ЖЕНИЛСЯ БЫ РОМЕО НА ДЖУЛЬЕТТЕ...

Название: Женился бы Ромео на Джульетте...
Действующие лица: жители Вероны
Рейтинг: нет
Права: Шекспир ) Алессандра и Чезаре – мои
От автора:
Размышления на тему, что было бы, если бы эти двое все-таки выжили и строили свои семейные отношения дальше.

Женился бы Ромео на Джульетте -
И не было б любви, прекраснейшей на свете.
Сидел бы по утрам Ромео, нос в газете,
И думал бы "Мерзавцы Капулетти!"
(Неизвестный мне автор)

1

Маленький ураган пронесся по дому Капулетти. Синьора Лючия покачала головой, посмотрев ему вслед, потом перевела взгляд на Джульетту. Та лишь пожала плечами.
- Ты же знаешь, с ней невозможно справиться.
- Поставим вопрос по-другому, - парировала синьора. - Ты НЕ ХОЧЕШЬ с ней справляться. Хотя… Учитывая обстоятельства, возможно, ты и права.
Мать и дочь улыбнулись друг другу: суховато, но вполне понимающе. После чего Лючия приглашающим жестом указала Джульетте на место рядом с собой.
- Рассказывай, - сказала она. - Что там у тебя еще плохого?
Джульетта негромко рассмеялась и села, аккуратно расправляя широкие юбки. Она была хорошо и прекрасно это знала. Десять лет супружества не погасили, а, напротив, усилили ее красоту. Белокурые локоны чуть потемнели, приобретя чудесный золотистый оттенок, фигура окончательно сформировалась, пленяя взгляды исключительно женственными очертаниями, голос, сохранив серебристую звонкость, звучал теперь более глубоко и нежно.
С самого детства Джульетта знала, что она особенная. Довольно долгое время она воспринимала это просто как факт, но немного повзрослев, начала понимать, почему.
Она была Единственной. Поздний ребенок в невообразимо богатой и родовитой семье. Очаровательная дочка влиятельного вельможи, который, осознав, что сыновей ему увидеть не суждено, и смирившись с этим, обратил всю свою любовь на нее. Мать, сама вчерашнее дитя, и не думала мешать мужу потакать капризам дочери - разве что не позволяла забывать и о себе.
Джульетта выросла маленькой принцессой.
- Что у меня плохого… - протянула она, поправляя и без того идеально уложенные локоны. - Это кроме того, что мой муж невыносим?
- Ну, дорогая, - по губам ее матери скользнула тонкая усмешка. - Любую бы на твоем месте я утешила - но, увы, не тебя. Ты выбирала сама.
Хорошенькое личико скривилось в раздраженной гримаске.
- Молодая была, глупая… Купилась, как дура, на черные глаза… Но мама, он же зануда!
В голосе, до этого более чем приятном, резко прозвучали капризные нотки. Синьора Капулетти едва заметно поморщилась: слишком хорошо она их знала. И ответила так, как отвечала всегда:
- Это ты будешь рассказывать отцу - это он пошел у тебя на поводу!
Джульетта хотела было что-то ответить, но в этот момент дверь распахнулась, и в комнату вошел ее отец с внучкой на руках. Оба сияли, как начищенная серебряная посуда. Лючия поднялась со своего места и, нахмурившись, произнесла:
- Мой друг, опусти ее на землю! Она вполне может идти сама.
Синьор Капулетти попытался отмахнуться, но так как руки его были заняты, лишь тряхнул головой.
- Не стоит беспокойства. Уж такую малышку я еще способен удержать.
Он подмигнул внучке, и та весело рассмеялась ему в ответ. Однако для пожилого человека девятилетняя девочка была все же не столь легкой, как ему хотелось думать. Усевшись на диван, синьор Капулетти устроил внучку у себя на коленях и улыбнулся дочери.
- Здравствуй, душа моя. Хорошо, что ты не забываешь своего дома.
Джульетта, молчавшая до поры, придвинулась ближе к отцу и, по-кошачьи прильнув к его плечу, слегка потерлась щекой о мягкий бархат одежд.
- Я тоже рада видеть тебя, отец, - прощебетала она. - Да и Алессандра соскучилась. Алессандра была первым ребенком, родившимся у Ромео и Джульетты. Судя по срокам зачата она была в ту самую, первую ночь… или, по крайней мере, в одну из последующих. На какое-то мгновение это рождение всех будто преобразило. Свадьба не обрадовала семьи, то и дело слышались взаимные обвинения, молодежь огрызалась, а старшее поколение упорно делало вид, что ничего не изменилось.
Но зарождение новой жизни, казалось, заставило всех смириться. Брак состоялся и дал плоды - сомневаться или отказываться от этого было бы просто глупо.
Однако этот же ребенок стал причиной первой крупной ссоры. Джульетта настаивала, что ее первое дитя должно носить имя ее отца. Ромео убеждал ее, что имя его матери подойдет куда лучше. В этот же день юный Монтекки узнал, какой громкий у его возлюбленной может быть голос, и как вдохновенно она умеет кидаться серебряными блюдами. Джульетта же впервые осознала, что обещание "всех звезд с неба и луны в довесок" вовсе не включает в себя обязательство выполнять любые ее пожелания.
В результате женщина победила. Ромео счел, что проще будет согласиться и наивно понадеялся, что отыграется, когда родятся сыновья.
Однако, надо заметить, что на деда Алессандра была непохожа совершенно: она почти полностью унаследовала кровь отца. Сейчас, когда они находились столь близко, это несходство поразительно бросалось в глаза. Округлое лицо синьора Капулетти окаймляли светлые волнистые волосы - уже почти совсем седые, но местами еще сохранившие изначально светло-русый цвет. Подбородок скорее упрямый, нежели решительный, был гладко выбрит - и Джульетта знала, что одного бритья отцу, в отличие от мужа, хватало на весь день. Светло-серые глаза, которые в гневе темнели, а в задумчивости приобретали васильковый оттенок, в уголках своих притаили сетку тонких морщинок.
И Алессандра - по-монтеккски гибкая, с худощавым лицом и высокими скулами, обрамленными смоляно-черными, идеально прямыми волосами. Тонкий нос обладал небольшой горбинкой, напоминавшей о неаполитанских родичах. От Лючии она унаследовала пронзительно-голубые глаза, которые в сочетании с в остальном южной внешностью создавали воистину потрясающее впечатление.
Любуясь ими обоими, Джульетта решила, что есть лишь одна черта, роднившая их: небольшой рот с маленькой ямкой над верхней губой и чуть припухлой нижней. Эти же губы сама Джульетта считала одной из лучших своих черт: таким ртом можно было нежно улыбаться, но и обиду он передавал бесподобно, позволяя своему обладателю мило обижаться. Отец, правда, насколько она помнила, предпочитал скорее гневаться, нежели дуться, но это уже к делу не относилось.
Отцу молодая женщина жаловаться не стала: зная его крутой нрав, можно было не сомневаться, что он с радостью ухватится за возможность избавиться от "дорогого зятя". Синьора Капулетти спал и видел свою дочь вдовой, и только мысль о том, что это ее расстроит, удерживало его от активных действий. Однако стоило Джульетте лишь дать повод думать, что она сама недовольна супругом - и отца будет не удержать. Тем временем разочарование в Ромео еще не зашло далеко настолько, да и мысль о том, что детей - по крайней мере, сыновей - придется отдать на воспитание в дом Монтекки, отнюдь не радовала. Не то чтобы Джульетта была такой заботливой матерью, скорее, искренне верила, что они являются ее личной собственностью.
Ее размышления прервал голос матери.
- Пора на праздник, - произнесла синьора Капулетти, выразительно посмотрев на мужа и дочь. - К тому же и Алессандру надо завезти домой.
- Она едет с нами, - отмахнулась Джульетта.
- С нами? - левая бровь Лючии удивленно приподнялась. - Не рановато ли - в девять лет?
- Хочу на бал! - безапелляционно заявила малышка, подпрыгнув на коленях у деда. - Смотрите, какое у меня красивое платье!
Платье и правда было прекрасным: нежно-сиреневое, с тонкой золотой отделкой и вышитое золотой нитью. Пожалуй, слишком утонченное для маленькой девочки, но при этом безумно ей шедшее.
- А почему бы и нет? - поддержал внучку синьор Капулетти.
Его жена недовольно поджала губы.
- Она слишком мала. Будет скучать и, конечно же, вскоре устанет. Тем более, что бал закончится далеко заполночь - а в это время дети должны спать.
- Хочу на бал!!! - в голосе Алессандры отчетливо прозвучали не просто капризные, но и отчасти угрожающие нотки.
- Дочка, разумеется, ты едешь с нами, - поспешила успокоить ее Джульетта.
- А твой муж знает об этих планах? - как бы вскользь поинтересовалась Лючия.
- Да кого интересует его мнение? - голоса отца и дочери прозвучали на удивление слажено.
- Что я слышу, сударь? - синьора Капулетти едва заметно усмехнулась, обращаясь к супругу. - Вы поддерживаете свою дочь в неповиновении мужу?
Алессандро ответил ей прямым взглядом и сказал именно то, что думал:
- Так то было бы мужу. А то - Монтекки.
- Но разве не Монтекки Вы сейчас держите на руках? - Лючия уже откровенно улыбалась горькой, чуть кривой улыбкой.
Ее супруг сделал загадочное лицо и произнес:
- Временно, дорогая моя, всего лишь временно… * * * - Наш друг Ромео наконец-то с нами!
Навстречу вошедшему поднялся молодой человек со светлыми, в рыжинку волосами. На первый взгляд ему можно было дать лет двадцать, однако, если приглядеться, становилось ясно, что он немного старше. Роскошная одежда носилась несколько небрежно, подчеркивая, как мало внимания уделяет молодой человек имеющимся у него возможностям.
Ромео усмехнулся и смиренно принял дружеские объятия.
- Я тоже рад тебя видеть, Меркуцио, - произнес он и занял свое место за столом.
- Ты опаздываешь! - с деланной строгостью заявил Меркуцио и для придания веса своим словам погрозил пальцем. - Даже я уже здесь, хотя я добирался сюда от самой Мантуи, а тебе нужно было пройти всего пару кварталов!
- Думаю, вопрос здесь не в том, ОТКУДА идти, а ОТ КОГО, - тонко усмехнулся Бенволио, за что получил мрачный взгляд от своего кузена. Молодой человек сделал вид, что он его не заметил и вообще полностью поглощен процессом подливания в свой бокал вина.
- От красавицы Джульетты не так просто уйти? - состроил понимающую физиономию Меркуцио.
- Скорее уж он дожидался, пока она сама покинет дом, - заговорил прежде молчавший Тибальт.
Меркуцио бросил на него заинтересованный взгляд. Среди своих собеседников Тибальт выглядел самым старшим. Его плечи развернулись еще шире, и на них тугими волнами падали чуть потемневшие, но сохранившие роскошный золотистый блеск, кудри. - Да уж, - поморщился Ромео. - Если б она узнала, что я иду в кабак…
- Был бы скандал, - закончил за него белокурый мужчина. - Правда, уверен, она все равно знала, куда ты направишься после ее ухода, но главное, что тебе удалось этого не афишировать.
- Печальна жизнь женатого мужчины и счастлива судьба холостяка! - с довольным видом продекламировал Меркуцио.
Ему самому пока что удавалось по его собственному выражению "держать оборону", отбиваясь от попыток родителей и мантуанских синьор, матушек незамужних дочерей, связать его узами брака. Бенволио так же наслаждался "вольной жизнью", что ему давалось легче, нежели старому другу: в отличие от сына мантуанского герцога, ему торопиться было некуда.
Тибальт, еще в далеком детстве оставшийся сиротой, такими возможностями не обладал. Синьора Капулетти, чтя память безвременно ушедшего брата, не давала племяннику покоя до тех пор, пока тот не удосужился вступить в законный брак. Зато теперь он имел полное право со знанием дела заявить:
- Это смотря на ком жениться. Моя супруга, например, достаточно хороша - и в то же время тиха и послушна. Родив мне сына - снова на сносях. Да и за два с лишним года я слова поперек не слышал.
- Тебе скажи! - расхохотался Меркуцио. - Жить-то, небось, любой хочется - а у тебя рука тяжелая.
- Не знаю, как там у вас, - мрачно посмотрел на него Тибальт, - но в доме Капулетти слабых женщин бить не принято.
- А может, и надо было… - пробормотал Ромео. - Немного… для воспитания.
- Воспитания? - блондин, подносивший в этот момент кубок к тонко очерченным губам, издал неопределенный смешок. - Это ты про Джульетту? Ты всерьез думаешь, что ее воспитывали? Да перед ней на задних лапках все ходили, дядя сам любой ее каприз готов был выполнить. Уж на что характер у него не сахар, а перед ее желаниями таял.
Ромео недовольно надулся, а Меркуцио, пододвинувшись поближе к Тибальту, заговорщицким шепотом поинтересовался:
- А до нас слухи доходили, что ты Джульетту любил…
Светловолосый мужчина смерил его холодным взглядом.
- А я и сейчас ее люблю. Вот только любят, по моему разумению, не за красивые глаза, - здесь он искоса посмотрел на Ромео, но тот продолжал изображать оскорбленную невинность. - Джульетта - моя сестра. Я знаю ее с самого детства, знаю все ее недостатки - но все равно люблю. Просто за то, что она есть. Люблю смотреть, как она улыбается и как хмурится. Джульетта - это ведь не только голубые глаза и белокурые волосы… и… все остальное, - Тибальт слегка покраснел, но в полумраке таверны это осталось незамеченным. - Это характер и ум, привычки и желания. И я считаю, что если ты любишь человека, то любишь в нем все.
- Нет, и все-таки, вот чего я никак не могу понять в вашей истории, так это как твой отец смог смириться с этим браком! - Меркуцио, решив, что речь Тибальта не слишком подходит для веселой дружеской встречи, переменил тему разговора. Стукнув кубком от стол, он положил руку на плечо Ромео. - Еще могу понять старика Капулетти - коль все и правда так, как говорит наш белокурый друг, то признаю, он мог пойти на поводу у своей дочки. Но твой-то, твой? Принять в свой дом девицу Капулетти, пусть даже и хорошенькую, как ангелочка?
- Ну, во-первых, не в свой дом, - снова внес пояснения Тибальт. - Дядя настоял на том, чтобы молодые жили отдельно. Говорят, Монтекки для вида повозражали, но все же согласились: так всем спокойнее.
- Тем более, что дом Капулетти оплатили, - весело ухмыльнулся Бенволио.
- Ну а во-вторых? - Меркуцио подался вперед, стараясь не пропустить ни слова. Когда о свадьбе Ромео и Джульетте только объявили, юный мантуанец возмущался больше всех, хотя было несколько непонятно, а он-то тут причем. Герцог, которому Меркуцио приходился родичем, во избежание возможных эксцессов, отписал его родителям, что пора бы юноше и за ум браться. Те совету вняли и отозвали сына назад. Теперь же, когда Меркуцио, вернувшись, застал в кабаке сидящих бок о бок и мирно беседующих своего друга Бенволио и врага Тибальта, он был неприятно поражен. Однако десять лет не прошли даром, да и довольно легкомысленный характер помог - уже через несколько минут Меркуцио примирился с имеющимся раскладом дел.
А сейчас он старался наверстать все, что пропустил в веронских событиях.
- А во-вторых, у отца планы на наследство, - мрачно ответил Ромео. Поймав непонимающий взгляд друга, он пояснил: - Джульетта - единственный ребенок старого Капулетти. Была бы она сыном - и вопросов бы не возникало, но так как она - дочь, то с наследством возможны варианты. Пока все должно отойти ей - то есть, как понимаешь, нам. Отец чуть ли не с ума от радости сходит, стоит ему подумать, что состояние его исконного врага станет принадлежать ему. Однако стоит Джульетте нажаловаться ему на плохое обращение, и наследство отойдет дальним родственникам, а саму ее он найдет возможность вернуть в свой дом. Ибо по закону, если отцовский дом готов принять дочь, обиженную супругом, то она имеет право оставить обидчика, - Ромео вздохнул и развел руками. - Вот так и живем, взяв друг друга за горло.
- Мда, хороша ситуация, - Меркуцио хмыкнул, обдумывая услышанное. - А твоему отцу никто не говорил, что жадность - это очень плохо?
- Да он не жаден, - отмахнулся Ромео. - Ничье другое состояние его не волновало бы, своего за глаза хватает. Но Капулетти - это просто дело принципа, навязчивая идея, голубая мечта! Столько лет вражды - и, по сути, логический финал, знаменующийся нашей победой.
- Даже не верится, - несколько рассеянно улыбнулся Бенволио. - Нас учили, что противостояние было всегда… Даже не знаю, кому следующее поколение пойдет квасить носы?
Четверо мужчин дружно рассмеялись - негромко, скорее забавляясь остроумной фразой, нежели считая ее веселой.
- Тибальт? - Меркуцио вопросительно вскинул бровь.
- А что Тибальт? - карие глаза мужчины округлились в старательном удивлении. - Я не Капулетти. Есть некое родство, седьмая вода на киселе, но не забывай, старик мне дядя лишь потому, что тетя - жена ему. Какое бы решение он в результате не принял, мне ничего не перепадет, разве что какая памятная безделушка.
- Кстати, о безделушках, - Меркуцио потянулся, расправляя плечи. - Я ж в Верону приехал вроде как на герцогский бал. Услышал о предстоящем - и тут же ухватился за эту возможность. По какому поводу хоть сыр-бор?
- Сын его высочества вернулся на родную землю! - Бенволио отсалютовал кубком. - Теперь уже окончательно. Торжества намечаются - закачаешься. Приглашены все, кто в Вероне хоть какой-либо вес имеет.
- То есть, идем все вместе? - взгляд Меркуцио радостно загорелся, когда он осознал, что прощаться с друзьями не придется.
- О да, вместе, - усмехнулся Тибальт, поднимаясь. - Только без меня - мне еще за супругой заехать надо. Но я надеюсь, что вы переживете эту разлуку.
Он покинул таверну, а рыжеволосый мужчина посмотрел на Ромео.
- Ну а ты? Тебе, небось, тоже к Джульетте надо? - подколол он друга.
Тот недовольно поморщился.
- Она сказала, чтобы я не волновался за нее: она поедет с родителями.
- И вот на этом месте было бы как раз впору поволноваться, - рассмеялся Бенволио. - Ну что, господа, еще по одной - и нам тоже надо собираться. Нехорошо будет, если придем на герцогский праздник, нетвердо держась на ногах.

2

- Кстати… - произнесла вдруг Джульетта. - Что мы будем делать дальше?
- Дальше? - сонно переспросил Ромео.
- Ну да, дальше. Ты же не думал, что мы сможем скрывать свой брак вечно? Или… - девушка пристально вгляделась в обескураженное лицо возлюбленного. - О нет… Неужели думал?
Она соскользнула с кровати и, накинув на плечи тонкий халат, подошла к окну.
- Это безумие, - пробормотала она. - Мы не можем держать нашу свадьбу в секрете…
- Но почему? - Ромео также поднялся и, подойдя, обнял за плечи. Джульетта склонила ему голову на грудь и спокойно сообщила:
- Ну ведь не думаешь же ты, что меня оставят в девицах? Ко мне уже сватались - и не кто-нибудь, а сам граф Парис! Отец просил его подождать, пока я подрасту, но когда-нибудь они вернутся к этому вопросу. Мне вовсе не улыбается стать двоемужницей… как, думаю, и ты не рад будешь делить меня с кем-то.
Руки Ромео дрогнули, и Джульетта ощутила, как напряглась по-юношески гладкая грудь под ее щекой. И в этот момент ее посетила еще одна мысль:
- Да, а кроме того, наш союз может… дать плоды. Как бы отец ни любил меня, не думаю, что он будет рад получить подобное известие. Только представь, что он может себе вообразить! Нет уж, друг мой, мы должны решить все вопросы сразу, - видя сомнения на лице возлюбленного, она как можно настойчивее и убедительнее добавила: - Так будет лучше, поверь мне! Самое трудное, венчание, мы уже прошли! Теперь нашим родителям осталось лишь смириться с фактом.
- Смириться? - Ромео выпустил ее плечи и быстрым шагом прошелся по комнате. - Смириться?! Ты, видимо, плохо знаешь моего отца! Монтекки не смиряются, они борются!
Джульетта поджала губы и выпрямила свою спину в единую струну.
- И именно поэтому ты сейчас пытаешься сбежать?! Мне кажется, что это удел не храбрецов, а трусов! Прав был отец, что Капулетти храбрее вас - и именно поэтому я иду к нему!
Она развернулась и уже сделала несколько шагов по направлению к двери, когда Ромео поймал ее за руку.
- Постой, любовь моя! - воскликнул он и притянул к себе. Девушка попыталась вырваться, однако юноша накрыл ее губы глубоким поцелуем, и на несколько минут для них все растворилось в небесном блаженстве.
Поцелуй закончился, а Джульетта все еще пребывала в объятиях любимого. Склонившись к ней, Ромео шептал ей на ухо:
- Любимая, только подумай: стоит тебе лишь заикнуться, что я в твоей комнате - и что сделает твой отец? Я не уйду из этого дома и оставлю тебя юной вдовой…
- Но и так все оставаться тоже не может! - в голосе девушки прозвучали слезы. - Поверь мне, отец вспыльчив, но отходчив! Да, он ненавидит Монтекки - но он любит меня! Смотри, утро близится… Ты прав, сейчас тебе лучше уйти… Но когда ты уйдешь и будешь в безопасности, я направлюсь к отцу. Я расскажу ему все. Он будет бушевать, я знаю… Но он поймет свою единственную дочь! Он хочет мне счастья, и, пережив гнев, простит нас и благословит. Не это ли мы обещали отцу Лоренцо, когда просили о браке? Как наши семьи смогут примириться, если не узнают о нашем браке?
- Но МОЙ отец не простит! - почти простонал Ромео. - Я мужчина, и с меня спросят строже. Мой отец дойдет до Папы - но настоит на разводе!
Джульетта прижалась к возлюбленному сильнее, и вдруг ее озарила гениальная идея.
- Герцог! - воскликнула она.
- Что герцог? - удивился юноша.
Однако Джульетта уже вырвалась из его объятий и лихорадочно собирала одежду Ромео, разбросанную по всей комнате. Не отвлекаясь от своего занятия, она бросила через плечо:
-Я слышала, как отец говорил, что герцог очень сердит на постоянные ссоры наших семей. Говорят, что его высочество ничего не желает столь же страстно, как мира. А что, как не наш брак, может послужить залогом этого мира?
Покончив со сборами, девушка вручила своему возлюбленному ворох одежды и заглянула в глаза:
- Тебе нужно пойти во дворец и добиться аудиенции. Пока я буду убеждать отца, ты попросишь у герцога защиты и поддержки. Он наверняка будет на нашей стороне! А раз так, твой отец не сможет ничего возразить: ведь не пойдет же он против самого герцога в открытую!

* * *

Такая уверенная перед Ромео, после его ухода Джульетта растеряла бОльшую часть своей храбрости. Нет, она не отказывалась от своей идеи, но чувствовала, что на сей раз зашла слишком далеко. Конечно, отец прощал ей многое… да что там, ей прощалось все и всегда, она ни в чем не знала отказа! Но все-таки седьмым чувством девушка ощущала, что брак против родительской воли, тем более брак со столь ненавистным Монтекки - это слишком даже для любящего отца.
Однако, как она сама сказала, все самое сложное они уже совершили, и обратной дороги не было. Сейчас им с Ромео действительно оставалось только отстоять уже полученное счастье - и она, Джульетта, была твердо намерена добиться своего.
Одевшись ровно так, чтобы не выйти за рамки приличий, девушка выскользнула из своей комнаты и направилась к отцу.
Дом медленно просыпался, внизу слышались переговоры слуг, по коридорам медленно расползались ароматные запахи готовящегося завтрака. Однако Джульетта старательно обходила наиболее людные места: с отцом ей нужно было увидеться наедине.
Дойдя до нужных покоев она в последний раз собралась с духом и, постучавшись, вошла.
- А, Джульетта! - увидев ее, улыбнулся отец. - Уже проснулась?
Сам синьор Капулетти, видимо, поднялся недавно, о чем явственно свидетельствовал наброшенный прямо на ночную рубашку халат.
- Папенька!
Девушка с порога нырнула в отцовские объятия и потерлась носом о теплое со сна плечо. Алессандро рассмеялся детской непосредственности дочери и, прижав ее к себе одной рукой, другой потрепал по еще не убранным золотистым локонам. Разумеется, он не мог не видеть, что его девочка уже выросла, но в глубине души она все еще оставалась для него ребенком, его любимой малышкой.
Впрочем, за неполные четырнадцать лет он неплохо успел изучить Джульетту, и потому, насладившись дочерней лаской, легонько отстранил ее. Заглянув в невинно-голубые девушки он коснулся указательным пальцев кончика ее носа.
- Ну, егоза, что ты хочешь на этот раз?
Джульетта старательно надулась, прекрасно зная, как очаровательно выглядит в этот момент, и протянула:
- Ну папенька, неужели я не могу прийти к Вам просто так?
- Если это так, то надо будет не забыть записать сей день куда-нибудь - ибо такое на моей памяти произошло впервые, - снова рассмеялся ее отец.
- Неужели я всегда была такой плохой дочерью? - печально нахмурила светлые брови девушка.
- Ты - самая лучшая дочь на свете, - Алессандро улыбнулся игре дочери. Она велась столь наивно - и в то же время столь вдохновенно.
- Раз так, - решив, что пора переходить к делу, вновь заговорила Джульетта, - то… Папенька, чтобы Вы сказали, если бы узнали, что Ваша дочь… полюбила? - выпалила она.
- Полюбила? - несколько рассеяно переспросил синьор Капулетти, однако в следующий момент оживился. - Так значит, бал не прошел даром! Я так и знал, что граф Парис придется тебе по сердцу! Поистине, он более чем достойный для тебя кавалер.
- О нет, отец, - на лице Джульетты появилось трагическое выражение. - Увы, но это не Парис…
- Не Парис? - теперь уже нахмурились брови Алессандро. - Дочка, мы дали ему слово…
- Папенька! - девушка вновь обняла его, зарывшись лицом в рубашку. - Но я полюбила! И только с ним буду счастлива!
- Глупости! - синьор Капулетти, покраснев, отцепил ее руки. - Капризы! Ну кто еще может быть достоин твоей любви?
- Любовь не выбирает достойного! - воскликнула Джульетта, заламывая руки. - Она просто приходит: как вспышка, как пожар! Она сжигает, и только тот, кому отдалось сердце, может поднести живительную влагу!
Алессандро отмахнулся, жалея в этот миг, что научил когда-то дочь читать. Жила бы себе сейчас безмятежно, не смущая девичий разум всякой романтической чушью.
- Отец! - по щекам Джульетты потекли слезы. - Я умоляю!
Синьор Капулетти отвернулся, стиснув зубы. Видеть, как плачет дочь, было выше его сил, но и вопрос был не такой, чтобы идти на поводу.
- Отец, но ты же сам когда-то любил… Наверняка!
Губы Алессандро сжались в единую линию.
- Любовь и брак - различные дела. Спроси свою матушку, любили ли мы друг друга, когда венчались… Однако ж я не знаю супруг достойнее ее, горжусь ею и уважаю. Уверен, что и столь же достойно войдешь в дом Париса.
- Но разве ж Вы стали от этого счастливее? - прошептала Джульетта. - Неужели по ночам сердце не щемит от мысли, что счастье могло быть здесь, рядом - но рядом лишь холодная постель.
- Ты слишком рано заговорила о постели! - вспылил Алессандро. - Исполнять свой долг - вот в чем счастье! Да и не всегда можно получить то, что просит сердце, - уже тише, как бы в сторону, добавил он.
- Я без него умру, отец, - Джульетта упала на колени и обняла ноги отца.
- От влюбленностей еще никто не умирал! - возмутился тот и попытался отцепить ее от себя, однако девушка впилась в его халат пиявкой.
- Я первой буду! - воскликнула она, сжимая объятия сильнее и рискуя уронить отца прямо на себя.
- Что за нелепица! - синьор сейчас не мог даже по-нормальному гневаться, ибо все его силы и внимание уходили на то, чтобы не упасть. - Ну вот только подумай, что я, по-твоему, должен сказать Парису?
- Скажите ему, что я пред Богом венчана с другим! - зажмурившись, прокричала Джульетта.
В комнате воцарилась звенящая тишина.
На какое-то время девушке показалось, что она оглохла, однако ее опасения развеялись, когда эту тишину пронзил негромкий, дрожащий от ярости, голос ее отца.
- Ты… ЧТО? Имейте совесть, сударыня, немедленно признайтесь, что эта глупая, неуместная выходка - всего лишь шутка.
Руки Джульетты сами собой разжались, выпуская из ослабевших пальцев шелковую ткань халата. Несмело подняв голову, она встретилась взглядом с отцом. Кровь прихлынула к его лицу, покраснел даже кончик носа - и на этом лице ярко сверкали потемневшие почти до черноты глаза. Девушка непроизвольно сжалась. Таким чужим, таким незнакомым сейчас выглядел самый родной человек, что с ужасом подумала она, а отец ли он ей.
Однако отступать было уже поздно. Да и, если посмотреть трезво, уже и некуда. Пожениться тайно еще реально - но жить, храня в тайне брак - невозможно.
- И кто же это? - синьор Капулетти с трудом сдерживал злость - и оттого более жутко звучал его внезапно охрипший голос. - Кто этот подлец? Какой-нибудь хлыщ или фигляр, окрутивший тебя своими побасенками? Или смазливый дворянчик, тянущий руки к моему состоянию? Или развратник, прельстившийся твоей красотой?
- Нет!
Джульетта рыдала уже по-настоящему, и это было уже вовсе некрасиво. Глаза покраснели, нос распух, а губы нелепо кривились - однако именно сейчас девушка меньше всего думала над тем, как она выглядит. Впервые в жизни она боялась. Отец, в общем-то не слишком высокий человек, сейчас возвышался над ней как скала. По сравнению с ним она казалась маленьким хрупким цветком, готовым вот-вот завянуть в расщелине, куда не попадает солнце.
- Кто он?! - Алессандро сорвался на крик. - Говори же, девчонка!
Девушка попыталась ответить, но похолодевшие губы лишь шевельнулись, не издав ни звука.
- Говори!!!
Вопля, слышимого, наверное, даже в самых отдаленных уголках дома, синьору Капулетти показалось недостаточно, и он размахнулся, чтобы дать дочери пощечину.
Глаза Джульетты пораженно распахнулась, а потом испуганно зажмурились. Вся ее фигурка сжалась в единый комочек. Тело замерло в ожидании удара, однако в голове промелькнула неожиданно четкая мысль: "Господи, лишь бы сейчас никто не вошел!" Девушка твердо помнила, что сам по себе отец был отходчив, но стоило только кому-нибудь сказать ему хоть слово поперек, и он заводился. Выражаясь простонародным языком "вожжа под хвост попадала". Любой пустяк, которому кто-либо придавал значение, для отца становился вопросом принципиальным. И кинься сейчас кто защищать Джульетту - пощады не будет ни обвиняемой, ни заступнику. "Он никогда не бил меня! Не ударит и теперь! Не ударит, не ударит!!!"
Секунды шли, а удара все не было. Напряжение потихоньку уходило, оставляя все члены стонать от неудобной позы. Джульетта осторожно, нерешительно приоткрыла глаза.
Отец стоял в шаге от нее, глядя на свою ладонь. Потом медленно перевел взгляд на дочь. Ярость вместе с темнотой ушла из его глаз, вернув первоначальный светло-серый оттенок. В них плескалась растерянность.
- Не могу… - тихо произнес он. - Последний огонек в моей жизни… не могу потушить.
Он сделал несколько шагов и тяжело опустился на еще не застеленную кровать. Протянул руку к Джульетте, и та, так и не поднявшись, путаясь в своей рубашке, ползком добралась до него. Уткнувшись лицом в его колени, она разревелась в голос. Страшный, незнакомый человек пропал, и рядом снова был ее отец. Девушка чувствовала, как теплые руки легли ей на спину, поглаживая и неловко перебирая спутавшиеся пряди.
- Как же так? - негромко произнес Алессандро, и в его голосе прозвучала та же растерянность, что была и в его глазах. - Как же так, дочка? Почему? За что?
Это "за что" прозвучало особенно больно, однако все влюбленные эгоистичны. Страх Джульетты прошел, и она поняла, что все самое тяжелое позади. Осталось вбить лишь последний гвоздь. Он будет самым острым, но девушка чувствовала, что отец уже смирился.
- Кто он? - продолжал настаивать синьор Капулетти. В его голосе больше не было злости, лишь усталость. - Говори уж… Должен же я знать, как зовут моего… зятя.
- Ромео, - еле слышно пробормотала Джульетта и, поняв, что отец ее не расслышал, - повторила громче: - Его зовут Ромео!
Алессандро едва заметно поморщился.
- Какого рода он?
- Монтекки… - обреченно выдохнула девушка и зажмурилась, опасаясь новой волны гнева.
Однако синьор Капулетти сквозь сжатые зубы произнес лишь нечто непечатное, сопровождаемое то ли всхлипом, то ли стоном. Далее его речь стала чуть более связной.
- Ах, как прав был племянник! - все так же сквозь зубы процедил Алессандро. - Гнать надо было этого мальчишку в шею, едва он ступил на порог нашего дома! Так нет, я благородство захотел проявить… А ему, видите ли, гостеприимства моего мало было…
- Отец, но мы правда любим друг друга! - прижимаясь плотнее к отцу, упрямо настаивала девушка. - И мы венчаны перед Господом Богом… Благословите и Вы нас! Вы же видите, я не могу без Вашего благословения!..
Рука Алессандро тяжело легла на головку дочери, заставляя ту поднять глаза.
Отец и дочь встретились взглядами. И, видимо, было что-то в покрасневших, заплаканных голубых глазах Джульетты. Плечи синьора Капулетти бессильно опустились.
- Не к добру это, дочка. Ничего хорошего от Монтекки ждать не приходится. Может, пока еще не поздно?..
- Поздно, папенька, - щеки Джульетты стыдливо вспыхнули, но взгляда она не отвела.
Ее отец вздохнул и прикрыл глаза. Собравшись с силами, он произнес:
- Где хоть сейчас твой разбойник?
- У герцога, - девушка поняла, что одержала победу. - Мы решили, что только он сможет помочь нам убедить синьора Монтекки…
- О да, он тоже вряд ли будет рад, - по губам Алессандро скользнула бледная улыбка. Осознание того, что его старинного врага этот брак также не осчастливит, послужило хоть каким-то утешением. - Ну что ж, тогда, пожалуй, и мне нужно во дворец. Да и с Парисом лучше я сам переговорю - прежде, чем молва донесет до него исковерканные слухи.
А ты… - он снова пристально вгляделся в лицо дочери и будто только сейчас заметил, какое оно бледное и перекошенное. - Иди к себе, дочка. Умойся и приведи себя в порядок.
Джульетта согласно кивнула и медленно поднялась на ноги. Она сама подозревала, что выглядит ужасно, однако на душе ее пели соловьи. Ей все удалось! Только бы у Ромео прошло все так же гладко. Склонившись перед отцом и поцеловав ему руку, девушка выскользнула из покоев.
Однако стоило ей завернуть за угол, и она носом уткнулась в мать.
Синьора Лючия была уже полностью одета, будто и не стояло раннее утро. Утонченная и изящная, благоухающая мягким цветочным ароматом, она возвышалась над заплаканной, теребящей и без того измятую ночную сорочку дочерью. Ярко-голубые глаза синьоры смотрели холодно и в то же время с некоторым… удивлением?
- Ты слышала?.. - Джульетта сделала пару шагов назад, глядя на мать исподлобья. - Вы с отцом так кричали, что я не знаю, кто в этом доме мог вас не слышать, - спокойно ответила Лючия. Лишь только тот, кто знал ее очень хорошо, мог расслышать в этом ровном голосе нотки резкого неодобрения.
- И ты… ты тоже против?
Мнение матери ничего не решало, и Джульетта это знала. Она были истинной хозяйкой в доме Капулетти - но, скорее, потому, что ее импульсивный и несдержанный муж очень редко удосуживался вникать в текущие дела. Он нечасто подвергал сомнению решения супруги, ибо действительно доверял ей и чувствовал, что свои обязанности она исполняет как нельзя лучше, однако решение, принятое синьором Капулетти было не под силу оспорить никому. Как однажды пошутил кузен Тибальт: "Проще сразу повеситься, нежели помереть, пытаясь навязать твоему отцу мнение иное, нежели его собственное"
И в то же время девушка ощущала настоятельную потребность получить хоть чью-нибудь поддержку. У нее была робкая надежда на мать - одной женщине всегда проще понять другую… Однако Лючия, совсем девочкой вышедшая замуж по решению родителей за человека, годящегося ей в отцы и обладающего крайне непростым характером, имела слишком большое чувство собственного достоинства.
Синьора Капулетти не ответила дочери и развернулась, чтобы идти к себе. Уже сделав пару шагов по коридору, она, не останавливаясь, бросила через плечо:
- Я так понимаю, твой отец уже сказал свое слово, и противиться ему не в моих силах. Вот только… В дом графа Париса ты бы вошла госпожой - а кем ты войдешь в дом Монтекки?

* * *

- Ваше высочество, - вошедший в апартаменты слуга низко поклонился. - К Вам пришел молодой Монтекки… и настаивает на аудиенции.
- Монтекки? В столь ранний час? - брови герцога удивленно приподнялись. Его взгляд невольно скользнул в направлении распахнутого окна. Солнце лишь только начинало золотить крыши домов.
- Ему сказали, что еще слишком рано, но он не желает уходить. Утверждает, что у него к Вам очень важное дело.
- Ну хорошо, - Федерико вздохнул и подал знак к одеванию. - Пусть пройдет в малую гостиную.
Закончив свой туалет, герцог направился на встречу. Каково же было его удивление, когда он узнал в "молодом Монтекки" тихоню Ромео, сына главы дома. "Неужели и этот влип во что-то?" - удивленно подумал правитель Вероны. - "Хотя нет, вряд ли. Скорее уж натворили бед его друзья, а он пришел просить за них." Вслух же он произнес:
- Что привело тебя ко мне, Ромео?
Юноша, стоявший у окна и рассеяно теребивший край своего короткого плаща, вздрогнул и обернулся. Возможно, злую шутку сыграл отблеск солнца, попавший на его черные глаза - однако герцогу показалось, что в них мелькнул испуг.
- Ваше высочество… - начал Ромео, и запнулся, будто не в силах подыскать слов.
Федерико понял, что разговор предстоит долгий, и уселся на стул с высокой спинкой, дожидаясь, пока юный Монтекки соберется с мыслями. Наконец, тому это хоть не сразу, но удалось.
- Ваше высочество, - повторил юноша чуть тверже. - Я прошу Вашего заступничества!
По губам герцога скользнула чуть презрительная усмешка.
- И от кого же, если не секрет?
- От моего отца… - совсем уж потеряно произнес Ромео.
Юноше потребовалось немало времени, чтобы путаясь в словах, то оправдываясь, то с горячностью отстаивая свои права, рассказать о событиях прошедших суток. Правитель Вероны слушал его, подперев кулаком щеку, и не знал, плакать ему или смеяться над этим повествованием. Молодые люди умудрились действовать настолько нелепо - и в то же время настолько изобретательно, что оставалось только диву даваться.
- Ну а от меня-то вы чего хотите? - спросил он, когда словесный поток у Ромео, наконец, иссяк. Юноша подумал и вдруг упал перед герцогом на колени:
- Ваше высочество, умоляю, поддержите нас! Вы сами велели нашим семьям примириться - уверен, наш брак сможет это сделать! Главное, удержите наших отцов от первой волны гнева…
- Я действительно хотел мира, - задумчиво протянул Федерико. - Да только способ вы избрали… какой-то уж совсем радикальный. Вот, к примеру, родственнику я что скажу? Ведь граф Парис из самой Венеции приехал свататься к дочери Капулетти. Я лично ручался ему за красоту и прочие достоинства этой девицы! К тому же он проявил столько благородства, согласившись по просьбе ее отца подождать пару лет… И что я теперь должен буду ему сказать? Что та, кто была слишком юна для него, отдана другому?
Ромео опустил голову, однако его кулаки плотно сжались.
- К тому же слово его рода большой вес имеет в Венеции. Ваша горячность может дорого обойтись Вероне в торговых вопросах…
- Но не дороже, чем жизни! - юноша вскинул голову, заставляя себя встретиться взглядом с герцогом.
Тот уже в который раз за сегодняшнее утро вздохнул.
- Что ж, тоже верно. Тогда… - Федерико вызвал слугу и приказал направить синьору Монтекки приглашение прийти во дворец.

Время тянулось томительно. Дожидаясь, пока синьор Монтекки присоединится к ним, герцог заставил Ромео подняться с колен и куда-нибудь пристроиться. Однако оставаться на одном месте для юноши было не по силам, и он то и дело порывался встать и начать мерить комнату шагами.
Наконец мучительному ожиданию пришел конец. Не успел слуга доложить о прибытии синьора, как Антонио Монтекки размашистым шагом вошел в комнату. Ромео тут же снова вскочил на ноги. Сперва он устремился навстречу отцу, однако тут же подался назад и растеряно посмотрел на герцога.
- Ваше высочество, я настаиваю… - с порога начал Антонио, вскользь бросив недовольный взгляд на сына.
- Не настаивайте, синьор Монтекки, - едва заметно усмехнулся Федерико. - Не Вы от меня, а я от Вас собрался защищать Вашего сына.
Ораторскими способностями юноши герцог уже имел возможность насладиться, поэтому решил, что всем присутствующим будет проще, если ситуацию объяснит он сам.
По ходу повествование лицо Антонио то краснело, то бледнело, пару раз он пытался вставить свои реплики, однако Федерико не давал ему этого сделать, усиливая акцент на произносимых словах. Наконец, закончив, он взмахнул рукой, давая синьору Монтекки понять, что теперь настала его очередь высказаться. Несколько секунд тот молчал, плотно сжав губы, а потом выдал:
- Я не приму в свой дом капулеттскую шлюху!
Герцог резко поднялся - так, что даже тяжелое кресло, жалобно скрипнув, отодвинулась назад.
- Синьор Монтекки! - в голосе Федерико явственно прозвучала сталь. - У Вас с синьором Капулетти могут быть любые разногласия, однако же я не позволю бросаться подобными словами в адрес невинной девушки. Тем более в моем доме.
Антонио, побледнев еще сильнее, неохотно, едва заметно, но все же склонил голову. Уже спокойнее, герцог продолжал:
- Разумеется, дети поступили несколько… неразумно. Однако я не вижу причин, по которым этот брак не имел бы прав на жизнь.
В этот момент в комнату проскользнул слуга и тихо что-то доложил правителю Вероны. Тот кивнул и также негромко ответил:
- Пусть войдет… Как раз вовремя.
Вскоре после этих слов дверь распахнулась, и вошел синьор Капулетти. На его лице была написана решимость, однако, стоило ему увидеть обоих Монтекки, она сменилась целой гаммой разнообразных слов. Опасаясь, как бы очередная ссора не произошла в его собственном доме, герцог поспешно обратился к нему:
- Синьор Капулетти, рад приветствовать Вас. От всей души поздравляю со свадьбой дочери!
На мгновение лицо Алессандро перекосилось, однако, собрав волю в кулак и поклонившись, он произнес:
- Благодарю, Ваше высочество. Видит Бог, я желал дочери иного, более достойного брака… Но что случилось - то случилось. Я хочу Джульетте счастья, и раз она уверена, что будет счастлива только с… этим… молодым человеком.
Терпение синьора Монтекки лопнуло. Сделав шаг навстречу противника, так, что они оказались практически лицом к лицу, он процедил сквозь зубы:
- Как похоже на Капулетти: идти на поводу у сопливой девчонки! Будь у меня дочь и сотвори она такое - в монастырь бы пошла!
- Дочери у Вас нет, это верно, - Алессандро также завелся с пол-оборота. - Однако есть сын - так пошлите в монастырь его! Буду только рад, и, быть может, мое мнение о Вас даже немного повысится.
- Довольно! - герцогу опять пришлось подняться со своего места, и он с тоской подумал, что, когда эти двое находятся поблизости, лучше вообще не садиться. - Я так понял, вопрос решенный. Как родственникам, - лица почтенных синьоров на этом слове скривились столь одинаково, что они и правда на мгновение стали похожи. - вам теперь должно примириться. Позаботьтесь о красивой свадьбе для своих детей - и живите же, наконец, в мире. Можете обдумать свое новое положение в свободное время, а сейчас идите по домам.

3

Бал встречал гостей во всем великолепии. Торжество действительно планировалось отметить с размахом. Во герцогском дворце собирались все, кто имел хоть малейшее право присутствовать на празднике, в том числе и гости из других городов. Похоже, герцог действительно был очень рад возвращению сына.
Так как дамы слишком долго прособирались, на официальную часть семья Капулетти опоздала. Впрочем, ничего особо страшного здесь не было. Правитель Вероны вовсе не был сторонником официоза, и гости прибывали в самое разное время. Однако Алессандро надо был обсудить с его высочеством один вопрос, и сегодняшний день казался ему самым подходящем для подобного разговора. Оставив своих спутниц развлекаться, он направился на поиски Федерико.
Однако, когда его поиски увенчались, наконец успехом, оказалось, что герцог тоже имел свою тему для беседы.
- А, синьор Капулетти! - махнул рукой Федерико, завидев графа. - Подойдите, у меня к Вам есть разговор.
- Ваше высочество, - Алессандро слегка поклонился. - Вы же знаете, я всегда к Вашим услугам.
- Мне на Вас опять жаловались, - герцог взял с подноса бокал и сделал собеседнику знак, приглашающий проделать то же самое. - По поводу наследства.
Граф, также взявший бокал, но не отпивший из него ни глотка, удивленно посмотрел на своего сюзерена.
- Прошу прощения, но я не понимаю, какое их дело? На тот свет, конечно, с собой ничего не возьмешь, но пока я жив, смею надеяться, мое состояние принадлежит только мне.
- И все же… синьор Капулетти, согласитесь что Ваша позиция не совсем честна. Вы держите в постоянном напряжении и тех, и других… Люди злятся.
Алессандро пожал плечами.
- Ваше высочество, меня абсолютно не волнует их злость. Тем более, что у меня вполне определенные планы, - вдруг его взгляд стал лукавым. - А хотите, я их Вам открою?
- Вот так просто? - удивленно приподнял левую бровь герцог.
- Вот так просто, - обезоруживающе улыбнулся синьор Капулетти. - Уверен, Вам мои умозаключения тоже будут интересны.
- Ну что ж, - вздохнул Федерико, понимая, что его пытаются втянуть в некую авантюру. Однако он резонно рассудил, что лучше уж быть в курсе дела, нежели после оказаться поставленным перед фактом.
- Я люблю своих внуков, - негромко начал граф. - Однако мальчики родились Монтекки и останутся таковыми. Моя душа не принимает этой семьи, мой язык сводит каждый раз, стоит произнести это проклятое имя. Но Алессандра… - его взгляд, искавший и нашедший девочку в толпе, потеплел. - Пройдет всего лет пять, и она сменит имя. Дети, которых она родит, не будут уже Монтекки. И им, моей внучке и ее супругу, я хочу оставить свое состояние. Думаю, Вы понимаете, что Вам это тоже выгодно.
- А причем здесь я?
Герцог прислонился спиной к колонне, наблюдая за танцующими. Однако Алессандро перехватил его взгляд, пристально глядя в глаза.
- Ну как же, Ваше высочество, - негромко, даже почти вкрадчиво произнес синьор Капулетти. - Разве Вы забыли, что у нас, на севере Италии, правит тот, у кого больше денег? Лишь тот, кто может оплатить наемников - ибо, хоть наша кровь и горяча, служить мы не любим - имеет твердую власть. И сколько городов, да хоть бы и наш, знали случаи, когда семья, разбогатев и возвысившись… смещала правящий род? Вспомните, Ваше высочество.
Федерико почувствовал, что бледнеет. О да, он помнил. Его семья тоже участвовала в борьбе за власть - и победила. Он знал, что во многих городах эта борьба не прекращается и - от этой мысли холодная испарина выступила на его лбу - его собственную власть сберегала именно та самая вражда домов, которую он так ненавидел. Монтекки и Капулетти, два богатейших клана, настолько ненавидящие друг друга, тратящие все свои силы лишь на борьбу друг с другом - им просто не хватало сил, ресурсов и времени, чтобы косо поглядывать на престол. Однако, если заглянуть в недалекое будущее, становилось ясно: рано или поздно Монтекки будут держать в своих руках состояния обоих домов. Они приобретут куда больше влияния и возможностей, нежели герцогский дом. И не важно, что думает о власти Антонио Монтекки - рано или поздно мятежные мысли придут в чью-либо голову.
Алессандро внимательно следил за лицом герцога. Разумеется, тот был ловким политиком и прекрасно владел эмоциями, однако синьор Капулетти преуспел на этом поприще с форой в двадцать лет. Поняв, что повелитель Вероны дошел до нужной мысли, он бросил фразу - одну-единственную, однако самую уместную.
- У Вас сын растет.
От этих простых слов Федерико вздрогнул и теперь сам уже встретился взглядом с графом. Светло-серые глаза смотрели как два стальных клинка.
- Поймите, Алессандра - не только моя надежда, но и Ваша. Она не просто утешение моего тщеславия. Когда она родилась, ее называли залогом мира в Вероне - и не представляли, насколько правы. Не от единичных стычек в подворотнях она убережет наш город, но саму основу ее.
Синьор Капулетти отвел, наконец, взгляд, переведя его на зал, и вновь выискивая знакомые лица. Он заметил Париса, который держал в руке ладошку его дочери. Моложавый и все еще очень привлекательный мужчина, приехавший ради праздника из Венеции, что-то говорил Джульетте, и та принимала его слова с благосклонностью. Чуть наклонив голову, глядя в окно, она очаровательно улыбалась, будто не замечая, как ее руку сжимают все более пылко, то и дело, сдвигая рукав роскошного платья, поглаживая изящное запястье.
Граф тихо вздохнул: пара по-прежнему казалась ему более чем удачной. Стоило ли так торопиться, чтобы теперь отнюдь не быть счастливой? Пожары страсти сжигают душу - так не лучше ли был бы теплый, уютный свет?
- Я был бы рад подождать подольше, - тихо заговорил он. - Меня вовсе не радует мысль отдать внучку кому-либо в жены слишком рано, не дав насладиться детством. Но увы, решаю здесь не я. Природа берет свое, и слишком мало времени мне осталось. Я и так считаю месяцы до той поры, когда Алессандра сможет пойти под венец. Никогда я не боялся смерти - но сейчас очень боюсь не успеть.
- И… чего же Вы хотите от меня? - осторожно спросил герцог.
- Я бы хотел… - синьор Капулетти немного помолчал, потом продолжил: - Хотел бы уже сейчас определиться с будущим супругом внучки. В конце концов, для помолвки возраст не ограничен. Тогда я смогу определиться с делами - а если что случиться, Вы Вашей властью защитите их права.
- Ну что ж… Желание вполне осуществимое, - кивнул герцог, соглашаясь. - Есть ли у Вас кто-нибудь на примете?
- Увы, нет, - вздохнул Алессандро. - Хотелось бы, конечно, в ближайшем окружении, но на кого-то из нашей семьи не согласятся Монтекки. Боюсь, они захотят подсунуть ей в мужья кого-либо из своего рода, но это, как Вы понимаете, не подходит для наших планов.
Пока он говорил, его взгляд снова нашел в толпе внучку. Тоненькую фигурку в светлом платье почти не было видно за взрослыми людьми, однако как раз в этот момент зазвучала новая мелодия, и большинство гостей устремилось в центр зала танцевать. Губки девочки недовольно надулись: сперва, едва приехав на бал, она была очарована и дворцом, и ярким светом, и множеством нарядных гостей. Но сколько бы лет тебе ни было, стоять у стены в то время, когда остальные танцуют, отнюдь не весело. Алессандра как раз думала, что сделать предпочтительнее: отыскать маму и заставить ее ехать домой или махнуть рукой на бал и отправиться исследовать новое для себя место (разумеется, с тем, чтобы потеряться, и этим взрослым, оставившим ее, стало стыдно). Второе казалось более интересным. В конце концов, будет хоть чем похвастаться перед братьями.
Девочка уже совсем собиралась, прошмыгнув под ногами гостей, выбираться из залы, когда перед ней появился темноволосый молодой человек. Учтиво поклонившись, он с улыбкой протянул ей руку. Алессандра немного скептически смерила его взглядом. Даже среди взрослых юноша выделялся высоким ростом, макушка же девочки едва доходила ему до талии. Однако он выглядел очень симпатичным, а улыбка, обращенная к ней, была такой светлой и доброй, что она, чуть помедлив, вложила свою тонкую ладошку в его ладонь. А кроме всего прочего, Алессандре безумно хотелось танцевать!
Синьор Капулетти наблюдал за этой сценой с легкой улыбкой. Повернувшись к герцогу, он произнес:
- Ну вот, а Лючия опасалась, что внучка скучать будет… Вон и кавалер ей уже нашелся.
Федерико посмотрел в сторону, указываемую графом, и едва ли не ахнул.
- Чезаре, - пробормотал он, узнав в высоком юноше собственного сына. - Я уже несколько раз за вечер пытался отправить его танцевать, а он все отговорки находил… А тут сам, без напоминания пригласил… Но почему ее?
- А по-моему, очень хорошо они вместе смотрятся, - синьор Капулетти склонил голову на бок, будто оценивая танцующую пару. - Алессандра для своих лет довольно высокая девушка, думаю, когда она подрастет, как раз под стать будет. Вы так не считаете, Ваше высочество? - обернулся он к герцогу.
Тот закусил губу, также наблюдая за парой. Чезаре приходилось в некоторых моментах танца сильно наклоняться к миниатюрной партнерше, но, похоже, его это не раздражало. Он улыбался, что-то говоря девочке, и та смеялась в ответ его словам. Разницы в возрасте между ними было лет десять. Федерико как раз думал, что пора бы уже начинать присматривать сыну невесту, однако особой спешки пока не было. Разумеется, всего лишь один случайный танец ни о чем не говорил, и тем не менее, идея была… привлекательной.

 

Designed by Louis. Все права защищены.

Hosted by uCoz