Основатели

Название: Основатели
Персонажи: Основатели Хогвартса, а также множество иных персонажей, как упомянутых Роулинг, так и несправедливо позабытые ею
Рейтинг: нету
Права: Роулинг, разумеется...
От автора: от знакомства - к строительству Хогвартса, совместная работа… да и сама жизнь, в конце концов

Часть 2

Глава 5. Важные разговоры. Начало

Пацаны, пацаны, что ж творится-то?
Мы не можем друг другу помочь…
Кто подался работать в милицию -
Кто бежит от милиции прочь…
(С)

- Едет! Едет!!!
Взлохмаченный паренек лет тринадцати ворвался в пещеру, где сидели несколько мужчин. На его крики все дружно обернулись.
- Не рановато ли? - спросил один из мужчин, не замедлив, однако, подняться на ноги. Его примеру последовали и остальные. - Раньше полудня ведь не ждали.
Парнишка лишь мотнул головой.
- Несется - будто черти за нею гонятся, - все еще задыхаясь от быстрого бега, произнес наконец он.
- Ну что ж, - крепкий рыжеволосый мужчина усмехнулся в бороду, - коли так, придется разобраться с чертями: эта добыча будет нашей.
Обитатели пещеры собрались споро и вскоре добрались до места, где собирались поджидать карету. Годрик, расположившийся среди своих людей, окинул их в последний раз взглядом.
Когда, будучи юношей, ему пришлось расстаться со своими друзьями и покинуть гостеприимный замок, он не сразу отправился домой. Не то чтобы он боялся встречи с отцом Хельги - нет, если бы он хоть на секунду думал, что его присутствие может помочь девушке, Годрик бросился бы домой сломя голову. Но он даже мысли такой не допускал. Отец Хельги был человеком вспыльчивым, но при этом отходчивым и в быту добродушным.
Просто сперва Годрику было как-то неловко возвращаться, а потом его настигла весточка от Брайана. Тот спрашивал, не сможет ли юный Гриффиндор приехать к нему - и Годрик с радостью устремился по указанному адресу. А весной собрали новый поход против гоблинов…
Снова в родных местах юноша оказался лишь через несколько лет - и не узнал их. По знакомым с детства полям ходили совершенно чужие люди. В деревне ему удалось узнать, что эти земли были подарены королем одному из нормандских баронов. Правда, кое-кто из местных попытался оказать сопротивление захвату земель.
Сквозь нахлынувшую горечь Годрик почувствовал гордость за отца, возглавившего это восстание. Гордость осталась - но и боль не ушла, ибо родителей больше не было в живых.
В первый момент молодой человек рвался отомстить местному барону, и деревенским лишь ценой неимоверных удалось его удержать. В ту ночь Годрик напился, как никогда в жизни, а на следующий день решил, что раз у него нет возможности напрямую отомстить обидчикам, он приложит все силы, чтобы норманнам жизнь в Англии не казалась простой и счастливой.
И вот теперь, спустя двадцать лет, его ватаги опасалась вся округа. Шериф не раз посылал своих людей охотиться на лесных парней, но их будто хранила судьба. Солдаты петляли, кружили, но так и не находили пути к тайному убежищу. А Годрик, оставив вокруг простейшие защитные заклинания, спал спокойно. Мага в подмогу прислать шерифу никто не догадался (а может, и не дошли слухи до соответствующих кругов), и потому все: и люди шерифа, и люди лесного предводителя - объясняли неуловимость разбойников лишь сказочным везением.
И, быть может, тем, что многие жители были на стороне "вольных людей". Вот например, те же трактирщики: почти каждый из них не упускал случая послать в лес весточку, если к ним заезжал кто из нормандских вельмож или их сторонников. И вчера поздно ночью пришла такая. Хозяин одного из окрестных трактиров сообщал, что глубокой ночью у него остановился некий важный господин. Учитывая, как поздно он приехал, Годрик ждал его прибытия примерно к полудню, однако, видимо, "важный господин" очень торопился.
Вдалеке послышался топот копыт. Гриффиндор сосредоточился. Да, именно как им и сказали: карета и четверо всадников. Еще пара минут, и Годрик смог убедиться в этом воочию: сперва показались двое всадников, за ними - карета, вслед которой ехали еще двое.
Лошади, скакавшие впереди, были вынуждены встать на дыбы, едва не нарвавшись на завал, сооруженный разбойниками на дороге. Всадники еле-еле успели согнать своих коней с дороги, ибо разогнавшаяся карета не могла остановиться сама собой и продолжала двигаться по инерции. Кучер, видимо, виртуозно владевший своей работой, невообразимыми усилиями умудрился заставить коней сойти с дороги по касательной. Карету сильно занесло в сторону, и какое-то мгновение казалось, что она не удержится и завалится на бок. Однако сделана она была на совесть и все же устояла.
Годрик подал знак своим людям, и они выскочили из засады. Кое-кто из команды давно предлагал использовать луки, но Гриффиндор считал ниже своего достоинства связываться со стрелковым оружием. Он будет нападать в открытую, глядя врагам в лицо.
Пока лесные братья атаковали всадников, Годрик устремился к карете. На съежившегося под наставленным на него мечом кучера предводитель разбойников не обратил внимания и, распахнув дверцу, заглянул внутрь.
Первым, кого увидел Гриффиндор, был мужчина лет сорока, худощавый и бледный. У Годрика проскользнула мысль: "Он не норманн… Те коротко стригут волосы, а у этого они ниже плеч …"
Но это не имело значения. Воины, сопровождавшие карету, были норманнами. А значит, кем бы ни был человек, которого они охраняли, он явно находится не по ту же сторону, что сам Годрик.
Предводитель разбойников поднял меч. В дальнем углу кареты, противоположном тому, где сидел мужчина, что-то вздрогнуло. Краем глаза Гриффиндор приметил женщину в простом платье. Женщина прижимала к себе небольшой кулек и испуганно смотрела на вооруженного человека.
Ее он не тронет. Он не воюет с женщинами - и Годрик снова обратил свое внимание на мужчину. В глубине темных глаз человека, плотно вжавшегося спиной в спинку сиденья, мелькнул ужас, когда холодное лезвие меча коснулось незащищенного бледного горла. Напряженный взгляд скользнул вверх по лезвию, по гарде, по серебристой рукояти, украшенной рубинами…
И в это мгновение по лицу путешественника проскользнуло… узнавание? Он впился взглядом в ярко-голубые глаза Гриффиндора.
А тот испытал странное чувство, будто все это уже однажды было: секундный испуг, узнавание, понимание - и в результате странная насмешка.
- Ну здравствуй, Годрик… - в напряженной тишине, нарушаемой лишь звоном оружия, доносящимся снаружи, прозвучал резкий, почти совершенно стершийся из памяти голос. - Вот и встретились.
Рука предводителя разбойников сама собой опустилась вниз. Лишь привычка крепко держать меч не позволила благородному оружию выпасть из внезапно ослабевшей ладони на пол кареты. Гриффиндор вглядывался в лицо путешественника, одну за другой находя знакомые черты. Как же трудно узнавать человека, которого не видел более двадцати лет!
Внезапно кулек в руках женщины дернулся и начал издавать звуки: сперва негромкие, а потом все более настойчивые.
Годрик опомнился.
- Я… не хотел… так, - пробормотал он.
Надо было срочно что-то предпринимать. Конечно, нормандские воины лучше вооружены, однако его людей гораздо больше, да и владеют своими мечами они ненамного хуже.
Нужно остановить их, немедленно!
Годрик в последний раз бросил взгляд на своего прежнего друга и вынырнул из кареты обратно на свежий воздух. Сражение было в самом разгаре: нормандцы, так и не спешившиеся, умело отбивались, однако лесные братья брали как количеством, так и опытом в подобных стычках. Гриффиндор на мгновение зажмурился. Никогда он еще не отдавал такого приказа - однако никогда он еще не был поставлен в такую ситуацию.
- Отходим! - громовыми раскатами пронесся над сражающимися его командирский голос. - Отходим назад!
- Но… - один из его людей, оказавшийся неподалеку, улучил момент и обернулся к предводителю. - Мы же вот-вот…
- Я сказал: отходим! - Годрик сорвался на звериный рык. - Это приказ.
Лесные братья медленно, неохотно отступали под сень деревьев. Нормандские воины, воодушевившись, бросились было за ними, когда дверь кареты распахнулась и оттуда выглянул бледный черноволосый мужчина:
- Не сметь! - его голос был негромким и шипящим, однако услышал его каждый, кто еще оставался на дороге. - Эти отродья заманивают вас в лес! Не вздумайте поддаться на их уловку. Немедленно уезжаем отсюда.
Воины послушались, хотя и бросали вслед разбойникам разочарованные взгляды. Однако ослушаться господина никто не решился и, частично разобрав, частично объехав завал на дороге, путешественники тронулись дальше.

* * *

За окном медленно догорал день. Солнце золотило верхушки деревьев и крыши домов, придавая скромной местности антураж, достойный самых взыскательных особ. Даже трактир выглядел куда более респектабельным, нежели в тот час, когда в его двор въехали четверо всадников, сопровождающих карету.
К удивлению воинов, Слизерин, всю дорогу столь торопившийся вернуться в Лондон, что на ночлег они останавливались лишь глубокой ночью, сегодня отдал распоряжение закончить путь гораздо раньше. Однако приказов своих сиятельный лорд никогда не объяснял, и сопровождающим ничего не оставалось, как беспрекословно подчиниться.
Впрочем, они-то не прогадали. Отдыхая от бешенной скачки, они сидели внизу трактира и праздновали дневную победу. Косые взгляды местных просто игнорировались: вдохновленные тем, что они вполне успешно отбивались от более чем дюжины разбойников, норманны ощущали себя способными противостоять кому угодно.
Оставшийся наверху, в снятой на эту ночь комнате, Салазар отнюдь не испытывал столь радостных эмоций. Его состояние скорее можно было назвать задумчивым: лорд мерил комнату шагами, время от времени то касаясь лба, то поглаживая бороду. Пару раз Слизерин потер тыльной стороной ладони поясницу. Он ненавидел кареты: сводящая с ума тряска, раздражающие сквозняки и утомительное ощущение пути.
К сожалению, аппарировать в его положении было крайне неудобно. Во-первых, исчезать из лондонского дома, полного магглами, было бы безумием. Во-вторых, на родовое поместье в Корнуолле наложены антиаппарационные защитные чары, и день-другой все равно бы пришлось добираться своим ходом. В-третьих, лорд не мог позволить себе отсутствовать без уважительных причин, а в поездке у него обязательно должны были быть сопровождающие. И, в-четвертых, аппарировать с маленькими детьми настоятельно не рекомендовали все пособия по этому виду магии: аппарация сильно воздействовала на вестибулярный аппарат, и для детей имелся огромный шанс непоправимо нарушить его работу.
Учитывая все эти важные причины, приходилось использовать маггловские средства передвижения, насколько бы невыносимыми они ни казались.
С другой стороны, за двадцать с лишним лет он уже почти привык жить по-маггловски. И самым страшным здесь было то, что этот факт его теперь практически не ужасал.
Еще одну зиму после того, как его… знакомые (язык Салазара никак не поворачивался назвать их друзьями - в его лексиконе это слово находилось будто бы под табу) разъехались, он провел в доме своих родичей. К весне обучение закончилось, и юноша, распрощавшись с кузиной и лордом Бедвиром, покинул замок, на два года заменивший ему дом.
Однако Слизерин не стал возвращаться в Корнуолл. Его путь лежал в Лондон.
Молодой человек ни за что на свете не признался бы в этом, но всю дорогу его сердце бешено колотилось. Он сделал ставку - практически в пустоту, на почти нереальное выпадение костей - и ему оставалось лишь надеяться на успех.
Но успех - вещь эфемерная, а Удача - дама капризная. Однако Салазар уже решил для себя, что сделает эту попытку, чего бы ему не стоило. Он просто не сможет вернуться домой, и всю жизнь лишь вспоминать, что все было в его руках, а он не решился использовать свой шанс.
В Лондоне заправляли норманны. Англия, конечно, уступала их более щедрому родному краю, но те, кто несколько лет назад были вынуждены ютиться в тени более старших родичей, с радостью хлынули в новый край, чтобы отхватить себе земли и должности. Они и друг с другом-то грызлись, как собаки из-за кости, а уж впустить в свой круг чужака…
Для этого нужен был ум. Но еще больше - хитрость и ловкость. Надо было уметь говорить - и промолчать в нужный момент. Нужно уметь действовать - и уметь выжидать, наблюдая.
Салазар был уверен, что все это ему дано. Общаясь с Ровеной, он не раз, с одной стороны, восхищался умом девушки, но с другой - испытывал некое насмешливое сочувствие к его прямолинейности. Подчас куда проще и быстрее дойди до цели, выбрав кружной путь.
Ровена… Девушка оказалась не просто своеобразным триумфом Салазара. С самого начала его тщеславие простиралось куда дальше просто магического успеха.
Ровена должна была стать его путеводной звездой в мир власти.
Приехав в Лондон, Слизерин отправился на поиски семьи Рейвенкло. Барон Рейвенкло, чистокровный волшебник из Нормандии, не только добился для себя земель в Нортумбрии, но и являлся обладателем прекрасного лондонского дома. Юношу из Корнуолла он принял, хотя и с некоторым удивлением.
В первый момент Салазара поразило, что Ровена, по всей видимости, родилась похожей на отца. Раньше ему почему-то казалось, что черты ее прекрасного лица в своей тонкости унаследованы от матери-кельтки, а от отца - лишь светлые глаза, однако сейчас был вынужден убедиться: Ровена практически полностью повторяла облик отца. Разве что волосы нормандского барона были светло-русыми, почти до белокурости.
Разговор вышел недолгим. Салазар загнал свое волнение в самые дальние уголки сердца и выглядел совершенно спокойным. Его ровный хорошо поставленный голос, мягкие манеры и сдержанность, столь неожиданная для девятнадцатилетнего юноши, произвели впечатление на барона.
Да, Ровена рассказывала об этом молодом человеке. И барон собственными глазами видел произошедшее чудо: дочь, которую он столько лет считал сквибом, оказалась волшебницей. Более того, очень сильной волшебницей. Барон, из стыда все это время скрывавший правду о своей дочери, так, что даже в семье не все знали о постигшем его несчастье, теперь получил возможность заключить выгодный брак. Собственно, у него уже даже имелся прекрасный кандидат, и до свадьбы оставались считанные недели.
С первых же минут разговора убедившись, что приехавший молодой человек не имеет безумного желания просить у него руки дочери, барон Рейвенкло несколько расслабился. Он благодушно слушал юношу, приходя будто сам собой к мнению, что в его просьбах нет ничего невыполнимого. Действительно, почему бы не приставить столь одаренного и обаятельного молодого человека к полезным государственным делам? Конечно, вряд ли к чему-нибудь особенно важному: тут и норманны-то друг дружке на шею лезут, что уж говорить о юном корнуольце… Но если у него и правда голова на плечах, то он дальше сам разберется, что ему делать со своей карьерой.
На этом вопрос был решен.
А Салазару только это и было нужно. Край, уступ, за который можно зацепиться. Начальная точка, с которой можно было взять старт.
На его счастье оказалось, что магов из Нормандии в Англию прибыло не так уж много. Барон Рейвенкло входил в число тех нескольких десятков человек, которые на свой страх и риск оставили обжитые места и решили опробовать свои силы в новой стране.
А с магглами было проще. Слизерин в полной мере получил возможность использовать свои знания, которые столь тщательно подбирал. Там, где опасно было применять открытые заклинания - все же перед носом у нормандских магов не стоило рисковать - там он полагался на зелья, многие из которых он видоизменил или же усилил сам. Очень скоро королевский двор оказался будто опутан сетью из слов, зелий и испарений.
Салазар Слизерин добился того, чего хотел больше всего в жизни: власти.

Салазар остановился и взглянул в распахнутое окно. Солнце уже практически село, и из окон, выходящих на северо-восточную сторону, пейзаж выглядел совершенно ночным.
Интересно, он придет?
Слизерин снова непроизвольным движением потер поясницу и бросил мрачный взгляд на кровать. Хорошо было бы лечь, однако, возможно, ночной гость еще появится.
Будто в ответ на эти мысли за окном что-то тихонько зашуршало. Салазар, успевший отвернуться, сдержался, чтобы не бросить взгляд в ту сторону. Только ненормальный мог лезть в это окно, и оставалось надеяться, что такой ненормальный на округу всего один.
А довольно тихо лезет. Лорду приходилось напрягать свой тонкий слух, чтобы разобрать шорохи ловких быстрых движений.
Наконец, гость оказался в комнате. На несколько минут воцарилась тишина.
- Салазар?.. - наконец, не выдержал пришедший, и его густой басовитый голос заставил корнуольца невольно улыбнуться. Мимолетно. Уголками губ - но улыбнуться.
Вернув лицу исполненное достоинства выражение, Слизерин медленно повернулся к ночному гостю.
- И еще раз здравствуй, Годрик, - негромко произнес лорд. - Я рад, что ты все же решил прийти.
И опять неловкая пауза.
Наконец, Слизерин прервал ее, плавным жестом указав на стол, накрытый возле одной из стен. Лорд предусмотрительно велел отодвинуть его от окна, предполагая, что Гриффиндор появится именно этим путем, и не желая, чтобы старый друг первым делом своротил средство для душевной беседы.
Годрик кивнул и, привычно поправив меч у бедра, опустился на один из табуретов. Салазар сел напротив. Взяв бутыль, стоящую на столе, он легонько провел по ней пальцами, унизанными перстнями, и только потом, вскрыв, начал разливать вино в кубки.
Мужчины взяли каждый свой кубок. Салазар приподнял свой и негромко произнес:
- За встречу?
Гриффиндор, взволновано сглотнув, кивнул.
Содержимое кубков опустело в тишине.
- Хорошее вино, - сказал Годрик, ставя кубок обратно. Салазар, в полумраке комнаты из-под полуопущенных ресниц следивший за старым приятелем, едва заметно усмехнулся.
- Да… было. В этих трактирах подают черт знает что, и потому я вез свой запас… Но после вашей выходки на дороге, после того сумасшедшего кульбита, который вы заставили выкинуть мою карету, уцелели лишь две бутылки.
- Извини, - Гриффиндор заметно смутился. - Но нам передали, что едут норманны…
- Так значит, это ты тот самый знаменитый разбойник, который держит в страхе всю округу? - Слизерин, упершись локтями в столешницу, опустил подбородок на сплетенные пальцы. - Наслышан. Нам про вас уже успели рассказать много жутких сказок.
- Округу, - Годрик, позабыв о смущении, презрительно фыркнул. - Да нас боятся только норманны. Остальных мы не трогаем.
- И вы серьезно думаете, что таким способом вам удастся заставить норманнов убраться из Англии? - голос лорда звучал спокойно и размеренно. Однако Гриффиндору хватило самого вопроса, чтобы вскочить на ноги и начать мерить шагами комнату, как Слизерин до него.
- Даже если и нет: мы не дадим им жить спокойно на наших землях! Мы не дадим им богатеть на наших бедах!..
В черных глазах Салазара на мгновение мелькнуло странное выражение, но вот его лицо снова приобрело выражение спокойной заинтересованности.
- Во-первых, главные богатства норманнов находятся на континенте. Я был там - и не раз. Поверь мне, там земля и погода куда более щедры к человеку, к тому же население там владеет более новыми методами работы со своими поместьями. Во-вторых, король Вильгельм дарит английские земли младшим сыновьям нормандских баронов - и это их единственный шанс иметь собственный надел. Они вцепляются в него, как оголодавшие собаки в брошенную кость, и расстанутся с ним только вместе с жизнью. А в-третьих, все то, что вы отнимаете у них, они в три шкуры сдирают со своих крестьян. Пока еще они тоже горят жаждой отмщения - но настанет день, когда им надоест оплачивать ваш героизм ценой своего непосильного труда.
- Король, - Годрик хотел было сплюнуть на пол, но в последний момент под пристальным взглядом Салазара сдержался. - Сын узурпатора. Да еще и ублюдка!
- Это не имеет значения, - обманчиво-мягким голосом ответил Слизерин. - Он твой король, Годрик - он короновался, и ему принесли клятву верности. Однажды тебе придется смириться с тем, что норманны оказались сильнее англосаксов - так же, как когда-то кельтам пришлось признать, что варвары, пришедшие с материка, оказались сильнее их.
Гриффиндор, плотно сжав губы, отвернулся. Эту тему они с Салазаром в юности несколько раз затрагивали, и каждый раз дело заканчивалось едва ли не дракой. Предводитель разбойников никак не мог поверить, что теперь старый друг говорит об этом столь спокойно.
- И ты, смирившись, - Годрик с трудом подбирал слова, - решил пойти в услужение к норманнам?
- Ну отчего же в услужение, - лорд уже откровенно усмехнулся. - Скорее уж прислуживают мне. И я за это время, уж поверь мне, смог сделать для своих сородичей куда больше, чем ты со своей лесной шайкой.
Гриффиндор вскинулся было, однако Слизерин остановил его повелительным жестом.
- Однако я ждал тебя, чтобы поговорить о кое-чем ином. Будь добр, сядь.
С трудом сдержав недовольство, Годрик последовал этому предложению, граничащему с приказом.
Кубки снова были наполнены и снова опустошены.
- Двадцать лет я на службе у короля Вильгельма, - столь плавно, столь напевно начал Салазар, что Годрик слушал, скорее, его голос, не вникая в смысл слов. - Я поднялся на такую высоту, какой только может достичь тот, кто родился не норманном. В моих руках вопросы земли, финансов, военных действий, дипломатии, религии. На то, что меня не касается напрямую, я могу влиять опосредованно, через людей, которые мне обязаны или над которыми я просто имею власть.
Взгляд Слизерина стал задумчивым, тонкие пальцы мягко поглаживали ножку кубка.
- В юности меня это опьяняло. Каждая новая открывающаяся возможность делала меня счастливым. Подниматься все выше и выше, видеть под собой лишь беспомощные макушки тех, для кого сия высота осталась недосягаемой - что могло быть прекраснее этой цели? Держать в руках нити человеческих жизней и знать, что их воля, их радости и печали, самое их существование - все это зависит только от тебя, что может быть более вдохновляющим?
Черные глаза впились в голубые, которые будто заволокло дымкой.
- Так думал я раньше. Однако в последнее время все это перестало тешить мое самолюбие.
Салазар медленно протянул руку и очень аккуратно положил ее на ладонь Годрика. Тот вздрогнул, и в его взгляде мелькнуло удивление. Насколько он помнил, Слизерин обычно избегал прикосновений. Каждый раз, когда Гриффиндор пытался положить ему руку на плечо или проделать еще что-либо в этом роде, Слизерин отодвигался с крайне недовольным выражением на лице.
Пальцы лорда были сухими и прохладными, и теплая ладонь Годрика непроизвольно сжалась, как бы в рукопожатии.
- Я хочу, чтобы ты понял меня, - голос Салазара зазвучал еще мягче, будто это сама ночь тихонько что-то шептала на ухо предводителю разбойников. - Я очень долго думал над… над жизнью вообще. Для чего мы приходим в этот мир? Что мы должны оставить после себя? Каков наш долг перед самим собой и будущими поколениями?
И на этой мысли я вдруг осознал: вот оно!
Дело именно в будущих поколениях.
На чтобы мы не рассчитывали в этой жизни, но у всех у нас одна родина. Рождаются и растут дети, которые, по сути, беззащитны перед окружающим миром. Далеко не все родители имеют возможность хорошо подготовить своих отпрысков к предстоящей жизни. А в результате - наши судьбы находятся в руках магглов!
При дворе очень мало магов. Не говорю, что их нет совсем - разумеется, они есть, но мало. И, к моему стыду и ужасу, это люди, далеко не блещущие ни умом, ни образованием.
Когда-то, еще до прихода англосаксов, у нас была школа. Магглы про нее знали и считали, что она находится под покровительством церкви. И сейчас Вильгельм тоже подумывает, чтобы основать школу.
Для детей-магглов.
Мы должны опередить его. Мы должны сами основать школу - школу чародейства и волшебства.
- Школу? - как зачарованный повторил Годрик, но, тряхнув головой, пришел в себя. - Школу? Мы?!
- А почему бы нет? - Салазар, чья рука все еще покоилась в ладони разбойника, слегка сжала ее. - Как ты помнишь, мы уже учились все вместе, и получалось неплохо. Так неужели теперь, когда мы основательно поднаторели в знаниях и набрались опыта, не сможем справиться с детьми?
- Все вместе? - переспросил Гриффиндор и почувствовал, как его сердце бешено заколотилось. - Ты хочешь сказать…
- Ну разумеется, - Слизерин ободряюще улыбнулся. - Для школы нужен дом, а дому нужна хозяйка. Лучше, конечно же, две хозяйки.
Годрик снова хотел вскочить на ноги, и удержала его лишь рука Салазара.
- Но… Хельга и Ровена… захотят ли они?
- Я думаю, да. Я с ними еще не говорил…
Гриффиндор не дал ему договорить, с жаром перебив:
- Так ты знаешь, где они сейчас?
- Конечно же, - Слизерин старательно скрыл раздражение, готовое проскользнуть в его голосе. Он терпеть не мог, когда его перебивали. - Ровена живет в Лондоне. Время от времени мы даже видимся. С Хельгой я давно не встречался, однако мне известно, что с Ровеной они общаются довольно часто. Собственно, я как раз думал, где мне искать тебя, когда вот такой странный случай свел нас. Видимо, сама судьба ведет нас к принятию этого важного решения.
- И тогда… - глаза Годрика горели желанием сейчас же приступить к делу.
Салазар вскинул руки:
- Никаких "тогда"! Я собираюсь провести мирную и спокойную ночь. Утром я вернусь в Лондон и закончу важные дела. Тебе тоже стоит вернуться… к своим людям и разрешить все вопросы. Через месяц я буду тебя ждать.
Гриффиндора разочаровала задержка, однако он не мог не согласиться, что с его стороны будет крайне безответственно исчезнуть просто так, никому ничего не сказав. Он должен поговорить с лесными братьями, сообщить им, что уходит…
Уходит. Уходит от людей, с которыми столько лет прожил бок о бок!
Они были англосаксами - такими же, как он, и так же, как он, многие лишились дома по милости норманнов. Это объединяло их, и Годрику долгое время казалось, что он находится среди своих.
Но сейчас, встретив Салазара, он, будто пробуждаясь, начал осознавать, чего столь долгое время был лишен.
Да, он ставил кое-какие охранные заклинания. Да, иногда по ночам он перекидывался в огромного золотистого льва.
Но на этом его магия заканчивалась. Палочка всегда была при Годрике, но он тщательно ее прятал. Его оружием на долгие годы стал меч, отбитый когда-то у предводителя гоблинов, меч, равного которому не было в Англии. Бывший герой Гоблинских Войн практически заставил себя забыть, что это такое - быть волшебником. Его собственные люди не поняли бы - да что там, просто-напросто бы перепугались, увидев, как колдует их атаман.
Ненависть и жажда мести не угасли в груди Гриффиндора, но сейчас он ощущал и иную жажду. Он сунул руку за пазуху и крепко сжал свою волшебную палочку.
Да, он - воин, но также он - маг. И в глазах Слизерина он видел точно такое же чувство: старый приятель тоже не может смириться с жизнью, которая, вроде бы, всем его устраивает… но почти без волшебства.
- Хорошо, - Годрик поднялся на ноги. - Я буду в Лондоне ровно через месяц.
Салазар тоже встал.
- Буду тебя ждать, - серьезно произнес он. Гриффиндор протянул ему руку, и корнуолец, мгновение помедлив, пожал ее.
Годрик задержал его ладонь в своей.
- Салазар, - с трудом подбирая слова, вдруг сказал он. Его посетила одна из тех вспышек-догадок, которые подчас помогали ему действеннее логического мышления. Ему вспомнился сверток на руках у женщины в карете. - Ты хочешь заняться школой, потому что у тебя… родился сын?
Слизерин вздрогнул - едва заметно, и, быть может, если бы Гриффиндор не держал его за руку, он бы ничего не почувствовал.
- И поэтому тоже, - голос лорда прозвучал глухо. - И по многим другим причинам. Годрик улыбнулся, хотя почему-то это далось ему с трудом, и, разжав наконец пальцы, направился к окну. Его рыжая макушка уже почти скрылась за карнизом, когда его настигли последние слова Салазара: - Только у меня родилась дочь.

Глава 6. Важные разговоры. Окончание

А двадцать лет, как вода в песок,
Но в это верить не хочется.
Пускай давно побелел висок
И пишут к имени отчество,
Мы те же самые пацаны,
И нашей дружбе по-прежнему
Среди сокровищ любой казны
Нет цены.
(С) Трофим

- Мадам…
По лицу Ровены скользнуло неудовольствие, однако она все же неохотно подняла голову от книги.
Служанка, потупив взор, теребила край передника, в очередной раз забыв, как это раздражает госпожу.
- Там… к Вам посетители… мадам.
- Я никого не принимаю, - холодно ответила Ровена и собиралась было вернуться к книге, когда служанка осмелилась снова прервать ее:
- Но, мадам, я так им и сказала! Но господа заявили, что будут ждать, пока Вы не соизволите их принять…
- Нет, какая наглость! - тонко очерченные брови госпожи недовольно нахмурились.
Белокурая женщина, сидящая неподалеку, едва заметно улыбнулась.
- Может, тебе все же стоит выйти к ним? Ты выглядишь столь разгневанной, что, возможно, они испугаются и уйдут.
- А что, это мысль, - Ровена усмехнулась в ответ на эти слова и поднялась со стула, с сожалением отложив книгу. - Действительно, проще самой выпроводить нежелательных посетителей.
- У тебя все посетители - нежелательные, - карие глаза кротко смотрели на натянутый на раме кусок холста, по которому зачарованная игла вышивала узоры, однако уголки губ чуть приподнялись, отчего на гладких щечках образовались очаровательные ямочки.
- Кроме тебя, милая, - кивнула Ровена. - Ибо все остальные приходят либо к моему супругу, либо от его имени, - эти слова договаривались, уже у самой двери. Задержавшись на пороге, хозяйка дома добавила: - Я скоро вернусь.
Белокурая женщина рассеяно кивнула, продолжая следить за иглой.

Ровена миновала коридор, отделяющий ее покои от парадной лестницы и начала спускаться в холл. Не дойдя и до середины, она остановилась, крепко вцепившись в перила.
Находясь наверху, женщина имела возможность увидеть гостей раньше, чем они ее. Прошло столько лет, но она все равно их узнала. ЭТИ посетители точно не имели ничего общего с ее супругом.
Совладав со своими эмоциями, Ровена собрала в кулак волю и продолжила спускаться.
Высокий черноволосый мужчина первым услышал ее шаги и резко обернулся навстречу.
- Госпожа баронесса, - произнес он, отвешивая насмешливый поклон и одновременно протягивая ей руку.
- Вам прекрасно известно мое имя, - поморщилась Ровена, однако руку в ответ подала. - Или к Вам тоже теперь нужно обращаться официально… Впрочем, нет, вряд ли: ходят слухи, что Вы отошли от дел..
Салазар склонился над ее рукой и едва заметно коснулся губами гладкой кожи.
- О да, - выпрямляясь, произнес он. - Думаю, я нашел себе занятие куда более интересное, нежели возиться с магглами.
Ровена перевела взгляд на Годрика. Он вытянулся еще выше, став одного роста со Слизерином, при этом его плечи так же стали еще шире. Мужчина несколько неуверенно улыбнулся, и Ровена поняла, что он не может решить для себя, как ему поступить. Избавляя его от этих раздумий, она протянула ему руку, и Годрик осторожно взял ее узкую кисть в свою крупную ладонь.
Гриффиндор еще держал ее руку, когда Слизерин перешел к делу.
- Ровена, нам нужно поговорить.
- Я так и знала, - вздохнула женщина. - Просто так нанести визит вежливости вы неспособны… Что ж, поднимайтесь ко мне, поговорим.
Мужчины вслед за ней поднялись по крутой лестнице и прошли в покои. Едва они переступили порог комнаты, Годрик рванулся вперед.
- Хельга! - радостно воскликнул он.
Белокурая женщина оторвала свой взгляд от зачарованной иглы и тоже просияла.
- Годрик! - под легкое шуршание платья она поднялась со своего стула. Ее макушка едва доставала Гриффиндору до солнечного сплетения, что не помешало старым друзьям обняться.
- Добрый день, Хельга, - своим суховатым голосом поприветствовал женщину Слизерин, и та обернулась к нему.
- О, Салазар! Здравствуй, - Хельга улыбнулась и протянула ему руку.
Закончив приветствовать друг друга, старые знакомые, наконец, расселись и на некоторое время в комнате воцарилась неловкая тишина. Двадцать лет они не виделись, двадцать лет каждый жил своей собственной жизнью, и сейчас, когда первая радость от встречи прошла, наступил тот самый момент, когда слишком остро ощущаешь, что надо срочно что-то сказать, но что - на ум никак не приходит.
- Что ж, - Салазар первый нарушил тишину, и его резкий голос заставил остальных вздрогнуть. - Думаю, мы с Гриффиндором не для того проделали путь сюда, чтобы сидеть и молчать.
- В таком случае, думаю, вам стоит высказаться, - мягко произнесла Ровена. Она взяла в руки книгу, но не раскрывала, просто держа, будто само наличие крепкого тяжелого переплета, сцепляющего страницы, содержащие чужую мудрость, придавала ей уверенности.
- Ты права, - Слизерин кивнул ей и, сцепив руки на коленях, начал: - Нам с Гриффиндором пришла в голову мысль…
- Одна на двоих? - не сдержалась Ровена. - Это уже само по себе примечательно: насколько я помню, мысли у вас обычно были разными.
- Вот именно, - черноволосый мужчина явно был недоволен тем, что его прервали, однако желание продолжить речь подавило раздражение. - И мысль эта заключается в следующем: как вы, дамы, смотрите на то, чтобы вместе с нами открыть магическую школу?
Игла Хельги воткнулась в холст и застряла там. Ровена, на несколько секунд потеряв дар речи, едва заметно покачала головой.
- Вот уж, что называется, вопрос в лоб… - пробормотала она, совладав со своим удивлением. - А что натолкнуло вас на столь… оригинальную идею?
- Может, я вспомнил опыт юности и его решил повторить, - Салазар улыбнулся, и Ровене показалось, что она вернулась на четверть века назад. Точно так же, как тогда, на лесной тропе, жесткое лицо с резкими чертами осветилось обаятельной улыбкой.
Вот ведь умеет, когда хочет.
Баронесса помнила не только те встречи, на поляне. Она прекрасно помнила и тот день, когда Слизерин приехал в Лондон, к ее отцу. Когда ей сообщили об этом, сердце Ровены пропустило удар. На безумно короткое время ей показалось, что он приехал за ней. Она не хотела замуж, разговоры на эту тему наводили на нее подсознательный ужас, однако… Быть может, это было бы и не столь плохо. От матери она знала, что кельтские женщины куда более свободны в своих действиях, да и вполне дружеские отношения, сложившиеся у них с Салазаром, позволяли надеяться на мирное сосуществование.
Однако Ровена была слишком умна, чтобы обманываться. Со стороны это могло показаться забавным, но и ее отец, и Салазар очень ревностно относились к вопросам чистоты крови - каждый со своей стороны. В свое время барон Рейвенкло, скрепя сердце, взял в жены девушку из Шотландии - но она оставалась последней в своем роду и приносила своему супругу определенную выгоду. К тому же в то время Вильгельм еще не стал королем Англии, барон прибыл по приглашению короля Эдуарда - тогда было не до особых капризов. Но свою дочь он был твердо намерен отдать замуж только за норманна.
После того дня Ровена еще несколько раз встречала Салазара - но каждый раз мельком, и ни разу с ним не говорила.
- Разве ты счастлива здесь? - негромкий голос Слизерина прервал мысли баронессы.
Ровена вздрогнула и взглянула ему в лицо. От улыбки не осталось и следа, черные глаза были необычайно серьезны.
- Сколько можно жить, играя чью-то чужую роль? Сколько можно позволять помыкать собой?..
- Мною никто не помыкает! - Ровена сама на себя разозлилась за эту вспышку. - Я…
- Ты красивая кукла, - Салазар говорил тихо, почти напевно, и обидные слова не кололи, а будто, заворачивая в кокон, мягко сдавливали, как удав свою жертву. - Твой муж гордится твоей красотой, но не признает твоего ума. Он покупает тебе наряды и украшения - но он забрал у тебя сыновей, считая, что его мать воспитает их лучше, чем ты.
Ровена резко встала, поведя плечами. Годрик замер, смущаясь таким подробностям. Ему было странно слышать о подобном - но еще более диким казалось то, что Ровена не отрицала. На побледневшем лице баронессы мелькнула горечь, смешанная с отчаяньем.
- Ну разумеется!.. Ты, Салазар, всегда и все про всех знаешь, - сквозь зубы процедила Ровена. - Однако…
Робкий стук в дверь прервал ее на полуслове.
- Что там еще? - женщина обернулась столь резко, что край ее платья полоснул по ногам сидящих мужчин.
- Прощу прощения, мадам, - пролепетала, застыв в дверях, невысокая полноватая женщина, державшая на руках светловолосого малыша. Она с удивлением обводила взглядом комнату: на ее памяти у госпожи еще никогда не было стольких гостей. - Мадемуазель Хелена…
- После! - Ровена глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, но ее зеленые глаза метали молнии. - Ты же видишь, я занята!
- Одну минуту, - Салазар успел подняться на ноги и подошел к женщине с ребенком на руках. Обернувшись к Ровене, он мягко спросил: - Ты позволишь?
Баронесса поджала губы и отвернулась, скрестив руки на груди.
Слизерин, приняв этот жест за своеобразное согласие, склонился над ребенком, осторожно забрав его у кормилицы.
Это была очаровательная девочка, на вид месяцев девяти-десяти. Огромные глаза, зеленые, как и у матери, разве что чуть светлее, с живым интересом уставились на незнакомого человека. Маленькая ручка вытянулась и цепко ухватила прядь смоляно-черных волос Салазара.
- Так что ты хотела сообщить? - не сводя взгляда с ребенка, спросил лорд у его кормилицы.
- Мадемуазель Хелена только что произнесла первое слово, - пролепетала кормилица, явно робея перед незнакомым господином. Однако в ее голосе звучала гордость за малышку. - Я подумала, что мадам будет рада об этом узнать…
Хельга радостно вскрикнула и, также встав, подошла к Салазару. Девочка, узнав ее, издала веселое гуканье и, разжав кулачок, потянулась к ней. Лорд передал Хельге малышку, которая, судя по довольному личику, была счастлива оказаться на мягких руках такой всегда ласковой и доброй женщины.
Слизерин взглянул на Ровену. Та плотнее стиснула руки.
- Ему не нужна дочь, и он соблаговолил оставить ее мне, - глухо произнесла баронесса. - Сыновей забрал, а ее оставил.
- Кстати, Салазар, - Хельга подняла голову от девочки, от которой пыталась добиться повторения подвига. - А тебя с кем можно поздравить?
- У меня тоже родилась дочь, - ровно ответил лорд.
- Это прекрасно, - на щеках Хельги появились милые ямочки. - А следующим у вас наверняка будет мальчишка.
- Не будет, - все также ровно, с легким отчуждением произнес Салазар. - Моя супруга скончалась, а вступать в брак повторно я не намерен.
Хельга негромко охнула, а Ровена, опустив руки, поджала губы. Годрик, до сих пор сидевший, внезапно показался самому себе каким-то неуместным в этой комнате, и он поджал ноги под стул, стараясь занимать как можно меньшую территорию. Волшебницы редко умирали при родах - практически никогда. Медицина у магов стояла на куда более высоком уровне, чем у магглов, и позволяла чародеям жить дольше и меньше страдать от недугов.
- Я прощу прощения, - пробормотала белокурая женщина, растеряно прижимая к груди малышку Хелену.
- Речь сейчас не об этом, - Слизерин снова сконцентрировал взгляд на Ровене. - Я хочу создать для своей дочери такое будущее, в котором она будет счастлива. И ты тоже можешь дать своей дочери другую жизнь. Или ты предпочитаешь, чтобы она выросла послушной норманнской леди? Той, которая не имеет права сидеть за одним столом с мужчинами, которая будет покрывать волосы и считать слово мужа законом?
Костяшки пальцев Ровены побелели - так сильно она сжала кулаки.
- Ну хорошо, - произнесла она наконец. - Довольно. Будем считать, что ты меня уговорил. Хельга? - баронесса повернулась к подруге.
Хельга беззаботно пожала плечами. Она продолжала любоваться очаровательным личиком Хелены.
- Я буду только рада отправиться со всеми вами, - просто ответила белокурая женщина. - Мои сыновья выросли, и служат где-то далеко, вместе со своим отцом. Он приходит домой редко и, думаю, не особенно расстроится, если я вместо своего садика займусь чем-нибудь еще.
Годрик, глядя на ее безмятежное лицо, почувствовал укол совести. Двадцать лет назад, когда он возвращался в родную лощину, он был столь поражен известием о гибели родителей, что даже не спросил, что же случилось в Хаффлпаффами. И позже, запрещая себе даже думать о прежнем доме, он не вспоминал о бывших соседях. Гриффиндор не мог себе представить госпожу Хаффлпафф, которая легко согласилась бы уехать из дома, перестать ждать мужа - хоть тот и появлялся раз в несколько лет и всегда ненадолго… Кем был муж Хельги, что она так просто согласилась отправиться… еще даже неизвестно куда?
Белокурая женщина, заметив его взгляд, улыбнулась: мягко и немного печально.
- Когда отец привез меня домой, - негромко произнесла она, - он тут же решил выдать меня замуж. Чтобы дурь из головы выветрить, как он сказал тогда. Он уехал - и снова вернулся с молодым человеком из своего отряда. Я понравилась Дольфу, и через неделю мы сыграли свадьбу. Вот, собственно и все. Он хороший человек и всегда был добр ко мне, но… - Хельга не договорила, вновь опуская глаза к малышке на своих руках. - Неважно. Я вырастила ему сыновей, и я знаю, что он гордиться ими. Я была ему хорошей женой почти двадцать пять лет. Думаю, я имею права зажить, наконец, и собственной жизнью, тем более, что я не видела его вот уже три года.
- Счастливая, - вздохнула Ровена, избавляя Годрика от мучительных размышлений, чего бы такого утешительного здесь можно было бы сказать. - Если бы кто меня избавил от лицезрения моего супруга…
- Думаю, ты будешь от этого избавлена, - Салазар, прервав поток воспоминаний, снова взял нить разговора в свои руки. - Ибо школа, конечно же, будет находиться не в Лондоне. По-настоящему функционировать она может, лишь сохраняя независимость и секретность, а в таком крупном городе, в непосредственной близости от магглов это нереально. Нам нужно другое место: обширное, но тихое, находящееся вдалеке от любопытных глаз.
- И где же находится такое место? - вскинув бровь, поинтересовалась баронесса. - Ты и это уже решил?
- Да, - Слизерин посмотрел ей прямо в глаза. - Ровена, скажи, кому сейчас принадлежит твой замок?
Темноволосая женщина усмехнулась.
- Готова поспорить, что ты и сам это прекрасно знаешь. Замок и часть прилегающих к нему территорий стали моим приданным.
- Но твой муж никогда не вступал во владение им?
Глаза Ровены слегка прищурились.
- Да, - медленно ответила она. - Ни мой муж, ни мои сыновья, ни вообще кто-либо из семьи, кроме меня и моей покойной матери, не переступал границ замковых владений.
- Значит, ты могла бы провести ритуал отторжения? - голос Салазара, снова став тягучим и плавным, медовой мягкостью наполнил комнату.
Ровена колебалась.
- Я могла бы провести его, - с трудом, после раздумий, произнесла она. - Однако официально замок находится во владении моего мужа. К тому же он еще и во времена моей юности был в довольно ветхом состоянии - можешь спросить у Хельги и Годрика, - а уж теперь, наверное, и вовсе стал совершенно нежилым.
- Поправить замок - не трудно, - на лицо Салазара снова вернулась улыбка. Казалось, он решил для себя некий важный вопрос. - Даже лучше: мы сможем все сделать так, как нам удобнее. А с твоим мужем я берусь договориться. Раз замок в столь плохом состоянии, его нетрудно будет выкупить. К тому же ты мне сможешь прекрасно помочь, требуя ни в коем случае не отдавать замок, ибо он связан у тебя с теплыми воспоминаниями.
- Хочешь, чтобы он тебе его подарил, да еще и приплатил сверху? - фыркнула Ровена, потихоньку возвращая себе душевное спокойствие.
- Стойте-стойте! - опомнился Годрик, некоторое время назад потерявший нить разговора. - Что за ритуал такой? Что вы вообще собрались делать?
- Годрик, - Салазар повернулся к нему. - Помнишь, я рассказывал тебе о том, что кельтские семьи окружают свои дома пеленой ненаходимости и неузнаваемости? Ровена приводила вас с Хельгой в свой замок - но надумай вы вернуться туда одни, то пути бы не нашли. Каждый член семьи должен пройти ритуал посвящения, как бы знакомства с домом. Слуги же либо постоянно находятся внутри означенной территории, либо въезжают и выезжают исключительно вместе с господами. Ритуал отторжения - довольно редкая вещь, ибо он означает, что хозяева отказываются от дома. Это вопиющий случай, процесс обычно болезненный, ибо семье расставаться со своим домом очень тяжело. Однако если дом долгое время необитаем, и в нем не появляются новые Посвященные, разрыв сильно облегчается. Я хочу, чтобы, когда я выкуплю замок у супруга Ровены, она отторгла замок от своей семьи, и посвятила в новые хозяева нас четверых.
- На четверых? - глаза баронессы сузились в подозрительном прищуре. - Ты хочешь выкупить замок - именно ты, ибо ни у меня, ни у Хельги, ни, думаю, у Годрика таких денег нет, - и при этом готов разделить право владения? Помнится, ты еще при нашем знакомстве подтвердил, что лишен альтруизма…
- Я и сейчас этого не отрицаю, - голос Слизерина приобрел терпеливые нотки. - Однако для осуществления моей мысли требуется, чтобы каждый имел власть над территорией замка.
- И что же это за мысль? - Ровена оперлась рукой о стол, не сводя глаз с собеседника. - Мне бы хотелось все-таки до конца выяснить, во что мы все четверо собираемся ввязаться.
Салазар немного подумал, потом, бросив "С твоего позволения", снова сел на свое место и вынул из-под плаща небольшую книгу. Протянув ее Ровене, лорд демонстративно уставился в окно.
Баронесса также присела. Она осмотрела томик, провела по обложке кончиками пальцев.
- Она совсем новая, - заметила вслух Ровена.
- Это копия, - не поворачиваясь к ней, ответил Салазар. - Оригиналы… мало транспортабельны, к тому же они на старокельтском. Это я перевел данные тексты, записал и приказал переплести.
Ровена пожала плечами и открыла книгу. Пролистав несколько страниц, женщина замерла, после чего подняла на Салазара недоверчивый взгляд.
- Ты шутишь, - коротко прошептала она.
Слизерин покачал головой. Баронесса, все еще не веря, снова посмотрела на книгу. Теперь она держала ее осторожно, будто ядовитую змею.
- Ты не можешь предлагать такое всерьез! - наконец произнесла Ровена. - Это…
- Это не запрещено.
Салазар все-таки соизволил посмотреть на нее, и взгляд его был уверенным.
- Про что хоть речь-то идет? - Годрик не мог долго сидеть, не участвуя в разговоре, и пододвинулся поближе к спорщикам.
Хельга, казалось, была полностью увлечена игрой с Хеленой, однако она внимательно прислушивалась к беседе.
- Салазар предлагает нам воспользоваться Дикой Магией, - воскликнула Ровена, с легким треском захлопывая книгу и кладя ее на столик возле себя.
- Ровена, ВСЕ хоть раз в жизни используют Дикую Магию. А в большинстве своем даже не раз…
- Стоп-стоп! - Годрик оборвал своего друга на полуслове. - С этого места еще раз и поподобнее.
Слизерин удостоил его тяжелым взглядом.
- Только не говори, что не знаешь про Дикую Магию, - медленно произнес он, но в ответ получил лишь неопределенное пожатие плеч.
Пояснение, однако, неожиданно дала Хельга:
- Дикой Магией называют магию, приходящую извне, рожденную из стихий. Используя Дикую Магию, волшебник черпает силу из окружающего мира, сам являясь как бы переходной точкой от природы до конечного результата. Все народы, у которых есть чародеи, начинали именно с такого рода Магии.
Белокурая женщина замолчала, и Салазар, бросив на нее удивленный взгляд, подхватил с того места, где она остановилась:
- Дикая Магия хороша тем, что ее резервы практически неисчерпаема. Весь мир состоит из элементов стихий, и пока есть мир, будет и источник Магии. Человек, использующий ее, может колдовать, пока не устанет просто физически. Однако есть и существенный недостаток: применяя Дикую Магию, нужно уметь концентрироваться. Надо четко представлять, чего именно ты хочешь, ибо, отхватывая от стихий будто бы кусок глины, волшебник должен с самого начала и до конца слепить из него тот сосуд, который ему нужен.
Понятно, что для тонкой работы Дикая Магия мало подходит. Она мощна, но груба, как молот кузнеца.
Я уже сказал: каждый из нас использовал ее хотя бы раз в жизни. Это происходит в тот момент, когда определяется, что ребенок - волшебник. Обычно ребенок бессознательно, желая чего-либо или же пугаясь, как бы протягивает руку к стихиям, ища помощи.
Такое желание просто: получить или же отторгнуть. Вспомни, обычно самым первым "волшебством" каждого из нас было что-нибудь схватить или сломать. Второе, кстати, гораздо чаще.
Первыми, кто решил, что результаты такой великой силы могли бы быть и посовершеннее, были древние греки. Это они стали подбирать ключевые слова, "слова силы" и искать проводники магической воли. К сожалению, их открытия до нас почти не дошли, однако их изобретения легли в основу римской магической культуры.
Когда римляне приехали на наши острова, они уже владели новой магией. Они использовали слова, в которых был вложен смысл желания, и тонкие пруты, подкрепляющие словесную волю четким жестом, позволяющим сконцентрировать внимание. Так же они были полезны, ибо указывали направление, по которому должно идти заклинание.
Мои предки быстро уловили преимущество этого способа. Обучаться магии стало куда проще, не надо было посвящать года общению со стихиями, не надо было сосредотачиваться, чтобы тонко чувствовать каждую магическую струну в этом мире. Достаточно было потратить несколько лет на заучивание относительно небольшого набора ключевых слов и жестов, чтобы стать полноценным чародеем. Теперь даже подростки, при соответствующем обучении, могут свободно владеть своей магической силой, о чем прежде не могли и мечтать.
Точно также проникались Магией Разума и новые народы: и саксы, и даны, приходящие на Британские острова перенимали ее приемы. Кому же не хочется поскорее получить выгоду от своих возможностей!
Именно так мы и колдуем по сию пору, - завершил свой рассказ Салазар. - Однако Дикую Магию никто не отменял. От молота отказались в пользу изящного стилета, но при этом молот не утратил своей мощи.
- Но… если она такая… неудобная, - с трудом подбирая слова, спросил Годрик, - то на что она нам вообще сдалась?
Ему никогда не рассказывали о подобном. Магия - это магия. Нечто само собой разумеющееся. Есть волшебная палочка и есть заклинания, дающие определенный эффект. Кто знает более сильные заклятья и быстрее махает палочкой - тот и лучший волшебник. Вот и все.
Слизерин устало потер виски. Он надеялся, что хотя бы таких простых вещей объяснять не придется, однако ему следовало помнить о довольно обрывочном образовании самого Годрика.
- Я хочу, чтобы наш замок был в безопасности. Я хочу, чтобы дети, приезжая к нам учиться, а также их родители, расстающиеся со своими отпрысками на несколько лет, могли бы ни о чем не беспокоиться. Замок находится в Шотландии, почти на границе с Нортумбрией. Это не особо спокойное место, и я чувствую, что в ближайшие века ничего не изменится. Да! Я говорю "века", ибо собираюсь создавать школу не на несколько лет, не на пару поколений, а на столетия! Для нас, с одной стороны, выгодно, что в тех местах никогда не будет четкого мира - это значит, что никто не сможет по-настоящему претендовать на земли нашего замка, однако жить среди военных действий тоже не так уж просто. Замок должен пройти Посвящение: мы окружим его новым барьером, послушным лишь нам, его хозяевам. А Посвящение, если наша дорогая Ровена позабыла или же не знала, тоже ведется через ритуал Дикой Магии.
Но и одного Посвящения мало. Я хочу, чтобы замок стал по-настоящему неприступным. Чтобы его тайны и сокровищницы знаний оставались в сохранности. Я желаю, чтобы сами стихии встали на страже всего, во что мы вложим свой труд.
Магию Разума можно разбить. Всегда найдется волшебник более искушенный, более ловкий, талантливый, догадливый, который разберет даже тщательно подобранное заклинание на отдельные буквы. Но монолит Магии Дикой разбить практически невозможно, пока сам Посвященный не снимет свой заслон, и то это будет нелегко сделать. Являясь силой извне, она переплетается с чародеем, каждый раз будто венчаясь с ним, заключая нерушимый союз.
Салазар замолчал, переводя дыхание. Годрик то крепко сжимал рукоять своего меча, то нервно пробегался по ней пальцами. Ровена подперла щеку правой рукой, а левой теребила складки своего платья. Хельга, укачав малышку, задумчиво смотрела в окно.
- Моя матушка, - вдруг заговорила белокурая женщина, все также не отрывая взгляда от зелени за окном, - использовала Дикую Магию. Немножко. Совсем капельку - но этого хватало, чтобы ее сад превращался в самую настоящую сказку. Матушка не просила ничего конкретного - просто призывала Землю дать силы ее творениям.
Гриффиндор помнил: действительно, сад госпожи Хаффлпафф был предметом зависти всех соседей. Он сам, иногда перелезая через ограду, дивился тому, насколько все в этом саду более пышное, крупное и, главное, вкусное.
Салазар тем временем кивнул:
- Именно это я и имел ввиду. Нам надо всего лишь призвать Силы…
- Всего лишь? - фыркнула Ровена. - А ты отдаешь себе отчет в том, что один неверный жест - и замок разнесет к чертовой матери? Под землю там уйдет, или же вовсе развеется по ветру…
- Вряд ли у нас наберется СТОЛЬКО сил, - попыталась свести разговор к шутке Хельга.
- Именно столько, - оборвал ее Слизерин. - Вы хотели откровенности? Хорошо, я буду откровенен, раз уж некоторые особо осторожные особы не могут без этого обойтись.
Да, я обратился к вам с предложением, поскольку вы мои друзья, - в беседе это слово произнеслось довольно легко. - Однако просто друзьям я не предложил бы такого сложного шага. Каждый из вас - сильный волшебник. И неважно, что Годрик большую часть своей жизни бездумно махал мечом, Ровена листала книги, зачастую не применяя полученные знания на практике, а Хельга отказалась от своих возможностей ради семьи. Эта мощь существует, она живет в каждом из вас.
Дикой Магии не нужны ни знания, ни опыт, ни физическая сила. Ей нужен лишь магический талант, соразмерный с ее возможностями. И такой талант у нас четверых как раз имеется. Именно четыре, по числу стихий. Вчетвером мы можем сплести их в один канат - такой силы, что с ним ничто не сравнится.
- Так вот зачем мы тебе, Салазар, - насмешливо и чуть печально протянула Ровена. - Мы должны стать подсобными рабочими при исполнении твоего гениального плана…
- Если бы это было так, разве я рассказал бы об этом столь откровенно? - черные глаза лорда встретились с ее зелеными, и в них тихо светилась спокойная уверенность в своих словах. - Я сообщил это все, ибо хочу, чтобы вы знали о своих возможностях. Возможностях, - Слизерин повысил голос, который теперь, звеня, заполнял всю комнату, - которые мы двадцать с лишним лет растрачивали на пустяки. Обернитесь назад, взгляните на, по сути, лучшие годы своей жизни: что мы сделали, чего добились? Мы, те, кто когда-то были столь юными, столь мечтательными… Где теперь наши мечты, что с ними сталось? Быть пленницей мужа, копаться в маленьком огородике, играть, как мальчишка, в разбойников, перебирать бумаги… ЭТО то, что мы создали? ЭТО все, на что мы способны?
Да поймите же, что я просто хочу раскрыть вам всем глаза! Да, я честолюбив - и не буду скрывать этого. Мало иметь талант, надо его показать: так, чтобы он заиграл всеми своими гранями. Да, я хочу, чтобы вы мне помогли в исполнении моей мечты. Но помогая мне, вы проявите и свои собственные таланты. Вы посмотрите на себя совершенно иными глазами! Подумайте, разве игра не стоит свеч?
Годрик, чье сердце загорелось еще в самом начале этой пламенной речи, вскочил на ноги и начал мерить комнату шагами. Его голубые глаза сверкали, а рука крепко сжимала рукоять меча. Женщины сидели, опустив взгляд, но Салазар видел, как побелели пальцы Ровены, которая сцепила руки почти до боли; видел, как высоко вздымается грудь Хельги, не справляющейся со своим волнением.
В комнате царила тишина, нарушаемая лишь поступью Гриффиндора. Наконец, Ровена взяла слово:
- Так… и когда же ты собираешься поговорить с моим супругом?

Глава 7. Строительство Хогвартса

Строили мы, строили
- И наконец построили! (С) Чебурашка

- А это еще что за чудо природы такое?
Ровена, широко распахнув глаза, уставилась на скромную деревеньку, что называется "в три двора", примостившуюся возле дороги к замку. Хельга и Годрик в свою очередь тоже выглянули в окно. Когда-то и они исходили территорию возле замка вдоль и поперек и ничего подобного им не припоминалось.
- Вместо того, чтобы гадать, предлагаю все выяснить немедленно, - Салазар, единственный из всех никогда не бывавший в этих краях, очень ревностно относился к тому, что считал своей собственностью.
А эти земли уже являлись его собственностью: лорду пришлось приложить поистине фантастические усилия, чтобы выкупить их у мужа Ровены. Слизерину не хотелось действовать грубо: учитывая характер его дальнейшей деятельности, дурная слава ему была ни к чему. А ведь насколько проще было бы пригрозить неспокойной земле воинственными шотландцами!
Но все-таки дипломатия победила, и теперь четверо друзей отправлялись строить свой новый дом.
Салазар приказал остановить карету возле самого большого дома и первым ступил на его порог. Однако войти он не успел. Дверь дома с шумом распахнулась, и навстречу приезжим выскочил невысокий кругленький человечек.
- Добро пожаловать в Хогсмид! - громогласно оповестил он, сияя подобно начищенному галеону. - Вы, как я понимаю, наши новые господа? Рад, очень рад! Прошу вас, окажите честь моему скромному обиталищу!
Человечек посторонился, радушно приглашая гостей войти. Дамы переглянулись. Салазар еще медлил, думая, стоит ли вот так просто входить в незнакомое помещение, Годрик же тем временем, положив руку на эфес меча, переступил порог.
Первый этаж данного дома оказался трактиром. Довольно скромно обставленный, он, однако, выглядел чистым и уютным. Пока Гриффиндор оглядывался, остальные тоже вошли. Хозяин мячиком запрыгнул вслед за ними и прикрыл дверь.
- Так я прав? Вы - владельцы замка?
- Ты хорошо осведомлен, - Слизерин посмотрел на него свысока. Но человечка его ледяной взгляд ничуть не испугал.
- В таком случае позвольте представиться! Я - Гендист из Вудкрофта, к вашим услугам!
- Если не ошибаюсь, Вудкрофт находится в Кенте, - голос Салазара оставался все столь же холодным. - Что ты позабыл в Шотландии?
- Ах, Ваша светлость прекрасно владеют информацией! - всплеснул руками Гендист. - Действительно, моя семья несколько поколений жила в Кенте. Но увы! - его круглое лицо выразило целую гамму отчаянья. - Мы были вынуждены покинуть родные места. Видите ли, у меня три дочери. Три дочери! - Гендист воздел руки к потолку. - И все - красавицы, по счастью, не в меня уродились, а в матушку. И все трое - истинные ведьмы, и талантами, и душой, прости Господи. А парням-то разве объяснишь, что руки распускать не следует? - тяжкий вздох. - Да что там говорить, сам в юности, грешным делом… Да только обычная девица разве что покраснеть может, или одернуть, ну, или в крайнем случае, по рукам дать. А мои-то, мои!.. Один с рогами ушел, у второго нос пятачком, от третьего и вовсе все девицы потом с визгом разбегались. Да ведь не со зла-то девочки мои колдовали, но магглам разве ж такое объяснишь? Вот и пришлось мне со всем семейством срываться с насиженного места и из родного края ехать на поиски нового дома. Да что ж мы стоим-то? Вы садитесь, садитесь!
Хозяин дома энергично потеснил гостей в сторону столов.
- Освежиться желаете? - вопросил он и тут же, не дожидаясь ответа, крикнул в глубину дома: - Марта! Да где ж тебя носит?
Дверь, находящаяся в дальней стороне зала, распахнулась и появилась пожилая женщина, неожиданно подвижная для своих необъятных форм. В руках она несла кружки с пивом. Глаза Годрика, несколько ошалевшего от столь бурного речевого потока, просияли, и он с благодарностью принял свою долю. Салазар кружки проигнорировал, продолжая сверлить трактирщика взглядом. Тот продолжал, как ни в чем не бывало.
- Итак, значит, движемся мы - на северо-запад, разумеется, куда ж нам еще было податься. По дороге еще несколько магов к нам присоединилось. Очень уж много магглов в наших краях развелось, и кое-кому это было совершенно не по вкусу. Нет, мы не то чтобы так уж не любим магглов, - поспешно добавил Гендист, - но и любить-то их особо не за что, согласитесь ведь. Короче, хотелось бы просто с ними не пересекаться. И им хорошо, и нам. Вот так мы и дошли до этих мест. Земли, конечно, не из спокойных - все-таки граница… Но и Кент наш родной чего только не перевидал. Чуть ли не каждый пришелец с большой земли именно у нас норовил высадиться. Так что крови в нас намешалось - даже и сами уже не знаем, кем теперь называться…
А тут еще и оказалось, что господа здешних земель - сами маги. Чуть западнее мы сунуться не решились - говорят, больно строгий там лорд, а здесь вроде как и не было никого долгие годы. Но раз хозяева объявились, то мы будем просто счастливы принести присягу верности!
- Что же вы не обратились к прежнему хозяину? - впервые заговорила Ровена. - И когда, говорите, вы сюда приехали?
- А лет пятнадцать уже будет, светлейшая госпожа, - охотно ответил ей Гендист. - Дочки мои уже замуж повыходили, своих сорванцов растят. Почитай, две трети этой деревни - мои отпрыски, - отметил он с плохо скрываемой гордостью. - А что до прежнего господина, - здесь трактирщик понизил голос. - Так ведь, говорят, он из норманнов - а кто их знает… Они по всей Англии народ с насиженных земель сгоняли, мы ж, коренные жители, и не люди вроде как для них… А ну как спросишь - а тебя не то что прогонят, так и вовсе жизни лишат! Мы и решили: поселимся по-тихому. Приедет - бросимся в ноги, а не приедет, так и нет нас как будто.
Его небольшие серые глазки светились таким натуральным простодушием, невиннейшая улыбка выглядела такой обаятельной, что Салазар неожиданно усмехнулся в ответ.
- Складно говоришь, трактирщик. А занимаетесь-то вы тут чем?
- Да всем понемножку, - Гендист уже понял, что прямо сейчас его семейство с обжитой территории выселять не будут. - И земельку вот обрабатываем, она ведь тут вроде как ничейная… То есть, конечно, она господская - но ведь пустует же, сердце кровью обливается! Да и руки у нас золотые. Таких мастеров, как у нас, еще поискать надо! Собственно, многие ведь за мастерство в свое время и поплатились: магглы-то нам в таких делах не соперники.
- Ну что ж… - Салазар изобразил на своем лице задумчивость. - Думаю, в том, что вы поселились на этой земле, нет ничего особенно ужасного. В принципе, я согласен, что магглы совершенно невыносимы. Я, пожалуй, даже готов закрыть глаза на тот факт, что вы пятнадцать лет не платили налоги.
Однако, - Гендист, который уже начал радостно улыбаться, насторожился, - на основании всего вышесказанного, я надеюсь, что найду понимание и с вашей стороны. Наверняка вы и сами видели, что замок находится в далеко не самом лучшем состоянии. Уверен, мужчины вашей деревни будут рады помочь нам с обустройством.
- О, разумеется, сиятельный лорд… - пробормотал трактирщик, пытаясь прикинуть, на какое время деревенька лишится всех рабочих рук. - Вот только работы сейчас и так выше крыши… Загубим ведь весь урожай!..
Слизерин кивнул, как бы в подтверждение своим мыслям.
- Нет, я вовсе не имел ввиду, что мы заберем всех людей прямо сейчас. Сперва мы сами уладим кое-какие дела, и к тому времени, когда нам понадобятся умелые руки, полевые работы уже закончатся.
Гендист снова воспрянул духом. Кажется, все действительно складывалось не так уж плохо. Салазар же тем временем направился к выходу.
- Ах да, - уже на пороге, приостановившись, бросил он. - Возможно, пока в замке будет идти ремонт, кое-кому из нас придется пожить здесь.
Лорд бросил трактирщику монету, и тот склонился в поклоне.
- Как будет угодно Вашей милости! - произнес Гендист. - Моя дом, я сам и вся моя родня к Вашим услугам!
- Стоило ли давать ему деньги? - спросила Ровена, с удовольствием выходя на улицу. - По-моему, он тот еще жулик.
- Конечно, жулик, - Салазар едва заметно пожал плечами. - Хитроватый - до простоты. Таким всегда уместнее показывать выгоду, нежели пугать. У них обычно воображения мало, чтобы по-настоящему испугаться. А вот выгоду они за версту чуют. Нам все равно придется где-нибудь оставить детей, пока будем разбираться со строительством. Уверен, что полуразрушенный замок не самое лучшее место для малышей.
Ровена поджала губы, но спор продолжать не стала.
Уже усевшись обратно в карету, Годрик бросил печальный взгляд в сторону трактира. Здешнее пиво ему очень понравилось, и он был бы не прочь пропустить еще пару кружек. Над входом в гостеприимный дом чуть покачивалась вывеска: три скрещенные метлы. Гриффиндор твердо решил вернуться сюда снова.

До замка добрались меньше, чем за час. Для этого пришлось обогнуть довольно большое лесное озеро и преодолеть почти совсем заросшую дорогу. Но все это осталось позади, и вскоре карета уже подъехала к высоким воротам замка.
Карета остановилась, и пассажиры покинули ее, выходя на небольшую площадку перед стенами. От всадников, всю дорогу сопровождавших их, отделилась одинокая фигура. Не доезжая до друзей, всадник спешился и подошел к ним.
Совсем еще молодой человек - лет двадцати от силы, - высокий и черноволосый, склонился перед Слизерином. После этого его взгляд несколько удивленно скользнул по обветшалым стенам замка.
- Мастер, - начал юноша. - Для меня было счастьем сопровождать Вас, однако…
Он выразительно указал взглядом на замок. Салазар усмехнулся.
- Я понимаю твои сомнения, Джильбертус, - произнес он. - Но тебе не следует за нас беспокоиться. Здесь имеется все, что нам нужно, от нас требуются лишь некоторые усилия. Лучше скажи мне, что ты собираешься делать со своими людьми.
Джильбертус тонко улыбнулся.
- А разве мне нужно что-либо делать с ними, Мастер? Они всего лишь сопровождали меня во время важной поездки в Нортумбрию. Сомневаюсь, что хоть кто-нибудь из них будет помнить, что вообще пересекали границу, не говоря уж о том, что среди нас был кто-то еще.
- Замечательно, - Салазар кивнул. - Ты всегда был способным учеником. Надеюсь, это были последние магглы, переступившие границы наших земель.
- У меня был прекрасный учитель, - Джильбертус склонился к протянутой ему руке и почтительно коснулся ее губами. Выпрямляясь, он добавил: - Я мечтаю, что, когда Ваша работа будет закончена, Вы примете к себе на обучение моего младшего брата.
- Уверен, твой брат достоин тебя, - Слизерин на мгновение задержал в своей ладони руку ученика, после чего разжал пальцы и отступил назад, к остальным, молчаливо дожидавшимся окончания беседы.
Джильбертус отвесил поклон дамам, едва заметно кивнул Годрику и, развернувшись, направился назад к всадникам.
- Вот и все, - резко отвернувшись от удаляющихся фигурок, Слизерин пристально посмотрел на своих друзей. - С прошлым мы окончательно расстались.
Ровена и Хельга уже входили в ворота, когда Годрик коснулся руки Салазара.
- Кто этот молодой человек? - вопрос прозвучал неожиданно резко, и лорд с насмешливым удивлением посмотрел на рыжеволосого мужчину.
- Я обязан давать отчет в своих действиях? - прохладно поинтересовался Слизерин. - Впрочем, если тебе от этого будет спокойнее… Джильбертус Гонт был моим первым учеником. Юноша, наделенный блестящими талантами. К сожалению, его отец умер слишком рано, и мальчик очутился в довольно затруднительном положении. Однако он оказался исполнительным и послушным, и в какой-то момент мы с ним нашли друг друга. Собственно, работая с ним, у меня мелькнула мысль, что вот таким бы и следовало помогать. Он далеко пойдет.
"Кто бы в этом сомневался", - ворчливо подумал Годрик. Он припомнил красивое лицо молодого человека с тонкими, будто высеченными из белого мрамора чертами. Почему-то этот Джильбертус вызывал у Гриффиндора скрытое неприятие, однако воин ничем не мог объяснить своих чувств.

На то, чтобы провести ритуал Посвящения, у них ушло несколько дней. На самом деле, больше времени заняли приготовления, само же действо, из которого Слизерин убрал всю внешнюю помпезность, оказалось на удивление несложным.
- На самом деле, - пояснил тогда Салазар, - этот ритуал продумывался с расчетом на определенную периодичность. Каждый новый член семьи по достижении должного возраста был обязан его проходить, дабы оказаться связанным с родным домом. В своем роде это было чем-то вроде празднования совершеннолетия, а так же приема в дом новой хозяйки в случае бракосочетаний.
- Потрясающе, - Годрик ухмыльнулся, стараясь сбросить напряжение, которое всегда на него находило, если приходилось на чем-то сильно сосредотачиваться. - То есть ты хочешь сказать, что мы в каком-то смысле венчаемся друг с другом?
По счастью, обе дамы его не услышали. Слизерин же, смерив его ледяным взглядом, холодно произнес:
- Годрик Гриффиндор, будь любезен, оставь свои сексуальные фантазии при себе. У нас и так впереди много дел, чтобы думать еще и о твоих персональных проблемах.
Убедившись, что замок признал хозяевами всех четверых, Салазар неожиданно предложил остальным на время вернуться в деревеньку. Ровена сперва не согласилась с ним.
- Можно нанять и других рабочих, - настаивала баронесса. - Раз уж ты пообещал этим… переселенцам не трогать их до сбора урожая.
- Дело не в переселенцах, - Салазар говорил так мягко, как всегда в тех случаях, когда собирался добиться от собеседника полного подчинения. - Мне самому нужно еще кое-что сделать.
- И что же, например? - зеленые глаза Ровены подозрительно сузились.
- Например, - лорд позволил себе обезоруживающе улыбнуться, - мне совершенно необходимы подземелья. Многие зелья требуют определенной прохлады и защищенности от солнечного света - впрочем, как и ингредиенты для них. Подвал нашего замка меня совершенно не устраивает, поэтому я хочу позаботиться о полноценном подземелье.

* * *

Работа над полноценным подземельем заняла несколько месяцев. За это время Годрик извелся совершенно. В то время, как Ровена, несмотря на высказанное сперва отвращение, с интересом изучала переведенные Салазаром тексты, а Хельга посвятила себя двум малышкам, умудряясь общаться с обеими кормилицами, ни одна из которых практически не говорила ни на одном из английских диалектов, Гриффиндор, привыкший к более вольной жизни, в четырех стенах погибал от скуки. Более-менее его спасали лишь поистине замечательное пиво, которое варила хозяйка "Трех метел", да рассеянно брошенная фраза Ровены, мол "можно съездить на охоту".
Правда, к своему глубочайшему разочарованию Годрик вскоре заметил, что на своих землях охотиться далеко не так интересно, как на чужих, когда каждую секунду тебя подстерегает опасность. Рыжеволосый мужчина уже начал просчитывать, чем бы еще таким "полезным" можно заняться, когда Слизерин наконец-то покончил со своими делами и призвал остальных обратно в замок.
Во внешнем облике замка ничего не изменилось, и Годрик долго старался выпытать у Салазара, чем можно было заниматься столько времени. Слизерин довольно неохотно показал просторные залы, расположенные под цокольным этажом, однако, как отметила Ровена позже, одним продемонстрированным уровнем подземелья явно не ограничивались.
Впрочем, от этих мыслей вскоре все отвлеклись, ибо прежде, чем вызывать рабочих, требовалось окончательно договориться насчет всех деталей. В этом обсуждении Салазар практически не принимал участия: то, что будет находиться над облюбованной им частью замка, лорда интересовало мало.
- Но, по-моему, башни должны быть обязательно, - настаивала Ровена. - Салазар, если тебе башня не нужна, можно ее использовать для чего-нибудь другого. Например, сделать немного повыше и проводить астрономические наблюдения.
Разглядывая начерченные твердой рукой баронессы схемы, Хельга невольно поежилась.
- Пожалуй, я тоже не хочу жить в башне. Как-то высоковато… Второй этаж меня бы устроил куда больше.
- Чудесно, будут две башни про запас, - положил конец дебатам Слизерин. - Ровена, думаю, мы все доверимся твоем эстетическому вкусу. А внутренние помещения можно поделить и потом. Лично меня куда больше волнует вот это.
Он расстелил на столе длинный чертеж. Остальные пару минут смотрели на хаотичное пересечение линий.
- И что это такое? - Годрик склонился над чертежом. - На кой черт эти полости в стенах?! Чтобы их ломать было легче?
- Это не полости, - Ровена тоже наклонилась, и осторожно провела указательным пальцем по тонким линиям. - Это трубы. Но зачем?
- В замке будет вода, - Салазар пожал плечами, будто говорил очевиднейшую вещь. - Под замком чудесный источник воды, очень чистый и недоступный извне.
- Но это глупо, - баронесса отстранилась от чертежа и пожала плечами. - Уже в октябре вода начнет замерзать, трубы разорвет - и по стенам пойдут трещины.
- Значит, надо сделать так, чтобы вода была горячей, - по губам Слизерина скользнула тонкая усмешка. - Заодно решим вопрос отопления. Камины - это, конечно, прекрасно, но от стен всегда такой жуткий холод идет… Не хватало в первую же зиму превратить школу в лазарет.
Ровена покачала головой.
- Чтобы кипятить воду на целый замок круглые сутки, нужно слишком много и рук, и дров… да и времени. Придется отводить целое помещение под это дело. Но и это будет бесполезным действием - ведь по пути от твоего источника до замка вода уже успеет замерзнуть.
- Когда я был маленьким, - медленно, растягивая слова, произнес Салазар, - отец возил меня в гости к нашим родственникам в Ирландию. У них там был чудесный замок. Чудесный тем, что он стоял на холме с горячими источниками. Давления воды, извергающейся из недр земли, хватало на то, чтобы она практически без дополнительных усилий со стороны людей поднималась на все этажи замка - без вершин башен, правда - и на то, чтобы сохранять тепло на все время циркуляции. После того, как вода проходила круг и остывала, она шла на нужны канализации. В конце концов, до подобного додумались еще древние римляне, так что грех было бы в наше время не воспользоваться плодами их мысли.
- Так то в Риме, там тепло… - поджала губы Ровена. - Да и гейзеров в Шотландии нет. О нет… - она встретилась взглядом с черноволосым мужчиной. - Нет! Ты же сперва говорил только про защиту замка!
Хельга и Годрик, во время этих дебатов негромко переговаривающиеся о чем-то своем, вздрогнули и дружно обернулись.
- В чем дело? - поинтересовался Гриффиндор, переводя взгляд с лорда на баронессу и обратно.
- Дело в том, - Ровена скрестила руки груди, - что наш экспериментатор собирается долбить землю под замком до тех пор, пока не наткнется на горячие воды. Салазар, вот скажи мне честно: а менее монументальные постройки под твои опыты никак не подходили?
- Ровена, я ценю твои попытки выражать сарказм, однако вынужден сказать тебе, что ты неправа, - голос Слизерина звучал обманчиво мягко, и от этой мягкости у Гриффиндора по позвоночнику промаршировал взвод мурашек. - Кстати, забыл предупредить: в подземельях трубы уже проложены. Всего один четко направленный удар - и вода потечет по ним. Выбирайте: можно продолжить их дальше на остальной замок или же замкнуть на подземельях.
Спор затянулся, и сдалась Ровена только тогда, когда Годрик и Хельга, подкупленные идеей о теплых зимах, встали на сторону Салазар. Устало вздохнув, баронесса махнула рукой на свои опасения и потребовала лишь, чтобы расчеты по приложению магических сил были произведены ею лично. Согласие на это она получала моментально: собственно, Слизерин с самого начала собирался переложить эти сложные вычисления на ее плечи, а остальные даже не думали спорить.

Тем временем урожай с полей был собран, и рабочее население Хогсмида, как и было обещано, собралось на постройку замка. Салазар разбил людей на небольшие группки по два-три человека и поручил каждому отдельную часть работы. Зачастую одна команда не знала, что возводит группа по соседству.
Кропотливая работа продолжалась конец осени, всю зиму и часть весны. К началу пахотных работ господа отпустили своих работников, и в одиночестве приступили к последним штрихам. Ровена действительно выполнила расчеты и, несмотря на то, что она попыталась протестовать еще раз, маги аккуратно произвели разломы в земной толще. Расчеты оказались верными, и по трубам, проложенным внутри стен, потекла горячая вода. Холодные зимы замку были больше не страшны.
Несмотря на то, что четверо друзей не один день провели за чертежами, согласовывая план замка, при постройке ни один не удержался, чтобы не заставить порученные им группы проложить дополнительные коридоры или сотворить небольшие комнатки и просто закутки. В результате замок, довольно классически выглядящий на плане, по сути превратился в нечто, больше похожее на гигантский муравейник. Однако друзья предпочли сделать вид, что не замечают инициативы остальных, довольствуясь тем, что осуществили и собственные задумки.
К середине лета замок был полностью обновлен, вычищен и обустроен.

* * *

- А я вот тут подумал…
Слова Годрика нарушили царившую в обеденном зале тишину. Замок был уже полностью готов к приему учеников, однако пока ни один из них еще не переступил порога. Четверо друзей не говорили друг с другом об этом, однако нервы у них были натянуты до предела. Одно дело - личное ученичество, веками практиковавшееся в магической среде, и совсем в ином свете представало то, что задумали они.
Слизерин со стуком поставил свой кубок на стол.
- Годрик, я тебя очень прошу: не пугай нас больше столь удивительными высказываниями, - произнес лорд. Из всех четверых он лучше всех владел собой, но при этом именно он шире остальных осознавал размах своего дела.
Однако Гриффиндор, казалось, не заметил его иронии. Он вертел свой кубок в руках, будто хотел найти ответ на свой вопрос именно в нем.
- Да нет, тут, наверное, нет ничего страшного… Но я вот сегодня ночью перебирал в голове все, что с нами было - и вдруг вспомнил твой рассказ про первое проявление магии. У магглов же тоже иногда рождаются дети с волшебными способностями… Вот уж для кого точно закрыты все дороги! Родители, будучи магглами, ничего не могут им объяснить, а то и вовсе их боятся…
Салазар выразительно поморщился.
- Какое нам дело до подобного отребья? Все равно им никогда не стать полноценными волшебниками. Так… недоразумения.
- Но ведь всегда какой-то волшебник рождался первым, - неожиданно для всех вмешалась в разговор Хельга. - Мы не знаем, что влияет на появление магических способностей. Я согласна с Годриком: о детях из чистокровных семей хотя бы есть кому позаботиться, а что происходит с теми, кто оказывается чужим для обеих сторон?
- Не говоря уж о том, - поддержала подругу Ровена, - что такие дети, не получив должного образования, могут быть - и бывают! - опасными для окружающих. Если родителям хватает любви и твердости духа защищать своих детей-волшебников от окружающих, то магия, которую никто из них не знает, как обуздать, в один далеко не прекрасный момент выходит из-под контроля, приводя к жертвам и разрушениям.
- Просто чудесно! - губы Салазара презрительно скривились. - И долго вы репетировали? Так удачно выступаете против меня…
- Не против тебя, - баронесса немного смягчила тон. - В конце концов, ты практически не скрываешь вполне определенных целей на будущих учеников. Не могу сказать, что мне это нравится - но я благодарна тебе, что ты избавил меня от прежней постылой жизни. Однако, согласись, с твоей стороны было бы наивно полагать, что каждое твое слово будет законом. Я слишком хорошо знаю, что такое быть дочерью враждующих сторон, и слишком долго я была чужой среди своих. Мне не важно, кем рожден был ученик, пришедший ко мне, лишь бы ему хватало остроты ума постигать магическую науку.
- А для меня и это неважно! - Годрик решительно взмахнул рукой. - Магия - это бой! Может, я знаю не так много, как вы, книгочеи, но мне хватит сил и умения защищать то, во что я верю. Пусть у моих учеников горит огонь в сердце - и я выращу их них настоящих героев!
- Мда, коротко и по существу, - во взгляде Слизерина, брошенном на рыжеволосого мужчину, скользнуло некое сочувствие, будто он сильно сомневался в слаженной работе его мыслительной деятельности. - Ну а ты, Хельга, что скажешь? - обернулся он к белокурой женщине. - Как выглядят ученики твоей мечты?
- Как люди, - мягко улыбнулась Хельга. - Вы, конечно, меня извините - но я вас всех не понимаю. Это же дети, и всем им - каждому из них - нужна наша забота. Я с радостью посвящу все свое внимание тем, кто придет ко мне за ней.
Салазар покачал головой. Ему казалось, что он просчитал все до мелочей, но такого пустяка почему-то не предусмотрел. Лорд думал, что полностью подчинил "друзей" своей воле. К тому же он не сказал им ни слова неправды (то, что он недосказал - это уже совершенно другой вопрос). И все, предложенное им, поданное в нужном свете, должно было устроить остальных.
Слизерин настолько привык считать волшебниками только тех, кого видел достойными, что даже не допускал мысли, что кто-то может вкладывать в это понятие иной смысл. Для него волшебником являлся человек чистокровный, хорошего происхождения, с незаурядным талантом и хорошими умственными способностями.
- Я, конечно, не вправе отказывать вам всем в забаве, - медленно произнес Салазар, пытаясь сформулировать мельтешащую на грани сознания мысль, - однако сомневаюсь, что такую… разношерстную компанию будет уместно держать в едином ограниченном пространстве.
- Тогда почему бы их не разбить на группы? - спокойно поинтересовалась Ровена. Выплеснув долго скрываемые эмоции, она задумчиво поигрывала кончиком своей косы, однако взгляд ее зеленых глаз нет-нет - да вскидывался на собеседников.
- А это идея! - Годрик аж подскочил на своем месте. - Можно разделить учеников между нами… Можно даже придумать что-нибудь этакое… для соревнований - заодно определим, чей метод лучше!
- Вот "соревнований", пожалуйста, не надо, - возразила Хельга. - Ведь главное, чтобы дети получили знания, а не кто из нас прав.
- Я согласна с Хельгой, - кивнула баронесса. - Пусть лучше спокойно учатся. Но… Как мы будем их… распределять?
Лицо Гриффиндора на несколько секунд отразило сосредоточенную работу мысли, а потом внезапно просияло. Сорвав со спинки стула свою потрепанную шляпу, мужчина водрузил ее на обеденный стол.
- Вот! - гордо возвестил он. - Каждый из нас сообщил, чего именно хочет от своих учеников. Простое сортирующее заклинание - и тогда шляпа, опускаясь на голову будущего студента, будет объявлять, к кому ему идти.
- Ты… серьезно хочешь доверить такое важное дело неодушевленному предмету? - осторожно спросила Ровена, на всякий случай вместе со своим стулом отодвигаясь подальше от достающего палочку Годрика.
Однако Гриффиндор уже загорелся своей идеей. Несколько раз взмахнув палочкой, он что-то пробормотал, указывая на шляпу. Та подскочила, пару раз повернулась вдоль своей оси, и снова мягко опустилась на стол.
- Может, тогда надо было бы выбрать что-нибудь более… аккуратное? - запоздало поинтересовалась Хельга, с сомнением глядя на довольно поношенный головной убор.
- Да ладно тебе, - Годрик любовно погладил потертую поверхность. - Представительнее будет. А теперь, прошу прощения, я хотел еще проехаться до деревни.
Рыжеволосый мужчина поднялся из-за стола и широким шагом покинул обеденный зал. Через некоторое обе дамы тоже удалились.
Салазар еще некоторое время сидел на своем месте, сверля несчастную шляпу тяжелым взглядом.
- Это глупо, - вполголоса, себе под нос пробормотал лорд. - Зная Годрика, не думаю, что его шляпа окажется умнее. И вообще, разумные люди сами готовят себе будущее.
С этими словами он встал, но, уже сделав шаг в сторону дверей, замер на месте. Его взгляд был устремлен вперед, сквозь стены, будто нащупывая там, вдалеке, какую-то мысль.
После этого Слизерин мягко обернулся к шляпе.
- Вообще-то, любую глупость можно обернуть себе на пользу. Пусть Годрик думает, что сделал свою шляпу разумной… Но я кое-что подправляю.
Прислушавшись и убедившись, что поблизости никого нет, Салазар вынул свою палочку и, указав ею на шляпу, прошептал свое заклинание.
- Если детям хватит ума попроситься туда, куда они хотят, шляпа не сможет пойти наперекор их желанию, - усмехнулся лорд, убирая волшебную палочку обратно. - А если не хватит… Пусть пеняют на себя: придется слушаться головного убора Годрика.
Изрядно повеселев, Салазар вышел из обеденного зала. Вот теперь все точно было готово.

Глава 8. Первые ученики

В первый погожий сентябрьский денек
Робко входил я под светлые своды.
Первый учебник и первый звонок -
Так начинаются школьные годы.
(С)

"Мерлин всемогущий, во что мы ввязались?"
Эта запоздалая мысль билась в голове у Ровены, когда баронесса сидела за столом на возвышении и смотрела на лица подростков, толпящихся впереди.
Это были отроки лет тринадцати-четырнадцати. Некоторые из них уже несколько дней, а то и пару недель жили в замке, но никогда еще баронесса не видела их, собравшимися вместе. Кого-то Годрик, загоревшийся своей идеей, выискивал по округе, кто-то пришел, руководствуясь уже распространившимися слухами, а вот эти, приехавшие накануне черноволосые юноши - эти наверняка прибыли по приглашению Салазара.
Всего мальчишек набралось с пару дюжин. Такие разные, но одинаково притихшие, стоило им пересечь порог обеденного зала и предстать перед своими будущими наставниками. Их лица - сосредоточенные, заинтересованные или просто взволнованные - сливались перед Ровеной в одинаковые смазанные пятна. Баронессе безумно захотелось вырваться из зала, вдохнуть хотя бы один глоток свежего воздуха.
Что она скажет им? Да, она знала многое… но сможет ли передать свои знания другим? Ровена… никогда ничего подобного не делала. Ее муж забрал у нее сыновей, передав их на воспитание своей матери, а дочь была еще совсем маленькой. Ровена еще никогда никого ничему не учила. С чего она взяла, что это ей удастся?
Баронессе до боли хотелось посмотреть на остальных. Что чувствуют они? Осознают ли они, какую ответственность взяли на себя?
Но гордость не позволяла Ровене оглядываться по сторонам. Да и что она могла бы увидеть? Лицо Салазара, наверняка, как всегда совершенно непроницаемо. Впрочем, этот-то всегда просчитывает каждый свой шаг, он получил то, чего хотел, вряд ли ему есть, о чем волноваться. Годрик… осознает ли он ответственность? Судя по тому, как быстро он наладил отношения со многими мальчишками, прибывшими в замок, рыжеволосый мужчина воспринимал их скорее как младших друзей, нежели учеников, за которых он отныне в ответе. Хельга… Добродушная женщина наверняка уже всем сердцем искренне симпатизирует каждому из стоящих здесь отроков, и с готовностью возьмет на себя заботу о каждом из них, желают они того или нет.
Тем временем Гриффиндор поднялся из-за стола и ободряюще улыбнулся столпившимся парнишкам. Сделав пару шагов, он оказался возле невысокого столика, на котором покоилась заколдованная шляпа.
- Итак, мои юные друзья, - начал Годрик своим зычным голосом, отразившимся по всему залу, - мы рады приветствовать в нашей школе. Сейчас вы пройдете небольшую процедуру распределения, и мы выясним, в чьем Доме вы будете учиться.
Гриффиндор приподнял шляпу и на мгновение замер с ней в руках. Хельга поспешно подтолкнула к нему пергаментный свиток, на котором были перечислены имена будущих учеников. Эта мысль в самый последний момент пришла в голову Ровене, которая поинтересовалась, а в каком собственно порядке Годрик собирается вызывать кандидатов.
Однако прежде, чем рыжеволосый мужчина успел прочитать хоть слово, заговорила сама шляпа. Где-то в районе тульи образовалась складка, напоминающая ротовое отверстие, и оттуда донеслось нечто, что через некоторое время присутствующими идентифицировалось как пение.
Я создана была, друзья,
Чтоб защищать от непогоды:
От снега, солнца и дождя -
О да, в любое время года

Я службу верную несла,
И так прошел б мой век недлинный,
Когда вдруг приобщилась я
К чудесной магии. Великий

Волшебник, сняв меня с главы,
Решил неплохо спор горячий.
На мне глаз не найдете вы,
Но моя сущность стала зрячей.

Я разгляжу в вас, молодежь,
Все планы и все устремленья
Скажу вам правду, а не ложь,
И передам на обученье:

Коль вы смелы, и коль в сердцах
Горят отвага и задор,
Вас поведет в лихих боях
Великий воин Гриффиндор.

Коли познаньем грезит дух,
И к книге тянется рука,
Вам Рейвенкло покажет путь
И наставленье даст всегда.

Коль жаждет славы и побед
Тот, кто честолюбив душой,
Тому - и здесь сомнений нет -
Поможет Слизерин легко.

А коли вы душой добры
И цените прилежный труд,
Откройте вы сердца свои,
Найдя у Хаффлпафф приют.

Я вам даю, друзья, совет:
Познайте самое себя.
А коль не слышите ответ -
То я решу за вас сама.

Пока шляпа пела, все остальные хранили гробовое молчание. Салазар столь сильно сжал кулаки, что ногти впились в ладони. Ни Годрик, ни он сам не планировали ничего подобного. Оставалось только признать, что происходящее - печальное последствие перекрестного заклинания. Бросив взгляд на Гриффиндора, лорд едва слышно скрипнул зубами. Голубые глаза Годрика были широко распахнуты, и Слизерину захотелось немедленно одернуть его, попросив закрыть рот и сделать лицо поумнее. К счастью, будущие ученики настолько заслушались бредом, которой нес злосчастный головной убор, что этого времени хватило хозяевам замка, дабы прийти в себя.
Помолчав после окончания песни немного и убедившись, что больше никакой самодеятельности со стороны шляпы не будет, Годрик снова сосредоточил свое внимание на пергаменте. Взгляд Гриффиндора скользнул по списку, где каждое имя было выписано аккуратным почерком Ровены, и начал читать:
- Гонт, Грегори.
От толпы подростков отделился высокий тоненький юноша. На мгновение Годрик встретился с ним взглядом: черные глаза смотрели слишком высокомерно для столь нежного возраста. Рыжеволосый мужчина узнал в нем черты того молодого человека, что с отрядом солдат сопровождал их сюда более года назад, и вспомнил, как тот просил Салазара принять на обучение его брата.
Юноша остановился перед Годриком, и тому пришлось высоко поднять руку со шляпой, ибо ростом отрок ненамного уступал ему самому. "Табуретку им, что ли, подставить… А то неудобно тянуться." - мелькнула мысль у Гриффиндора.
Шляпа едва коснулась лба юноши и тут же произнесла скрипучим голосом:
- Слизерин!
Грегори Гонт тут же отстранился от Гриффиндора и, почтительно поклонившись своему наставнику, отошел в сторону одного из четырех столов, расположенных перед столом лордов.
Остальные, видя, что ничего страшного не происходит, облегченно перевели дыхание, и некоторые начали нетерпеливо переминаться с ноги на ногу, дожидаясь своей очереди.
Вскоре распределение было закончено. Ровена с некоторым удивлением отметила, что за столом Салазара сидят только четверо подростков. Они изо всех сил старались удерживать на лицах маски равнодушия, однако по молодости лет это им не слишком хорошо удавалось, и в их взглядах чувствовалось удовлетворение.
У самой себя баронесса обнаружила шестерых, причем двое из них, как ни странно, наверняка были земляками Салазара. Юноши несколько раз оглядывались на правый стол, однако промолчали. У Годрика и Хельги сидело по семь человек, причем среди них Ровена не разглядела ни одной черноволосой головы.

* * *

Первые дни прошли спокойно. Ровена, тщательно подошедшая к вопросу обучения, была довольна своими студентами. В отличие от большинства мужчин, встречавшихся на ее жизненном пути, эти были спокойными, уравновешенными и жадными до познания. Нескольких уроков баронессе хватило, чтобы окончательно прийти в умиротворенное состояние. Со студентами Салазара и Хельги она тоже поладила, хотя с ними было несколько сложнее.
Некоторые ученики Хельги вовсе никогда не знали о магии, а кое-кто проявлял непозволительную, с точки зрения Ровены, рассеянность. Однако, объяснив им все четко и подробно, вполне можно было добиться хороших результатов.
Подопечные Салазара создавали проблемы в другом: молодые люди держались на ее уроках подчеркнуто надменно. Больше всего баронессу раздражало, когда, отвечая заданный урок, юноши начинали утрированно подражать ее акценту. Первым родным языком Ровены был французский, и хотя она с детства выучила несколько диалектов английского языка и знала несколько слов на кельтском, в ее речи то и дело проскальзывали своеобразные нотки. Особенно сильно они проявлялись, когда женщина волновалась, и язвительная молодежь это быстро подметили.
Но это все были пустяки по сравнению с "бандой" Годрика. Другого слова не подобрать: семеро мальчишек, обычно взлохмаченных, веселых и подвижных не могли, казалось, просидеть спокойно и нескольких минут. Они вертелись, перешептывались и, что было самым ужасным, постоянно опаздывали.
Где они могли задерживаться, Ровена не представляла, ибо Салазар, только взглянув на сию шумную ватагу, сразу же заявил, что порог его аудитории они не переступят. Долгие препирательства с Гриффиндором, горячо отстаивающим права своих воспитанников, мало к чему привели: в конце концов Слизерин, с огромной неохотой, согласился принять некоторых - он подчеркнул некоторых - в класс по занятием отражения темной магии, но дверь в подземелья, где проходили занятия по Зельям, захлопнул решительно. Слизерин настаивал на том, что его нервы не стальные, чтобы наблюдать за криворукими действиями этой разболтанной компании. Да, именно криворукими - он по движениям видит, что для тонкой работы не годится ни один из учеников Годрика. В результате Гриффиндору пришлось уступить, тем более, что его студенты и сами не горели желанием оказаться у Слизерина, которого невзлюбили с первых же дней за презрительное отношение к ним.

После того, как стихли эти дебаты, на несколько недель в замке воцарилось зыбкое спокойствие.
Спокойствие, закончившееся дракой перед дверями в обеденный зал. Ровена первой оказалась на месте действия, и в первый момент даже растерялась. Около десятка подростков сцепилось в яростной схватке. Лезть в этот клубок было жутко, да и неразумно. Взмахнув волшебной палочкой, баронесса вызвала ледяной ливень над дерущимися, заставив их отпрянуть в разные стороны. Отдышавшись и отфыркавшись, противные стороны уже хотели вернуться к прерванной битве, но тут, на счастье, подоспели мужчины.
Оказалось, что мальчишки Гриффиндора подрались с корнуольцами. Салазар с ехидной усмешкой отделил от своей группы двух юношей и подтолкнул их к Ровене, мол, разбирайся сама, как знаешь. Остальных троих он, не слушая протестов Годрика, увлек за собой в подземелье, напоследок послав его студентам взгляд, не предвещающий ничего хорошего.
По пути один из отроков попытался что-то сказать, однако Слизерин несильным подзатыльником заставил его замолчать и двигаться дальше. Отконвоировав их до комнаты для отдыха, лорд остановился на пороге.
- Чтобы через час были у меня. Надеюсь, этого времени вам хватит, чтобы привести себя в порядок.
Юноши смущенно опустили глаза, только сейчас осознав, что их мантии разодраны, руки - в царапинах, а на лицах начинают расцветать синяки.
Салазар уже развернулся, чтобы уйти, когда приметил возле камина одинокую фигуру.
- Грегори Гонт, - сухо окликнул Слизерин. - Потрудитесь зайти ко мне немедленно.
Молодой человек неторопливо, но и слишком медленно поднялся и, аккуратно свернув пергаментный свиток, проследовал на зов.
До покоев Салазара они дошли в молчании. Войдя, лорд сел за стол, оставив юношу стоять перед собой. Откинувшись на стуле, Слизерин изучал неподвижное - и прекрасное в своей неподвижности - лицо. Мальчик и правда был хорош. Конечно, подростковая угловатость имеет место, но с годами, без сомнения, он обгонит по красоте своего старшего брата.
- Вы ничего не хотите сказать мне, мистер Гонт? - наконец заговорил лорд.
- Боюсь, что мне нечего Вам сообщить, Мастер Салазар, - на лице юноши не дрогнул ни единый мускул.
- Ваши… товарищи сегодня сражались. Не знаю, правда, еще за что - очень надеюсь выяснить это в ближайшем времени. А где были в этот момент Вы? - глаза Слизерина были прищурены. Его чуткий слух улавливал ровное и совершенно спокойное дыхание своего подопечного, и лорду вовсе не хотелось торопить события. Возможно, мальчик оправдает ожидания, но возможно, что и нет. Не надо его подталкивать, он все должен сказать сам.
- Товарищи - это слишком громкое слово, Мастер, - острый подбородок вскинулся вверх. - Я не разбрасываюсь подобным. Я бы сказал: молодые люди, которым, как и мне, посчастливилось учиться у великого волшебника.
Слизерин усмехнулся.
- Я подобрал более короткое слово. Мистер Гонт, не столь важно, что именно Вы вкладываете в слово "товарищ", важно, что, учась у меня, вы являетесь как бы неким единым организмом. И мне бы хотелось, чтобы он действовал слажено. Так где Вы были? - Я был в нашей комнате для отдыха. Изучал материалы по зелью, которое Вы нам показывали на прошлом занятии. Меня заинтересовало…
Салазар поднял руку, прерывая его.
- Вы знали, что сегодня будет драка? - напрямую спросил лорд.
Грегори едва заметно пожал плечами.
- Не сегодня - завтра она должна была произойти. Альфред - он старший среди учеников лорда Годрика - уже давно дал нам это понять. Эти выродки не желают видеть своего места и упорно нарываются на неприятности.
- Однако Вы не присоединились к… битве?
- Не вижу необходимости, - узкие плечи юноши в быстром движении передернулись. - Лично я - маг и аристократ. Мне претит марать руки о подобную мразь, как Альфред со товарищи.
- И Вы предпочли уйти с его пути? - Слизерин опустил подбородок на сцепленные руки.
Во взгляде Грегори мелькнула обида.
- Как Вы могли подумать о подобном, Мастер Салазар? - чуть растягивая слова протянул юноша. - Гонты никогда и никому не оставляют поле боя. Просто… В нашем понимании поле боя - оно несколько шире малого замкнутого пространства. Можно победить противника, ни разу не нарвавшись в прямое столкновение, - видя, что лорд его не перебивает, Грегори подпустил в свой голос долю горячности: - Ведь в ступая в драку с отребьем, сам будто принижаешься до его уровня. Чернь не вызывают на дуэли - ее лупят палками.
- Чудесно, - Слизерин поднялся на ноги и, обогнув стол, встал рядом с юношей. Несколько секунд вглядываясь в его лицо, лорд положил руки на плечи Грегори. - Я говорил Вашему брату о своей уверенности в том, что Вы будете достойны, и теперь я в этом убедился, - бледные щеки молодого человека едва заметно порозовели: похвала нашла свою брешь в его сердце. Салазар тем временем, будто ничего не замечая, продолжал. - Знаете что? Пожалуй, по возвращении к остальным, передайте, что я не желаю их видеть. Меня не интересует, что они там не поделили со студентами Годрика. Сообщите им, что я больше не желаю слышать о драках. О победах - да, но не о низменных сварах, которые лишь позорят людей благородных. А что касается Вас - продолжайте развивать свои лучшие качества, и я помогу Вам добиться успеха. Можете идти, Грегори.
Он назвал юношу по имени, и тот покраснел сильнее. Его дыхание впервые за сегодняшний день сбилось и, чтобы скрыть это, юный Гонт склонился над рукой своего мастера, поцелуем выражая свою благодарность.

* * *

Айкен стоял среди разношерстной толпы мальчишек и, приподнявшись на цыпочках, пытался разглядеть происходящее возле стола наставников. К своей радости Айкен оказался не самым маленьким в этой компании, однако подавляющее большинство подростков все же превышали его ростом, и рыжеволосому пареньку приходилось тянуться изо всех сил.
За столом наставников сидели только две дамы, лорд Годрик возвышался рядом, со шляпой в руках. Лорд Салазар перед самым началом нового набора учеников спешно уехал по делам - Айкен, прибывший в замок три дня назад, его уже не застал - и так до сих пор не вернулся. Однако за его столом царило уверенное спокойствие.
Размышления мальчика прервал громкий голос Гриффиндора:
- Петерс, Айкен.
Он вздрогнул и сделал вперед неловкий шаг. Ребята перед ним расступились столь неожиданно, что Айкен едва не вывалился в проход. С трудом удержав равновесие и попытавшись напустить на себя как можно более независимый вид, юноша дошел до лорда Годрика и присел на краешек табурета. На взлохмаченную массу темно-рыжих волос опустилась шляпа - и все звуки извне смолкли. В этой тишине Айкен услышал голос, раздававшийся будто прямо в его голове.
- Кто у нас здесь? Ах, какая прелесть! Только третий год набираем учеников - и вот в наших стенах первый обманщик. И не стыдно?
- Пожалуйста! - беззвучно, но от этого не менее горячо взмолился Айкен. - Не надо меня выдавать! Я не принесу никакого вреда! Я ничем не хуже остальных!
- О, какие гордые слова, - Шляпа усмехнулась… по крайней мере, усмехнулся ее голос. - Интересно, лорд Салазар обрадуется такому… студенту?
Айкен еле слышно охнул. Его взгляд против воли устремился к левому столу. И хотя шляпа, сползшая ему почти на нос, сильно мешала обзору, мальчик быстро оглядел равнодушно-надменные лица в большинстве своем черноволосых юношей.
- Что, испугался? - в голосе Шляпы мелькнула насмешка.
- Если бы я боялся, я бы сюда вообще не пришел! - возмутился Айкен. - Просто я так мечтал… Неужели Вы не можете меня отправить к лорду Годрику?
- Почему же не могу? - как-то сразу согласилась Шляпа. - Желаешь - пожалуйста!
И затянувшееся молчание в зале прервалось ее выкриком:
- Гриффиндор!
Головной убор был снят с его головы, и Айкен с облегчением устремился к аплодирующему ему столу. Плюхнулся на скамью по соседству с мальчишками, с которыми он вместе добирался до замка - и только сейчас понял, насколько волновался.
- Поздравляю! - через стол ему протянул руку высокий парень с вьющимися волосами. - Добро пожаловать в наш Дом! Я - Альфред, и я у вас за старшего. Будут вопросы - обращайся.
- Спасибо, - Айкен нашел в себе силы улыбнуться ему и пожать руку. Больше всего ему хотелось сейчас рухнуть и забыться сном. Он слишком устал за сегодняшний день, и все тело мучительно ломило.
Однако предстояло пережить окончание распределения, пир, а потом еще и приветствие новичков уже в тесном "семейном" кругу.
Когда голова Айкена коснулась подушки, он уснул моментально, не успев даже насладиться, насколько эта кровать, эта комната да и вообще весь этот мир отличался от того, что знал и имел он раньше.

Утром Айкен проснулся с ясной головой и таким счастливым, каким, наверное, никогда не был. Или, возможно, был, но очень и очень давно. Чувствовал он себя гораздо лучше, и Айкену не терпелось заняться чем-нибудь интересным и важным.
Он еще не знал, что его будущее висит на волоске.
Спустившись в обеденный зал, юноши расселись за столом и приступили к трапезе. Айкен с аппетитом наворачивал завтрак, когда двери в зал распахнулись, и на пороге появилась высокая худощавая фигура в темно-зеленом плаще, отороченном мехом. Студенты, сидевшие за столом Слизерина, моментально поднялись на ноги и стояли, пока мужчина шел по проходу к столу наставников. Разговоры в зале притихли, и в этой тишине отчетливо были слышны быстрые шаги.
Внезапно смолкли и они. Айкен почувствовал, что волоски на его шее встали дыбом: лорд Салазар остановился прямо за его спиной.
Наставники тоже прекратили свой разговор и удивленно посмотрели за Слизерина, застывшего посреди зала.
Крылья тонкого длинного носа черноволосого мужчины несколько раз вздрогнули, вдыхая воздух, и бледное лицо исказила гримаса отвращения.
- И как это понимать? - негромкий, но резкий и хорошо поставленный голос лорда хорошо был слышен всему залу.
- А в чем дело? - Годрик встал со своего места и, спустившись с возвышения, сделал несколько шагов по направлению к другу.
- Возможно, мне просто забыли об этом сообщить, - Слизерин растягивал слова, не скрывая насмешки, - однако мне бы хотелось все-таки узнать: с каких пор мы принимаем на обучение девчонок.
У Айкена перехватило дыхание. В глазах на мгновение потемнело, ему одновременно хотелось, сорвавшись с места, убежать как можно дальше и съежиться так, чтобы его не было видно.
- Я не понимаю, - Гриффиндор осмотрел зал. Единственными женщинами, которых он увидел, были Ровена и Хельга. Убедившись в этом, рыжеволосый мужчина снова повернулся к другу.
Салазар, демонстративно закатив глаза, указал на Айкена, побледневшего и сжавшего кулаки.
Айкен не мог видеть лица лорда Годрика - тот, как и лорд Салазар стоял позади него, - но каким-то внутренним чутьем осознал, что дальше молчать нельзя.
Он вскочил на ноги и, повернувшись спиной к своему столу, взглянул Гриффиндору прямо в глаза.
- Да, - отчетливо прозвучал звонкий голос. - Да, я девушка, меня зовут Аннис. Мне очень жаль, что все так вышло, но я очень хотела у Вас учиться! Пожалуйста, позвольте мне остаться!
По залу пронесся шепоток. Особенно удивлены были те, с кем Аннис провела несколько дней. Никто из них не сказал бы, что это создание, такое же взлохмаченное и шумное, с озорными глазами и любопытным носом, может быть противоположного пола.
Гриффиндор же чувствовал растерянность. Они с остальными вообще не говорили на эту тему. То, что в школе учатся только мальчики, было само собой разумеющимся: какая мать отдаст свою дочь, вступившую в пору юности, жить в одном замке со столь же молодыми людьми?
В подтверждение его мыслей прозвучал голос Салазара:
- Это совершенно безответственное поведение с вашей стороны. Как вы могли проглядеть девчонку.
- Ну… она довольно похожа, - взгляд голубых глаз Годрика еще раз скользнул по Аннис. - К тому же она еще очень юна.
- Так или иначе, в должный возраст она уже вошла, - по лицу Слизерина снова скользнуло брезгливое выражение, и Аннис внезапно поняла, как именно он разгадал ее пол. От этой мысли ее лицо отчаянно вспыхнуло, что не скрылось от внимания лорда. Вложив в голос всю убедительность, он произнес: - Годрик, я уверен, ты понимаешь: держать в замке, где проживает свыше семидесяти молодых людей от тринадцати до шестнадцати лет, девчонку - это то же самое, что впихнуть на псарню течную суку.
Ровена резко поднялась из-за стола.
- Я бы попросила наших лордов соблюдать рамки приличий, - холодно отрезала она, посылая Салазару возмущенный взгляд. Тот чуть наклонил голову, как бы принимая упрек, однако ответил не менее твердо:
- Мне жаль, если эти слова режут Ваш слух, леди Ровена, однако они точно отображают суть. За своих учеников я еще мог бы поручиться: уверен, ни один из них не польстится на саксонскую… девчонку, - здесь он бросил предостерегающий взгляд в сторону своих студентов. Те, все еще стоящие, всем своим видом выражали полнейшее равнодушие. - Но все остальные… Впрочем, - голос Салазара внезапно смягчился, и слова снова зазвучали плавно, - насколько я понимаю, по какому-то недоразумению эта девчонка оказалась среди твоих воинов, Годрик. Уверен, что ты вполне способен лично принять решение относительно свого Дома.
Закончив на этом свою речь Слизерин прошел мимо Гриффиндора и, поднявшись на возвышение, сел на свое место. По его короткому кивку ученики за левым столом последовали поданному примеру.
Годрик вздохнул и снова заставил себя посмотреть на девочку. Та ответила ему прямым взглядом. Какие у нее глазищи! Огромные, зеленые - не изумрудные, как у Ровены, а нежного и теплого оттенка, как первая весенняя листва. Но самое главное: в этих глазах не было мольбы. Только безграничное упрямство и настойчивость. Девушка не собиралась просить, она готовилась бороться.
Гриффиндор отвернулся и также направился к столу. Аннис почувствовала, что еще немного, и она бросится ему вслед, заколотит кулаками по широкой спине - и в этот момент услышала, как лорд Годрик, усаживаясь, произносит:
- Пусть остается. Раз ей хватило смелости прийти сюда, я не вправе отказать ей в ученичестве.

* * *

- Итак, мисс Петерс, я Вас очень внимательно слушаю.
Дверь в покои лорда Годрика захлопнулась за спиной Аннис, отрезая от всего остального мира. Гриффиндор, пройдя в глубину комнаты, остановился и развернулся на каблуках, глядя девушке прямо в глаза. Аннис постаралась выпрямиться, вздернув вверх подбородок.
- Надеюсь, это хоть Ваша настоящая фамилия? - уточнил Годрик.
- Да… сэр, - ответила девушка. - Насколько я помню. Понимаете, - торопливо добавила она, - мой отец был мельником, сэр, магглом. А мать была ведьмой. Он знал это, но все равно любил ее. А потом пришли норманны и отняли нашу мельницу. Я в лесу с деревенскими ребятами играла, и не знала этого… Когда вернулась - родителей уже не было, и я убежала. Я шла несколько дней, пока не выбрела к людям, которых совсем не знала. Тогда-то госпожа Джина меня и подобрала.
- Джина? - знакомое имя отозвалось в сердце.
- Да, - Аннис закивала. - Сэр, она так Вами гордилась! Она…
- Погоди! - Гриффиндор поднял руки. - Не так быстро. Ты про кого говоришь?
- Ну, госпожа Джина же, - нетерпеливо повторила девушка. - Ваша сестра. Разве нет?
Значит, он не ошибся. К тому времени, когда Годрик вырвался из родительского дома на поиски приключений, все его сестры были уже замужем и разъехались по округе. За все эти годы он так и не удосужился к ним заглянуть: сперва не давала боль, а потом все как-то не складывалось.
А они, оказывается, гордятся…
- Мальчики - ее внуки - очень хотят попасть к Вам учиться, - тем временем продолжала Аннис. - И я тогда подумала: а чем я хуже? Конечно, я не парень… Но госпожа Джина замечательная волшебница! К тому же и здесь среди четырех наставников две женщины.
- Но ты не должна была обманывать! - пытаясь вынырнуть из этого все ускоряющегося словесного потока, вставил свою реплику Гриффиндор.
Девушка состроила гримаску.
- Ну да, как же! Вы же видели, как этот скривился, едва меня… увидел!
- Не этот, а лорд Салазар, - вступился за друга Годрик. - Но вопросы обучения решает не он один. Нас четверо, мы бы обо всем смогли бы договориться.
- Но ведь теперь уже поздно? - зеленые глаза девушки смотрели невинно-доверчиво, и Гриффиндору осталось только развести руками.
- Увы, да.

- Годрик?
Гриффиндор удивился. Ровена редко к кому обращалась первой, предпочитая по вечерам уединение. Однако сейчас она стояла на пороге его покоев, и мужчина посторонился, пропуская ее.
- Добрый вечер! - улыбнулся он гостье. - Что-то случилось?
- Случилось, - сухо ответила Ровена. - Я бы хотела услышать, что ты собираешься делать с девушкой.
- А… я должен с ней что-то делать? - искренне удивился Годрик.
Баронесс возвела глаза к потолку.
- Я так и думала, - устало произнесла она. - И где она будет спать, ты тоже не подумал?
Гриффиндор смутился. Действительно, он упустил это из вида - хотя утром Салазар открытым текстом намекнул ему о возможных последствиях.
- Надо выделить ей отдельную комнату, - продолжала тем временем Ровена. - Наши башни похожи - там полно свободного места. Ты сможешь об этом позаботиться?
Годрик рассеяно погладил бороду.
- Гхм… Вообще-то… Если ты будешь столь любезна, что… В общем, я был бы рад воспользоваться твоей помощью, - наконец честно ответил рыжеволосый мужчина. Он подозревал, что даже если сделает все сам, Ровена потом наверняка заявит, что это все неправильно.
Баронесса пожала плечами и направилась к выходу.
- Тогда, надеюсь, ты впустишь меня на свою территорию, - не оборачиваясь, сказала она. - У меня уже есть мысль, как надо сделать.
Сопроводив ее наверх своей башни, Гриффиндор открыл паролем вход в общую комнату. Ученики дружно подняли головы, разглядывая вошедших. Даже те, кто учились здесь третий год, никогда не видели, чтобы кто-либо из прочих наставников входил к ним - даже глава их собственного Дома бывал здесь крайне редко. Эта зала отдавалась им как бы в личное владение.
Ровена заставила себя промолчать: хоть она и не требовала, как Салазар, чтобы ее студенты вставали при ее появлении в общем зале, но культурным юношам хватало такта подниматься, когда дама заходила к ним в общую комнату.
Обглядевшись, она с трудом разглядела в общей толпе Аннис. Девушка ничем не отличалась от толпы мальчишек и, казалось, ничуть не тяготилась их обществом. Ну что ж, в любом случае, это ненадолго.
Ровена заставила себя сосредоточиться на лестнице, ведущей к спальням. Размеры замка вообще и башен в частности позволяли разбить спальни для каждого года поступления, и еще оставалось место. Повинуясь движению волшебной палочки баронессы лестница разделилась на две части, одна осталась на месте, а вторая отъехала в сторону, и за ней образовалась еще одна дверца.
- Мисс Петерс, - строго произнесла Ровена, и девушка, немного помедлив, поднялась на ноги и подошла к ней. - Ваша спальня отныне будет находиться в отдельном помещении. Будьте добры собрать свои вещи и перебраться туда.
Аннис бросила взгляд на Годрика, стоявшего чуть поодаль. Лорд согласно кивнул, и она неохотно, нарочито медленно стала подниматься по лестнице, ведущей в ее прежнюю спальню.
- А теперь сообщение для вас, молодые люди, - хорошо поставленный голос Ровены заставил мальчишек перестать провожать глазами Аннис и обернуться к леди.
- Я ни в коей мере не хочу усомниться в вашей порядочности, джентльмены, - завладев их вниманием, продолжала баронесса, - но тем не менее вынуждена прибегнуть к определенным приемам безопасности. Лестница зачарована так, что ни один представитель мужского пола не сможет подняться по ней. Более того, стоит кому-либо вас поставить ногу на первую же ступеньку, как по всему замку разнесется громкий звук. Думаю, вы, не желая переполоха, воздержитесь от подобных опрометчивых поступков, и будете уважать право леди на уединение.
Обведя залу внимательным взглядом и убедившись, что все вникли в смысл ее слов, Ровена развернулась и подошла к Годрику. Вместе наставники покинули общую комнату.
- Спасибо, - улыбнулся Гриффиндор, когда дверь за их спинами закрылась.
- Не за что, - баронесса поджала губы. - Меня утром возмутил тон Салазара, но в принципе я с ним согласна. Я не против обучать девушек - напротив, я была бы только рада этому, однако вот так, вперемешку с юношами… Да еще и ночевать в столь непосредственной близости. Это, в конце концов, выходит за рамки приличий.
- Ты просто леди, Ровена, - усмехнулся Годрик. - Я вот с детства прекрасно знал, чем мальчики отличаются от девочек, и откуда дети берутся.
Баронесса смерила его мрачным взглядом и, больше не говоря ни слова, начала спускаться. Гриффиндор дернул себя за бороду.
- Ну вот что я снова сказал не так? - пробормотал он себе под нос и направился к своим покоям, постаравшись выкинуть из головы все лишнее.

- Девушки должны носить платья, - мягко убеждала Аннис Хельга.
- Но ведь под мантией все равно не видно! - девушка пыталась сопротивляться. Проведя около месяца в мужской одежде, она оценила все ее достоинства, и перспектива снова носить юбку не особо радовала.
- Еще как видно, - несмотря на ласковый голос, Хельга была непреклонна. - У тебя ноги видны из-под подола.
- Это просто… Она мне маловата, - Аннис отпиралась скорее из принципа, она уже поняла, что победа останется не за ней.
- Мантия как раз нужной длины. А теперь - снимай ее.
Теплые руки госпожа Хаффлпафф помогли Аннис избавиться от черной мантии, точно такой же, в каких ходили все студенты. Эта мысль пришла в голову Ровене, которая ко второму году обучения решила, что одинаковая одежда упорядочивает мысли и дисциплинирует. С тех пор поверх своей обычной одежде студенты носили черные мантии с повязанными на левых предплечьях ленты с цветом Дома.
Палочка белокурой леди совершила взмах, и Аннис почувствовала, что привычные уже штаны пропали, преобразившись в длинное платье. Рубашка стала тоньше и длиннее, рукава теперь наползали на кисти рук.
- Вот так, - улыбнулась Хельга. Она повернулась к стопке принесенных девушкой вещей и проделала над ними те же самые манипуляции. - И последнее…
- У меня больше ничего нет! - поспешно произнесла Аннис.
- Твои волосы, - Хельга покачала головой. - Они ведь были длиннее?
Мужчины-англосаксы носили длинные волосы - ниже плеч, но с женскими, конечно, они не могли сравниться. Выдавая себя за юношу, Аннис пришлось отрезать свои косы - единственное, о чем она по-настоящему тосковала. Косы у нее были роскошные, тугие, чудесного рыжевато-бронзового цвета.
Хельга уловила эту грусть во взгляде девушки и снова взмахнула палочкой. В следующее мгновение Аннис радостно вскрикнула, недоверчиво проведя рукой по своим моментально отросшим волосам.
- О, леди Хельга, спасибо огромное! - теперь уже совершенно искренне воскликнула она. - Я…
- Не стоит благодарности, - белокурой женщине было приятно видеть счастье на лице девушки. - Жалко, наверное, было резать такую красоту.
Аннис широко улыбнулась и уже почти без разочарования сгребла свои вещи. Провожая ее до выхода, Хельга произнесла:
- И вот еще что: я понимаю, что твой наставник - лорд Годрик, но если возникнут вопросы, ты всегда можешь прийти ко мне. Я буду рада помочь.
- Спасибо, мэм! - от души поблагодарила ее девушка. - Спасибо за Вашу доброту!

Глава 9. Дела семейные

Жизнь проходит, и, что говорить,
С каждым днем все становится злей.
И так хочется все позабыть
И жить ради своих детей.
(С)И. Кучин

Это должно быть совсем нетрудно. В конце концов, Альфред это делал. И Этель тоже.
Ну и кто виноват, что она сама напросилась вместе с остальными ребятами со своего курса тянуть жребий?
Аннис училась в замке, именуемом Хогвартсом, вот уже третий год. И собиралась проучиться четвертый, если, конечно, ее сегодня не поймают и не вышвырнут вон.
Лорд Салазар так и не сменил гнев на милость, и в свой класс по Зельям подопечных Гриффиндора не брал. В отместку те придумали забаву: пробираться на его склад за аудиторией и доставать трофеи. Что-нибудь этакое, яркое и впечатляющее. Забава проводилась раз в год, чтобы не слишком нарываться: в прошлый раз Слизерин, подозревая их, закатил такой скандал, разбираясь с Гриффиндором, что это слышал весь замок. Что он там прихватил, Этель так и не понял, но явно что-то ценное - после похождений Альфреда такой шум не поднимали. Воровство как таковое в планы юношей не входило, поэтому пришлось предпринять повторное путешествие с целью водворения похищенного на место.
В этом году настала очередь курса Аннис. Молодые люди благородно предложили девушке не рисковать, но ту возмутило такое решение. Настояв, чтобы тянуть жребий вместе со всем, она в считанные минуты обрекла себя на выполнение высокой миссии.
Аннис не знала, что лорд Салазар мог сделать с остальными учениками Гриффиндора, но что именно ее он на дух не выносил, это было известно наверняка. Следом за Аннис в замке появилось еще несколько девушек - около десятка человек у леди Хельги и с полдюжины у леди Ровены - но к ним Слизерин относился еще терпимо: просто не обращал внимания. Но на свой счет единственная студентка Гриффиндора не заблуждалась.
Девушка замерла на развилке. В подземельях она никогда не была, но Альфред перед "вылазкой" торжественно вручил ей план, набросанный им еще в те времена, когда он сам участвовал в подобных мероприятиях. На самом деле Альфред закончил обучение в прошлом году, однако он не покинул замок, как его однокашники. Он остался брать у лорда Годрика личные уроки "по углубленной программе", как это называла леди Ровена. У нее самой осталось двое старших студентов, и у лорда Салазара один. Поэтому Альфред теперь даже не жил вместе со всеми - ему досталась отдельная комната, а иногда, если Гриффиндор уезжал куда-то по делам, он даже заменял его на занятиях.
Согласно этому плану, если свернуть направо, можно было попасть в аудиторию, где проходили уроки Зелий. Оттуда можно войти на небольшой склад, где хранились ингредиенты, приборы и еще Мерлин знает что. Туда попасть не так уж трудно: там часто сновали ученики Слизерина, и вряд ли среди защитных заклинаний было что-то особо опасное и уж тем более смертельное.
Но на складе после выходки Этеля наверняка больше не хранится ничего хоть сколько-нибудь значимого. Значит… Аннис покосилась на план в своей руке. Налево от развилки, где она находилась, уходила стрелка с надписью "К Змею и змеенышам". С той стороны ничего не было - видимо, Альфред не сворачивал к личным покоям.
Подумав, девушка убрала "карту", и решительно отправилась в левый коридор. Слизерин сейчас точно наверху, у него занятия по другому предмету, значит, можно попытать счастья. В конце концов, не зря же она столько училась!
Аннис шла, стараясь не споткнуться в темноте. По пути ей попалось несколько дверей, но они либо не открывались ни одним известным ей способом, либо открывались - но за ними не было вообще ничего, лишь пустые комнаты. Вообще, замок поражал своими размерами, и несмотря на то, что количество его обитателей насчитывало более, чем полторы сотни человек, в нем было на удивление просторно. А подземелья, как подозревали многие, по размерам не уступали наземной части, при этом по запутанности во много раз его превосходя.
Девушка зашла уже довольно далеко, когда она сообразила, что на ее пути было уже немало развилок, закоулков и поворотов. Не лучше ли начать искать дорогу обратно, чем продолжать путь в неизвестность?
Но что она тогда скажет ребятам? Что она не справилась с заданием? Или, хуже того, струсила?
Ну уж нет. Аннис взяла себя в руки и решительно ускорила шаг. У нее все получится, надо лишь не падать духом.
Она сама не поняла, в какой момент дверь под нажимом ее руки распахнулась, и девушка практически ввалилась в небольшую комнату, из которой вели в разные стороны еще три двери. Подумав, Аннис выбрала самую правую дверь и, помедлив короткое мгновение, толкнула ее.
Две пары удивленных глаз уставились на нее, а девушка, вместо того, чтобы броситься назад, осталась, замерев, стоять на пороге.
Перед ней находилась светлая комната, заваленная всякой всячиной. О том, что комната находится в подземельях, говорило лишь отсутствие окон, в остальном же выглядела очень уютной, даже несмотря на беспорядок.
Но куда больше, чем вид комнаты, Аннис поразили ее обитатели. Перед ней находились две девочки лет четырех-пяти. Одна из них невольно притягивала к себе взгляд очаровательным личиком и светлыми, золотистыми волосами, походя на маленького ангела. Ее голубовато-зеленые глаза, опушенные темно-золотыми ресницами, были широко распахнуты, придавая облику малышки невинный вид.
Вторая девочка на ее фоне выглядела не такой милой, хотя на свой лад она тоже была довольно симпатичной. Глянцево-черные волосы, заплетенные в тугие косы резко контрастировали с удивительно белой кожей, но совпадали по цвету с полуночными глазами. Этот ребенок от удивления оправился быстро, и черные глаза подозрительно сузились.
- Ты кто такая? - детский голосок вывел Аннис из ступора.
- Я… пожалуй пойду, - девушка попятилась назад, однако черноволосая девочка уже вскочила на ноги с пола, на котором они с подругой до этого сидели.
- Стоять! - теперь в голосе явно звучали требовательные нотки. - Отвечай, когда тебя спрашивают.
- Вот еще, - возмутилась Аннис. - Буду я распинаться перед каждой малявкой!
Девочка плотно сжала губы и сделала шаг вперед. Она едва доставала девушке до пояса, но лицо ее выражала уверенность человека, привыкшего, что окружающие слушаются каждого его слова.
Перед внутренним взором Аннис внезапно мелькнуло воспоминание. Она уже видела такое выражение: на таком же бледном лице, с такими же бледными поджатыми губами и с таким же презрительным выражением черных глаз.
- Ты - родственница лорда Салазара? - пробормотала Аннис, не отводя взгляда от девочки.
- Это мой отец, - высокомерно ответила малышка. - А вот насчет тебя мы выясним, когда он вернется.
- Я уйду! - Аннис сделала шаг назад. Это ж надо было ворваться в самое что ни на есть змеиное гнездо!
- Если ты уйдешь, - черные глаза снова прищурились, - я опишу тебя отцу, и тебя вышвырнут из школы.
- Но я не его студентка! - возмутилась девушка. - Он не сможет ничего со мною сделать.
- Тогда… - взгляд девочки скользнул по левому рукаву школьной мантии Аннис и внезапно просиял. - Я скажу дяде Годрику, что ты меня обижала. И не улыбайся так! - прикрикнула она на девушку. - Он поверит, он всегда мне верит.
- Сэл, - вторая девочка тоже поднялась и тихонько подошла к подруге. - Но ведь это же неправда?
- Это правда! - отрезала черноволосая. - Она обижает меня, потому что не слушается!
"Ну и логика", - досадливо подумала Аннис, однако вслух произнесла:
- Ну хорошо. Чего вы от меня хотите?
Лицо черноволосой девочки в один момент преобразилось. Оно даже стало очаровательным - особенно когда Сэл улыбнулась.
- Вот и чудесно! - прощебетала она. - Будем знакомы: меня зовут Саласия, а ее, - жест в сторону светленькой девочки, - Хелена. Нам скучно, поиграй с нами!
Аннис без сил опустилась на пол.

Юная ученица Гриффиндора проклинала тот день, когда сунулась в подземелья.
Наигравшись, девочки отпустили ее. Саласия даже, усмехаясь, вручила ей какую-то зачарованную ящерицу, которую Аннис выдала ребятам за змеиный трофей. "Трофей" всех удовлетворил, и девушку долго поздравляли, не уставая восхищаться ее смелостью и удачливостью.
Однако под угрозой раскрытия Аннис теперь была обречена каждый день спускаться в подземелья и пару часов посвящать девочкам.
Вскоре она знала про них все. Хелена оказалась дочерью леди Ровены. Хотя она была всего на несколько месяцев старше подруги, со стороны казалось, что между ними разница года в полтора. Хрупкая и бледная Саласия выглядела младше своего возраста, чего нельзя было сказать о ее умственных способностях. Вообще обе девочки поразили Аннис живым умом и такими знаниями, какие сама девушка получила, лишь начав учебу в замке. Обе уже бегло читали, и хотя среди игрушек не было книг, нашлось немало свитков, как аккуратно заполненных историями, доступными для восприятия в столь юном возрасте, так и исписанных неровными еще детскими почерками.
Игрушки являлись отдельной темой. У Аннис глаза разбегались от их разнообразия. В ее собственном детстве не было ничего подобного, и она сама, подобно ребенку, с широко распахнутыми глазами взирала на эти сокровища. Пушистые звери, до мельчайших подробностей похожие на настоящих, уменьшенные копии обихода: посуда, мебель, даже маленький искусственный садик, игрушечные музыкальные инструменты, зачарованные куклы, одни из которых рассказывали истории или пели, другие танцевали, если хлопать им в ладоши, третьи выполняли короткие несложные команды… Больше всего Аннис поразил домик-клетка с находящейся внутри самой что ни на есть живой и настоящей цветочной феей.
Девушка понимала, что все эти игрушки и во сне не снились не то что маггловским детям, но и многим отпрыскам магических семей. На расспросы Саласия небрежно бросала, что некоторые из игрушек отец привозил из Лондона, а что-то и вовсе выписывал с материка. Как можно было скучать посреди такого великолепия, Аннис решительно не понимала.
Ответ на этот вопрос был простым: количество перестало переходить в качество. Во все это девочки играли много раз, и перестали ценить. Теперь же их внимание было полностью поглощено совершенно новой куклой.
Аннис не раз думала, что с Хеленой, возможно, они могли бы подружиться. Ей очень понравилась эта златоволосая девочка, тихая и серьезная. Саласия тоже умела быть милой - но лишь тогда, когда этого хотелось ей самой. Однако стоило сказать хоть слово поперек, и хрупкая малышка превращалась в капризного и жестокого тирана. Аннис не уставала удивляться, насколько дочь походила на отца, несмотря на то, что между ними лежала пропасть не меньше, чем в сорок лет. Саласия походила на лорда Салазара всем: от внешности до характера и поведения.
Это немного коробило Аннис. Она видела, какими мечтательными бывают глаза черноволосой девочки. Видела, как в те минуты, когда она рассказывает взахлеб какую-нибудь историю, лицо теряет столь портящее его капризное выражение, будто освещаясь изнутри. К тому же девушка ни разу не видела, чтобы Саласия чем-нибудь не поделилась. Казалось, девочки безумно привязаны друг к другу, и они никогда не ссорились из-за вещей, которые, как Аннис уже не сомневалась, в подавляющем большинстве своем были закуплены Слизерином. Саласия с радостью отдавала подруге и игрушки, и сладости, и всегда следила, чтобы Хелене не было скучно. Такая забота со стороны девочки, которая выглядела младшей, также ставила Аннис в тупик.
В этот день Саласия была одна, и оттого скучала еще больше. Про Хелену она смогла сказать только, что леди Ровена забрала ее, и они вместе куда-то уехали из замка. Саласия отчаянно завидовала: сама она еще никогда и никуда не уезжала. Расстроенная своим одиночеством, она совсем извела Аннис, и девушка только и мечтала о часе, когда сможет вырваться от этого маленького чудовища.
Внезапно со стороны двери послышался шум. Сперва до обитательниц игровой комнаты донеслись тяжелые шаги, потом раздался стук, и венчал все низкий глубокий голос.
- Салазар? Мне надо с тобой поговорить!
Потом снова зазвучали шаги. Аннис и Саласия переглянулись. Девушка поняла, что если ее здесь увидят, то все закончится еще хуже, чем если бы поймали в первый раз, а девочка сообразила, что она рискует лишиться своей живой игрушки.
В мгновение ока оценив ситуацию, Аннис шмыгнула за гору игрушек, скрывшись между лисой и белкой, надеясь, что их рыжий цвет замаскирует ее собственную шевелюру.
В следующую секунду дверь распахнулась и в игровую комнату вошел Гриффиндор.
- Дядя Годрик!
Саласия вскочила на ноги и со скоростью, которой Аннис от нее никак не ожидала, запрыгнула на высокого мужчину. Тот рассмеялся и подхватил ее на руки.
Осторожно выглядывая из своего убежища, девушка наблюдала за ними, испытывая странное и мучительное чувство. Лорд Годрик практически всегда выглядел веселым и добродушным, но сейчас, с ребенком на руках, он смотрелся как-то по-особенному. Его огромные руки крайне осторожно держали худенькую фигурку девочки, и, целуя ее, мужчина очень нежно и бережно коснулся губами гладкой щеки.
- Здравствуй, принцесса, - поприветствовал Гриффиндор малышку, все еще держа ее на руках. - Где Салазар, не знаешь?
- Ну вот, - Саласия надулась. - А я-то думала, ты ко мне пришел.
- Извини, - Годрик присел на мягкий табурет и разместил девочку у себя на коленях. - Времени совсем нет. Что-то мы не просчитали: учеников становится все больше, а нас всего четверо. К тому же, - он заговорщицки склонился к черноволосой головке, - помнишь, когда мы играли в лошадку? Салазару это тогда очень не понравилось.
Саласия хихикнула. Аннис поразило, как она изменилась, находясь рядом с Гриффиндором. От капризности и командного тона не осталось и следа. Девочка льнула к мужчине, выглядя нежной и беззащитной. И… счастливой.
- О да, - согласилась Сэл, потеревшись щекой о плечо Годрика. - Он тогда так сердился на тебя…
- Ну вот, а я всего лишь играл с моей маленькой принцессой. А ты, - Гриффиндор огляделся, - одна?
- Да, - Саласия снова надулась. - Хелена уехала куда-то с тетей Ровеной. А отца до вечера не будет. Они там с Грегори что-то делают. Опять меня все оставили… Но, - добавила она, - может, к себе он вернется раньше.
- Спасибо, - Годрик снова поцеловал ее, теперь уже в макушку.
В этот момент дверь распахнулась вновь, и в комнату вошел Слизерин. Увидев Гриффиндора со своей дочерью на руках, лорд сузил глаза, и его тонкие губы сами собой сжались в единую линию. Саласия мгновенно, неуловимым движением соскользнула с колен Годрика и поскорее ушла с линии огня. Атмосфера в комнате накалилась, однако рыжеволосый мужчина, казалось, этого не заметил. Поднявшись на ноги, он улыбнулся и шагнул к Слизерину.
- Салазар, я как раз тебя искал! - он подошел к корнуольцу и положил руку ему на плечо. - Я хотел обсудить…
Он говорил, а Слизерин тем временем смотрел на дочь. Та опять преобразилась: идеально прямая спина, сложенные руки, кротко опущенный взгляд. Казалось, весь ее облик говорит: я - самая что ни на есть тихая и послушная девочка.
Салазар позволил Годрику увлечь себя из игровой комнаты, и, стоило двери за мужчинами захлопнуться, Саласия без сил опустилась на табурет. Аннис осторожно выползла из своего укрытия.
- А ты у нас, оказывается, та еще актриса, - переведя дыхание, пробормотала девушка. Черноволосая девочка лишь презрительно пожала плечами.
- Отец говорит, что только идиоты ведут себя со всеми одинаково. Поведение зависит от собеседника и обстоятельств.
Аннис лишь покачала головой. Она не понимала этого и не желала понимать.

А в это время Ровена переступала порог "Трех метел", крепко держа Хелену за руку. Девочка молча шла рядом с матерью, не пытаясь ничего спрашивать. Баронесса искренне любила дочь, но, пока та была совсем маленькой, не представляла, что с ней делать. Едва надобность в кормилице отпала, ее отослали обратно в Лондон, и Ровена наняла женщину из местных. Вместе с кормилицей Саласии та заботились о девочках. Вместе - потому что девочки почти все время проводили вместе. Только ночевать Хелена возвращалась наверх: Ровена была твердо уверена, что детям в подземельях не место. Она и Салазара пыталась убедить, что ребенку нужен свежий воздух, но Слизерин предпочитал, чтобы его дочь оставалась рядом с ним.
Когда же девочки подросли, Ровена начала давать им задания, которые и Хелена, и Саласия выполняли с большим интересом. Учиться нравилось обеим, и это полностью удовлетворяло леди.
Она не желала лишиться дочери, а то, что должно было произойти сегодня, могло стать причиной подобного.
Войдя в трактир, неожиданно пустой, баронесса обнаружила вольготно расположившегося там высокого черноволосого мужчину. При ее появлении мужчина встал и сделал несколько шагов вперед. Свет упал на его лицо, и Ровена узнала Джильбертуса Гонта. Годы, прошедшие с момента их последней встречи, ничуть не умалили его красоты, напротив, черты окончательно оформились, превратив тоненького юношу в представительного мужчину.
- Мое почтение, госпожа баронесса, - Джильбертус склонился в церемонном поклоне. Ровена машинально протянула ему руку, которую мужчина галантно поцеловал.
- Добрый день, - негромко, стараясь не выдать своего волнения произнесла леди. - Признаться, я удивлена, увидев Вас здесь.
Лорд Гонт тонко улыбнулся.
- Я здесь ради Мастера Салазара. Он… просил составить компанию человеку, желающему увидеться с Вами. Я, разумеется, не буду присутствовать при семейной встрече, однако…
Взгляд глубокий черных глаз встретился со взглядом Ровены, и женщина поняла то, чего он недоговорил. Похоже, Салазар не большее нее доверял ее супругу, и прислал на подмогу своего протеже.
- Он… один? - изо всех сил удерживая на лице равнодушную маску поинтересовалась баронесса.
- Не совсем. С ним двое очаровательнейших юношей. Но, уверен, Вы будете только рады их увидеть. Впрочем, они уже ждут Вас наверху. В последней комнате по коридору.
Ровена начала подниматься по лестнице, когда ей вслед донесся негромкий голос:
- И помните: я всегда к Вашим услугам.
Лестница была слишком короткой. Ровена, сама того не замечая, крепко сжала ладошку своей дочери и, собравшись с духом, толкнула указанную дверь.
Трое мужчин поднялись ей навстречу.
- Ну здравствуй, Ровена, - наконец, нарушая затянувшуюся тишину, по-французски произнес светловолосый мужчина.
- Здравствуй, Жозеф, - спокойной ответила баронесса, хотя ее сердце билось где-то в горле. - Чем обязана твоему посещению?
Барон сделал широкий жест, предлагая всем сесть. Ровена проигнорировала указанный ей стул, и опустилась на кровать, усадив рядом с собою дочь, которую по-прежнему держала за руку.
- Знаешь, - продолжил Жозеф, видя, что жена не собирается заговаривать первой. - Я тут все был в делах… Но слухи оказались упорными и настойчивыми, так что я больше не мог оставлять их без внимания. Конечно, про школу для юных волшебников я услышал еще несколько лет назад, но сперва не обратил внимания. И вот только недавно вспомнил, что Рейвенкло - это твоя девичья фамилия. Мысль о том, что моя супруга пребывает в одном замке с толпой совершенно посторонних мужчин меня, как ты понимаешь, радовать не может.
- А я-то думала, что тебе уже ни до чего нет дела, - сухо сказала Ровена, не отводя взгляда от голубых глаз мужа. - Да, я преподаю под своей девичьей фамилией. Ибо это мое дело, к которому ты не имеешь ни малейшего отношения. Ты давно дал мне понять, что мы друг другу никто. К отцу я также не испытываю особо теплых чувств, но в конце концов именно он дал мне жизнь. Тебе же я не обязана ничем, кроме двадцати лет бездарно потраченного времени.
- И… как это? - Жозеф подался вперед, как бы приближаясь к ней. Он тоже был по-своему хорош, еще не такой уж старый человек с волевым и гордым лицом. - Хороши эти юные мальчики, которые теперь вьются вокруг тебя?
Ровена поднялась на ноги - не медля, но и без суетливой поспешности. Сверху вниз она смотрела на того, кто, по устоям общества должен был считаться ее господином.
- Я не желаю выслушивать никаких грязных намеков, - отчетливо произнесла она. - Тем более в присутствии моей дочери. Не представляю, как ты воспитал наших сыновей, - короткий кивок в сторону притихших юношей, - если они могут молчать, когда их отец оскорбляет женщину, более того, их мать. Я устала от той жизни, которую ты мне устроил. Я не унесла из твоего дома ничего, я ничем тебе не обязана. Ты отпустил меня, когда я сообщила, что уезжаю.
- Я думал, что ты просто хочешь покинуть Лондон! - Жозеф резко поднялся и взмахнул рукой. - Я и не представлял, что ты со своей подружкой и двумя мужиками собираешься устроить…
Звонкая пощечина прервала его речь.
Хелена, вцепившаяся пальчиками в руку матери, смотрела на происходящее широко распахнутыми глазами. Она знала, что у нее есть отец и братья - Ровена не скрывала этого от дочери - но видела всех троих впервые.
Однако девочка никогда не слышала, чтобы с ее матерью кто-либо разговаривал в таком тоне. Ровена Рейвенкло была леди до кончиков ногтей. Ее студенты боготворили свою наставницу, прочие питали уважение, и оба лорда неизменно оказывали ей почтение. Даже лорд Салазар, ко всем окружающим относящийся с чуть презрительным превосходством, с леди Ровеной был неизменно галантен.
Хелена не представляла, что ее матери кто-то может нагрубить. Девочка во все глаза смотрела на мужчину, не понимая его слов, но по реакции Ровены не сомневаясь, что тот говорит нечто обидное.
- Я не позволю тебе оскорблять ни моих друзей, ни мою работу, - голос баронессы звучал спокойно и ровно. - Я ни на секунду не пожалела о своем уходе, и если я в чем-то не права - то только в том, что я пришла сегодня сюда. Ты этого не стоил.
Она развернулась и, не прощаясь, покинула комнату. Женщина и девочка уже успели спуститься, когда барон нагнал их и схватил супругу за свободную руку.
- Да ты понимаешь, что говоришь? - прошипел Жозеф, больно вывернув кисть Ровены. - Я весь ваш вертеп прикрою и…
Он вынужден был прерваться на полуслове, ибо ему на плечо легла тонкая ладонь Джильбертуса.
- Ну что Вы, господин барон, - с обманчивой мягкостью произнес молодой человек. - Поверьте, не стоит так горячиться. А школу Вам никто закрыть не даст.
- Уж не Вы ли мне не позволите? - Гонт был несколько выше, и Жозефу пришлось слегка запрокинуть голову, чтобы встретиться ним взглядом.
- Я, - голос Джильбертуса звучал напевно, растягивая слова. - Я, и те, кому эта школа очень помогла. Я могу назвать Вам имена… - он наклонился к уху барона и что-то прошептал.
- Но… - лицо Жозефа менялось при перечислении фамилий именитых семей. - Когда и как…
- Вы же понимаете, - доверительно сообщил ему Гонт, плавно беря барона под руку, - что все эти люди не позволят Вам опорочить имя школы, в которых учились или же учатся их дети. Ваша власть велика, но здесь Вы останетесь в одиночестве. Не вмешивайтесь в заранее проигрышное дело.
Жозеф бессильно посмотрел на супругу, и его пальцы разжались сами собой. Джильбертус одарил Ровену обаятельной улыбкой.
- Я так рад, прекрасная леди, что снова имел счастье встретиться с Вами, - произнес он. - Мой брат Грегори писал о Вас с большим почтением, и ему не хватало слов, чтобы выразить благодарность за знания, которыми Вы его одарили. К сожалению, у меня нет времени посетить замок, но не будете ли Вы столь любезны передать поклон Мастеру Салазару и моему брату?
Ровена кивнула, испытывая искреннюю благодарность к этому человеку. Ей никогда не нравилась идея Салазара использовать учеников в качестве точек влияния, однако сегодня эта система принесла огромную пользу ей самой.
Не медля больше, леди покинула трактир, уводя с собой дочь и оставляя мужчин в одиночестве.

* * *

Аннис не знала что сказать. Леди Хельга позвала ее сегодня к себе и вручила подарок в честь окончания учебы: прекрасное праздничное платье. Подарок был как нельзя более кстати, ибо этой ночью обители замка шли на праздник Летнего Солнцестояния. Этот же день считался завершающим для курса обучения. Следующие два летних месяца студенты выполняли самостоятельные работы, а для тех, кто окончил четвертый курс, двери школы распахивались навсегда.
Аннис исполнилось уже семнадцать лет, и от мальчишеского облика не осталось и следа. Теперь, наверное, и в мужской одежде ее никто бы не принял за юношу: миловидное лицо и женственная фигура не оставляли для этого возможности.
И платье, подаренное леди Хельгой, было чудесным. Смущало девушку лишь одно.
- Но… - наконец собралась с духом Аннис. - А это ничего, что оно зеленое?
Хельга рассмеялась.
- Девочка моя милая, - произнесла она. - Ты ведь уже закончила учебу. Или ты собираешься всю жизнь делить цвета по Домам? Поверь мне, в красном ты была бы похожа на ожившую морковку. А зеленый…
Белокурая леди сделала шаг к девушке и, поправляя ей сбившуюся прядь волос, шепнула на ухо:
- А зеленый, к слову сказать, любимый цвет Годрика. Красный - цвет его Дома, но есть ведь и личные пристрастия.
Это было решающим фактором. Аннис от души поблагодарила заботливую наставницу и убежала к себе готовиться к празднику.

Праздник был в самом разгаре. На берегу реки собрались и обитатели замка, и жители разросшейся деревни Хогсмид. Горели костры, играла музыка, раздавались песни и смех. Некоторые пары шли танцевать.
Годрик с улыбкой смотрел на веселящуюся молодежь. Он и сам был бы не прочь присоединиться к ним, однако опасался, что подобное поведение расценится остальными как несолидное.
- Годрик, - негромкий голос Хельги с трудом пробился сквозь шум праздника.
Гриффиндор обернулся и склонился к маленькой женщине, чтобы лучше слышать.
- Годрик, - повторила Хельга. - Ты ничего не хочешь сделать в этот вечер?
- Сделать? - мысли рыжеволосого мужчины заметались, вспоминая, чего он мог хотеть. - Да вроде бы у меня не было никаких планов. А что?
Хельга указала ему взглядом на шумную компанию выпускающейся молодежи. В центре, окруженная учениками Гриффиндора, сидела Аннис. На ее бронзово-рыжих волосах красовался венок из полевых цветов, и новое зеленое платье, удивительно ей шедшее, сидело на стройной фигуре просто замечательно.
- Они так все выросли, - пробормотал Годрик. - Почему они так быстро растут?
Хельга вздохнула. Ее беспокоил другой вопрос: почему с мужчинами всегда так сложно?
- Играют следующий танец, - вместо этого произнесла белокурая женщина и решила действовать совсем уж напрямик. - Ты не хотел бы пригласить ее?
- Я? Ее? - голубые глаза Годрика широко распахнулись, являя миру искреннее изумление. - Но ведь она…
- Она больше не твоя ученица, - терпеливо объяснила Хельга. - Она молодая, красивая девушка, безумно в тебя влюбленная, - видя, что удивление ее друга лишь усилилось, дама произнесла с нажимом: - Годрик Гриффиндор, только не говори, что ты такой бесчувственный чурбан, что до сих пор не понял этого. Девочка с тебя глаз не сводит! А завтра она уедет из замка - так пригласи ее хоть на один танец.
Годрик обернулся по сторонам. Ровена негромко о чем-то говорила со своими ученицами. Салазар с явно написанным на лице неудовольствием беседовал с Гонтом. Гриффиндор знал, что Слизерин терпеть не может подобные шумные празднества, и ходил на них только для того, чтобы, по его высказыванию, не в меру разошедшаяся молодежь не разнесла все вокруг.
И еще один взгляд в сторону веселого кружка. Вот Альфред, тоже с венком на голове, склоняется к Аннис и, взяв за руку, что-то говорит ей на ухо. Девушка смеется его слова, но сама смотрит в другую сторону.
На него, на Гриффиндора. Встретившись с ним взглядом, Аннис отчаянно покраснела, но глаз не отвела. Ее губы на мгновение приоткрылись, и грудь под тонкой тканью платья приподнялась во взволнованном вздохе.
Альфред выпрямился и потянул девушку за собой - танцевать.
Этого было достаточно, и рыжеволосый мужчина решительно двинулся вперед, за несколько шагов преодолев разделяющее их расстояние.
- Извини, - сказал Гриффиндор, положив руку на плечо Альфреда. Молодой человек, стоявший к наставнику спиной и потому не видевший его приближения вздрогнул и с удивлением обернулся. Мужчина тем временем продолжал: - Мне сдается, что этот танец должен принадлежать мне. Вы согласны, мисс Петерс?
Нет. Не так сказал. Надо было…
- Конечно, лорд Годрик, - Аннис улыбнулась и встала. Альфред выпустил ее руку, и девушка вложила ее в ладонь Гриффиндора.
Звуки и огни праздника остались где-то на заднем плане, превратившись в нечто потустороннее. Реальными остались лишь теплая ладошка Аннис, зажатая в его собственной, и большие зеленые глаза, с восхищением взирающие на него.
Хельга была права. Аннис выросла в очень красивую девушку. Не такую, какой, скажем, была Ровена - в маленькой саксонке не было и капли царственного величия. Но у нее было милое, открытое и честное лицо, красивые зеленые глаза, опушенные темно-рыжими ресницами, и чудесные бронзовые косы. И под своими руками Годрик ощущал замечательное юное тело: стройное, но с весьма привлекательными формами.
За четыре года Гриффиндор хорошо успел узнать эту девушку - настолько, насколько он это понимал. Она была способной, остроумной и смелой. Сколько раз он видел, как она весело верховодила мальчишками, готовыми на любую авантюру по первому же ее слову!
Она вся была подобна язычку пламени: подвижная, дерзкая, способная дать отпор - и готовая согреть, подарить тепло и заботу.
В голове Годрика сами собой всплыли слова почти четырехлетней давности: "Мальчики - ее внуки - очень хотят попасть к Вам учиться". Его сестры уже растят внуков - а у него и детей-то еще нет. Вернее, может и есть где-то, но он о них ничего не знает.
У него одного никого нет. Дети Хельги и Ровены уже выросли - пусть они не здесь, но они существуют. Так же, как существует Сэл - интересно, они с Хеленой уже спят или все еще дуются, что их в очередной раз не взяли на праздник?
А Аннис была так близко. Годрик ощущал ее теплое дыхание, касающееся его открытой шеи. Почему нет? В конце концов, он может хотя бы просто спросить…
Гриффиндору потребовалось собрать в кулак всю свою отвагу, чтобы произнести несколько таких простых слов:
- Аннис… - надо перевести дыхание, сглотнуть. - Выходи за меня замуж? Я понимаю, я для тебя…
Девушка прильнула к его груди и негромко рассмеялась.
- Честное слово, я думала, что если Вы не скажете этого, я наберусь наглости и в конце праздника сделаю предложение сама. Да. Конечно же, да.
Годрик осторожно взял ее за подбородок и, чуть приподняв, заглянул в глаза девушки. Они сияли храбростью и веселым задором. Точно. Сделала бы. Значит, он не ошибся.