Основатели

Название: Основатели
Персонажи: Основатели Хогвартса, а также множество иных персонажей, как упомянутых Роулинг, так и несправедливо позабытые ею
Рейтинг: нету
Права: Роулинг, разумеется...
От автора: от знакомства - к строительству Хогвартса, совместная работа… да и сама жизнь, в конце концов

Часть 3

Глава 10. Запретный Лес

Женушка, женушка, как же быть тут?
Меня наши охламоны в Кащенко сведут!
(С) Полотно

- Слизерин, Саласия!
Тоненькая черноволосая девушка, приложившая все силы, чтобы не вздрогнуть, вышла вперед. Будущие ученики расступались перед ней, но она шла, не глядя на них. Гриффиндор улыбнулся ей, но девушка опустилась на табурет, не ответив ему - и в следующее мгновение Шляпа закрыла ей обзор.
Саласия всегда была умной девочкой. Она прекрасно себе представляла, с кем можно позволить себе капризы, а с кем лучше придерживать амбиции.
С отцом Сэл не спорила никогда. Переубедить лорда Салазара в чем-либо было нереально, а вот вызвать раздражение возможно с первых же слов. Слизерин, и в юности не отличавшийся милым характером, с каждым годом становился все более тяжелым человеком.
Поэтому тринадцать лет лорд считал свою дочь послушной и покладистой. Они прекрасно сосуществовали в едином пространстве: отец не просил от дочери ничего невыполнимого, а та считала куда более выгодным исполнять нечастые и несложные пожелания отца.
Взаимные заблуждения рухнули накануне нового учебного года, когда Саласия как бы ненароком поинтересовалась, точно ли она внесена ли в список поступающих.
- С какой стати? - лорд Салазар был занят, безжалостно исчеркивая чью-то работу. Сэл, сидевшая в покоях отца с книгой, подобралась. Осторожно подбирая слова, девушка произнесла:
- А… разве я не буду учиться в нашей школе?
Слизерин отложил пергамент и внимательно посмотрел на дочь. Та сидела очень прямо и не отвела взгляда, встретившись с глазами отца.
- А разве тебе не хватает знаний? - вопросом на вопрос ответил лорд. - Если так, обратись к Ровене, она с радостью надает тебе заданий.
- Вряд ли, - чувствуя, что ступает по краю обрыва, сказала Сэл. - Хелена включена в список, я это точно знаю. Она будет учиться вместе со всеми.
- Всеми? - тонкие губы Слизерина презрительно скривились. - Не хочешь ли ты меня убедить, что моя дочь считает себя лишь одной из "всех"? Я не желаю, - уже жестче произнес он, - чтобы моя дочь как какая-нибудь дикарка общалась с различным отребьем. - Но в Вашем Доме не учится отребье, - мягко настаивала Саласия. - Вы сами говорили, что Вы принимаете лишь юношей из хороших семей. Не думаю, что мое достоинство будет унижено общением с ними.
- В моем Доме не учатся девушки! - отрезал Салазар.
Это было правдой: за все двенадцать лет существования школы его Дом не принял ни одной студентки.
Саласия просила и умоляла, угрожала и скандалила. Впервые она посмела выставлять отцу ультиматумы, и впервые он повысил на нее голос.
И впервые - сдался.
Вместе с Хеленой и еще парой дюжин своих ровесников Саласия стояла перед столом наставников в обеденном зале. Сэл не позволила себе проводить взглядом подругу, которую Шляпа направила за стол ее матери, но слышала, как ликуют ученики леди Ровены.
И вот теперь она сама сидела и ждала решения.
- О, еще одна девчушка! - раздался в Саласии в ушах голос Шляпы. - Итак, куда же мы тебя определим? Может, к леди Ровене? Хотя нет… Ты умна, но слишком прилежна в учебе. И не к леди Хельге - по той же причине. А сколько дерзости, которую ты скрываешь в своем сердце… Быть может, лорд Годрик будет рад принять тебя к себе?
Сэл выслушивала все, что ей говорила Шляпа, но на этих словах перебила:
- Не желаю слушать всех этих глупостей! Ты прекрасно знаешь, какой Дом меня ждет. Ты слышала мое имя - тебе нужно лишь его повторить.
- Лорд Салазар не принимает учениц, - ехидно ответила Шляпа. - Он тебе не обрадуется.
- Но он обрадуется еще меньше, если ты посмеешь меня определить к кому-нибудь другому, - сухо отрезала Саласия.
Когда Шляпа упомянула Рейвенкло, сердце девушки пропустило удар. Она могла бы оказаться вместе с Хеленой… Они спали бы в одной комнате и продолжали бы дружить. И леди Ровена всегда была довольна ею…
Но нет. Сэл не могла себе позволить такой роскоши. Она ни на секунду не сомневалась, что отца куда больше разочарует ее попадание в другой Дом, нежели то, что его собственному придется принять на обучение девушку.
- Ну что ж, - голос Шляпы сразу поскучнел. - Будь по-твоему.
И по притихшему залу отчетливо пронеслось:
- Слизерин!
Саласия спокойно дождалась, пока лорд Годрик снимет с ее головы Шляпу, и, поднявшись, с достоинством направилась к левому столу. Юноши дружно встали ей навстречу, и старший по Дому уступил ей свое место. Устроившись, девушка позволила себе бросить взгляд на стол наставников.
Вот уже несколько лет, как преподавателей в школе было не четверо. Гриффиндор, некогда посетовавший, что они просто разрываются, ничуть не покривил душой. Слизерин первым переложил часть своей работы на Грегори Гонта, дамы последовали его примеру, выбрав помощников из студентов, уже закончивших обучение. Годрик держался дольше всех, однако Аннис, родив первенца, как-то будто невзначай начала участвовать в преподавательской деятельности супруга.
Теперь, помимо четырех основателей, за столом наставников сидели еще пять человек. Однако Саласию интересовал лишь один из них - но тщетно девушка пыталась увидеть реакцию отца. Салазар Слизерин сидел, глядя прямо перед собой, не останавливая мрачный взгляд ни на одном из студентов. Барон Гонт, сидевший рядом со своим Мастером, поднял кубок и, отсалютовав Саласии, улыбнулся ей. Девушка ответила ему едва заметным кивком. Грегори она знала с самого своего детства, и хотя они никогда особо близко не общались, Сэл нравился этот красивый мужчина, достаточно умный и талантливый, чтобы ее отец решился приблизить его к себе.

* * *

- И вот так Греты не стало…
Светловолосый крепкий мужчина смущенно заерзал на стуле, когда по щекам его матери покатились слезинки. Он был воином, с четырнадцати лет ходившим в битвы вместе с отцом и старшим братом, и не знал, как ему утешить женщину, в который раз за несколько лет услышавшую об очередной утрате, постигнувшую ее семью.
Хельга Хаффлпафф уже похоронила и мужа, и старшего сына. Теперь младший принес ей весть о ранней смерти невестки. Грету Хельга почти не знала - видела ее только на свадьбе да в те несколько раз, что выбиралась посмотреть на внуков. Работы в школе было невпроворот, и ответственная женщина не могла себе позволить отлучаться надолго. Но мысль о том, что ее внуки остались без матери, как ранее - без отца, сжимала болью грудь.
Хельга сквозь слезы улыбнулась сыну и, поднявшись, ласково обняла. Стоя, она была лишь совсем чуть-чуть выше его сидящего. Тростен осторожно сомкнул руки вокруг нее и уткнулся лбом в мягкое плечо. Он рано покинул родительский дом и редко туда возвращался, образ матери с годами почти стерся из его памяти - но он помнил это тепло и этот уютный запах. Хельга гладила сына по вьющимся светлым волосам, страстно желая удержать его - и понимая, что ничего из этого не выйдет. Она была дочерью, сестрой и женой солдат. Она провожала отца, братьев, мужа, сыновей… Она слишком хорошо знала, что всегда будет только ждать - и надеяться, что дождется.
- А ты-то как? - стараясь сменить тему, спросила Хельга. - Не надумал жениться?
- Мам, - лицо Тростена покраснело, - ну ты же знаешь. Не смогу я жениться и уйти… Не по мне такое. Вот еще немного - и осяду. Тогда и… подумать можно.
Женщина, печально улыбнувшись, взъерошила его волосы на макушке. Ну разумеется. Когда-нибудь - возможно.
- Так как… насчет малышей? - Тростен тревожно посмотрел в лицо матери.
Хельга с нежностью подумала о внуках, спящих сейчас на ее кровати.
- У меня пусть остаются, - произнесла она. - Так будет лучше всего. Конечно, для школы они еще малы, но замок большой, им места хватит.
- Жутковато тут, - повел широкими плечами мужчина. - Все стены да камень…
- Так горы же, - простодушно улыбнулась Хельга. - А земля - ей любой уход нужен. И здесь найдется дело, - она наклонилась и поцеловала сына. - Ты молодец, что привез детей сюда.

Хелена и Саласия сидели в комнате последней и занимались. Во многом они обгоняли своих сверстников, однако шел последний год их обучения, и казалось, что знакомые с детства наставники дружно превратились в злых тиранов, решивших окончательно замучить девушек науками.
Едва они начали обучение, Ровена закрыла для дочери ее прежние комнаты, желая, чтобы та жила и обучалась наравне со всеми. Салазар же, напротив, был бы только рад, если бы Саласия вернулась к себе, однако девушка предпочитала держаться вместе со своим Домом. Вот только в те дни, когда они с Хеленой занимались совместной работой, они шли в прежнюю гостиную Сэл - больше девушкам из разных Домов просто негде было устроиться.
Они уже заканчивали, когда незапертая дверь вдруг распахнулась, и в комнату влетел всхлипывающий колобок. Хелена, бросив перо и забрызгав чернилами почти дописанный лист пергамента, подхватила светловолосого малыша прежде, чем тот успел в нее врезаться.
- Харальд? - удивленно спросила девушка. - Что ты здесь делаешь?
Ей прекрасно было известно, что внуков леди Хельги и калачом не заманишь в подземелья.
Харальд продолжал всхлипывать и сделал попытку влезть девушке на колени. Приложив немалые усилия - пятилетний мальчик весил вполне внушительно - Хелене удалось ему помочь забраться. Устроив малыша поудобнее, девушка стала вытирать ему слезы.
- Что случилось, Харальд? - как можно мягче снова спросила она. - Тебя кто-то обидел?
Саласия с интересом наблюдала за этой сценой, облокотившись на стол и покусывая кончик своего пера.
- Годфрид с двойняшками ушли в Лес! - выдавил, наконец, из себя мальчик.
Хелена едва не уронила его.
- Как в Лес?! Им же сто раз говорили, что туда нельзя!
- Вот и Миа говорила! - хлюпнул носом Харальд. - А они не послушались и пошли! А она пошла за ними!
Теперь он заплакал в голос, даже не заметив, что второй раз за минуту едва не оказался на полу.
- А эта… - Саласия опустила нелицеприятное определение для десятилетней сестры этого белокурого чуда, - что там позабыла?
- Она их вернуть хотела…
Девушки переглянулись. Для девчонки уговорить троих сыновей Годрика Гриффиндора свернуть с намеченного пути было нереально. Только человек очень наивный мог думать, что подобное осуществимо.
- Та-ак… - протянула Сэл, и в ее голосе зазвенели стальные нотки. - А почему она вместо этого не подумала пойти и сказать кому-нибудь из наставников?
Харальд прижался к Хелене, которая никогда не разговаривала с ним столь жестко, и пробормотал:
- Она не хотела, чтобы их наказывали… Им ведь попадет, если поймают?
- Еще как, - с удовлетворением подтвердила Саласия. - Может даже…
- Сэл! - Хелена мягко прервала подругу. - Ну не надо. Ты ведь видишь, он и так испуган.
- Это я вижу, - черноволосая девушка чуть наклонила голову к левому плечу. - Мне вот интересно, чего он от нас хочет.
- Верните их… - пробормотал мальчик и посмотрел на Хелену своими огромными голубыми глазами. - Пожалуйста!
- Ну просто замечательно! - фыркнула Саласия. - Теперь, значит, мы, как две дуры, должны потащиться в Лес за кучкой ненормальных детей!
- Сэл, - в голосе Хелены явно звучала просьба.
- Что "Сэл"? - вскинулась дочь Слизерина. - Ты вспомни: когда мы были маленькими, то сидели себе спокойно по комнатам, и даже на праздники нас не брали! А эти носятся по всему замку, суют носы во все щели - и никакого догляду за ними нет! А у них, между прочим, и отец, и мать имеются. Вот пусть они за ними и следят! Только рыжих нам не хватало!
Харальд снова начал всхлипывать. Хелена прижала его к себе так крепко, как только могла. Ее взгляд, брошенный на подругу, выражал укор. Саласия отвернулась, понимая, что ляпнула лишнее. Внуки леди Хельги лишились обоих родителей, причем матери - этим летом. Не стоило напоминать малышу о столь огромном потрясении.
- Если бы там был только Годфрид, - тихонько произнесла златоволосая девушка, - я бы сразу пошла к Аннис. Но мне жалко Миу. Она ведь хотела, как лучше - а так ей тоже попадет. Сэл, они же маленькие - ну куда они могли забраться? Бродят где-нибудь по окраине Леса… Мы их за шкирку - и тут же обратно.
Саласия закусила губу. Эта идея ей не нравилась совершенно. О том, что скажет отец, узнав о подобной затее, ей даже думать не хотелось. Но Хелена права: если для восьмилетней грозы Хогвартса и его шестилетних братьев она бы и пальцем не пошевелила, то тихую девочку с печальными глазами, появившуюся в школе всего несколько месяцев назад, было жаль и ей. В каком-то смысле Саласия даже восхищалась Мией: в то время как Сэл в свои семнадцать, по сути, была ребенком, балуемым отцом, десятилетняя малышка была уже маленькой хозяйкой, изо всех сил заботящейся о своем младшем брате. Она и над годриковскими мальчишками пыталась установить опеку, но те, к ее величайшему огорчению, воспитанию не поддавались.
- Хорошо, - наконец сказала черноволосая девушка, однако не успели глаза ее подруги просиять радостью, как она сурово добавила: - Но одни мы не пойдем. Возьмем с собой опытного мага.
- Но кого же мы можем взять, - Хелена нахмурилась, раздумывая о том, что любой наставник сводит к нулю всю благородную миссию прикрытия. Однако в следующий момент она сообразила, кого имеет ввиду Сэл. - О нет! Только не он!
- Почему нет? - Саласия умела приподнимать бровь точно так же, как лорд Салазар - так, что сразу отпадало желание задавать все последующие вопросы.
- Но почему он? - простонала Хелена.
- А больше некому, - Сэл пожала плечами. - Идти в Запретный Лес без защиты я отказываюсь. И тебя не пущу.
Златоволосой девушке осталось лишь покорно кивнуть. Аккуратно ссадив Харальда со своих уже затекших колен, она лишь произнесла:
- Жди нас здесь. Никуда не уходи, слышишь?
Малыш согласно закивал, и девушки вышли из комнаты. Закрывая за собой дверь, Саласия вынула волшебную палочку и прошептала несколько слов.
- Зачем? - удивилась Хелена.
- Ну, про сестру-то он уже нам рассказал, - пожала плечами Сэл. - Что ему помешает пойти и кому-нибудь рассказать про нас? Не специально конечно, а хотя бы просто ляпнуть. Не желаю иметь никаких неприятностей.

Девушкам хватило нескольких минут, чтобы добраться до следующих жилых покоев. Постучав, они недолго ждали ответа. Дверь почти тут же отворилась, и на пороге возникла высокая фигура молодого человека. Он удивленно посмотрел на Саласию, а потом, стоило ему перевести взгляд на Хелену, его лицо взволнованно побелело.
- Леди… Я польщен нанесенным мне визитом… Могу ли я чем-либо быть полезен?
- Можете, Грегори, можете, - решительно ответила Сэл. - Одевайтесь и радуйтесь возможности сопровождать двух прекрасных дев в их прогулке.
- Прогулке? - барон Гонт переводил взгляд с одной девушки на другую, и голосок внутри него противно зудел, что ничем хорошим это все не закончится.
Саласия толкнула подругу локтем. Отец не одобрил бы такого простонародного жеста, однако когда хочешь привести кого-нибудь в чувство, лучше средства не придумаешь. Хелена вздрогнула от чувствительного тычка острым локотком, и пробормотала:
- Господин барон, это будет очень мило с Вашей стороны, если Вы сопроводите нас в Запретный Лес.
Сэл закатила глаза, ожидая возмущения со стороны Грегори. Что устроит лорд Салазар своему любимому ученику, если узнает, куда тот водил его дочь - об этом можно было только догадываться… Но для сохранения разума было бы лучше не думать об этом вовсе.
Однако Гонт, помолчав немного, лишь спросил:
- Это абсолютно необходимо?
- Это было бы очень мило с Вашей стороны, - упрямо повторила Хелена, опуская взгляд.
Барон кивнул и, ненадолго скрывшись в своей комнате, вернулся в зимней мантии.

В одном Хелена точно оказалась права: обнаружить следы детей оказалось несложно. Недавно прошел снег, и цепочка маленьких следов вела за собой подобно нити Ариадны. И хотя для минотавров в Шотландии было холодновато, Саласия понадеялась, что никакие другие чудища не успели подстеречь компанию малолетних исследователей.
Черноволосая девушка шла несколько позади, старательно игнорируя взгляды подруги, то и дело бросаемые ею через плечо. Хелена уговорила ее на эту авантюру - пусть получит свою порцию сложных эмоций.
Грегори Гонт шествовал впереди, и девушки видели лишь его прямую спину, однако Хелене в столь непосредственной близости от барона все равно было немного неуютно. За последние годы она много раз ловила на себе его пристальный взгляд, и от этого ей становилось неловко. Саласия подшучивала над ней за подобное поведение - на красавицу Хелену засматривались многие, и никто не вызывал у нее столь странной реакции. Однажды златоволосая девушка призналась подруге: "Когда он смотрит на меня, мне кажется, будто кто-то прошелся по моей могиле". Сэл, не верившая ни в приметы, ни в предсказания, лишь выразительно приподняла бровь, однако от дальнейших шуток воздержалась.
Впрочем, иногда Хелене даже хотелось, чтобы барон предпринял хоть какие-то действия, дав тем самым ей право отбиваться. Однако Грегори был неизменно галантен и держался строго в рамках приличий. Вот только его обжигающе-черные глаза раз за разом смущали дочь леди Ровены.
Чем дальше они углублялись в Лес, тем темнее становилось. Сэл подумала: это оттого, что ветки деревьев сомкнулись над их головами, не пропуская света, или просто час уже достаточно поздний, ведь зимой день короток? Грегори жалел, что дети свернули направо, уйдя в совершенно незнакомую ему часть Леса. Они с Мастером Салазаром бывали здесь не раз, но неизменно уходили налево, и там молодой барон ориентировался довольно неплохо. Меньше всего мужчине хотелось потеряться в ночном Лесу, имея на руках дочерей двух из наставников. Хелена не думала вообще ни о чем: девушка лишь старалась успокоить бешено колотящееся сердце.
Внезапно Грегори остановился, и Хелена с разгону налетела на него. Она еще касалась щекой меха его мантии, когда краем глаза заметила, как барон поднимает правую руку с палочкой. В следующий момент Сэл схватила и сжала ее ладонь, вскинув палочку - как и ее отец, Саласия была левшой. Хелена, не выпуская руки подруги, машинально выхватила свою палочку - но было уже поздно.
Из темноты, медленно, зная, что спешить некуда, выходили невысокие уродливые человечки.
"Нет, это не люди", - как-то отстраненно сообразила Хелена. - "Это гоблины…"
Гоблины?! Здесь, в двух шагах от поселения магов?!
Против желания девушка прижалась спиной к спине барона, ощущая, как Сэл нервно стискивает ее руку.
- Какой у нас сегодня улов! - хриплым голосом произнес один из гоблинов - тот, кто стоял к ним ближе всех. Он говорил с сильным акцентом, однако вполне внятно. - сперва четверо милых детишек, а теперь еще трое гостей. Может, сегодня какой-нибудь праздник?
Пока он говорил, Грегори взмахнул палочкой и что-то негромко прошептал. Из темного кусочка дерева вырвалась серебристая птица - Сэл показалось, что это была ласточка - и улетела прочь.
Гоблины издали низкое недовольное рычание и шагнули к пленникам, резко сузив круг.
- Без баловства, красавчик! - рявкнул первый гоблин. - А ну, отдавайте ваши костыли, маги-калеки. Отдайте то, без чего вы ничем не отличаетесь от магглов. Палочки, живо!
- Отдайте палочки, - негромко шепнул барон девушкам.
- Но!.. - вскинулась Хелена и стиснула свою палочку, желая как можно дороже продать свою жизнь.
- Отдайте палочки! - в голосе Грегори прозвучала сталь, и он первым подал пример, протягивая свою близстоящему гоблину.
Зеленые глаза светловолосой девушка нехорошо сузились. Не то чтобы она мечтала о прекрасном рыцаре, готовым отдать за нее свою жизнь, но такой откровенной трусости она не ожидала. С другой стороны, из-за трех безрассудных смельчаков они и влипли в эту историю. И все-таки Хелена почувствовала глубокое разочарование.
- Пошевеливайтесь! - прикрикнули на них гоблины, и подруги, не сговариваясь, отдали свои палочки.
Их заставили развернуться лицом в одну сторону и, подталкивая в спины, повели куда-то вглубь Леса. Идти оказалось недалеко, и вскоре пленники достигли поляны, на противоположном конце которой темнел вход в пещеру. Их затолкали внутрь, и оказалось, что пещера похожа на своеобразную подгорную деревню - такой большой и разветвленной она была.
Пленников ввели в один из закутков и поставили охрану из четырех гоблинов. Хоть ростом они едва достигали девушкам до пояса, учитывая, что они владели магией, а пленники, среди которых был только один мужчина, - лишились такой возможности, то этого было более чем достаточно.
- Что за заклинание Вы использовали? - тихонько спросила Сэл у барона.
Хелена возмутилась. В другое время ей было бы тоже интересно узнать, что за магия вызвала к жизни такое красивое явление, но сейчас - совершенно неподходящие для этого место и время! Гонту следовало бы наложить какое-нибудь действенное проклятье или что-то разрушающее… По школе ходили слухи, что, хотя лорд Салазар и преподает Защиту от Темных Искусств, но своим студентам он дает уроки несколько иного характера. Неужели это все прошло даром?
"Впрочем, трусу все без толку", - мрачно подумала златоволосая девушка, и в этот момент прозвучал такой же негромкий ответ барона:
- Это Экспекто Патронум. Вы еще не проходили - оно идет одним из последних в программе. Вообще-то оно создано для обороны от созданий Тьмы, которые покушаются на человеческую душу, однако побочной его способностью является передача сообщений на расстоянии, - голос Грегори звучал на удивление спокойно и уравновешенно, будто они находились не в плену у гоблинов, а в школьной аудитории, и он надиктовывал очередной урок. - Я послал моего Патронуса к Мастеру Салазару. Понимаю, выглядит не слишком героически, - барон позволил себе взгляд в сторону демонстративно надувшейся Хелены, - однако втроем мы бы с такой толпой ничего бы не сделали. К тому же там были не все гоблины, и кто-нибудь обязательно успел бы сбежать и предупредить остальных - а у них наши дети. Сейчас мой Патронус должен уже быть у наставников - он расскажет им, где мы и кто держит нас в плену. Они придут подготовленными и не оставят от этого гнойника камня на камне.
Саласия восхищенно улыбнулась ему, однако Хелена все равно ощущала в душе какой-то неприятный осадок. Умом она понимала, что барон предпринял лучшее, что было возможно в той ситуации, но какой-то упрямой части ее душе такая практичность казалась противной.

Они приготовились ждать.
Впрочем, ждать пришлось недолго: снаружи послышался шум, грохот, донесся запах гари, и где-то замелькали отблески вспышек. Охранники, сторожившие пленных, сперва вытягивали шеи, а потом вдруг сорвались с места и бросились к выходу, на ходу доставая оружие. Из глубины пещеры бежали те немногие гоблины, которые не успели к началу схватки.
Грегори, осторожно высунувшись из их закутка, вытянул руку и перехватил ошалело несущегося гоблина. Короткого удара в висок хватило, чтобы создание в его руках обмякло, и барон подхватил выроненный меч. Хелена хотела было устремиться к выходу, однако Гонт остановил ее, впервые коснувшись. Девушка вздрогнула и хотела было отстраниться, однако за ее спиной стояла Саласия.
- Не туда, - коротко сказал барон. - Назад.
- Но… - Сэл, выглянув из-за плеча подруги, недовольно нахмурилась, однако Хелена уже сообразила.
- Дети! Они где-то в глубине. Гоблины не должны использовать их как заложников!
Грегори кивнул и быстрым шагом начал удаляться от той стороны пещеры, откуда доносился свежий зимний воздух. Саласия с сожалением оглянулась туда, однако, как и Хелена, последовала за бароном.
Опасения оказались напрасными: заботиться об охране детей никто из гоблинов и не подумал. На них просто навели сонные чары, и все четверо малышей мирно посапывали в одном из дальних закутков пещеры. Молодые люди попытались их растолкать, однако без палочек прервать магический сон не удалось.
Грегори наклонился и поднял на руки Миу и Годфрида. Девушки с некоторым трудом приподняли шестилетних двойняшек.
- Как ты думаешь, лорд Годрик простит нам, если мы потащим его сыновей волоком? - поинтересовалась Хелена.
Саласия внезапно побледнела и так вздрогнула, что едва не выронила малыша. Ее совершенно не интересовало, что скажет по этому поводу Гриффиндор - девушка взмолилась, чтобы ее отца не было там, на поляне. Пусть в замке, пусть потом - но только не сейчас, не так вот сразу…
Однако Гонт уже направился к выходу, и Сэл не оставалось ничего иного, как последовать за ним.
Бой на поляне уже закончился. Годрик и Аннис первыми подоспели к молодым людям, забрав у них своих сыновей. Коротким взмахом волшебной палочки согнав с детей сон, они начали в один голос возмущаться и в то же время обнимать своих отпрысков. Хельга сняла сонные чары с Миу, и теперь сжимала в объятиях рыдающую девочку. Ровена послала дочери взгляд, ничего хорошего не предвещающий, однако промолчала. Ее все еще красивая и изящная рука крепко сжала древко метлы, на которой леди прилетела сюда. Хелена опустила глаза, понимая, что дома ее ожидает наказание по всей строгости.
Слизерин приближался с другого конца поляны. Грегори попытался встать на его пути с покаянной речью, однако худощавый старик с легкостью отодвинул молодого человека со своей дороги. Он остановился перед дочерью, и на мгновение их взгляды скрестились.
Стояла уже ночь, и казалось, будто глаза Салазара Слизерина являются осколками этой ночи, вот только в них не было ни единой звезды из тех, что в таком изобилии ярко светили с небосклона.
Никто не заметил, как взметнулась вверх старческая рука, но на звук громкой пощечины оглянулись все. Саласия, пораженная даже не столько силой удара, сколько самим его фактом, попятилась назад, пока не налетела спиной на Гриффиндора.
В полной тишине прозвучал резкий голос Слизерина:
- Я разочарован.
Годрик, оставив жену обнимать детей, выпрямился и сделал шаг навстречу старому другу.
- Послушай, - начал он, недовольно нахмурившись. Ошарашенный вид Сэл и алое пятно, расцветающее на ее бледной щеке, подняли в груди мужчины волну возмущения. - Ты не должен был…
- Заткнись! - лорд Салазар редко повышал тон, однако сейчас его голос громом разнесся по поляне. Он резко схватил Саласию за руку и дернул на себя. Девушка, все еще не пришедшая в чувство, покорно, как кукла, последовала за ним. - За своими детьми следи, а что делать с моей дочерью, я решу сам!
Не говоря больше ни слова и крепко держа ладонь Саласии, он пошел прочь.

Салазар открыл дверь в спальню дочери и на какое-то время замер на пороге. Тихие всхлипы, доносящиеся со стороны кровати, почти смолкли, только нет-нет, да прорывался горький полувздох-полустон.
Постояв немного, Слизерин перешагнул порог и медленно, будто с трудом, пересек комнату. Он присел на край кровати. Саласия лежала, уткнувшись лицом в стену и подтянув к себе колени. Из-под натянутого до ушей одеяла высовывалась разве что черноволосая макушка.
Несколько минут прошло в тишине. Наконец Салазар, переведя дыхание, произнес хрипло и так тихо, что его голос был еле слышен:
- Может, я пожалею, что говорю это… Но я не жалею, что сегодня ударил тебя. Потому что по милости одной безответственной девчонки я чуть было не лишился единственного родного мне человека. Моей любимой дочери.
С силой шлепнув себя по колену, лорд тяжело поднялся и тем же медленным шагом покинул комнату.
Всхлипывания стихли, хотя Сэл по-прежнему лежала, сжавшись в комочек. Щека все также ныла, но в душе горела теперь не обида за публичное унижение.
Место обиды занял безграничный стыд.

Глава 11. Сватовство

Всё стало вчерашним, всё стало иначе,
Ты взрослый и, значит, уже не заплачешь.
Сегодняшний день, он уже не вчерашний,
Когда повзрослеешь, становится страшно.
(С) "Тайна Снежной Королевы"

В этот вечер Салазар Слизерин встречал важного гостя. Он ждал встречи с нетерпением и в то же время с какой-то отчаянной обреченностью.
Наконец, в то время, когда поздний вечер плавно переходил в ночь, в дверь постучали. Повинуясь мановению волшебной палочки хозяина покоев, дверь распахнулась, пропуская внутрь двух высоких черноволосых мужчин. Один из них, тот, кто был моложе, слегка поклонился Слизерину и безмолвно вышел. Старший сделал несколько шагов по направлению к глубокому креслу, в котором сидел худощавый старик с длинными седыми волосами.
- Мой Мастер, - Джильбертус Гонт склонился к руке Слизерина.
Тот позволил мужчине проявить акт уважения, после чего поднялся и обнял своего бывшего ученика. После, отстранившись, он осмотрел его внимательным взглядом.
- Хорошо выглядишь, - наконец, произнес лорд Салазар. - Все также красив и молод.
Гонт-старший негромко рассмеялся.
- Вы слишком добры ко мне, Мастер. Однако Вы правы: моя работа не позволяет расслабляться, и хода времени почти не замечаешь.
- Чудесно, - Слизерин кивнул, будто в подтверждение каким-то своим мыслям, и жестом пригласил бывшего ученика к столу.
Они говорили о внутренней и внешней политике, обсуждали финансовое положение страны и общих знакомых, вспомнили учеников, которых готовил Слизерин, и из которых Джильбертус Гонт аккуратно выстраивал сеть их влияния. Эти двое не виделись уже более двадцати лет, однако связи не теряли ни на один день.
Внезапно Салазар задал вопрос несколько иного характера:
- Кстати… А что у тебя с жизнью личной? Так и не привел хозяйки в дом?
Джильбертус покачал головой.
- Да вот все как-то не складывается… Брак - это ведь очень важный акт, тут надо быть осторожным и рассудительным. На нормандке я жениться не желаю, хочу из наших девушку. Чистокровную, разумеется, и из хорошей семьи. Чтобы…
- Чтобы знала, в чем ее предназначение, и умела жить целью супруга, - мягко продолжил за него Слизерин.
- Именно.
Гонт посмотрел бывшему наставнику прямо в глаза. Они оба знали, к чему ведется этот разговор, вот только каждый выжидал более удобного случая, чтобы затронуть важную для обоих тему.
- Моя дочь характер имеет гордый и независимый, - медленно произнес лорд Салазар, - однако она прекрасно представляет себе свое предназначение. Она всегда была послушной и достойной дочерью - она будет такой же супругой. Ее ума хватит и на то, чтобы дать хороший совет, и на то, чтобы промолчать.
Джильбертус склонил голову.
- Мне бы и в голову не пришло сомневаться, что Ваша дочь, Мастер, может оказаться в чем-либо недостойной, - ответил мужчина. - Я льстил себе надеждой, что Вы окажете честь нашей семье, хотя и, не скрою, всегда предполагал, что Ваш выбор падет на Грегори. Он значительно моложе меня, да и остается здесь, недалеко от Вас.
- Все это так, - Салазар задумчиво кивнул. - Собственно, первоначально я придерживался таких же идей, как и ты. Мне было бы спокойнее и приятнее, если бы дочь оставалась недалеко от меня. Однако человек предполагает, а Господь располагает. Думаю, для тебя не секрет, что Грегори по сердцу другая девушка. Я всегда считал, что без чувств жить проще, но увы, подчас они действительно неподвластны разуму. В браке без любви можно найти счастье, но в браке супротив любви - никогда. Твое сердце свободно, Джильбертус, и тебе я без страха смогу вручить свое единственное дитя, в то время, как ни был бы мне дорог Грегори, я не могу верить его сердцу, источенному любовным недугом.
Дочь, - продолжал Салазар, теперь не отрывая взгляда от лица Гонта-старшего, - моя единственная наследница. Она - моя плоть и кровь, единственная нить к землям Слизеринов. Я мог бы выкупить для нее практически всю Англию - но что за смысл в этом, раз уж она - женщина? Я могу лишь вручить ее человеку достойному, который будет помнить, кто она и из какой семьи. Я могу отдать ее мужу сильному и влиятельному, который будет беречь ее, ценя оказанное ему доверие, и мудро распоряжаться тем, что принесет супруга в его дом.
- Я ценю, - будто эхом отозвался Джильбертус. Его сердце бешено колотилось, и лишь нечеловеческим усилием воли он заставлял свой голос звучать ровно. Этого предложения он ожидал вот уже более пяти лет - с тех самых пор, как дочь Мастера Салазара окончила обучение. Правда, он ждал его для своего брата, а не для себя, но, возможно, так оно и лучше. Грегори подчас бывал излишне горяч, да и таким состоянием куда приятнее владеть лично, а не через чужие руки.
- Надеюсь, - уже вставая, уточнил Гонт-старший, - что сердце Вашей дочери так же свободно, как и мое?
- Можешь не сомневаться, - Слизерин раскрыл руки, и мужчина обнял его - уже как будущего тестя. - И сердце, и разум Саласии совершенно свободны.

- Значит, дело уже решенное?
На следующий день после важного разговора с Мастером Салазаром братья Гонт прогуливались по саду, разбитому возле замка. Запоздалая весна пришла в холодную Шотландию, и хозяйничала здесь, наполняя воздух одуряющими ароматами цветения.
- Да, - Джильбертус кивнул и вдруг, отведя взгляд от белеющей цветами яблони, посмотрел на брата. - Кстати… Ты не мог бы мне ее показать?
- Ее? - Грегори выглядел рассеянным. Его руки теребили сорванный где-то по пути стебелек, а лицо выражало задумчивость.
- Леди Саласию, - терпеливо пояснил старший брат. - Разумеется, я женюсь в любом случае - от таких предложений не отказываются, однако мне хотелось бы быть подготовленным.
Грегори пожал плечами и свернул на почти неприметную тропку. Уже пройдя значительную часть пути, он вдруг резко остановился, так, что Джильбертус с разгона налетел на него.
- Только… - молодой человек поднял на брата взгляд, - она обычно проводит время с Хеленой. Обещай мне, что ты…
Гонт-старший нетерпеливо фыркнул:
- Будь спокоен. Какой бы красивой ни была девушка, но если она кельтка лишь на одну четверть, она меня не интересует. Это ты можешь позволить себе капризы, а мне продолжать наш род. Не желаю видеть в нем ни малейших примесей.
- Тогда… - Грегори помедлил еще мгновение, после чего раздвинул кусты и указал на двух молодых девушек, сидевших на скамейке под деревом.
Его собственный взгляд был прикован к красавице, на волнистых локонах которой солнце играло золотистыми бликам. Издалека не было видно, но Грегори прекрасно знал, что они зеленовато-голубые, как море, которое осталось в его далеком детстве. Румянец переливался на идеальном овале лица Хелены Рейвенкло, и мужчина не мог избавиться от мысли, что алые губы этого маленького рта он был бы готов целовать вечно.
Джильбертус смотрел на вторую девушку. Соседство с золотой красавицей, казалось, не могло пойти ей на пользу, однако полная достоинства осанка черноволосой девушки придавала ее облику поистине царственный вид.
Ветка хрустнула под сапогом Гонта-старшего, и девушки обернулись на звук. Заметив двоих мужчин, они вскочили на ноги, не отводя взгляда до тех пор, пока братья не вышли к ним на свет.
- О, Грегори, - обращаясь к младшему из братьев, произнесла черноволосая девушка. Она говорила медленно, хорошо поставленным голосом. - Вы нарушили наше уединение, Вам не совестно?
- Прошу прощения, леди, - Грегори поклонился ей, но при этом бросил взгляд на Хелену. - Поверьте, я никогда не позволил бы себе такой дерзости, однако желание представить вам своего брата оказалось сильнее. Проявите милосердие, подарив нам несколько минут вашего драгоценного времени.
Саласия перевела взгляд на Джильбертуса. Тот внимательно вглядывался в ее лицо. Его не интересовала ее внешность - женская красота не трогала его сердца - он пытался заглянуть в душу. Однако большие, даже почти неестественно огромные для такого худенького личика черные глаза выглядели зеркальными. Смотря в них, барон видел лишь собственное отражение.
К своему удивлению, он подмечал в этой девушке знакомые черты. Резко очерченные скулы, тонкий длинный нос, глубоко посаженные глаза под смоляными росчерками бровей, узкие, плотно поджатые губы. Девушка не была красавицей, однако она поразительно походила на своего отца, и уже одно это грело душу Джильбертуса. К тому же Саласия держалась столь прямо, и каждый ее жест был исполнен такого внутреннего равновесия, что это не могло не притягивать взоров окружающих. Джильбертус оценил это, радуясь, что женой ему станет не ожидаемая девочка, но истинная королевна.
- Ну что ж, - голос Саласии тоже нравился Гонту-старшему. Чуть более низкий, чем это считалось удачным для женщины, но спокойный и уравновешенный, он приятно ложился на слух. - Мы тоже будем рады познакомиться с человеком, о котором слышали столько интересного. Верно, Хелена?
Она обернулась к подруге. Та нахмурила свои пшеничные брови, однако, взяв Саласию за руку, согласно кивнула.
Пока Грегори по всем правилам этикета представлял брата девушкам и девушек брату, Сэл пристально смотрела Джильбертуса. Когда молодой человек закончил говорить, она произнесла:
- Мы польщены, что Вы проделали столь долгий путь из Лондона, отложив все свои дела, дабы нарушить уединение Хогвартса.
- Школе трудно оставаться в уединении, - улыбнулся ей Гонт-старший. - Когда Мастер Салазар попросил меня приехать, я не мог ему отказать. Я прибыл, чтобы исполнить желание человека, которого почитаю как своего благодетеля, но, повстречав Вас, могу лишь радоваться, что долг привел меня к столь приятному свиданию.
Лицо девушки едва заметно побледнело, однако она кивнула в подтверждение своим мыслям - точно такой же жест Джильбертус неоднократно наблюдал у ее отца.
- Что ж, в таком случае я рада, что путешествие не оказалось для Вас в тягость, - Саласия протянула барону руку и тот, склонившись, коснулся губами нежной и гладкой кожи.
Девушки удалились по тропинке в сторону замка, мужчины остались стоять на месте. Грегори, проводив взглядом стройную фигуру Хелены, обернулся к брату.
- Ну? Ты увидел, что хотел? - поинтересовался он, пристально вглядываясь в лицо Джильбертуса в надежде уловить малейший намек на возможную ложь.
Однако Гонт-старший лишь довольно усмехнулся.
- Более чем. Если честно, я опасался худшего. И ты, и даже Мастер Салазар были на удивление несправедливы к этой девушке. Если не ошибаюсь, она достойна куда большего восхищения. Ты ведь видел - она все поняла с первого же взгляда! Я буду не я, если Лондон не падет к ее ногам.

Лишь когда девушки отошли так далеко, что мужчины уже не могли их видеть, Саласия без сил прислонилась к стволу дерева. Хелена испуганно обернулась к ней.
- Сэл? - в звонком голосе златоволосой девушки звучала тревога. - Что с тобой?
- Н-ничего… - побелевшими губами прошептала Саласия, и вдруг схватила подругу за руку - резко, с неожиданной силой, едва не вывихнув кисть. - Ты понимаешь, зачем он приехал?
Хелена почувствовало, что ее сердце забилось сильнее. Она заглянула в глаза Сэл и, в отличие от Джильбертуса, увидела в них почти панику Девушка прижала ладонь подруги к своей груди.
- Нет… - пробормотала Хелена. - Этого не может быть… Ведь это должен был быть Грегори, разве нет?
Саласия покачала головой.
- Я тоже так думала… Но отец, похоже, не хочет, чтобы мой муж был влюблен в кого-то другого.
- Извини… - в глазах цвета морской волны мелькнули слезы. - Я не хотела…
- Ты непричем, - Саласия обняла подругу и продолжала тем самым мягким своим тоном, который берегла только для нее. - Кому, как не мне знать, что ты не желаешь этой любви?
- Разве ты не можешь отказаться? - девушки были одинакового роста, и глаза их находились на одном уровне.
Сэл опустила голову на плечо Хелене.
- Этого хочет отец. Ты же знаешь, что я никогда не пойду против его воли.
- Но он любит тебя… - осторожно произнесла златоволосая девушка. - Вряд ли он хочет видеть тебя несчастной.
- Он хочет видеть меня защищенной, - во взгляде Саласии мелькнула тоска. - А по его мнению, защиту женщине может дать только супруг.
- Но ты могла бы его попросить, убедить! - голос Хелены стал настойчивее, но Сэл лишь покачала головой.
- Нет, это невозможно. Мне только однажды удалось его переспорить - и то только потому, что он не особо старался. Второй раз мне такое не под силу.
Она разжала руки и в одиночестве пошла по тропинке дальше.

* * *

Гриффиндор ворочался с боку на бок, не в силах заснуть. То, что Салазар делал свои дела, ни с кем не советуясь и даже не оповещая - к этому и он, и дамы уже давно привыкли. Но то, что он последним узнает о намечающейся свадьбе его любимицы - этого Годрик не ожидал. Слизерин объявил о ней мельком, походя - и только тут все заметили, что в замке ведутся приготовления.
От помолвки до свадьбы была всего неделя. Объяснялось это тем, что Джильбертус Гонт не мог долго отсутствовать в Лондоне и собирался вернуться туда уже с молодой женой.
А теперь до свадьбы оставались считанные часы. Годрик зарылся лицом в подушку. Завтра его принцесса, его маленькая Сэл станет женой человека, которого он, Гриффиндор, и не знал вовсе.
И уедет из Хогвартса.
У Годрика не было своей дочери, но Саласию он привык считать такой. Ему даже не мешало то, что Салазар упорно противился его попыткам проводить с девочкой хоть сколько-нибудь по-настоящему длительное время. Слизерин был уверен, что Гриффиндор плохо влияет на его дочь, но Годрик раз за разом находил все новые предлоги, чтобы заглянуть к своей принцессе. И теперь мужчина злился на старого друга. Умом он понимал, что не ему решать будущее Саласии, однако в душе ворочался неприятный комок.
Сэл не выглядела счастливой невестой.
Негромкий стук в дверь прервал невеселые мысли Годрика. Прислушавшись, через пару минут он снова услышал, как кто-то тихонько скребется в дверь. Это явно была не Аннис - та входила в спальню мужа без стеснения. И вряд ли кто из студентов - Гриффиндор не припоминал случая, чтобы кто-либо из них наносил столь поздние визиты.
Нащупав в темноте мантию, мужчина натянул ее на себя и взял в руки палочку, после чего открыл дверь.
На пороге стояла Саласия. Из-под черной мантии виднелась белоснежная ночная сорочка, распущенные волосы прядями спадали на бледное лицо.
И выражение этого самого лица испугало Годрика - на какое-то мгновение ему показалось, что кто-то умер. Сунув палочку за пазуху, он схватил девушку за руки - они были ледяными.
Гриффиндор увлек девушку к камину и, усадив в кресло, заставил уже угасающий огонь вспыхнуть сильнее. Мужчина сел напротив и снова взял ладони Сэл в свои руки.
Внезапно девушка соскользнула с кресла и, упав на пол, уткнулась лицом в колени Годрика. Ее хрупкое тело вздрагивало, однако из-под копны прямых черных волос, накрывших лицо девушки, не доносилось ни звука.
- Принцесса… - пробормотал Гриффиндор, желая обнять это отчаявшееся дитя, и в то же время не зная, как это можно позволить себе с молодой девушкой накануне ее свадьбы.
Свадьбы. Вот оно что. Годрик не видел ни одной иной причины, которая могла бы привести Сэл в подобное состояние. Он осторожно провел своей большой теплой рукой по мучительно вздрагивающей спине девушки.
- Хорошая моя, - шепнул Годрик, наклонившись к Сэл настолько, насколько позволял ему возраст. Он продолжал гладить ее спину, разметавшиеся волосы, склоненную к его коленям голову и бормотал полузабытые слова, которые говорил ей когда-то - давно, очень давно, когда она была совсем малышкой.
В какой-то момент Саласия вскинула голову. В неясном пламени, бросавшим на нее гротескные тени, лицо девушки походило на маску, одну из тех, что он видел в книгах Ровены. Покрасневшие глаза, так и не сумевшие пролить ни слезинки, расширились, и в них притаился ужас.
- Мне страшно, - прошептала Сэл, судорожно скрючившимися пальцами вцепившаяся в мантию Гриффиндора. - Дядя Годрик, мне так страшно…
Она давно уже не называла его так. Начав обучение, они с Хеленой позабыли про "дядь и теть" и, как и прочие студенты, обращались к наставникам "лорд и леди". Годрик жалел об этом, однако понимал, что теперь уже все вряд ли будет как прежде.
- Ну что ты… - Гриффиндор, чувствуя, как горлу подступает ком, выглядел растерянным. - Девочка моя хорошая… Чего ты боишься?
- Боюсь уезжать, - Саласия говорила медленно, каждое слово давалось ей с трудом. Она привыкла не выражать открыто своих эмоций, однако сейчас они переполняли ее настолько, что ей казалось: промолчи - и чувства разорвут ее грудь. Чем дальше говорила Сэл, тем быстрее слова слетали с ее губ, она будто торопилась выговорить все, что было у нее на душе: - Боюсь оставлять Хогвартс. У меня нет другого дома, понимаете? Я знаю, что он вроде как есть - но отец увез меня из Корнуолла совсем маленькой, я не знаю другого дома, нежели Хогвартс. Я боюсь, что больше никогда никого не увижу - ни Вас, ни тетю Хельгу, ни тетю Ровену… Что больше никогда не встречусь с Хеленой… И что отец…
Из груди девушки вырвалось глухое рыдание, и лицо снова исказилось - но ее не заботило, как она выглядит. Как маленький ребенок, который не беспокоится о своей внешности, Сэл даже не стала закрывать лицо руками. Она смотрела в глаза Годрика, вцепившись в его мантию, как утопающий за соломинку.
Сердце Гриффиндора обливалось кровью при виде этого жуткого отчаянья. И в нем начала подниматься глухая волна гнева - гнева на того, как думал лорд, вызвал эту панику.
Мужчина начал подниматься с кресла, стараясь не задеть скорчившуюся у его ног девушку.
- Я сейчас же поговорю с Салазаром, - почти прорычал Годрик, пытаясь выпрямиться и одновременно бережно выпутать свою мантию из рук Саласии. - Нет!!!
Испуганный вскрик Сэл вылетел на высокой, почти истеричной ноте, и она изо всех сил дернула ткань на себя. Не ожидавший такого резкого движения Гриффиндор рухнул обратно в кресло.
- Не надо! - уже тише выдохнула девушка. - Ему и так… Он хочет как лучше!
- Но ты… - Годрик снова наклонился к ней и растерянно взял лицо девушки в свои руки. - Ведь ты же…
- Мне страшно, - прошептала Саласия, и прильнула к его рукам, будто в них было ее спасение. - Я трушу - и мне стыдно. Я знаю, что отец желает мне только добра. Я знаю, как тщательно он выбирал человека, которому сможет меня доверить. Он… я знаю, он сам не хочет, чтобы я уезжала, но так надо, так надо!
Она вновь уткнулась в колени Гриффиндора, и ее спина снова и снова вздрагивала в бессильном рыдании.
- Дядя Годрик, - почти стоном вырвалось из-под спутанных волос. - Поделитесь со мною Вашей храбростью! Отец гордится мною - помогите мне быть достойной его! Я… я никогда себе не прощу, если разочарую его…
Гриффиндор попытался обнять это измученное тельце, прижимая его к себе.
- Ты так любишь его… - пробормотал он, решив плюнуть на приличия и втаскивая девушку к себе на колени. Весила Сэл не больше ребенка. - Он тоже должен был бы…
- Он любит… - охрипший голос Саласии был еле слышен. - У него никого кроме меня нет… У меня еще будут - муж, дети… А у него - уже никого.
Ледяная рука сжала сердце Годрика. Он никогда об этом не думал. У него была жена и четверо веселых мальчишек. Гриффиндор никогда не задумывался, сколько он проживет, но не сомневался: в его доме никогда не будет тихо. Сыновья вырастут и, возможно, на время покинут родительский дом. Но рано или поздно они приведут своих жен - к нему, к отцу. Если ему суждено дождаться внуков, они будут расти здесь, рядом с ним.
С другой стороны, разве не тишины всегда хотел Салазар? Его раздражало, когда Годрик хохотал во весь голос, и он терпеть не мог дружеских посиделок. На праздниках лицо Слизерина неизменно выражало крайнюю степень неудовольствия, и уединение подземелий ему всегда было дороже веселого застолья.
Но у него была дочь.
А каково остаться в полном одиночестве?
Гриффиндор сжал в своих объятиях вздрагивающее девичье тело. Его души не покинуло желание высказать старому другу все, что он думает о подобном обращении с девочкой, однако руки, поглаживающие худую спину, уже не желали выхватить волшебную палочку, дабы подтвердить свои мысли на деле.
А тем временем за окном начинало светлеть.

* * *

Утро наступило как-то уж слишком быстро. Годрик даже не смог вспомнить, в какой именно момент Саласия выскользнула из его объятий и скрылась за дверью. Когда все еще сонная Аннис вышла из своей спальни, Гриффиндор сидел в кресле, опустошенно глядя на затухающее пламя.

Весна полностью вошла в свои права, заливая округу замка теплым солнечным светом. Годрик не мог отвести взгляда от братьев Гонт, стоящих рядом и ждущих появления невесты. Аннис, все утро сдерживающаяся, наконец не выдержала, и тронула мужа за рукав.
- Перестань на него смотреть так, будто он отбил у тебя возлюбленную, - прошептала рыжеволосая женщина, и Гриффиндор вздрогнул, с трудом отведя взгляд.
Для себя он все уже решил. Он не позволит Салазару испортить девочке жизнь. Пусть будет скандал - к чертям. Пусть этот лондонских хмырь возмущается, пусть дамы не забудут ему подобного никогда.
Неважно. Он защитит свою маленькую принцессу от амбиций и каких-то многоступенчатых планов ее собственного отца.
Вдалеке пронесся шепот, и собравшаяся на поляне толпа дружно обернулась в ту сторону. Гриффиндор, сжав кулаки, заставил себя взглянуть туда, откуда приближались лорд Салазар и Саласия.
Они шли по дороге медленно и степенно. Высокий прямой старик в богатых одеждах и опирающаяся на его руку молодая женщина в светлом платье. Тонкая ткань и тяжелые серебряные украшения на ее тонкой фигуре создавали несколько нереальное впечатление, но выражение бледного лица было вполне земным. Несмотря на то, что рядом со своим отцом Саласия казалась моложе своих лет, сегодня они выглядели похожими как никогда. Высокомерные, исполненные достоинства маски совершенно одинаково взирали прямо перед собой.
Отец и дочь прошли совсем близко от Годрика, но Сэл не бросила на него ни единого взгляда. Гриффиндор даже подумал: а она ли приходила сегодня ночью? На щеках Саласии не было следов слез, глаза не выглядели покрасневшими. Как знать, не приснилось ли ему все это, не являлось ли ночным кошмаром?
Слова, которые Годрик хотел бросить в лицо Салазару, пропали сами собой. Он был готов защищать маленькую перепуганную девочку - и не знал, как ему поступать с этой исполненной холодного достоинства леди.
Тем временем те, на кого было направлено внимание всех собравшихся, достигли помоста, и Слизерин, протянув раскрытую ладонь Джильбертусу Гонту, соединил его руку с рукой своей дочери. Саласия смотрела будущему супругу прямо в глаза, и на лице ее не было ни следа страха. Она лишь благосклонно улыбнулась, когда Джильбертус изящно помог ей взобраться на помост.
Вскоре брак был заключен, и на следующее утро Саласия Гонт покинула Хогвартс.

Глава 12. Ссора

Мне теперь не понять, кто же прав был из нас
В наших спорах без сна и покоя.
Мне не стало хватать его только сейчас…
(С) Высоцкий

- Да ты хоть понимаешь, что твой чертов Василиск!..
- Не мой, а наш, - резко ответил Слизерин. - Мой - и Саласии. Очень она его любила.
- Ты Сэл не прикрывайся! - голос Гриффиндора был слишком громким и густым для сравнительно небольшой комнаты.
Сперва Годрик не хотел доводить дело до скандала, хотя Ровена и собиралась добиваться именно этого. Ситуация, когда жизни ученика угрожала опасность, в школе возникла впервые и оттого вызвала панику.
К счастью, после встречи с Василиском в, казалось бы, мирных коридорах Хогвартса, студент остался жив. Пока дамы успокаивали всех в большом зале, Гриффиндор отправился на поиски ужасного создания - но нашел лишь Слизерина, в довольно резких выражениях высказавшегося по поводу реакции населения школы. Годрик тоже в долгу не остался и, подхватив его под руку, увлек его в ближайшую аудиторию, дабы выяснить со старым другом отношения.
Салазар и не собирался отрицать, что Василиск оказался в школе благодаря ему, что окончательно вывело Гриффиндора из себя.
- Ну отчего же? - Слизерин всем своим видом выражал презрение. - Сэл так хотелось какую-нибудь зверушку, и я вывел для нее Василиска.
- Ты спятил?! - краем сознания Годрик был рад, что между ними находился крепкий стол, иначе мужчина рисковал поддаться желанию забыть, что он - волшебник, и врезать кулаком по кривящейся физиономии. - Нормальные люди дочерям котят или там кроликов заводят!..
- Вот еще! - перебил его лорд. - Моя дочь никогда бы не опустилась до возни с кроликами, а что касается котят - дари их своим львятам. Если в твоей чугунной голове не удерживается даже простейшая информация, напоминаю: Василиски не трогают тех, кто говорит с ними на одном языке.
- Но ты мог бы хотя бы подумать об остальных! Ты понимаешь, что в школе полно людей, которые не умеют разговаривать со змеями?
- Он никогда не выползал наружу, - Салазар злился на себя, что вообще начал объяснять Годрику ситуацию, и тем самым поставил себя в положение оправдывающегося. Злился - и оттого распалялся еще больше. - Он же еще детеныш - Василиски растут долго. Он скучает по Саласии и отправился ее искать.
- А по дороге подумал: дай сожру кого-нибудь! - подхватил Годрик.
- Довольно! - Салазар с силой ударил ладонью по столу. - Если бы малыш и подзакусил бы кем-нибудь - одним отродьем больше, одним меньше… Превратили школу… в богадельню! В приют для грязнокровок!
- Ты учишь, кого хочешь, мы - кого мы хотим, - Гриффиндор подался вперед. - Кажется, этот вопрос мы решили уже давным-давно!
- Ах вот оно как?! - Слизерин редко повышал голос, но тут и он сорвался на крик. - Значит, вот так: ВЫ - и Я?
- Ты сам так захотел! Это ты вечно себя всем противопоставляешь! Ты всегда носишься со своим "Я", не желая никого слушать!
- Было бы что слушать! - Салазар также наклонился вперед, и теперь лица мужчин, стоящих по разные стороны стола, максимально сблизились. - Несете полную ерунду - с тобой и Хельгой давно уже невозможно разговаривать, и Ровена от общения с вами начала глупеть!
- Не трогай Хельгу и Ровену! - вспыхнул Годрик. Оскорбления в свой адрес он еще мог бы как-нибудь стерпеть, но слушать подобное в отношении дам не желал. - Немедленно извинись!
- Не собираюсь, - на губах лорда мелькнула хищная усмешка. - Я так считаю, и не буду в угоду пивному бочонку менять свои слова!
- Что ты сказал?! - лицо Годрика побагровело. От мирной жизни в довольстве, при наличие сытной и вкусной еды да чудесного пива из "Трех метел" его фигура и правда давно уже потеряла прежние стройные очертания. Однако любые упоминания об этом мужчина считал личным оскорблением, и даже любимой супруге не позволялось шутить над окружностью мужниной талии.
- Что слышал, - Слизерин скривился и, выпрямившись, посмотрел на прежнего друга свысока. - Что я не желаю слушать указаний подзаборного борова.
Годрик издал низкое рычание и бросился в обход стола, чтобы вцепиться пальцами в мантию Салазара. Тому удалось отшагнуть в сторону, сделав так, чтобы стол снова оказался между ними. Гриффиндор остановился, переведя дыхание.
- Пусть уж так, - произнес он наконец, - но это не мешает мне жить. Ни моя жена, ни мои мальчишки не жалуются! Лучше уж так, чем еле-еле осилить одно-единственное дитя!
Эти слова были лишними. Бледное лицо Слизерина окончательно лишилось красок и перекосилось, превратившись в гротескную маску.
С тех пор, как Саласия вышла замуж и уехала из Хогвартса, все, кто думали, будто у лорда Салазара скверный характер, поняли, что ошибались. Проводив дочь, Слизерин просто осатанел, и даже его собственные студенты не рисковали лишний раз попасться ему на глаза. На занятиях ученики сидели притихшими, а некоторые предпочитали вовсе отказаться от их посещений, лишь бы не оказаться запертыми в одном пространстве с лордом, вечно прибывающим в дурном настроении.
Годрик, несмотря на то, что сам находился в яростном запале, почувствовал, как в воздухе повисло жуткое напряжение. Он с усилием выпрямился и, сжав кулаки, посмотрел на Салазара. Несколько мгновений мужчины стояли, переплетя взгляды, будто меряясь волей - и внезапно Слизерин развернулся и быстрым шагом покинул аудиторию.
Гриффиндору потребовалась пара минут, чтобы окончательно прийти в себя и, приосанившись, отправиться в обеденный зал, дабы объявить ученикам и преподавателям, что опасности больше нет.

Салазар вихрем промчался по коридорам подземелья и ворвался в свои покои. Он сдержал себя и не бросил взгляда направо - комнаты Саласии были пусты вот уже несколько месяцев.
В его собственных апартаментах было холодно. Первой, слишком привычной, мыслью было устроить разнос - но тут же странное успокоение. Уже незачем.
По мановению волшебной палочки из дальних углов спальной комнаты выдвинулись сундуки, и туда один за другим начали складываться все важные для владельца предметы. Приборы, книги, личные вещи…
Слизерин вдруг очень остро осознал, что его больше ничего в Хогвартсе не держит. Он желал надежного дома для дочери - у Саласии теперь другой дом. Он хотел создать место, где будет готовить новые и новые поколения для опоры своему влиянию - но Салазар приближался уже к седьмому десятку, и успел устать от этой игры так же, как устал когда-то от обладания прямой властью. Когда-то ему нравилось открывать новые блестящие таланты - но вот уже несколько лет студенты сливались для него в единый поток безликих людей. Слизерин не выделял никого из них, позволяя молодому барону потихоньку перенимать тонкую науку влияния на людей.
В дверь негромко постучали, но Салазар не услышал стука. У него самого в голове так шумел ток крови, что он, всегда так гордившийся своим тончайшим слухом, теперь, казалось, потерял его вовсе. Тогда незваный гость решился толкнуть незапертую дверь и войти без приглашения.
Барон Гонт осторожно переступил порог комнаты. Он не оставался в большом зале вместе с остальными наставниками - ему было прекрасно известно, кому в этом замке принадлежит единственный Василиск. Так как Грегори не допускал мысли, что к ним мог проникнуть еще один, приблудный, он решил поискать и, если удастся, припрятать чудище до того, как Гриффиндор его уничтожит.
Шум голосов разносился далеко за пределы аудитории, где проходил разговор. Барон, пытаясь определить источник, периодически останавливался, прислушиваясь, однако улавливал лишь отдельные слова. Когда он, наконец, дошел до цели, оказалось, что Слизерин уже покинул аудиторию. Грегори вовремя успел уйти в тень, так, чтобы выходящий Гриффиндор его не заметил. Лорд Годрик направился обратно, в сторону обеденного зала, а Гонт бросился вниз, в подземелье.
Грегори поразила внешность его Мастера. На бескровном лице Салазара темнели лишь резко запавшие глаза. На пергаментных висках поблескивали капельки пота, а из приоткрытого рта вырывалось неровное дыхание. Движения Слизерина были отрывистыми и непривычно нечеткими.
Барон стоял перед сложной дилеммой. Учитывая все, чему его всегда учил сам Мастер, уместнее всего было бы убраться отсюда поскорее, пока лорд Салазар его все еще не заметил. Но с другой стороны…
Он всегда был в жизни Гонта. Их отец умер слишком рано, и первые осознанные воспоминания Грегори были связаны с тем, что какой-то вельможный господин взял к себе на обучение его старшего брата. Мать просто молилась на этого человека, а письма Джильбертуса были полны восхищения им. К тому времени, когда мальчик подрос, оказалось, что таинственный Мастер Салазар уже устроил судьбу Джильбертуса и замахнулся на новое дело: основал школу для волшебников. Ему, Грегори, повезло оказаться среди первых избранных. Их было мало - но они были лучшими. А он - лучшим из лучших. Сообразительный юноша очень скоро разобрался, в чем состоит истинная цель школы. Пусть остальные наставники наивно верят, что она - в обучении юных оболтусов, но он-то прекрасно осознал великий замысел своего Мастера.
Для всех прочих юный барон более углубленно постигал Зелья, но и он, и Слизерин понимали, какой именно науке он остался учиться. Джильбертус в Лондоне принимал учеников, выпускаемых Домом Салазара Слизерина, и пристраивал на важные для них посты. Грегори понимал, что именно на схеме Мастера покоится благосостояние его семьи - так же, как он никогда не сомневался, что этот союз будет скреплен браком. Теперь, наверное, будучи братом мужа дочери Слизерина, молодой барон и сам имел право в каком-то роде считать его отцом.
- Мой Мастер, - голос Гонта прозвучал раньше, чем разум успел сформулировать свое окончательное решение.
Салазар не услышал его, и барон рискнул прикоснуться к нему, положив руку на плечо. Слизерин вздрогнул и резко обернулся, наставив на молодого мужчину палочку. Лишь через несколько секунд он осознал, кто это, узнав знакомые черты, и опустил руку.
- Грегори? - голос тоже звучал отрывисто, с придыханием. - Что тебе нужно?
- Я прошу прощения, если помешал, - Гонт предусмотрительно убрал руку и сделал шаг назад. - Однако… Я понимаю, что это не мое дело, но Вы… собрались уезжать?
Слизерин помолчал немного. Потом его губы внезапно скривились, выражая непонятную эмоцию.
- Нет, отчего же. Думаю, это и твое дело тоже. Видишь ли, мой мальчик, - глаза лорда сощурились, однако он не отводил взгляда от красивого лица Грегори, - я покидаю Хогвартс.
- И… когда нам ждать Вашего возвращения? - осторожно поинтересовался барон. - Мне надо поставить замены в расписании…
- Никогда.
- Что, простите?
- Моего возвращения не надо ждать никогда, - отчетливо повторил лорд Салазар. - Я уезжаю, и больше не вернусь в Хогвартс. Поэтому с расписанием можешь делать все, что тебе угодно - Дом я оставляю на тебя. Надеюсь, - он повысил голос, видя, что Грегори хочет что-то возразить, - ты не разочаруешь своего брата. У нас у всех было общее дело. Я, боюсь, уже слишком стар для него. Но у тебя в школе еще дела.
- Да, Мастер, - Гонт склонился перед ним в поклоне. - Вы правы. Это мой долг перед семьей… не говоря уже про то, что здесь мое сердце. Я с радостью исполню Вашу волю.
- Вот и прекрасно, - Слизерин отвернулся от него, возвращая внимание сундукам. - В таком случае будь добр приказать заложить мою карету.
- Вы… собираетесь ехать сейчас? Ночью?!
- Я собираюсь убраться отсюда немедленно, - не оборачиваясь, ответил Салазар. - Как только соберусь и объявлю своему Дому о своем отъезде. На прочих мне плевать - скажешь им, что хочешь.
- Но… - Грегори задержался у входа. - Мастер, простите, но я не понимаю: почему уезжать должны Вы? Почему бы просто не выгнать всех остальных? Кто они - разношерстный сброд, ни силы, ни влияния… Никто за них не вступится.
Салазар прикрыл глаза. Барон напрягся, ожидая презрительных насмешек, однако он услышал на удивление спокойный ответ:
- Ты ошибаешься, мой мальчик. Они действительно сброд - но их много. И они верят в свои силы. Помни: свора псов способна завалить льва. Однако нам, - Слизерин подчеркнул это "нам", - не стоит беспокоиться. Змея всегда найдет, где переждать сложный момент. Школа - не только место, где мы готовим способных молодых людей, это также наш форт, наше убежище. Пока остальные наивные дураки считают его своим домом, они будут защищать его изо всех сил, до последней капли крови. Своей крови, заметь, а не нашей. Нет, Грегори, - лорд криво усмехнулся, - ни за что на свете я не откажусь от всех выгод, связанных с теми, кого ты считаешь балластом - какие бы неудобства они не доставляли время от времени.
Барон склонился в низком поклоне. Он в который раз признал поражение перед острым умом своего Мастера. В глубине души Грегори всегда знал, что ему не хватает холодного расчета Слизерина - того, чем виртуозно владел его старший брат. Дух младшего Гонт был куда более пылким, и лишь силой разума раз за разом удавалось его обуздывать.
Сохраняя выражение почтительности на лице, барон вышел из покоев своего Мастера.

Лорд Салазар выходил из общей комнаты своего Дома, пошатываясь. Эмоциональный запал прошел, и только сила воли позволила Слизерину удержать на лице невозмутимое выражение, пока он говорил со своими учениками. Среди них уже давно были не только кельты, но и несколько куда более светлых норманнских лиц - впрочем, сейчас это уже не имело значения. Салазар объявил студентам о своем уходе и официально назначил барона Грегори Гонта своим приемником. Юноши склонили головы, будто принося своеобразную присягу, принимая решение своего Мастера.
Подойдя к лестнице, Слизерин был вынужден остановиться. Вниз он слетел, окрыленный яростью, теперь же путь предстоял вверх, и не осталось даже злости, чтобы поддержать его.
- Вы… позволите, Мастер?
Руки Салазара мягко коснулась узкая ладонь Гонта. Тяжелый взгляд устремился на молодого человека, однако тот стоял с ничего не выражающим лицом и Слизерин, усмехнувшись, протянул ему руку.
Опираясь на самого любимого своего ученика, лорд поднялся наверх. Грегори чувствовал, как вздрагивает рука его Мастера при каждом новом движении, однако молчал. Лишь когда они вышли в холл, и входная дверь распахнулась перед ними, являя взору запряженную карету, молодой барон вдруг со всей остротой осознал, что Салазар действительно уезжает - и уезжает навсегда. Он покосился на своего Мастера и увидел, что бисеринки холодного пота снова выступили у него на висках.
- Вы уверены, что хотите ехать… в таком состоянии? - рискнул задать вопрос Гонт. Он ожидал привычной вспышки ярости или хотя бы резкого одергивания, но Слизерин лишь покачал головой.
Дверь школы с грохотом закрылась за его спиной. Седовласый мужчина сел в карету, почти не заметив, как молодой человек склонился над его рукой, и навсегда покинул территорию Хогвартса.

* * *

Гриффиндор сидел в глубоком кресле возле камина и бездумно смотрел в огонь. Аннис, чьи бронзовые волосы свободно рассыпались по плечам и спине, подошла к нему сзади и обняла, положив голову на плечо. Годрик, посидев немного неподвижно, медленно накрыл ее ладошку своей рукой.
- Иди спать, - тихонько шепнула Аннис на ухо мужу. - За полночь уже…
- Не могу, - мужчина вздохнул, прикрыв глаза. - Не могу уснуть.
- Опять все из-за этого!..
Годрик слегка сжал ладонь, и его жена с трудом сдержала слова возмущения, рвавшиеся из груди. Вместо этого она сменила тон на умоляющий:
- В конце концов, сколько можно? Вы недели не можете провести, чтобы не поцапаться! Живете как кошка с собакой.
- Помолчи, - сквозь зубы пробормотал Гриффиндор. - Ты ничего не понимаешь.
- Чего я могу тут не понять? - Аннис зарылась лицом в давно уже седые волосы мужа. - Ты все эти годы твердишь, что вы друзья - но с друзьями так не обращаются. Друзей хотя бы уважают, а этот, - женщина наотрез отказывалась называть Слизерина по имени, - обращается со всеми, как с личными слугами, если не хуже!
- Я сказал: довольно! - Годрик резко поднялся на ноги. - В наших отношениях мы как-нибудь сами разберемся. Спокойной ночи, - буркнул он, уже входя в свою спальню и захлопывая за собой дверь.
Аннис с шумом выдохнула, с силой ударив кулаком в спинку кресла. Если и был на свете человек, отравляющий ей жизнь, так это Салазар Слизерин. Причем - и это самое обидное - он делал это даже неосознанно. Ему, казалось, вовсе не было никакого дела до нее, но с самого первого дня их встречи до сегодняшней ночи так и было. Иногда рыжеволосой женщине казалось, что она ревнует мужа к этому тощему старику с мрачным взглядом. От осознания этой нелепости Аннис злилась еще сильнее.
Лучше бы его вовсе не было! Как прекрасно было бы проснуться и узнать, что Слизерина не существует.
Что ж, мечтать, как говорится, не вредно.

* * *

Время завтрака уже наступило, и обеденный зал заполнился народом. За столом наставников пустовали два места.
- Годрик, - Хельга осторожно коснулась руки мужчины, сидевшего рядом с нею. - Ты не знаешь, где Салазар? Что у вас вчера случилось?
Аннис, сидевшая по другую сторону от Гриффиндора, закусила губу и сделала вид, что поглощена видом еды на столе. Только за завтраком ей не хватало разговоров о Змее!
- Не знаю, - буркнул Годрик, что-то ковыряя в своей тарелке. Впервые за долгое время у него, казалось, не было аппетита. - И знать не желаю, где носит старого дурака! Может, сидит у себя и строит оскорбленную невинность.
- Годрик, - в голосе Хельги прозвучала укоризна. - Ну зачем ты так. Ты же знаешь, у Салазара в последнее время такой неуравновешенный характер…
- Слишком неуравновешенный, - перебил ее Гриффиндор. - И не в последнее время, а, кажется, всю жизнь. И извини, но я не хочу говорить о нем.
- Но… - договорить глава Дома Хаффлпафф не успела, ибо двери в обеденный зал распахнулись.
На какую-то долю мгновения Годрику показалось, что это Салазар, помолодевший до того, что его волосы вернули себе цвет воронова крыла, входит в зал, но почти тут же он понял, что ошибся.
Слишком красив был мужчина - Салазар не был таким даже в юности. И шаги его были широкими и размашистыми, не имеющими ничего общего с плавной походкой Слизерина.
Это был барон Гонт, однако на его плечах красовалась изумрудная мантия, опушенная мехами, а на груди серебрился медальон с выгравированной на нем буквой "S".
Студенты, сидевшие за левым столом, дружно поднялись на ноги и склонили головы, приветствуя барона, как раньше - Слизерина. Гриффиндору показалось, что он участвует в каком-то чудовищном фарсе.
- Что это значит, Гонт? - спросил лорд Годрик, тяжело вставая со своего места.
Грегори, игнорируя его вопрос, поднялся на возвышения и сел - но не на свой стул, а в кресло Слизерина, рядом с леди Ровеной. Гриффиндору пришлось повернуться к нему и смотреть поверх голов обеих дам.
Изящно кивнув своему столу, барон, наконец, уделил внимание лорду.
- Доброго утра всем, - негромко, но отчетливо поприветствовал он наставников. Студенты в зале замерли, ловя каждое слово. - Мне жаль, что я несколько опоздал к началу трапезы, но меня сегодня утром ждало столько дел…
- Какого черта?.. - лицо Гриффиндора начало медленно багроветь. - Гонт, ты хоть понимаешь, что позволяешь себе?
- Я? Позволяю себе? - черная, будто прочерченная углем на пергаменте, бровь удивленно приподнялась. - Боюсь, я не совсем понимаю Вас, лорд Годрик.
Гриффиндор собирался рявкнуть на него, чтобы сбить спесь с зазнавшегося мальчишки, однако Хельга, стараясь прервать ссору в зародыше, перебила его:
- Где лорд Салазар, Грегори? Объясните нам, что происходит.
- С удовольствием, леди Хельга, - барон чуть насмешливо приложил руку к сердцу, как бы изображая поклон. - На самом деле все очень просто. С сегодняшнего дома Главой Дома Слизерина являюсь я. Что же касается Мастера Салазара - он покинул Хогвартс.
По залу пронесся шепот - только левый стол хранил гробовое молчание.
- Что? - Ровена резко обернулась к барону. Она сидела совсем рядом, и потому оказалась с ним лицом к лицу. - Как он мог уехать вот так, никому ничего не сказав?
- Ну отчего же, леди, - Грегори посмотрел ей прямо в глаза. Ерничать с ней он не рисковал. - Мастер поговорил со мной, назначив своим приемником перед лицом своего Дома. Каждый из этих юношей, - небрежный жест в сторону студентов с зелеными лентами на рукавах, - имел честь проститься со своим лордом. Не думаете же вы, господа, - Гонт обвел взглядом наставников, - что Мастер Салазар уехал, не простившись с людьми, которым был дорог?
Хельга негромко ахнула. Выпад был настолько откровенным, что оказался понятен всем. Лицо Годрика снова начало багроветь, однако прежде, чем он успел что-либо сказать, Ровена тоже поднялась на ноги.
- Судя по тому, что уже давно никто ничего не ест, все сыты. В таком случае не смею никого задерживать. Студенты, надеюсь, опозданий на занятия не будет. Преподаватели, прошу приступить к исполнению своих обязанностей. Леди Хельга, лорд Годрик и Вы, господин барон, прошу, задержитесь.
Последовала небольшая пауза, в течение которой ученики медленно и неохотно выходили из обеденного зала, за ними потянулись преподаватели. Аннис, идущая одной из последних, задержалась на пороге и бросила взгляд на мужа. В груди у нее образовался неприятный липкий комок - ночная мечта сбылась… но отчего-то это не принесло ей радости.
- Итак, - когда в зале остались лишь они четверо, Ровена снова повернулась к Гонту, - господин барон, будьте добры рассказать нам все с самого начала.
- Но мне нечего рассказывать, леди, - лицо Грегори выражало полнейшую невинность. - Я сказал уже все: лорд Салазар уехал. Он передал свои полномочия мне…
- Черта с два! - перебил его Годрик. - С какой стати мы должны терпеть среди нас мальчишку?!
- Вы забываетесь, лорд, - голос барона звучал сухо и официально, однако глаза его нехорошо сузились. - Если не ошибаюсь, то я на несколько лет старше Вашей супруги, а раз ее Вы не считаете ребенком, то прошу и со мною считаться на должном уровне. Далее, - он немного повысил голос, не давая перебить себя снова, - как бы это ни было печально, я вынужден напомнить присутствующим: человек смертен. Рано или поздно каждый из нас сойдет в могилу. Мастер Салазар планировал, что школа будет действовать долгие века, и при этом вряд ли был настолько наивен, думая, будто сможет сам все это время работать здесь. Когда-нибудь каждый Дом будет вынужден перенести смену руководства. Вот, к примеру, Вы, лорд Годрик, - черные глаза впились в голубые. - Ваш старший сын в этом году приступил к обучению. Я старше его на двадцать лет. Когда-нибудь придет и Ваш черед оставить пост Главы Дома - и что, по-Вашему, я должен буду сказать Вашему сыну, решившему занять освободившееся место? Что он сопливый мальчишка, желторотый юнец? А, поверьте, я скажу ему все, что Вы пожелаете высказать мне сейчас. Поверьте, память у меня хорошая.
Кулаки Гриффиндора сжимались и разжимались. Хельга осторожно взяла его под руку.
- Он прав, Годрик, - негромко произнесла добрая женщина. - Никто не вечен. Ты же понимаешь…
- Но Салазар жив! - взорвался, наконец, Гриффиндор. - А этот… барон говорит о нем так, будто он уже умер!
- Мастер Салазар был очень нездоров, когда уезжал, - тихо сказал Грегори. Его левая рука, покоящаяся на спинке кресла, сжалась, заставив дерево заскрипеть. - С отъездом леди Саласии он уже сильно сдал, а вчерашний скандал окончательно подкосил его.
- Скандал?- Хельга тоже посмотрела на Годрика.
- Ну что я мог сделать! - тот вскинул руки, защищаясь. - Это ведь он притащил в школу Василиска! И еще доказывал, что имел полное право это сделать!
Гриффиндор беспомощно посмотрел на Ровену. Та стояла, скрестив руки на груди, и на ее все еще красивом лице отображалась душевная борьба.
- Как давно уехал Салазар? - спросила она, наконец.
- Еще ночью, мадам, - голос Грегори смягчился. - Почти сразу же после ссоры с лордом Годриком. Он только и успел, что попрощаться со своим Домом. Я лично проводил его до кареты.
Гриффиндор показалось, что пол уходит из-под его ног.
Почему? Почему так случилось?
У них с Салазаром было множество ссор. Аннис права: недели не проходило, чтобы Гриффиндор и Слизерин не поцапались из-за какого-нибудь пустяка. А бывало, что и не из-за пустяка вовсе. Сколько было куда более веских причин для скандалов - но никогда…
Никогда…
До вчерашней ночи…
Годрик не заметил, что ноги отказываются служить ему, и даже почти не почувствовал, как дамы, испуганно подхватив его за руки, усадили в кресло. Гонт плавно отстранил леди Хельгу и, подойдя к Гриффиндору вплотную, сунул тому под нос какой-то флакончик. Годрик дернулся и резко сел в кресле. Он недовольно покосился на флакончик, однако, к удивлению собравшихся, промолчал.
Возникла тягостная пауза.
- И… что теперь? - решилась нарушить ее Хельга.
- Теперь, думаю, мы вернемся к выполнению своих обязанностей, - это прозвучало куда более сухо, чем того желала Ровена, однако она впервые в жизни не могла подобрать подходящих слов. - Годрик, если хочешь, я…
- Не надо, - голос Гриффиндора казался непривычно тихим, растеряв всю свою звучность. - Со мной все в порядке.
Он снизу вверх посмотрел на молодого барона, но лицо того ничего не выражало. Спокойная и равнодушная маска.

Глава 13. Серая Леди и Кровавый Барон

Но как ни сладок мир подлунный -
Лежит тревога на челе...
Не обещайте деве юной
любови вечной на земле!
(С) Окуджава

- Какого черта?!.
Годрик, так за несколько лет и не отучившийся старательно избегать встреч с Грегори Гонтом, посчитал себя лично оскорбленным, застав его в башне Ровены. Барон не удостоил его ответом, продолжая свой путь. Гриффиндору ответила Хельга, коснувшаяся рукой его плеча.
- Годрик, успокойся… Его попросила прийти Ровена.
- Зачем ей понадобился этот хлыщ? - мрачно, но уже вполголоса поинтересовался мужчина.
Леди Хельга в ответ лишь пожала плечами.
Тем временем барон уже пересекал покои леди Ровены. Войдя в спальню, он остановился у самой двери.
Бледная женщина, без сил лежавшая на широкой кровати, еще сохранила остатки былой красоты. Черты лица все так же несли в себе утонченное благородство, а исхудавшая рука, покоящаяся поверх одеяла, была все также изящна.
Несколько минут прошли в молчании. Ровена собиралась с силами, а Грегори твердо решил не нарушать тишины первым. Наконец, леди заговорила:
- Подойдите, барон, - Гонт сделал несколько шагов вперед, но Ровена еле заметно качнула головой. - Сядьте. Сейчас не до приличий, а мне тяжело говорить, когда Вы стоите так далеко.
Грегори аккуратно присел на край ее кровати, и его глаза оказались на одном уровне с глазами Ровены, которую поддерживали высоко поставленные подушки.
Еще несколько минут тишины, и снова слова дались леди с трудом:
- Моя дочь несколько месяцев назад покинула Хогвартс.
Она сделала паузу, и Грегори вежливо ответил:
- Да. Вы говорили что-то о практическом обучении во Франции.
- Это ложь, - коротко произнесла Ровена и пристально взглянула на Гонта. - Я сказала так остальным, ибо мне было неловко признаваться в том, что моя дочь сбежала.
Грегори промолчал, но он не отводил взора от зеленых глаз леди. Помолчав, та продолжила:
- Я надеялась, что Хелена одумается и вернется. В конце концов, она никогда не позволяла себе ничего подобного. Она во всем была послушной и старательной дочерью. Я верила, что уж ей-то хватит ума не совершать необдуманных поступков.
- У меня никогда не было причин сомневаться в том, что леди Хелена - девушка в высшей мере благоразумная, - галантно произнес Гонт, однако внутри него все настороженно сжалась. Мужчина понимал, что леди пригласила его не просто для исповеди.
- У меня тоже, - вздохнула Ровена. - Но, кажется, я ошибалась. Может, я сама ее неправильно воспитала - я так мало времени уделяла дочери… Мне всегда казалось, что она умная девочка и все прекрасно понимает сама, а я всегда была так занята… Но сейчас уже поздно себя корить.
Я умираю, - негромко произнесла леди, удивительно спокойно для смысла этих слов. - Я чувствую, что жить мне осталось совсем недолго. Я так хотела подождать, пока Хелена одумается - но, боюсь, у меня уже нет на это времени. Грегори, - Ровена впервые в жизни назвала барона по имени, и ее сухая рука сжала ладонь мужчины, - я заклинаю Вас: найдите мою дочь. Найдите и верните сюда, ибо другого дома у нее нет. Женитесь на ней, если по-прежнему хотите этого - я даю Вам свое материнское благословение. Если своего ума нет, так пусть хоть…
Она замолчала, и на лице ее отразилось страдание. Барон с каменным, настолько неподвижным лицом, что казалось, будто его свело судорогой, и в то же время с бешено колотящимся сердцем склонился в почтительном поцелуе к руке, которая все также сжимала его ладонь.
- Поговорите с Саласией, - услышал он возле своего уха еле слышный шепот. - Я писала ей, и она ответила, что ничего не знает про Хелену… Но я в это не верю. Возможно, Вам она скажет больше.
Выпрямившись, он снова встретился с взглядом леди Ровены. Ее глаза горели на бледном измученном лице, и они подтвердили обещание.
Барон поднялся и, отвесив короткий поклон, вышел из спальни. Он миновал Годрика и Хельгу, не сказав им ни слова, и спустился в подземелья. Собрав в дорогу только самое необходимое, Грегори Гонт покинул Хогвартс.
К обеду в школу прибыл один из внуков хозяина "Трех метел", чтобы вернуть коня, оставленного господином бароном. По словам молодого человека, лорд Грегори, спешившись и бросив поводья трактирному мальчишке, моментально аппарировал - и никому не сказал ни слова.
Это известие ничуть не обрадовало наставников. Обед проходил в мрачной обстановке. И Годрик, и Хельга то и дело косились на два пустующих кресла.
- Вот куда его черти понесли? - наконец не выдержал Гриффиндор. - Ничем хорошим это не кончится!
Однако Хельгу занимал другой вопрос. Вздохнув, она произнесла, будто и не слышала реплики друга:
- Меня беспокоит, что делать с занятиями. Когда заболела Ровена, я написала одному из ее бывших учеников, и он был столь любезен, что согласился приехать. А что делать теперь? Надолго Грегори уехал? К кому обратиться? Надо, наверное, чтобы это был кто-то из учеников Салазара…
Пожилая женщина выглядела растерянной, однако от Годрика было мало пользы - его мысли занимало совершенно иное. Решение предложила Аннис. Перегнувшись через мужа, она негромко сказала Хельге:
- Пошлите сову к Саласии. Возможно, у ее мужа есть способ связаться с бароном, а если и нет, то хоть они смогут решить, кого попросить занять на время его пост.
Хельга благодарно улыбнулась ей и кивнула.

* * *

От "Трех метел" барон Гонт аппарировал в предместье Лондона, в небольшой трактирчик, о котором ему говорил брат. Тамошний хозяин был его человеком, тоже, разумеется, волшебником. Его постоялый двор являлся одним из мест для аппарации, а также других магических каналов общения. Затребовав там коня, Грегори въехал в Лондон и отправился на поиски дома своего брата.
Найти его не составило труда: мимо огромного, внушающего уважение здания нелегко было проехать. Слуги, пришедшие в замешательство от внешнего сходства приезжего со своим хозяином, не успели его задержать, и вскоре барон уже шел по коридорам дома. Он кожей ощутил легкое покалывание и понял, что дом охранялся вовсе не так плохо, как ему показалось вначале. Просто показному вниманию Джильбертус предпочел заклинание "распознавания крови". Что ж, ему, Грегори, эта проверка угрозы не представляла.
Он остановил одного из слуг и поинтересовался, где сможет найти госпожу. Слуга, казалось, ничуть не удивился этому вопросу и указал направление. Последовав полученным указаниям, барон добрался до покоев Саласии.
Здесь ему все же пришлось приостановиться и попросить доложить о себе. Те несколько минут, что Грегори прождал ответа, он провел как в аду. Будучи не в силах стоять на месте, он мерил шагами широкий коридор, и когда ему сказали, что можно заходить, едва не сшиб слугу с ног.
Однако, перешагнув порог, он снова замер. В первый, мучительно длинный момент ему показалось, что он умудрился перепутать адрес - ибо не узнал сидящей в глубоком кресле женщины.
Саласия выходила замуж в двадцать три года - даже по меркам волшебников, не так как магглы торопящихся пристроить своих дочерей, поздновато, но и тогда выглядела хрупкой и угловатой, как подросток. Сейчас Гонт видел перед собой женщину, все такую же изящную и утонченную, но уже именно по-женски зрелую. В Саласии появилась и основательно закрепилась грация - не кошачья, но змеиная, та грация, которую девушка в юности воспроизводила по-ученически старательно, а теперь использовала как нечто совершенно естественное.
И на коленях у нее сидел ребенок. Очаровательных малыш лет двух играл с вороными прядями волос своей матери и бросил это занятие, лишь когда вошел барон. Мальчик поднял голову и с любопытством посмотрел на него.
Гонт опомнился и поклонился даме. Саласия улыбнулась.
- Ну что Вы, Грегори. Какой этикет между родственниками? Какой сюрприз Вы нам преподнесли - уверена, Джильбертус будет рад Вас видеть!
- Я тоже был бы рад повидать брата, - барон подошел к креслу Сэл и коснулся губами протянутой ему руки. Руки столь же изящной и гладкой, как и раньше. - Однако я приехал ради встречи с Вами.
Он снова невольно покосился на малыша. В больших черных глазах сверкал живой интерес, было видно, что мальчик не просто его рассматривает, а делает какие-то одному ему понятные выводы.
Саласия склонила голову к сыну и легонько провела рукой по черноволосой макушке.
- Ах да, разрешите представить Вам моего сына. Салазар, это лорд Грегори, он брат твоего отца, - бросив взгляд на барона, Сэл едва заметно усмехнулась и добавила, уже тише. - Имя выбирал Джильбертус. Мне кажется, он хотел сделать моему отцу приятное.
- Ему это удалось? - с трудом сдерживая себя, поинтересовался Грегори.
- Не знаю, - лицо Саласии омрачилось. - Он не желает никого видеть. Джильбертус хотел уговорить его переехать в Лондон - но отец ни в какую не соглашается. Я ездила к нему в Корнуолл некоторое время назад… Но и мне не удалось его уговорить. Впрочем, я не знаю ни одного человека, который смог бы его переупрямить. Но Вы, кажется, что-то говорили о цели своего визита?
- Да, - барон нетерпеливо притопнул каблуком. - Вы всегда были хорошей дочерью, леди Саласия. Но я также помню, что Вы были хорошей подругой.
Сэл вздрогнула и тронула колокольчик, стоявший рядом на столике. Почти в ту же минуту в комнате появилась пожилая женщина и поклонилась леди.
- Отведите мастера Салазара в его комнату, - произнесла Саласия, передавая женщине сына.
- Но я хочу остаться! - звонко возразил мальчик.
- Не сейчас, дорогой, - леди Саласия произнесла это мягко, однако в глубине ее голоса отчетливо прозвучали стальные нотки. - Позже.
Когда служанка увела малыша, Сэл снова обернулась к Грегори и плавным жестом указала ему на соседнее кресло.
- Итак, теперь я Вас внимательно слушаю.
- Где Ваша подруга, леди Саласия? - прямо спросил барон, не сводя пристального взгляда с молодой женщины.
- Леди Ровена уже задавала мне этот вопрос, - спокойно ответила Сэл, также смотря Грегори в глаза.
- Я знаю, - барон кивнул, и его руки крепко сжали подлокотники кресла. - Однако она не уверена, что Вы сказали ей правду. Точнее, уверена в том, что…
- А почему Вы думаете, что мой ответ для Вас будет иным? - перебила его Саласия.
Грегори резко наклонился вперед.
- Потому что я люблю ее. Потому что я ищу ее не для того, чтобы ругать и корить, а чтобы предложить ей руку и сердце. Подумайте, леди Саласия: вы были не просто подругами, вы были друг для друга почти сестрами. Будучи женами братьев, вы станете сестрами по-настоящему. Вы всегда будете вместе, и ваши дети будут расти бок о бок. Разве Вас не волнует, что она сейчас одна, где-то далеко, без защиты и помощи?
Сэл опустила взгляд и крепко сцепила пальцы. Барон, не выдержав, вскочил на ноги и начал мерить комнату шагами.
- Я так долго ждал! - воскликнул он. - С тех самых пор, когда она вошла в Большой Зал для распределения, и я увидел ее - она заняла все мое сердце. Мне было двадцать пять лет, а ей всего тринадцать. Я учил ее, и на четыре года заставил себя забыть о чувствах. А она взрослела, вокруг нее всегда крутились эти мальчишки!.. Вы не представляете, какая это мука! Но и потом я продолжал ждать. Я говорил с ней, говорил с леди Ровеной… Обе отмалчивались… Я уважал их - и снова ждал. Я боялся, что однажды придет тот, кого Хелена выберет сама - и видит бог, боялся потому, что желал ей счастья, и понимал, что сам я не в силах буду принести столь великую жертву. Но этот загадочный рыцарь все не появлялся, а время все шло… И теперь, когда леди Ровена соблаговолила дать мне свое благословение - теперь я не могу больше ждать!
- Вы слишком страстны, Грегори, - негромко произнесла Саласия. Она опустила взгляд и делала вид, что занята разглаживанием складок на своем платье.
- О да! - барон криво усмехнулся. - Джильбертус не раз подшучивал надо мной из-за этого, а Ваш отец постоянно ставил мне эту горячность в укор. Следуя его указаниям, мне удалось облачить свое сердце в ледяные доспехи - мне так хотелось быть достойным своего Мастера! Но когда речь идет… о ней… лед тает! Нет, он раскалывается на куски, раня мне грудь. Неужели Вы никогда не испытывали ничего подобного?
Сэл резко поднялась и отвернулась к камину.
- Нет, - холодно ответила молодая женщина. - И не желаю испытывать. С меня вполне хватает того, что я волнуюсь за отца и беспокоюсь за сына. Меньше всего на свете я желаю полюбить мужчину так, как это описываете Вы. Я счастлива, будучи замужем за Вашим братом, лучшего супруга не стоит и желать. Смею надеяться, что и он доволен мною. Но наши отношения основаны на взаимном уважении, упаси меня господь полюбить!
Барон прикрыл глаза. Он всегда уважал дочь своего Мастера, но сейчас, когда она являлась единственной ниточкой, ведущей к Хелене, если ему ради ответа нужно будет вытрясти из нее душу- он сделает это.
Однако Саласия заговорила раньше, чем он успел что-либо предпринять.
- Я не знаю, как Вы собрались осуществлять задуманное, - Сэл снова повернулась к барону лицом. - Грегори, да поймите Вы, что дело не в Вас. По крайней мере, не только в Вас. От Джильбертуса я узнала об одной сцене, при которой он присутствовал более двадцати лет назад: сцене между родителями Хелены. Он видел не все, но насколько я поняла, отношения были накалены до предела. Кажется, с тех пор Хелена просто не доверяет мужчинам. Она, как и ее мать, не желает, чтобы замужество связало ей руки. Но если у леди Ровены не было выбора - ее воля никого не интересовала, то Хелена получила возможность отстаивать свою свободу.
- Разве Вы пленница моего брата? - глухо спросил барон. - Разве Вы не обладаете волей, которой может позавидовать любая женщина? Разве не безмерное уважение и почет окружают Вас? Можете поверить, я сделаю для Хелены не меньше!
Саласия, казалось, боролась с собой. Умом она была согласна с Грегори: молодая женщина тоже считала, что Хелене не стоило уезжать. Сэл умела быть интересной и привлекательной, однако по-настоящему сходилась с людьми очень тяжело. Ей так не хватало подруги! Если бы они все четверо жили бы вместе - это было бы прекрасно.
С другой стороны, она не могла не уважать выбор подруги. В конце концов, Хелена имела право выбирать…
Но, опять же, Саласия не могла не помнить бледное лицо Хелены, когда та ненадолго заехала к ним. Джильбертуса тогда не было дома, и подруги получили несколько часов в свое распоряжение. Хелена рассказала, как сбежала из Хогвартса, и показала диадему, похищенную у леди Ровены. Показала с какой-то отчаянной откровенностью, нервно сжимая тонкий обод чуть вздрагивающими руками. Саласии так хотелось удержать подругу, но та будто в горячке старалась вырваться за пределы с детства знакомого ей круга. Хелена не осталась даже на ночь, к вечеру покинув дом Гонтов.
Сэл устало вздохнула. У нее тоже есть право выбора, и она его сделала.
- Хелена уехала в Византию, - негромко произнесла молодая женщина, но на барона ее слова подействовали будто удар молнии. Он стремительно бросился к Сэл и сжал ее тонкие руки в своих.
- В Византию? Но зачем… Впрочем, неважно, - перебил Грегори сам себя. - Она не говорила, куда именно?
- Нет, - Саласия покачала головой. - Она просто упомянула, что хочет увидеть Византию.
- Она аппарировала? - продолжал расспросы барон.
- Хелена не умеет аппарировать, - ответила Сэл. - Я до замужества, а она до побега ни разу не покидали границ Хогвартса. Хелена говорила, что хотела бы научиться - но вряд ли у нее на это было время. К тому же чтобы аппарировать так далеко, в столь чуждое место, нужен большой опыт.
Грегори сосредоточено кивнул. Он понимал, что потратит на поиски месяцы, если не годы. Пересечь всю Европу в поисках одной-единственной девушки - это было такое сказочное безумство, что, наверное, и брат, и Мастер Салазар немало бы над ним посмеялись, однако барон был полон решимости посвятить этим поискам хоть всю свою жизнь.
Саласия наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц. Она видела, как в его черных глазах на мгновение мелькнуло отчаянье, а потом воцарилась мрачная уверенность. Подбородок решительно выдвинулся вперед, и морщинка между бровей разгладилась, как у человека, успокоившегося принятым решением.
Барон склонился к руке своей невестки, прощаясь. Он уже развернулся и сделал несколько шагов к двери, когда Сэл, определившись со своими чувствами, окликнула его. Грегори устало, неохотно повернулся к ней - все его мысли были уже далеко от Англии. Однако Саласия уже снимала с шеи тонкую серебряную цепочку, на которой болталась изящная подвеска в виде раскинувшей крылья ласточки. Молодая женщина протянула украшение барону, и тот вздрогнул, когда ласточка коснулась его руки.
- Что… что это? - спросил он, не сводя взгляда с серебристого силуэта.
- Я в детстве выпросила у отца, - не смотря на него, произнесла Саласия. - Для нас с Хеленой. Мы вычитали об этом в какой-то книге, и нам очень хотелось заполучить нечто подобное. У Хелены такая же цепочка - только со змейкой. Они… притягиваются. Чувствуют, где находится другой.
Что-то колыхнуло ее платье, и молодая женщина, опустив взгляд, увидела, как барон, опустившись на одно колено, склонил перед ней голову.
В следующее мгновение Грегори уже был на ногах, а еще через секунду покинул комнату. Саласия без сил опустилась в кресло. Не пожалеть бы потом об этом разговоре…

* * *

Барон передвигался быстрее Хелены, однако он по-прежнему не знал ее точного местонахождения. Кулон, врученный Грегори Саласией, позволял определить направление, но расстояние рассчитывать приходилось самому. В конце концов когда барону удалось установить, что беглянка где-то совсем недалеко, он оказался в лесистой местности на Балканах. Кажется, эти земли назывались Албанией, но Гонта мало заботила география. Чем ближе он подбирался к Хелене, тем сильнее билось его сердце. Теперь он путешествовал даже ночью, ибо сон не шел к его разгоряченному уму.

А Хелена тем временем блуждала по лесам отнюдь не для того, чтобы запутать следы. Погони она не ожидала с тех пор, как покинула Англию: о конечной цели ее пути знала лишь Саласия, а подруга, как была уверена Хелена, никому ее не выдаст.
Дорога до Балкан далась молодой женщине нелегко - пребывая в расцвете своей красоты, она невольно привлекала к себе взгляды. Попытка переодеться юношей ничего не дала - кажется, проблемы только увеличились вдвое. В результате ей пришлось наложить на себя отвлекающие чары, однако это лишило ее возможности путешествовать морем. Строгая леди Ровена воспитала дочь столь честной, что о том, чтобы тайком пробраться на корабль и длительное время воровством добывать себе пропитание, не могло быть и речи.
Собственно, и мир-то Хелена знала лишь по книгам, и бурлящая Европа привела ее в смятение. Если раньше девушке казалось, что в Хогвартсе жизнь бьет ключом, то теперь она была вынуждена признать, что заблуждалась. Самой себе она казалась домашним голубем, улетевшим из привычной голубятни в далекие страны.
Вот только возвращаться она не собиралась.
Хелена шла по лесу, не опасаясь нападений: отточенное практикой заклинание привычно скрывало ее от посторонних глаз. Однако, остановившись, чтобы передохнуть, она поняла, что кто-то идет за ней. Не просто находится рядом - а именно спешит по ее следам.
Маггл никогда бы не разглядел ее сквозь чары, значит, это волшебник. Что бы ни думала Ровена об уме Хелены, та все-таки была дочерью своей матери. Заставив заметавшиеся мысли упорядочиться, молодая женщина попыталась рассуждать логически.
Посторонним магам она ни к чему. Более того, мимо последних поселений она проходила третьего дня, и если бы она заинтересовала кого-либо, ее догнали бы давно. Да и заклинание отвлекает внимание всех, не разбирая, маггл человек или нет.
Значит, тот, кто преследует ее, знает, кого ищет и как искать. Последнее пугало больше всего: даже если ее разыскивают посланники матери, как они смогли обнаружить ее местонахождение?
Хелена нащупала в своей сумке диадему матери. На тонком металлическом ободе были выгравированы слова "Ума палата дороже злата". Хелена разделяла это мировоззрение, потому и взяла диадему. Ей так хотелось быть лучше…
Ничего у нее не получилось. Волшебная диадема не прибавила ей ума - лишь пробуждала каждый раз угрызения совести из-за побега, и девушка спрятала ее от греха подальше. Она решила воспользоваться артефактом позже, когда достигнет Константинополя и сможет отточить свое образование до нужного уровня.
В любом случае, Хелена не собиралась возвращать диадему, и даже если ей не удастся отбиться от посланников матери, эту вещь она не отдаст. Оглядевшись, девушка заметила неподалеку дерево с глубоким дуплом. Привстав на цыпочки, она как можно дальше запихнула туда диадему и присыпала прошлогодними листьями, чтобы металлический блеск не выдал ее.
Хелена только успела отойти от дерева и нащупать под плащом волшебную палочку, чтобы в случае чего воспользоваться ею, когда перед ней появился высокий черноволосый мужчина.
Девушка негромко ахнула. Она узнала его - и в то же время ей вдруг показалось, что видит его впервые. Так или иначе - таким она не видела барона никогда. Куда девались холодность и безразличие? Ранее бледное лицо барона приобрело лихорадочный румянец, и глаза горели такой решительностью, что Хелена невольно попятилась, пока не уперлась спиной в ствол дерева.
Грегори тоже остановился. Он не сразу разглядел молодую женщину, однако подвеска покалывала и тянула в сторону, в которой, приглядевшись, барон разглядел будто некую дымку. Недолго думая, он вынул волшебную палочку и произнес:
- Фините Инкантатем!
Маскирующие чары спали, и некоторое время беглянка и преследователь молча смотрели друг на друга.
- Ну здравствуйте, господин барон, - первой заговорила Хелена.
Девушка старательно внушала себе, что бояться ей нечего. Если он посланник матушки - то та могла бы выбрать и кого-нибудь посерьезнее. Барон Гонт - не воин, даром, что, покинув Хогвартс, прицепил на бок меч. Разве можно ждать от угрозы от человека, который вот уже половину ее жизни лишь смотрит на нее, так и не предпринимая активных действий? Нет, разумеется, он предпринимал: барон просил ее руки, он даже говорил с матушкой… Но, наткнувшись на отказ, остановился. Не то чтобы Хелене так уж нравилась напористость, однако она считала, что вправе ожидать большего.
В конечном итоге, признавалась себе молодая женщина, она сама не знала, чего именно хотела. Скорее всего - чтобы барона просто не было. Не обязательно вообще в мире, но желательно в обозримом пространстве.
Короче говоря, барон был последним человеком, кроме матери, которого Хелена хотела бы увидеть сейчас перед собой.
Последним - однако не самым страшным. По крайней мере, так говорила себе девушка, но не могла подавить предательской дрожи в ногах. Перед ней был какой-то другой Грегори Гонт, не такой, каким она помнила его по школе. Или это внешний мир так меняет людей, может, и сам барон видит перед собой кого-то другого, а не прежнюю Хелену?
От такой мысли по телу девушки прополз липкий ужас. Она не знала, почему эта идея показалась ей настолько страшной, однако Хелена буквально прилипла спиной к дереву, будто ища у него спасения.
- Леди Хелена, - барон медленно, как во сне, отвесил ей поклон, столь странно и даже нелепо смотрящийся среди леса. На груди у него сверкнуло что-то серебристое.
Ласточка. Вот, значит, кто направил этого человека сюда. Ах, Саласия, ах, подружка… неужели мысли о возможной выгоде для тебя оказались дороже решения той, кого ты называла сестрой? Что ж, тогда, наверное, Шляпа не ошиблась, когда отправила тебя в Дом твоего отца: ты поистине ему достойная дочь…
Грегори тем временем, собравшись с мыслями продолжал:
- Леди Хелена, я прибыл, чтобы отвезти Вас домой.
Даже голос его звучал по-иному: глухо и обреченно. В руке он сжимал свою палочку, однако направлена та был не на девушку, а в сторону. Это давало шанс… Если они не смогут договориться.
- Возможно, Вы чего-то не совсем понимаете, господин барон, - холодно произнесла Хелена. - Я вовсе не собираюсь домой. И уж тем более, - с неожиданной резкостью добавила она, - мой дом ни в коей мере не находится там, где Вы.
От этих слов Грегори вздрогнул, как если бы девушка отвесила ему пощечину. Он стиснул волшебную палочку так, что на мгновение показалось, будто он сейчас сломает ее пополам.
- Вы заблуждаетесь, - хрипло выдохнул Гонт. - Вы так многого не знаете…
- Меня не интересует то, что можете сообщить мне Вы, - отрезала Хелена. - Можете оставить свои мысли при себе!
- Это не мои мысли! - неожиданно огрызнулся Грегори. Он так долго искал ее, он так измучился… От усталости, которой он не чувствовал, пока подвеска тянула его на поиски, мужчина едва стоял на ногах, и лишь странная лихорадка, сжигающая душу, поддерживала его подобно огненному стержню. - Ваша мать отдала мне Вас в жены, и по праву супруга я забираю Вас обратно в Англию.
- Вы… Вы не посмеете! - лицо Хелены, в противоположность пылающему лицу Гонта, побелело. - Она… Она обещала мне, что никогда так со мною не поступит!
- Из-за любви нарушаются любые обещания, - выдохнул Грегори, сделав несколько шагов по направлению к девушке. Ей отступать было некуда: можно было бы обогнуть дерево, но тогда бы пришлось ненадолго отвлечься, а Хелена не могла отвести взгляда от горящих глаз барона. - Ваша мать любит Вас, и знает, что я сделаю Вас счастливой.
- Это неправда! - по-девчоночьи выкрикнула Хелена, нащупав и сжав свою светлую волшебную палочку. - Вы никогда не сможете сделать меня счастливой! Никого нельзя сделать счастливым против воли! А Вас… Вас я просто ненавижу.
Барон снова вздрогнул. Хелена, сама того не замечая, наносила ему удар за ударом, каждый из которых разрезал и без того измученную душу и все более и более замутнял разум.
- Вы сами не понимаете, что говорите, - голос Гонта был еле слышен. - Вы ведете себя как ребенок - беспечный, избалованный ребенок. Вы всегда были красивой, умной, милой девочкой. Любимицей как преподавателей, так и студентов. Вы привыкли, что все только рады выполнить любую Вашу прихоть. Разве здесь, в этом внешнем, чуждом мире Вы еще не поняли, что жизнь не так проста? Разве здесь Вы не столкнулись со злом, о котором прежде только читали, не различая особо, где вымысел, а где правда?
Теперь настала очередь души Хелены сжаться в испуганный комок. Все, что сказал сейчас барон, было правдой. Девушка действительно была неприятно удивлена окружающим миром, успела преисполниться отвращения и страха…
Но никогда, ни за что она не призналась бы в этом Гонту.
- Это не Ваше дело, - прошипела Хелена. Она не знала, что умеет так шипеть: агрессивно, будто кошка, защищающая своих котят. Вот только вместо котят была ее душа, желающая мчаться от этого человека как можно дальше. - Я никуда с Вами не пойду! Передайте матушке - пусть вспомнит про свое замужество, может, тогда ей станет стыдно, что она хотела так же поступить и со мною!
- Вы не оставляете мне выбора, - голос Грегори прозвучал устало. Мужчина поднял палочку и начал было говорить: - Петрификус То…
Он не успел закончить, когда Хелена вскинула свою палочку и выкрикнула:
- Экспелиармус!
Палочку барона выбило из его рук и отбросило на несколько метров. Раньше Хелена поднимала палочку на человека, лишь находясь на уроках, и тогда все проходило под наблюдением наставников. Впервые она напала на кого-то, по-настоящему защищая то, что было ей дорого.
Однако этим "кем-то" был барон Гонт, и Хелена не чувствовала угрызений совести. В ее голове толпилось множество заклинаний. Теперь преимущество было на ее стороне: барону, чтобы вернуть себе палочку, надо было отойти на несколько шагов назад и наклониться. Но даже если он этого и не сделает, ничто не мешает Хелене прямо сейчас…
Наверное, что-то мелькнуло в ее глазах, а может, дрогнула волшебная палочка в тонкой, нервно сжимающей его руке.
Барон лишился палочки, однако Хелена совершенно позабыла о мече, висящем на боку у Грегори. Несмотря на то, что барон предпочитал использовать магию, он также, как любой благородный мужчина, владел и холодным оружием. Прежде, чем девушка смогла выбрать, какое именно заклинание наслать ей на Гонта, он выхватил меч из ножен и сделал резкий выпад.
В голубовато-зеленых, как море из его детских воспоминаний, глазах мелькнуло удивление, сменившееся болью. Изящные пальцы разжались, и светлая палочка выпала, затерявшись в зеленой траве.
Стройное тело медленно оседало, сползая по стволу дерева. Из раны на груди сильными толчками вытекала кровь. Чуть приоткрывшиеся губы позволили тонкой струйке крови ручейком скользнуть по белому подбородку.
Барон выронил меч и, рухнув на колени, поймал в свои объятья мертвое тело. Впервые он дотронулся до него - но его руки сжимали лишь мертвую плоть. Грегори опустил голову на плечо Хелене, не обращая внимания на то, что его длинные волосы тут вымокли в крови, продолжающей теперь уже просто вытекать из тела, которое оставила жизнь.
Время остановило свой бег.

Глава 14. Прощания

Беспечное детство, пора золотая,
Твоих не воротишь минут.
Мальчишка другой и девчонка другая,
Как мы, это поздно, поздно поймут.
(С)

Некоторое время назад в Хогвартсе.
Дверь в комнату для отдыха наставников распахнулась, впуская мужчину лет тридцати. Чуть выше среднего роста, полноватый, с приятным выражением на округлом лице, он одарил присутствующих очаровательной улыбкой и направился к леди Хельге. На удивление изящно ей поклонившись, он отрекомендовался:
- Доброго всем дня. Разрешите представиться, Беливиус Бедвир, к Вашим услугам.
- Очень приятно, - Хельга слегка растеряно кивнула ему. Она была уверена, что видит мужчину впервые. - Очень любезно с Вашей стороны…
- Ну что Вы, что Вы! - Бедвир взмахнул руками. - Напротив, я только счастлив! К сожалению, по прихоти деда я был лишен счастья в свое время посещать вашу чудесную школу, и только благодарен счастливой случайности прибыть сюда!
- Так Вы - наш новый преподаватель? - первой сориентировалась в этом словесном потоке Аннис.
- Именно! - еще одна ослепительная улыбка. - Именно, прелестная леди… не имею чести знать Вашего имени…
- Аннис Гриффиндор, моя супруга, - отрезал Годрик, решительно вставая со своего места.
В комнате, не считая гостя, их было трое, однако Гриффиндор, поднявшись, казалось, занял все свободное пространство. Тем не менее Бедвира это не смутило. На какую-то долю мгновения его глаза метнули на пожилого лорда пристальный взгляд, однако уже в следующую секунду все лицо гостя снова приняло благодушный вид.
- Ах да, наслышан, наслышан. А Вы, насколько я понимаю, сам лорд Гриффиндор? - перед носом Годрика появилась раскрытая белая ладонь. - Саласия очень тепло о Вас отзывалась.
От упоминания имени Сэл Годрик несколько растерялся, и сперва машинально пожал протянутую руку, после чего поспешно выпустил ее.
- Так вот, - Беливиус уже сидел в кресле у камина и говорил, обращаясь в основном к Хельге. - Видите ли, какое счастливое стечение обстоятельств произошло! Был я в Лондоне - проездом, разумеется, слишком шумный город на мой вкус… Но был по делам, и зашел к родичам, общие интересы, знаете ли… С удовольствием познакомился с новыми родственниками, получил массу замечательнейших впечатлений! А тут Саласии как раз ваше письмо приходит. С просьбой подыскать кого-нибудь на должность преподавателя по Зельям. А тут я и подумал: почему бы нет? Давно, давно хотел посетить вашу школу - да вот все никак не складывалось…
- Но Вы сами у нас не учились? - с трудом вклинилась в его монолог Аннис.
- Нет, увы! - Бедвир развел руками, придав своему лицу наискорбнейшее выражение. - Видите ли, когда я был в должном возрасте, дед был еще жив. Ну, и взыграло в нем: мол, чему его - меня, то есть - могут там научить, если сам Салазар у меня - то есть у него - учился!
- Так Вы… - начала было Хельга, но Беливиус, не прекращая своей речи, поймал ее руку в свою, и продолжил:
- Ну да! Соседи мы с вами. Наш замок там, за перевалом, - он махнул свободной рукой куда-то в сторону. - Сами понимаете, как мне тогда было обидно… Хоть сбегай - да куда уж тут сбежишь, ехать-то всего ничего… Зато теперь, смею надеяться, мне ничто не помешает насладиться чудесной, поистине, не побоюсь этого слова, магической атмосфере вашего замка!
- В таком случае, - Хельга облегченно вздохнула, - давайте я прикажу приготовить для Вас комнаты и ознакомлю с расписанием.
- Благодарю, - Бедвир с готовностью поднялся. - С радостью приступлю к работе. Вот только, верны ли слухи, что мой Дом располагается в подземельях?
- Да, так пожелал Салазар, - уже вставая, подтвердила Хельга.
- Что ж, для занятий это правильно, - все с той же обаятельной улыбкой произнес новый преподаватель, - однако жить я предпочел бы над поверхностью земли. Не люблю мрачности, знаете ли - в родительском доме хватило.
Хельгу эти слова только подбодрили и, сопровождаемая лордом Беливиусом, она покинула комнату.
Едва дверь за ними закрылась, как Годрик мрачно выплюнул:
- Шут гороховый!
Аннис, задумчиво глядя на закрытую дверь, лишь покачала головой. Она поймала тот секундный взгляд, посланный Бедвиром ее мужу, и он ей не понравился.
- Как бы не пригрелась эта змея у нас на груди, - тихо, почти про себя пробормотала госпожа Гриффиндор.

* * *

Шел конец мая. Вечер сиреневатой дымкой скрывал школьный двор, когда на него шагнул высокий мужчина, держащий на руках серебристо-серый сверток.
Оповещенные наставники поспешно спустились вниз, однако застыли, не доходя до этой мрачной, будто потусторонней фигуры.
Беливиус протиснулся в первый ряд, и понял, что одинокий мужчина держит на руках молодую женщину, чьи золотисто-русые волосы были полускрыты капюшоном плаща.
- Какая… красавица! - невольно выдохнул Бедвир, не в силах оторвать взгляда от совершенных черт лица девушки.
Эти слова, громом прозвучавшие в воцарившейся тишине, казалось, привели остальных в чувство. Хельга поспешно подошла к барону Гонту - и почти сразу же отшатнулась, напуганная выражением его лица. Годрик подошел следующим и попытался забрать из рук Грегори Хелену - однако тот вцепился в нее мертвой хваткой. За все время молчаливой борьбы на лице барона не дрогнул и мускул, зато перекосилось лицо Гриффиндора.
Потянув на себя плащ, Годрик случайно сдвинул его - так, что стала видна страшная рана на груди Хелены. Лорд дернул тело сильнее, и только сейчас осознал, что оно холодное и одеревеневшее. От изумления Гриффиндор даже опустил руки.
- Она… она же мертва! - пробормотал он. На его в миг покрасневшем лице проступила ярость, направленная на барона. - Ты!..
Сзади ему в плечи вцепилась Аннис, не давая мужу наброситься на Гонта. Хельга, которую новое потрясение неожиданно привело в чувство, осторожно коснулась руки барона. Теперь лучше понимая его, добрая женщина мягко произнесла:
- Грегори… Отдайте… девочку. Вы уже ничем ей не сможете помочь. Вам самому…
Гонт как-то судорожно вздохнул и посмотрел на леди, будто видя ее в первый раз в жизни.
- Отдайте, Грегори, - осторожно, но тем не менее настойчиво продолжала Хельга. Она сделала знак молодому мужчине, занявшему вместо Ровены пост главы ее Дома, и тот с готовностью протянул руки.
Барон медленно, как во сне, аккуратно передал ему тело Хелены.
- Вот так, - Хельга ласково, по-матерински погладила его по руке. - А теперь Вам нужно пойти к себе и отдохнуть. Если хотите…
- Я провожу, - неожиданно вклинился между ними Бедвир. Он ловко взял Гонта под руку, и, хотя был ниже его, излучая уверенность в себе, казался вполне надежной опорой. - Заодно и посмотрю, что тут можно сделать. Что-нибудь этакое… укрепляющее…
Не дожидаясь более ничьего согласия, Беливиус увлек Грегори за собой в подземелья Хогвартса.
Он действительно довел барона до его комнат и, подождав, пока тот снимет защитные чары, втащил внутрь. Усадив Грегори в кресло, Бедвир придвинулся к нему как можно ближе - хотя они и были в комнате одни.
- Не имею чести быть Вам представленным, - начал Беливиус, - однако я исполняю Ваши обязанности в школе… И был бы весьма признателен, если бы Вы…
Гонт медленно поднял на него взгляд. Его зрачки были максимально расширены. Казалось, он с трудом воспринимает окружающую реальность, однако вопрос Бедвира понял. Как высказанный, так и подразумевающийся.
- Вы все узнаете, что хотели бы знать и что узнать возможно, - хрипло произнес Грегори. - А теперь уходите. Дайте мне… приготовиться.
Беливиус медленно поднялся и на несколько секунд застыл, стоя возле барона. Если бы Хельга увидела его сейчас - она бы удивилась. А Аннис поняла бы, что не ошиблась на его счет. На круглом лице Бедвира не осталось ни тени благодушия, выразительные, ранее смеющиеся глаза смотрели сосредоточенно и жестко, улыбчивые губы сжались в твердую линию.
Придя к некоему решению, Беливиус чуть склонил голову к левому плечу и странно усмехнулся.
- Буду рад продолжить наш разговор, господин барон, - отвешивая легкий поклон, произнес он. - А теперь - не смею Вам мешать.
И с этими словами Бедвир покинул комнаты Гонта, лишь прикрыв за собой дверь.

Годрик и Аннис спустились в холл и обнаружили, что Хельга разговаривает с какой-то высокой леди. При их появлении пожилая женщина кивнула, и леди обернулась. Когда-то, целую жизнь назад, Годрик подошел в трактире к приезжему, поспорив с собутыльниками о том, что это девушка. Сейчас этот давно забытый эпизод вспомнился ему с потрясающей яркостью - ему внезапно показалось, что он выиграл спор.
- Лорд Годрик, леди Аннис, - Саласия шагнула им навстречу.
Аннис машинально обняла молодую женщину, чье черное платье лишь подчеркивало мертвенную бледность лица. Гриффиндор стоял в некоем замешательстве: он не понимал, которая Сэл перед ним. Та девочка, что рыдала у него на коленях в ночь перед своей свадьбой, или та королевна, что с гордо поднятой головой уезжала вместе с супругом.
Саласия протянула ему руку, разрешая этот вопрос по своему разумению. Годрик печально подхватил узкую ладошку и осторожно поцеловал.
- Леди Саласия!
Беливиус плавно перехватил руку молодой женщины у Гриффиндора и склонился в изящном поклоне.
- Ах, если бы не столь печальный повод, я бы высказал, насколько я счастлив Вас видеть!
- Здравствуйте, лорд Бедвир, - кивнула ему Сэл. - Мне тоже приятно, что Вам пришлась по душе работа здесь. Однако… - она огляделась - а где же Грегори?
Годрик хотел было что-то сказать, однако, не сводя глаз с Саласии, неожиданно промолчал. Хельга мягко взяла Сэл под руку.
- Может, даже лучше, если его не будет. Ты не видела его вчера, девочка… Такой потерянный взгляд…
Молодая женщина кивнула - не одобрительно, но согласно, и проследовала вместе с остальными к месту погребения.
Хелену решили похоронить рядом с матерью. Ровена так и не дождалась возвращения дочери и скончалась два месяца назад.
У Хельги разрывалось сердце. Когда-то они задумывали, что здесь, в этом замке будет школа - но он воистину стал настоящим домом. Обновленный, перестроенный, он видел свадьбу и рождение детей, а теперь вот очередные похороны.
Саласия в числе прочих подошла к открытому гробу. Хелену переодели в другое платье, и раны на груди видно не было - но Сэл уже знала, что она там. Чудесный наряд, изящно убранные волосы, украшения - все это казалось излишним. Красота Хелены была солнечной, и бледность совершенно не шла к ее лицу, навечно сохранившим несколько странное выражение решимости и отчаянья.
Саласия склонилась над телом. Она вглядывалась в лицо подруги, будто хотела что-то прочитать на нем. Золотистый локон Хелены едва заметно шевелился от дыхания Сэл.
- Помнишь, мы еще во времена учебы вели разговор об Иуде? - еле слышно шепнула черноволосая женщина. - Я его еще защищала… Это себя, видимо, я защищала тогда… Я тоже думала, что так будет лучше…
Ее губы поцеловали воздух в нескольких миллиметрах от лица Хелены, так и не коснувшись прохладной кожи. Выпрямившись, Саласия сделала шаг назад, из последних сил сохраняя на лице невозмутимое выражение.

- Я должна увидеться с Грегори, - негромко, но твердо произнесла Саласия, когда, после поминального обеда, к которому она не прикоснулась, старшие наставники вышли ее провожать.
- Стоит ли? - нахмурился Годрик. - Он…
- Он брат моего мужа, - спокойно оборвала его молодая женщина. - И Джильбертус обязательно спросит, как он.
С этими словами Сэл обернулась к Бедвиру, и тот с готовностью предложил ей руку, чтобы проводить вниз. Годрик с Хельгой переглянулись, однако тоже проследовали за ними.
Они догнали Саласию с ее кавалером, когда те стояли у дверей в покои барона. Сэл как раз постучала в дверь, однако ответа не было. Молодая женщина постучала еще, на сей раз громче - и снова тишина. Она вопросительно посмотрела на Беливиуса. Лицо того выражало беспокойство.
- Право, не вижу причины… Хотя, конечно же, вчера господин барон выглядел не лучшим образом… При этом, должен заметить, речь вел вполне связную и осмысленную. Да и вот, кстати…
Бедвир как бы случайно толкнул дверь, и та, к удивлению собравшихся слегка приоткрылась. Саласия изумленно сморгнула. Чтобы хоть кто-то из Дома ее отца оставил дверь незапертой - неважно, внутри он находится или вовне?
Она сделала было шаг к двери, однако Годрик решительно остановил ее.
- Там мой родственник, - холодно взглянула на него Сэл.
- Этот ваш родственник, - взорвался Гриффиндор, - заявился вчера с телом молодой женщины на руках! И вид при этом имел ненормальный! Уж позвольте зайти вперед и посмотреть, что он еще удумал, мужчине.
С этими словами он как бы невзначай отстранил со своего пути Беливиуса и вошел в комнату. Бедвир, спокойно пропустив его вперед себя, также сделал несколько шагов, однако остановился недалеко от входа, негромко ахнув. Ему потребовалась почти минута, чтобы, помотав головой, прийти в себя и поспешно выйти обратно. Подойдя к Хельге и Саласии, он взял обеих женщин под руки и увлек подальше от двери в покои барона.
- В чем дело, лорд Бедвир? - нахмурилась Сэл.
- Ах, лорд Годрик был совершенно прав! - переведя дыхание, выпалил Беливиус. - Ах, леди Саласия, как хорошо, что он не дал Вам войти первой! Это ужасно… жуткое зрелище!
- Да что там? - молодая женщина попыталась вырваться из его рук, однако хватка лорда оказалась на удивление цепкой.
В этот момент из комнаты вышел Гриффиндор, и лицо его было мрачнее тучи. Сэл устремила свой вопрошающий взгляд на него:
- Лорд Годрик, хоть Вы скажите, что случилось?
- Мертв, - коротко бросил Гриффиндор. Его кустистые седые брови сдвинулись в единую линию, обычно столь ясные голубые глаза потемнели. - Вот уже несколько часов. - Но сколько крови! - выпалил Беливиус и, обращаясь к Годрику, добавил: - Лорд, это же… Там ведь целое кровавое море!
Лицо Гриффиндора странно перекосилось.
- Еще бы, - проворчал он. - Это ж надо было додуматься дырявить самого себя мечом!
Хельга тихонько охнула, а Саласия побледнела до того, что ее лицо приобрело зеленоватый оттенок. Однако мужчины смотрели друг на друга и не заметили их реакции.
- Самого себя? - нахмурился Бедвир. - Но это же глупо! Насколько я знаю, господин барон был мастером Зелий. Всего несколько капель того… или другого - и быстро, безболезненно…
- А может, он не хотел быстро и безболезненно? - зло оборвал его Гриффиндор, и только сейчас, повернув голову, увидел бледные лица и пораженно расширившиеся глаза дам. - Довольно, - пресек Годрик дальнейшие препирательства. - Лорд Беливиус, позаботьтесь надежно запереть вход в эти покои и следите, чтобы духу тут Ваших студентов не было.
Он решительно оттеснил Бедвира, подхватив обеих женщин под руки, и повел из наверх, к свежему воздуху.
Убедившись, что они ушли, Беливиус снова осторожно вошел в покинутую комнату.
- Господин барон? - негромко позвал он.
Сквозь дверь, ведущую в спальню, просочилось нечто полупрозрачное, жемчужно-серебистого цвета. Призрак неспешно пролетел через комнату и остановился перед Бедвиром. Некоторое время они молча стояли друг напротив друга, после чего вежливо склонили головы в знак приветствия.

Уже наступила глубокая ночь, когда Джильбертус прибыл в Хогвартс. Вид его не предвещал ничего хорошего. Гриффиндор, до последнего времени безуспешно пытавшийся разговорить Саласию, вышел ему навстречу.
Внешнее сходство братьев лишь добавило Годрику неприязни к этому человеку - и это не считая прочего списка претензий, длинного, но о котором Джильбертус даже не подозревал. Гонту-старшему хватало своих мыслей по поводу случившегося.
Встретившись, мужчины впились друг в друга пристальными взглядами.
- Я требую объяснений, - наконец произнес Джильбертус.
Гриффиндор молчал, не отводя от него глаз.
- Я требую, - уже громче повторил Гонт, - чтобы мне немедленно рассказали, что произошло с моим братом. И учтите…
- Нет, - резко перебил его Годрик. - Это ты учти, мальчишка. Тебе нечего требовать в этом замке.
Черные глаза Джильбертуса нехорошо блеснули. Он сделал еще шаг вперед, максимально приблизившись к Гриффиндору. Роста мужчины были практически одинакового, но фигура Годрика выглядела куда более массивной.
Они находились в комнате отдыха одни: большинство обитателей замка уже давно видели третий сон. Даже Саласия, сперва собиравшаяся дождаться мужа, уступила уговорам Беливиуса и, приняв снотворное зелье, легла в своей девичьей спальне. Там все оставалось по-прежнему, ибо после отъезда Салазара комнаты Слизеринов никто не трогал.
- Я тебе вот что скажу, - ничуть не смущаясь вторжением постороннего человека в свое личное пространство, произнес Годрик. - Я в свое время перевидал немало покойников и могу сказать совершенно точно: тело Хелены, принесенное твоим братом, смертельно ранили совсем незадолго до того, как на него наложили чары, защищающие от разложения. То есть в то время, когда ее убивали, твой брат был где-то совсем рядом. Это раз. А два - меч твоего братца как раз такой, как рана на груди у Хелены.
Лицо Джильбертуса смертельно побелело.
- Да как Вы смеете!.. - сквозь зубы процедил он.
- Смею, Гонт, смею, - Годрик подался вперед, и теперь мужчины едва ли не сталкивались носами. - Видит бог, как я хотел рассказать о низости вашей семейки всем! Да вот беда - Сэл тоже теперь к ней принадлежит, а мне жаль бедную девочку. С нее и так уже хватило смерти подруги. К тому же я не хотел портить скандалом похороны, а теперь, когда твоему брату хватило хотя бы остатков чести не оставаться в живых после такого преступления, и вовсе… - Гриффиндор перевел дыхание после непривычно длинной фразы. - Короче. Мне все это не нравится. Но Хелены не вернешь, и ее матери уже нет в живых. А Саласии еще жить с таким мужем, как ты, и носить вашу мерзкую фамилию. Я не хочу, чтобы на нее и на ее детей легла тень от преступления твоего брата. Поэтому я промолчу. Но не смей даже заикаться о правах и справедливости!
Джильбертус еле слышно скрипнул зубами и крепко сжал кулаки. Перед ним стоял всего лишь толстый старик, ничтожный сакс и хорошо, если хотя бы сквайр, которого лишь по прихоти Слизерина здесь называли "лордом".
Но Гонт-старший подозревал, что Гриффиндор прав. Джильбертус не слишком часто видел брата, но общались они регулярно, и он немало был наслышан о Грегори от Мастера Салазара. Он знал пылкость характера брата, с которой тот боролся с переменным успехом, и лично наблюдал ту страсть, которую Грегори испытывал к этой девушке, Хелене. Сжигающую - но странно держащуюся на расстоянии.
Все это было в высшей мере неприятно, однако скандал был ни к чему. И дело тут даже не в том, что Гриффиндор мог сделать против него - вряд ли этот прямой и наверняка не особо умный человек смог бы придумать достойную месть - однако главное ведь слух, толчок. Те, кто поумнее и половчее подхватят его и, хотя и не смогут погубить могущественного барона, но проблем доставят немало.
Игра не стоила свеч.
Джильбертус сделал шаг назад и едва заметно кивнул Годрику, признавая, что на этот раз поле боя за ним. * * * В обеденный зал влетела крупная сова и, сделав круг под куполом, опустилась над стол перед Бедвиром. Тот с некоторым удивлением - он не ждал писем в ближайшее время - аккуратно отцепил от ноги совы послание и быстро пробежался взглядом по нескольким строчкам. Глаза Беливиуса на мгновение расширились, и он еще раз перечитал письмо.
После чего медленно, даже как-то торжественно встал со своего места и поднял руки, призывая присутствующих в зале к вниманию. Дождавшись, пока все взгляды устремятся на него, Бедвир заговорил, обращаясь преимущественно к левому столу:
- Господа… Я понимаю, что учащиеся даже последних курсов уже не застали в этой школе великого человека, однако не сомневаюсь, каждый из вас знает, сколь многое он сделал для Хогвартса. Поэтому я прошу вас высказать дань уважения Мастеру Салазару Слизерину.
По залу прошелестел шепот. Нынешние студенты действительно не видели самого Слизерина, но наслышаны были немало. Только стол, принадлежащий учащимся его Дома, хранил молчание. Повинуясь взмаху руки Беливиуса, студенты с зелеными повязками на рукавах, поднялись, через некоторое время их примеру медленно последовали остальные. Секундой позже встали преподаватели.
В наступившей тишине особенно резко прозвучал скрежет отодвигаемого кресла.
Годрик Гриффиндор неуклюже поднялся со своего места и, обогнув стол наставников, тяжелым шагом проследовал вон из зала. Немного помедлив, Хельга и Аннис, переглянувшись, последовали за ним.
- Куда это он? - глядя вслед лорду Годрику негромко произнес Бедвир. - Он ненормальный?
Вопрос предназначался не для его соседей, а чуть назад, к едва заметной тени, стоявшей за плечом главы Дома Слизерин. Кровавый Барон коротко пожал полупрозрачными плечами:
- Он Гриффиндор, только и всего.

- Годрик, подожди! - Хельга пыталась нагнать Гриффиндора, однако маленькой старушке не слишком-то хорошо это удавалось. Она смогла его настигнуть, лишь когда мужчина уже заканчивал седлать коня. - Куда ты собрался? - чуть запыхавшись, спросила Хельга.
Годрик не ответил, сосредоточенно продолжая свою работу. Хельга закусила губу, в отчаянье глядя на эти приготовления. Закончив, наконец, Гриффиндор произнес, глядя прямо перед собой:
- В Корнуолл.
- В Корнуолл? - эхом переспросила Хельга. - Но, Годрик… Это бесполезно… Уже поздно…
- Да… - рассеяно согласился мужчина. - Уже слишком поздно… Но я должен… - он резко обернулся к ней. В его глазах, на удивление ясных, светилась твердая решимость. - Понимаешь, Хельга, должен. Я был виноват.
- Ты ничего не изменишь, - поймав его руку, как можно ласковее произнесла добрая женщина. - К тому же ты даже не сможешь попасть туда, ты ведь знаешь, как они зачаровывают свои замки!
Гриффиндор лишь покачал головой и осторожно вынул свою большую руку из ее маленьких мягких ладошек. Хельга в отчаянье обернулась к Аннис, застывшей неподалеку.
- Аннис! - обратилась она к рыжеволосой женщине. - Ну хоть ты ему скажи! Это же чистой воды безумство!
Однако зеленые глаза госпожи Гриффиндор будто опустели. Как и муж, она смотрела куда-то вперед невидящим взором.
- Я знала, - еле слышно произнесла Аннис. - Я всегда знала, что однажды он заберет его у меня… И даже из могилы он тянет к нему свои костлявые руки…
- Аннис! - Хельга ахнула и поспешно подошла к ней. Взяв за плечи, она несколько раз встряхнула женщину, но обреченное выражение не исчезло с побледневшего лица.
Одна из высоких створок большой входной двери приоткрылась, и наружу высунулась любопытная рыжеволосая голова. Увидев во дворе только двух женщин, юноша выскользнул наружу.
- В чем дело-то? - поинтересовался он, бесцеремонно вклиниваясь между матерью и госпожой Хаффлпафф.
- Годфрид! - перевела на него свое внимание Хельга. - Твой отец…
- Кстати, где он? - молодой человек еще раз оглядел двор и вопросительно посмотрел на наставницу.
Та, позабыв сделать ему выговор за то, что перебивает старших, тоже обернулась.
Школьный двор был пуст.

Эпилог

Где твои семнадцать лет?..
(С) Высоцкий

- Да не дави ты так сильно! Мастер Салазар никогда не признавал грубой силы. Мягче, аккуратнее…
Тринадцатилетний мальчишка недовольно поморщился, однако послушно сменил тактику. Осторожно надавив на кладку, он, нащупывая, провел по чуть сдвинувшемуся камню изящными пальцами.
Стена легко, будто по маслу, сдвинулась в сторону. В черных глазах юноши сверкнуло секундное торжество, и он легко проскользнул в открывшийся проем. Призрачный наставник последовал за ним.
- Много еще осталось? - поинтересовался у привидения юноша.
- На твою учебу хватит, - пообещал Кровавый Барон.
Темнота не являлась для него помехой, и он прекрасно видел красивое лицо мальчика. Еще по-детски гладкая кожа, однако взгляд отнюдь не ребяческий. Обычно Салазар Гонт выглядел равнодушным и надменным, однако здесь, вдалеке от всех, его лицо становилось подвижным, обладающим удивительно живой мимикой.
- К тому же, не забывай, - продолжил Барон, - я могу показать тебе лишь то, что мне показал Мастер. Думаю, ты понимаешь: это были далеко не все тайны подземелий. А ведь есть еще и верхний замок.
- Это прекрасно, - кивнул Салазар. Он обернулся к своему проводнику, чуть сощурив глаза: - А что, дядюшка, разве для призраков остаются тайные коридоры и комнаты?
Кровавый Барон поджал губы - впрочем, учитывая его полупрозрачность и общий полумрак подземелий, юноша этого не заметил.
- Мастер Салазар не доверял людям… и не-людям тоже. Кое-какие места здесь зачарованы на его кровь. Во мне, как ты сам понимаешь, не то что его, но и вообще никакой крови нет.
- Это да, - юноша едва заметно ухмыльнулся. - Что ж, тем лучше. Здесь не будет разгуливать всякий сброд. - Кстати, давно хотел спросить… Какая выгода в том, чтобы быть привидением?
- Выгода… - повторил вслед за ним Барон.
Он еще раз внимательно посмотрел на племянника. Этого отрока он познавал вот уже несколько месяцев и прекрасно понимал, отчего им так гордятся родители и как бы был доволен им дед. Юный Салазар унаследовал с обоих сторон только самое лучшее - конечно, по меркам их семей. Приехав в школу, юноша быстро установил свои порядки, даже старшекурсникам пришлось слегка потесниться. Прирожденный лидер, умеющий в зависимости от необходимости быть и до жестокости резким, и до очарования обаятельным, Салазар с легкостью заставлял людей следовать своей воле. Конечно, иногда и у него возникали проблемы - юный возраст давал волю горячности, но Барон видел, что она была не следствием натуры, а лишь проявлением молодых лет.
- Выгоды никакой, - наконец произнес Барон. - Разумеется, если судить с твоей точки зрения.
- Думаете, я чего-то могу не понять? - Салазар вопросительно приподнял бровь. - Сомневаетесь в моих способностях?
Кровавый Барон покачал головой.
- Нет, что ты. Но тут дело не в уме. Есть вещи, которые понимаешь лишь достигнув определенного возраста.
- А! - по лицу юноши скользнуло насмешливое выражение. - Боюсь, Вы неправильного мнения о моем возрасте, дядюшка. Такое я уже способен понять. Та красивая леди, не так ли?
У Барона не было ни крови, чтобы прилить к лицу, ни легких, чтобы судорожно вдохнуть воздух. Поэтому он всего лишь смерил племянника спокойным взглядом.
- Это не то, о чем ты подумал.
Он как бы невзначай приподнял руки, скованные тяжелыми цепями. Лицо Салазара заметно поскучнело.
- Я знаю эту историю, - лениво протянул он. - Матушка рассказывала. Я считаю, что влюбляться глупо.
- Мда, твои родители тоже так думают, - кивнул Кровавый Барон, не отводя взгляда от юноши. - Я помню, Саласия мне даже как-то высказала целую теорию насчет того, что любовь - непозволительная роскошь.
- Я с ней согласен, - безапелляционно заявил Салазар. - Когда я буду жениться, я выберу такую же девушку, как она: достойную и благородную, из хорошей семьи, такую, которая будет хранить честь моего дома.
Не дожидаясь ответа, он устремился дальше по тайному коридору. Барон некоторое время смотрел ему вслед.
- Путь будет так… - еле слышно прошептал призрак Дома Слизерин. - Пусть никогда твоего сердца не коснется жажда Прощения…

* * *

Хельга сидела на скамейке возле двух аккуратных могил, скрытых от посторонних глаз в глубине школьного сада. Прошло уже десять лет с тех драматических событий, когда Хогвартс потрясли две неожиданные и яркие смерти.
- Здравствуй, Ровена, - произнесла пожилая женщина.
Она привыкла разговаривать с подругой так, будто та была еще жива. С тех пор, как Годрик, получив известие о смерти Салазара, уехал из школы для того, чтобы сгинуть по дороге, в Хогвартсе не осталось ее ровесников. Друзья ушли один за другим - а она опять осталась, точно так же, как это было с ее семьей.
Конечно, скучать ей не приходилось. Дома набирали теперь еще больше учеников, было решено несколько расширить учебные дисциплины, так что вместо четырех лет учеба занимала пять.
Учеба, хозяйство, юные студенты и разномастные преподаватели - все это требовало внимания. Хельге не привыкать было заботиться об окружающих, и она делала это со всей присущей ей ответственностью.
Но иногда она позволяла себе приходить сюда и в воображаемых разговорах снова чувствовать себя малышкой Хельгой.
- Знаешь, - продолжала говорить пожилая леди, - я сперва тебе хотела рассказать про этого мальчика… Про сына Саласии. Ты помнишь: я всегда называла студентов по именам, но его… не могу. Пытаюсь произнести - а вижу совсем другое лицо перед собой. Мальчик, конечно, удивительно способный, талантливый… Умненький - уверена, тебе бы он очень понравился. Конечно, несколько заносчивый, но за Салазаром тоже такое наблюдалось, но это ведь не мешало нам его любить… Я просто уверена: Саласия не могла воспитать плохого мальчика.
Но… Я поняла, что не этим по-настоящему хочу поделиться. Знаешь, в последнее время от меня настоящее будто ускользает. Не поверишь, иногда смотрю на студента - и не могу вспомнить, как его зовут! Но при этом прошлое проступает все четче и четче. Мне стоит труда припомнить то, что было вчера - но дела давно минувшие будто сами стоят перед моим взглядом.
Я помню, как Годрик вернулся в нашу лощину. Ты представляешь, ведь матушке он так нравился… Да Годрик вообще всем нравился, наверное, не было в нашей округе такой матери, что не желала бы сосватать за него дочку. А я вот глупая была, убежала. Думаю, когда матушка пошла к Гриффиндорам за помощью, она мечтала, что Годрик потом на мне женится. А мы взяли и не вернулись.
Я помню, как мы доехали до вас с Салазаром. Это ведь совсем близко отсюда… Но теперь-то, конечно, мне туда не добраться - годы не те. А ведь знаешь, так хочется снова посмотреть на нашу поляну. Понимаю, что ничего особенного в ней нет, да и, наверное, не узнала бы я ее теперь - а все равно, она ведь была нашей…
Я помню всех вас… Не помню нас старыми, когда наша школа уже устоялась. Не помню нас, когда мы только затевали все это дело. А вот тогда, на поляне, помню. Помню, как я была восхищена тобой - никогда я не видела такой красивой девушки! И такой изящной, утонченной… Мне стоило таких усилий заговорить с тобой - я все казалась себе такой простушкой рядом с принцессой. Но я полюбила тебя всей душой!
Я помню эту смешную щетину на подбородке у Годрика - он тогда гордо звал ее бородой, а там и было-то всего три рыжих волосинки. Разумеется, я ни за что бы не хотела его обидеть, но это выглядело так забавно… Он ведь всегда был похож на большого кота, я даже как-то не удивилась, когда узнала, что он научился оборачиваться во льва.
И, конечно же, я помню Салазара. Если честно, его я поначалу даже побаивалась… Но знаешь, мне иногда становилось его жалко. Мы уезжали все вместе - а он шел в замок своих родичей в одиночестве. Он всегда делал вид, что ему это нравится, но… не знаю. Может, конечно, я чего-то не понимаю, но мне всегда казалось, что не должен человек оставаться один.
Хельга вздохнула, переводя дыхание. Наклонилась и осторожно подправила один из цветков, растущих на могиле Ровены.
- Спасибо, - тихонько произнесла женщина. - Спасибо, что слушаешь все мои фантазии. Молодежь-то я не хочу отягощать этими домыслами, хотя, конечно, моя внучка очень милая и заботливая девочка. Но у нее-то своя жизнь, а моя, как мне кажется, осталась где-то далеко-далеко… С вами.

Миа шла по саду, пробираясь к дальнему уголку. Уже вечерело и приближалось время трапезы. Ее милое лицо в окружении белокурых волос выглядело спокойным и ласковым. Закончив учебу, она осталась в Хогвартсе. Выйдя замуж за своего одноклассника, молодая женщина с радостью присоединилась к работе бабушки, перенимая не только школьную программу, но более глубокие познания по ее предмету. В последнее время она все чаще и чаще подменяла леди Хельгу на занятиях, но в этом не было ничего удивительного - бабушке перевалило уже за восьмой десяток.
Наконец Миа достигла того места, где она ожидала обнаружить Хельгу. Действительно, старушка мирно сидела на скамейке возле двух аккуратных могил и, казалось, задремала. Миа подошла к ней и, наклонившись, позвала:
- Бабушка! Бабушка, настало время ужина. Пойдем!
Хельга не ответила ей. Склоняющееся к закату солнце золотило опущенные ресницы, а на губах у Хельги Хаффлпафф сохранилась последняя теплая улыбка.