и Седрик с перепуга едва не вылетел обратно: прямо перед собой он увидел безобразную старуху из местных. Несколько секунд хозяйка и ее маленький гость молча смотрели друг на друга, а потом старуха внезапно выросла.
Теперь перед Седриком стояла человеческая женщина. Высокая - выше отца, выше даже, чем покойный принц-консорт - она выглядела на удивление пропорционально сложенной. Ее длинные абсолютно седые волосы были сплетены в одну толстую косу.
Женщина наклонилась к мальчику - для этого ей пришлось согнуться едва ли не в три погибели - и цепко схватила его за подбородок своей узкой рукой с прохладной и неожиданно гладкой кожей. Несмотря на то, что лицо женщины выглядело довольно моложавым, Седрику она показалась очень старой.
- Седрик, - хозяйка не спрашивала, она утверждала. Тщательно осмотрев мальчика, она отпустила его и выпрямилась, взирая теперь на гостя с высоты своего роста. - Папеньке теперь не до визитов?
- Отец очень занят! - запальчиво бросил мальчик, и только потом, осознав, что его назвали по имени, поинтересовался: - А откуда вы меня знаете?
- В зеркало посмотри, - фыркнула загадочная знакомая отца и смерила его еще одним подозрительным взглядом.
Еще пара минут прошла в тишине. Седрик уже начал испытывать неловкость, когда наконец вспомнил о монетках, старательно сжимаемых в ладошке. Он решительно протянул их женщине, прибавив:
- Отец сказал, что вы знаете, что ему нужно.
Хозяйка закатила глаза.
- Никогда не предлагай денег, пока не увидишь товар, - бросила она мальчику, потом указала на кресло возле очага. - Я ждала твоего отца еще неделю назад, но он так и не пришел. Так что посиди тут и подожди, пока я соберу все заново. Книги любишь? - вдруг без всякого перехода поинтересовалась она. Седрик растеряно кивнул. - Тогда можешь пока полистать.
Женщина мотнула головой в сторону небольшой полки с несколькими книгами и вышла из комнаты - но не в ту, через которую проходил Седрик, а куда-то вглубь дома. Мальчик еще успел удивиться, что дом, казавшийся снаружи таким маленьким, на самом деле оказался гораздо больше, но в следующий момент он открыл наугад одну из книг - и забыл обо всем.
В книге кроме текста было также много картинок - страшноватых, на взгляд Седрика. Они изображали самых разнообразных существ, но не целиком, а половинчато. Мальчик даже ощупал себя: неужели все эти странные штуки находятся и в нем? Ничего особо ужасного не прощупывалось, и Седрик успокоился. Не всем книгам можно верить - это он уже знал. Существуют, например, сказки. Или, как объяснил ему когда-то отец, есть книги, которые писались специально для того, чтобы вводить в заблуждение. Но читать надо все, иначе как можно научиться отличать одно от другого?
Седрик настолько увлекся, что не заметил, как хозяйка вернулась. Та некоторое время не привлекала его внимания и, недовольно поджав губы, наблюдала, как жадно мальчик глотает страницы. Наконец она тронула его за плечо.
Ребенок посмотрел на таинственную женщину, прижав том к груди обеими руками. Седрик слишком хорошо знал, насколько редки и дороги книги, и ему даже в голову не пришло попросить взять эту хотя бы на время. Однако он горячо надеялся, что ему позволят посидеть здесь и почитать еще немного.
- Твой отец ждет тебя, - правильно истолковав выражение его лица, ответила отказом на молчаливую просьбу хозяйка.
Седрик тут же вскочил на ноги, чувствуя себя виноватым. Действительно, отец же просил не задерживаться… Женщина тем временем впихнула ему в руки пузырек с какой-то густой жидкостью, а потом вложила туда же пару монет.
- Снотворного я ему больше не дам, - отрезала она в ответ на удивленный взгляд мальчика. - Можешь так и передать: пусть учится спать, как все нормальные существа, иначе рискует не проснуться.

Седрик передал отцу сказанные ему слова.
- А кто это была? - поинтересовался мальчик. - У нее тоже есть книги, только не такие, как у тебя…
- Это госпожа Септима, - лорд Сатор, хмурясь, покачивал в руках врученный пузырек. Оказавшиеся лишними монетки он позволил сыну оставить себе. Что ж, придется все-таки выкроить время и наведаться к ней самому.
- А кто она? - не отставал от отца Седрик. - Она знахарка, да? А что там?
Он кивнул на флакон, и Сатору пришлось отвлечься от посторонних мыслей.
- Это нужная мне вещь, - ответил он честно, однако не то, что желал бы услышать мальчик. - А госпожа Септима в первую очередь моя тетка. Вредности ей не занимать, и я бы не сказал, чтобы она так уж любила нашу семью, но… - повинуясь внезапному порыву, казначей добавил: - Но если когда-нибудь случится такое, что нас не окажется рядом, ты сможешь к ней обратиться. Не обольщайся, она тебе не обрадуется - но бросить не бросит.

- У вас здесь ошибка, ваше высочество, - Людмор оторвал взгляд от листов, исписанных почти нечитаемым почерком принца, и покачал головой.
- Там нет ошибки, - холодно отрезал Фобос. Его расчеты всегда были безупречны, и он это прекрасно знал.
- Ошибка не в выкладках, - ученый вздохнул: спорить с принцем казалось ему ужасно утомительным делом. - Ошибка у вас, ваше высочество, смысловая.
- И что же вам не нравится? - Фобос упрямо вскинул голову, готовый отмести любые претензии.
Людмор разложил перед ним листы с теоретическими выкладками.
- Ну, смотрите, - начал он. - Здесь ведутся расчеты по созданию артефакта, чьей задачей будет высасывание позитивной магической энергии. Формулы выведены правильно: созданный по ним артефакт будет высасывать ее. Вот только любое орудие подобного типа всегда идет по пути наименьшего сопротивления. Где у нас в столице самое большое скопление позитивной магической энергии?
- Сеть, - устало бросил принц. - Я это прекрасно знаю и без вас. Но так уж случилось, что я мужчина, и могу оперировать только своей собственной магией. Или - уже готовой, сформированной. Это женщины умеют преобразовывать мировую субстанцию, и оттого обладают неимоверной силой, - Фобос сжал кулаки с такой злостью, что ногти впились в ладони. - Мне управлять страной до совершеннолетия сестры, и одной моей энергии не хватит. Я имею право использовать наследство моих предков!
- Но в Сети образуются дыры… Порталы, так сказать.
- И что? - принц пожал плечами. - Во-первых, если не тянуть энергию целенаправленно из одной точки, то Сеть не прорвется, а лишь истончится. Во-вторых, даже если появится несколько порталов - то ведь надо же знать, что они находятся именно в этом месте. Не думаю, что последствия будут такими уж катастрофическими, чтобы стоило из-за этого беспокоиться.
- Вам, конечно, виднее, - Людмору до Сети дела не было, ему просто не хотелось, чтобы постфактум принц обвинил его в безалаберности. Но раз его высочество и сам все прекрасно знает и настроен сделать по-своему, то это уже исключительно его проблемы.

Глава 10

Лорду Сатору казалось, что время идет слишком быстро. Нет, времени королевскому казначею всегда не хватало, но сейчас оно будто текло меж пальцев. Мир вокруг несся вперед с ужасающей скоростью - а он, Сатор, казалось, застыл на месте. В те редкие моменты, когда ему все же удавалось забыться сном, его преследовали кошмары, в которых он пытался спешить, но вместо этого стоял на месте. Даже не стоял - тонул в болоте, которое медленно втягивало его в свою трясину. Медленно… ибо болоту точно торопиться некуда.
Королевский казначей рефлекторно вцепился в перила мраморной лестницы, так как мир наяву поплыл у него перед глазами. Воздуха отчаянно не хватало, и пальцы, так внезапно ослабев, соскальзывали с гладкой поверхности.
Все прошло так же внезапно, как началось. Приступ оставил лишь странно пустую голову и подгибающиеся колени. Сатор почувствовал, как к горлу подкатывает ком старой злости. Он еще поговорит с этой ведьмой - не так уж много он просит. Никто не собирается жить вечно, ему ведь нужно совсем немного. Выдать Сандру замуж за Фобоса - и пусть принц обходится дальше без него. Прочь из столицы, как он уже хотел когда-то. С Саломеей или без нее - Сатор понятия не имел, что она выберет. Он спокойно читал в чужих душах - будь то люди или коренные меридианцы - однако узнать, что таится за холодным равнодушным взглядом собственной супруги, он был не в силах. Она добилась, чего хотела, и он близок к выполнению своего плана. Нужен ли ей теперь навязанный когда-то союз? Сатор в глубине души лелеял надежду, что семнадцать лет брака не прошли впустую, однако разум призывал не обольщаться. Надежды - это глупо, чудес не бывает. Все "чудеса" создаются лишь долгим и упорным трудом.
Лестница закончилась, и лорд остановился на верхней площадке, чтобы перевести дыхание и пригладить слегка растрепавшиеся волосы. Ему невольно вспомнилось, о чем немногие оставшиеся придворные шептались за его спиной: королевский казначей дорвался до власти. Нехорошая улыбка скользнула по бледным губам Сатора. Если бы они только знали, насколько лично ему безразлична эта власть - и с какой радостью он сбросит с себя ее оковы. Да, пожалуй, они бы удивились… А если бы узнали, какие именно цели он преследовал - ужаснулись бы. Но так будет правильно. Так… справедливо. По счетам надо платить - и Эсканоры заплатят.
Лорд Сатор вошел в рабочий кабинет принца уверенной и легкой походкой. Он улыбнулся Фобосу в ответ на хмурый сонный взгляд и положил перед юношей папку с документами.
- Где вы их только берете? - с отвращением протянул принц, оценивая размеры предстоящей работы.
- Это дела, которые вы поручили вести мне, - казначей позволил себе едва заметно повести плечами. - Вы же не желаете назначать новых министров на освободившиеся вакансии.
- Не желаю, - буркнул Фобос, решительно придвигая к себе первый сверху лист. - Не хочу видеть эти лживые рожи. С вами… - принц едва не произнес, что с Сатором ему работать даже приятно, однако смутился, и изменил фразу: - С вами я хотя бы знаю, что работа проделана хорошо.
- Благодарю за доверие, - лорд-казначей поклонился - и вынужден был схватиться за высокую спинку кресла, в котором сидел Фобос, ибо в глазах снова потемнело.
Принц вскинулся, но Сатор уже снова стоял прямо, лишь едва заметно опираясь на спинку в чуть небрежной, но от этого не менее изящной позе.
Пока Фобос заставлял себя вчитываться в принесенные ему отчеты, лорд пытался настроиться на работу. Взгляд рассеянно скользил по строчкам, выведенным его собственной рукой. Сатор ни при принце, ни тем более при королеве никогда не пользовался очками, и потому только с такого расстояния мог читать документы. Фобос, обычно раздражавшийся, когда кто-либо стоял у него за спиной, с таким поведением своего казначея смирился, хотя о причинах и не знал.
Юноша задавал вопросы, и Сатор отвечал, поясняя все тонкости. Головокружение отпустило, однако лорд старался более не наклоняться слишком низко. Минуты превращались в часы. Сатор, давным-давно привыкший выстаивать перед августейшими особами столько, сколько потребуется, чувствовал, что ноги будто наливаются свинцом. Наконец от стопки с документами осталось всего несколько листов. Как только принц решит их судьбу, лорд-казначей сможет покинуть этот душный кабинет.
Душный… Как странно, Фобос никогда не страдал особой мерзлявостью. Напротив, это Сатор вечно косился на окно, которое принц в любое время года держал раскрытым, и поплотнее запахивал придворную мантию. Лорд машинально вскинул руку, будто собираясь сорвать с горла шейный платок. Одновременно Сатор оглянулся, желая убедиться, что окно открыто, однако не увидел ничего, ибо мир вновь потерял свои краски, завертелся перед глазами и погрузился во тьму.
Фобос ощущал усталое покалывание в пальцах. На среднем перо уже натерло небольшую, но от этого не менее раздражающую мозоль. Еще немного, уговаривал себя юноша. Всего несколько листов - и можно быть свободным от этой проклятой, ненавистной рутины. Можно будет вернуться в лабораторию, опытный образец Печати, как он назвал свое последнее изобретение, уже почти готов. Несколько последних штрихов - и можно испробовать его в действии!
Принц рассержено посмотрел на лист, который уже собирался отложить. Он замечтался, и оттого абсолютно не помнил, что же содержалось в этом документе. Придется перечитывать все заново!
Глухой звук упавшего тела вывел Фобоса из мрачной задумчивости. Юноша обернулся - и тут же вскочил на ноги.
Лорд Сатор лежал на ковре в шаге от его кресла. Синие глаза были широко распахнуты и смотрели в потолок стеклянным взглядом. Принц застыл, не в силах пошевелиться. Где-то в уголке сознания металась мысль, что надо броситься к дверям, позвать… хоть кого-нибудь, но та часть разума, что хорошо - слишком хорошо - помнила военные месяцы, говорила, что это бесполезно.
Медленно, против воли, Фобос опустился на колени. Его охватило дикое чувство де жа вю, в ушах даже зазвенел металл клинков - юноша будто перенесся на поле боя, в тот самый момент, когда потерял отца. Принц заставил себя коснуться тонкой, удивительно гладкой и светлой кожи на шее лорда Сатора. Мучительно долго тянулись мгновения, а Фобос все считал и считал.
Наконец он опустил руку и все так же медленно поднялся. Принц коротко дернул за шнур колокольчика, и ему самому показалось, что тот прозвенел тревожно и зло. Однако появившийся на звук Седрик, похоже, так не считал. Широкий стол закрывал собой значительную часть комнаты, да и мальчик смотрел только в глаза своего принца, готовый выполнить любой приказ. Глядя на его по-детски округлую физиономию, Фобос вдруг ощутил себя слишком старым - намного старше своих шестнадцати лет.
- Седрик, позови леди Саломею. Сейчас же, - глухо прозвучал голос принца.
Мальчик помедлил лишь секунду, выжидая, не добавит ли его высочество еще чего-нибудь, и, поклонившись, вышел из кабинета.
Фобос устало опустился в кресло и положил тяжелую голову на скрещенные руки.

Взгляд у светло-голубых, похожих на прозрачные стеклышки, глаз холодный и равнодушный. Радостные или печальные события происходили вокруг, взгляд леди Саломеи всегда сохранял спокойную отстраненность. Фобос смотрел в эти глаза и видел в них, как в зеркале, отражение собственного бледного лица.
Из ее груди не вырвалось ни звука, когда она вошла в кабинет принца и увидела своего супруга. Сандра, увязавшаяся за матерью, прикрыла ладонью рот, сдерживая вскрик - как полурассеяно отметил Фобос, более удивленный, нежели отчаянный. Седрик разревелся. Мальчишка умел изображать на своем лице любую эмоцию - от безграничного счастья до вселенского горя, и принц не раз имел сомнительное удовольствие наблюдать, как он играет на публику: старательно выдавленные слезки смотрелись весьма трогательно. Но по-настоящему Седрик не плакал никогда, даже когда был совсем маленьким. В тот день из его глаз впервые потекли искренние слезы, и это отнюдь не выглядело красивым. Сандра свободной рукой дала младшему брату подзатыльник, и Фобос сорвался. Он резко дернул Седрика на себя, наорал на Сандру - так, что та, смерив его диким взглядом, бегом покинула кабинет. Принц осекся, он сам не знал, что на него нашло: с этой девицей он предпочитал не пересекаться вовсе, но если уж она и вовлекала его в разговор, то Фобос лишь цедил сквозь зубы, никогда не считая Сандру достойной скандала.
Юноша попытался извиниться перед леди Саломеей, но та, казалось, даже не заметила произошедшей сцены. Она стояла неподвижно, всматриваясь в лицо мужа, и Фобос не смог бы точно сказать, у кого в этот момент взгляд был более пустым. Но стоило шуму стихнуть, Саломея плавно взяла дело в свои руки. Холодным тоном она отдавала распоряжения, и принцу даже в голову не пришло вмешаться.
Сутки спустя леди Саломея снова стояла перед Фобосом, а он не знал, как начать разговор. Черный цвет ей не шел - это стало для принца открытием. Он из упрямства не стал объявлять траур по королеве, продолжая появляться в светлых одеждах и подавая тем самым пример придворным. Фобос раньше не мог себе представить, что такой красивой женщине как леди Саломея может что-либо не идти, однако черный явно не был ее цветом. Он делал белоснежную кожу бледной, а точеным изящным чертам придавал непривычную ломкость. Однако красноты возле больших, широко распахнутых глаз не было, и принц не знал: то ли это благодаря косметическому искусству, то ли леди не плакала вовсе.
- Мне очень жаль… - Фобос запнулся.
Он понятия не имел, как надо высказывать соболезнования. Тех, кто попытался принести их ему, принц обрывал в самом начале, и от него вскоре отстали. С удивлением Фобос осознал, что смерть лорда Сатора нанесла ему куда больший удар, нежели утрата собственных родителей. Ах, если бы только эта холодная женщина вдруг разрыдалась! Тогда принц, пожалуй, осмелился бы взять ее за руку… или даже обнять. Может, ему самому стало бы легче, и разжались бы сжимающие грудь тиски.
Но слез в прозрачно-голубых глазах не было. Леди Саломея смотрела неподвижным, почти немигающим взглядом, и принц под ним чувствовал себя неуютно.
- Если я смогу чем-либо помочь, - Фобос попытался зайти с другой стороны, однако леди покачала головой.
- Благодарю, ваше высочество, однако ничего не требуется, - слишком мягкий голос для столь каменного выражения лица. - Как я понимаю, от Седрика вы избавляться не собираетесь, а Сандра достаточно взрослая, чтобы сама позаботиться о себе. Я же прошу лишь позволения покинуть двор.
- Покинуть… двор? - наверное, с самых ранних лет на лице принца не появлялось настолько обескураженного выражения, которое вскоре сменилось ужасом: - Леди Саломея, вы же не собираетесь…
- Не собираюсь?.. - светлая бровь чуть изогнулась в легком удивлении. Потом по бледным, не подведенным губам скользнула усмешка. - Нет, что вы, я вовсе не собираюсь кончать с собой в лучших традициях романтических историй. Однако при дворе меня больше ничего не держит. Я совершила когда-то ошибку, приехав сюда, и буду только рада вырваться из этой клетки. Я теряю здесь саму себя - и раньше хотя бы было, ради кого. Теперь же я хочу просто свободы.
"Нельзя там стать свободным - можно лишь потерять самого себя", - прозвучал в голове Фобоса голос отца. Леди Саломея не могла слышать этих слов, однако она произнесла почти то же самое. Не задумываясь о последствиях, принц выпалил:
- Вы любили его?
- Его? - Саломея снова скривила губы, и юноша, осознав, насколько двусмысленно прозвучал его вопрос, почувствовал, что его уши горят. Как сквозь густой туман до его слуха доносилось: - Скажем так: был мужчина, которого я любила, и был мужчина, которому я полностью доверяла. Как видите, я предельно откровенна… ибо их обоих уже нет в живых. Я могу, наконец, быть предоставлена самой себе?
Ее слова могли бы прозвучать бесстыдно, если бы пронзительно-голубые глаза не смотрели настолько прямо. Леди Саломея выглядела столь же спокойно, как, например, по вечерам, когда она приходила от имени ее величества пожелать ему спокойной ночи - когда-то давно, будто в прошлой жизни. С тех пор она, казалось, ничуть не постарела - хотя сам Фобос вырос. Когда-то Саломея наклонялась, чтобы коснуться губами его лба, а теперь принцу пришлось слегка нагнуться, чтобы его губы встретились с плотно сжатым ртом. Леди не сделала попытки отстраниться, однако и не ответила на легкий, почти детский поцелуй.
Фобос отшатнулся от нее, чувствуя себя совсем мальчишкой.
- Я… - начал было он, задыхаясь, но Саломея позволила себе его перебить:
- Так я могу уехать… ваше высочество?
- Да! - громче, чем следовало, крикнул принц. - Делайте, что хотите!
Он отвернулся, пытаясь скрыть нахлынувшие эмоции. Саломея, поколебавшись мгновение, сделала к нему шаг.
- Я умею только брать, - произнесла она, и в ее голосе не было даже тени извинения. - Я никогда не дам вам того, чего вы хотите, мой принц. Отпустите и забудьте.
Леди Саломея приподнялась на носках и сумела коснуться губами разгоряченного лба Фобоса.

У королевской семьи была усыпальница. Прочих ожидал другой путь: через Старую Гать к Мертвому болоту. Трясина принимала в себя всех, чей жизненный срок подошел к концу.
Улочки Старой Гати, узкие и грязные даже в летние дни, были пусты. Торговля сосредоточилась в южных частях города, возле Дворцовой площади и, менее благопристойно, однако более пышно, в районе доков. Здесь, по соседству с Мертвым болотом, жили самые бедные меридианцы, и их хлипкие хибарки боязливо жались друг к другу. Лишь самый крайний, самый маленький домишко стоял чуть в стороне, будто ничуть не стесняясь мрачного соседства.
Возле этой самой развалюхи стояла старуха, отвратительная даже на взгляд местных жителей. Она почти сливалась со стеной своего дома и потому осталась незамеченной никем из траурной процессии. Принц-регент оказал честь семье, присутствуя на погребении, и оттого Старую Гать посетили все, кто еще оставался при меридианском дворе. Старуха смотрела на носилки, не отрываясь - до тех пор, пока процессия не скрылась из виду.

Вернувшись во дворец, Фобос сразу бросился в свой кабинет. С Печатью он закончил еще прошлой ночью, когда так и не смог уснуть. Ничего нового ему на ум не приходило - слишком много чересчур сложных эмоций охватывало его душу. Со злостью схватив первую попавшуюся папку, принц с внезапно острой болью подумал, что теперь все эти дела предстоит вести исключительно ему. Больше никто никогда не склонится за его плечом, не предупредит, не подскажет.
Фобос стиснул зубы и решительно раскрыл папку, однако не успел прочитать ни строчки. За дверью раздался топот чьих-то ног, и в кабинет, даже забыв постучаться, влетел растрепанный Седрик.
Глаза мальчика покраснели, а нос, так забавно вздернутый на самом кончике, распух. Однако сейчас на лице Седрика было написано не горе, а бескрайнее удивление.
- Ваше высочество… - начал было он и тут же смутился.
Маленький придворный метнулся было обратно, чтобы войти, как положено - и все же остался на месте, едва ли не подпрыгивая, будто спеша сообщить что-то важное. Фобос заставил себя мысленно сосчитать до десяти. Обычно это не помогало, но именно сегодня кричать на мальчишку принцу очень не хотелось.
- Чего тебе, Седрик? - собрав по сусекам остатки терпения, как можно спокойнее спросил Фобос.
Седрик открыл рот, закрыл, а потом внезапно выпалил:
- Принцесса… Ее нет.
Юноша несколько секунд смотрел в широко распахнутые глаза мальчика - голубые, как у леди Саломеи.
- То есть как это нет? - переспросил он, не в силах отвести взгляда от этих прозрачных стеклышек.
Седрик лишь развел руками, неспособный объяснить ситуацию, и принц вскочил на ноги. Едва не сметя с пути зазевавшегося малыша, он быстрым шагом дошел до покоев наследницы. Дверь была распахнута - Седрик не закрыл ее за собой, когда убегал.
В комнатах никого не обнаружилось. Колыбель оказалась пуста. Фобос обернулся к еле нагнавшему его мальчику.
- Где стража? - рявкнул принц.
Седрик замотал головой. На его глаза снова наворачивались слезы.
- Стражи не было, когда я заглянул к Эли… к ее высочеству.
- А нянька? - голос Фобоса не предвещал ничего хорошего.
Мальчик бросился на поиски, а принц еще раз огляделся. Возле колыбели лежал предмет, который показался ему знакомым. Нагнувшись, юноша поднял с пола раскрытую шкатулку. Ту самую шкатулку, в которую не далее как вчера вечером уложил свою Печать. Этот предмет должен был находиться в лаборатории, однако почему-то оказался в покоях принцессы. И - без содержимого.
Фобос опустился на ближайший стул. Он уже знал, что Седрик не найдет ни няньки, ни стражи, ни, тем более, Элион.

 

Designed by Louis. Все права защищены.

Hosted by uCoz