Работа над ошибками

Название: Работа над ошибками
Персонажи: граф Дракула, Эрик, Ван Хельсинг, Кристин Даае
Рейтинг: R-13
Права: фильм Соммерса "Ван Хельсинг" и фильм-мюзикл "Призрак Оперы"
От автора: Прошел не один десяток лет, а Эрик по-прежнему любит Кристин, Ван Хельсинг охотится на Дракулу, а сам Дракула пытается успеть везде, что не очень-то нравится силам, даровавшие ему Тьму. И вот однажды интересы всех сталкиваются в одной точке мироздания

Часть 3

Глава 11.

Вена производила неприятное впечатление. От блестящего города, который принимал Дракулу десять лет назад, осталось немного. Пугающим диссонансом смотрелись по-прежнему яркие витрины, выставляющие предметы роскоши и заколоченные двери скромных магазинов, когда-то продававших еду. Затянувшаяся война оттягивала на фронт все основные жизненные ресурсы.
Граф это почувствовал остро, как никто. Иоганн все-таки принес приглашение в *'-й Отель на этот вечер, и следовало хорошенько подготовиться. Приходить, полностью насытившись, было бы неразумно, однако и постоянно отвлекаться на чувство голода, которое лишь обострилось бы в присутствии живых людей, тоже не годилось. Поэтому перед визитом к неизвестной "богине", Дракула позволил себе небольшую одинокую прогулку по улицам Вены.
Улицам, которые были непривычно пусты. Влад, стремительно передвигаясь по подрастерявшему свой блеск городу, ощущал его опустошенность. Печать голода и отчаянья висела над Веной, будто отпугивающий знак зараженного дома. Ни за что по своей воле Дракула не приехал бы сюда: не только запустение вызывало в нем отвращение, но близость войны трогало иные струны его души, пробуждая столь далекие воспоминания.
Он тоже когда-то был воином. Более того, он был господарем и воеводой. Он точно также собирал с земель последние крохи, чтобы отдать их солдатам. Что чернь - она наплодится снова и снова, а каждый солдат - на счету. Так было надо - и потому Влад Цепеш не знал жалости.
Но здесь и сейчас шла не его война. Его край, разоренный и потрепанный европейской политикой, лежал на юго-востоке отсюда.

Утолив свой голод ровно настолько, чтобы не отвлекаться на его зов, Дракула отправился в *'-й Отель. Одно время он развлекался, появляясь в высшем свете и шокируя его своим довольно эксцентричным поведением. Но со временем это прискучило графу, и он старался как можно меньше мелькать в подобном обществе. Одного "поколения" румынских аристократов Европе должно было хватить.
Дракуле не нравились ни высокий, упирающийся в скулы воротничок, ни запонки, поддерживавшие манжеты так, что те будто сковывали запястья, ни узкие лакированные ботинки. Оставалось лишь надеяться, что вечер возместит неприятные ощущения хоть чем-нибудь.
Графа впустили в Отель и сопроводили до салона. К легкому удивлению Дракулы, там царил не если не полумрак, то весьма неяркое освещение.
Прежде, чем Влад успел охватить всю комнату пристальным взглядом, перед ним возникла женская фигура. Это произошло столь быстро, что внимание графа невольно переключилось на нее.
Перед ним стояла высокая молодая женщина. Глянцево-черные волосы, приподнятые в изящную прическу, обрамляли изысканно-бледное лицо с совершенными чертами. Особенно же приковывали к себе внимание огромные, глубокие глаза такой бархатистой черноты, что радужка и зрачок казались единым целым.
Дракула как-то отстраненно отметил, что в свое время он, несомненно, отметил бы подобную девушку достойной своего внимания, однако одновременно с этим ощутил странный дискомфорт от близкого нахождения этого чудного создания.
- Господин граф, Ваш визит - приятный сюрприз! - прозвучал прямо над ухом Влада нежный голос с чарующими интонациями, и этот же голос добавил совсем тихо, так, что человек бы не расслышал: - Вы были просто безобразно настойчивы!
Граф неохотно сделал вид, что целует протянутую ему руку, однако не коснулся ее ни губами, ни даже своей рукой, хотя и поднес ее максимально близко к изящной кисти.
- Не более, чем Вы, сударыня, - так же негромко ответил Дракула, выпрямляясь. - Ведь это Вы просили меня прибыть в Вену?
На красивом лице девушки на мгновенье проступило раздражение, исчезнувшее к тому времени, как она обернулась к замершему салону. Не отвечая графу, Рахиль Гольдштейн провозгласила:
- Мои дорогие друзья! Разрешите представить Вам нашего гостя, графа Влада Дракулу. Надеюсь, мы все сможем показать ему, что, несмотря на военные действия, Вена не растеряла своего гостеприимства!
Перебросившись парой незначительных фраз, Дракула отошел к нише у окна. В его планы не входило заводить какие-либо новые знакомства. Более того, в первый момент Влад даже обдумывал, не стоит ли ему развернуться и покинуть Отель. Он рассчитывал на деловой разговор, но никак не на светский раут.
Однако, все взвесив, граф отказался от этой идеи, решив все-таки дождаться окончания приема. Участвовать в котором он, впрочем, не собирался.
Дракула размышлял о Габриэле, снова пропавшем неизвестно куда: в Авиньоне, разумеется, этого бродяги уже нет. Коснулись мысли графа и Эрика с его возлюбленной. Но только вскользь, как бы невзначай. Эти двое со своими запутанными отношениями были бы интересны, если бы не пропадали вечно из поля зрения.
- Граф? - Дракула неохотно обернулся к подошедшей даме, про себя удивляясь, как хоть кто-то из этого прямо-таки одержимого своей хозяйкой общества соизволил отвлечься на его скромную персону.
Изящная шатенка лет тридцати пяти держала в руке бокал и смотрела на Дракулу с озорным прищуром. Граф склонил голову в знак приветствия, однако промолчал.
Но дама, встреченная столь холодным, даже грубым образом, и не думала уходить. Она рассматривала нового гостя Отеля с пристальным, почти неприличным интересом.
- Граф Дракула… - повторила женщина, явно наслаждаясь звучанием имени. - Значит, Вас все-таки не пронзили колом и не отрубили голову, набив рот чесноком?
Дракула невольно вздрогнул, но тут же взял себя в руки. Замешательство накатило и прошло столь быстро, что человеческий глаз не уловил никаких изменений.
- А! - спокойно произнес граф. - Вы тоже читали произведение мистера Стокера?
Дама негромко рассмеялась. Дракула чувствовал ее опьянение - но не только и даже не столько алкоголем, сколько чем-то иным. Пытаясь разобраться в своих ощущениях, Влад с удивлением понял, что возбуждение женщины чем-то сродни эйфории, приходящей к его жертвам. Однако Дракула не предпринимал никаких действий, не касался словоохотливой дамы и даже не смотрел ей в глаза.
Женщина продолжала что-то говорить о литературном образе, столь поразившем ее когда-то, и как это очаровательно, что господин граф носит ту же фамилию… Но Дракула не слушал ее, впервые за весь вечер сконцентрировав внимание на собравшихся в комнате людях. Сосредоточившись, он понял, что каждый из этих лощеных представителей высшего света находится в том же состоянии, что и его собеседница. Только красавица Рахиль, не смотря на оживленность, выглядела спокойной и уравновешенной.
Поняв, что граф смотрит на нее, девушка слегка повернулась к нему, встречаясь взглядами. И опять Дракула ощутил прилив неприятия, тот же самый дискомфорт, который не дал ему коснуться ее руки.

Наконец прием закончился, и в комнате остались лишь двое. Дракула порадовался, что насытился перед приходом сюда: он почти физически чувствовал, что комната пропитана чужой эмоциональностью, и ему даже казалось, что во всем этом кружится легкий сладковатый запах крови.
- Итак, я Вас слушаю, - без предисловий произнес граф, стоило им остаться наедине. Ему не нравился ни этот Отель, ни его хозяйка. Он не ощущал здесь опасности для себя, но почему-то все окружающее вызывало у него странную брезгливость.
- А я-то думал, что Вы джентльмен, - Рахиль подошла ближе, но остановилась, не доходя нескольких шагов. Она была изумительно сложена, и узкое платье, плавно повторяющее линии ее тела, выгодно подчеркивало это.
- Я джентльмен, когда дело касается дам, - сухо ответил Дракула, и вдруг ответ на вопрос о мучавших его подозрениях пришел сам собой. - Что же до разнообразных бестий, пусть даже и в женском облике…
Рахиль Гольдштейн рассмеялась низким хрипловатым смехом. Наверняка у других мужчин он вызывал волну желания, но Дракула уже понял, с кем имеет дело.
- Тогда Вы правы, - смех резко прервался и в больших темных глазах мелькнуло раздражение. - Догадливый мужчина не может быть джентльменом. Что ж, раз Вы желаете, мы можем перейти к делу.
- Уж будьте столь любезны, - граф не отпускал ее взгляда, но не мог ничего рассмотреть за их зеркальной темнотой: вампиры не могут чувствовать эмоций себе подобных, а госпожа Гольдштейн, все всяких сомнений, принадлежала к их числу.
- Ну что ж… - Рахиль указала на кресла, но Дракула покачал головой: он не собирался ни задерживаться, ни создавать видимость приятельской беседы. Хозяйке Отеля это не понравилось, и она, не скрывая раздражения, бросила: - Повелитель Вами не доволен. Вы разочаровали Его, граф. Вы в своей должности пребываете не один век, а где результаты?
- Любой солдат знает, что такое приказ командования… И что такое неуместная инициатива. Впрочем, Вам это, разумеется, неизвестно.
- Скажите уж прямо, Вы были слишком заняты своими проблемами! - красавица сделала еще несколько шагов и теперь стояла прямо перед Дракулой. С неудовольствием Влад отметил, что она даже несколько его выше. А Рахиль продолжала: - Это просто смешно! Граф, Вы ведете себя то как безумец, то как ребенок, то как наивный влюбленный. Возможно, когда-то Повелителя это забавляло, однако все рано или поздно приедается. Ваше место займу я!
Точеный подбородок вскинулся вверх. Было видно, что Рахиль наслаждается своим небольшим преимуществом в росте. Дракула пожал плечами.
- Займете? - совершенно спокойным тоном переспросил он. - Значит, еще не заняли?
Бледный лик девушки на мгновение вспыхнул, но краска моментально сошла.
- Займу, - с угрозой произнесла она. - Вы неудачник, граф. Вы не сможете до Рождества доказать Повелителю, что достойны Его милостей. И тогда Вас больше не будет! Наверное, Вы-то за века уже отвыкли от мысли о том, как же этот мир будет без Вас?
- До Рождества? - Дракула не смог сдержать усмешки. - Странные даты Повелитель ставит. Впрочем, Ему, разумеется, виднее. Значит, у меня чуть больше месяца, чтобы доказать Повелителю свою нужность?
Он продолжал усмехаться. Большей нелепости ему давно не приходилось слышать. Хотя… У Повелителя всегда было специфическое мышление и еще более специфическое чувство юмора.
- Еще есть вариант, чтобы один из нас успел за это время убить другого… - протянула Рахиль. - Но лично я с куда большим удовольствием посмотрю, как Повелитель лишит Вас своего расположения. И Вам тоже не советую покушаться на меня - поверьте, Вам это не удастся, а последствия будут плачевны.
- Приму к сведению, - едва заметно кивнул Дракула. - Что-нибудь еще?

* * *

В свой дом Влад входил, пребывая в задумчивости. Не то чтобы слова этой девчонки его взволновали. Собственно, даже смерти граф не боялся: умирать, конечно, жаль, особенно так и не поговорив снова с Габриэлем. За свое существованием Дракула был готов сражаться до конца, но он не забывал, что обязан им Повелителю. Когда-то он признал его своим сюзереном - он, Влад Дракула, никогда не признававший над собой никаких авторитетов. Не раз и не два граф пытался вспомнить лицо Повелителя - он должен был его помнить, они тогда стояли лицом к лицу… Но помнил лишь два глаза, карий и зеленый, а все прочие черты выходили смазанными, призрачными, расплывающимися.
Когда-то Влад Дракула подарил Павшему Ангелу свою душу. Не продал - а именно подарил, потому что эта душа разрывалась на части от ярости и горя, от отчаянья и злости, от любви и предательства. Подарил, потому что сама душа рвалась прочь из его тела, раздирая грудь и не давая вздохнуть. Тогда ему казалось, что лучше вовсе не иметь души, и так как знал, что Господу такого сокровища даром не надо, отдал ее Сатане.
И господарь был удивлен, узнав, что он стал первым, кто сделал столь безрассудный и бескорыстный подарок. Повелителю все это показалось настолько занятным, а человек, поступивший так, настолько достойным его внимания, что он решил не оставаться в долгу. Он подарил Владу Дракуле новое существование, крылья и власть над кровью. Он сделал его одним из своих наместников на земле. И он вернул ему душу - пусть не совсем, пусть лишь на тот срок, что Дракула существует в смертном мире - но ведь как вампиру ему предстояло задержаться в этом мире не на одно столетие.
Это все было давно. Века летели, сменяя один другой, и все утряслось, стало частью привычной картины мира. Но теперь… Кто эта девчонка для Повелителя? Почему она? Если Он желает - Дракула без слов вернет Ему временно отпущенную душу, да и все другие дары тоже. У Влада есть свое достоинство, и никогда он не будет цепляться за подарки перед их дарителем. Так почему же Он желает, чтобы Влад Дракула изображал перед Ним шута, соревнуясь с какой-то девкой за Его благосклонность?

Дракула протянул свое пальто заспанному слуге и собирался уже подняться к себе, когда тот, старательно тараща глаза, доложил:
- Герр граф, Вас в гостиной дожидается посетитель.
- Посетитель? - рассеяно переспросил Дракула. Всего его мысли были далеко. - В такое время?
- Вот и я ей это говорил! - важно покивал слуга. - Что не время для визитов, особенно для такой молодой девушке. Но она как пришла почти сразу после Вашего ухода, так мы и не смогли ее выпроводить.
- Девушка? - Влад наконец отвлекся от своих размышлений. Его взгляд невольно скользнул по часам, стоящим в холле. - В четыре часа утра?
Слуга красноречиво развел руками, едва не выронив хозяйское пальто. Дракула мысленно закатил глаза. Что-то многовато девушек на сегодня. Впрочем, до рассвета времени еще много, так что лучше выяснить ее намерения и немедленно выставить.
Влад направился к гостиной. Он с шумом распахнул дверь, и навстречу ему поднялась молодая женщина.
- Граф Дракула? - спросила она, щурясь в полумраке.
Влад подошел ближе и кивнул ей, предлагая снова сесть на диван. Сам он опустился в кресло напротив. Для него, в отличие от гостьи, полумрак, царящий в комнате, помехой не являлся.
Он польстил ей, назвав в начале "молодой женщиной". Это была девушка, от силы лет восемнадцати, однако строгое темное платье и решительно выдвинутый подбородок делали ее старше. Темные волосы зачесаны в простую гладкую прическу, широко расставленные синие глаза смотрят внимательно и выжидающе. Пожалуй, эту девушку можно было бы назвать привлекательной, если бы весь вид ее не являл собой сухость и деловитость. Жаль, но это, кажется, крест всех современных женщин: мужское племя мельчает, и вот таким дамам суждено приобретать суровость и упрямо двигаться вперед.
Графу это не нравилось. Да, он всегда питал слабость к решительным и даже боевым девушкам - но женщина должна оставаться женщиной, а не превращаться в некий бесполый суррогат. Куда пропадает девичье обаяние, нежность, страстность, в конце концов?
- Что Вам угодно, фройляйн?..
- Блюм. Анна Блюм, - у девушки неимоверным образом в руках появились блокнот и карандаш. - Герр граф, я являюсь корреспондентом журнала "Мистика", и я очень надеюсь, что Вы не откажетесь ответить на несколько моих вопросов.
В первый момент Дракула был так ошарашен подобным напором, что не смог сразу выставить девицу за дверь, а когда опомнился, было уже поздно.

- Надеюсь, это не войдет ни в один номер? - губы Влада скользнули по обнаженному точеному плечику.
Анна рассмеялась и, извернувшись, потерлась носом о грудь графа. Распущенные волосы однозначно шли ей больше, и заалевшие губы смотрелись куда соблазнительнее.
- О нет! Моим читательницам придется ограничиться только первой частью интервью.
Дракула бросил на нее оценивающий взгляд. Скорее всего, девушка говорит правду. Ее счастье, ибо убивать своих гостей граф не любил. Даже не совсем званных. А эта "гостья" еще и помогла ему стряхнуть с себя неприятный осадок, прилипший в проклятом Отеле. У девушки была вкусная, терпкая кровь сильного и волевого человека. Дракула с удовольствием выпил бы бокал ее жизни до дна - но не в своем доме.
- Светлеет, - шепнул он в розовое ушко.
- Откуда ты знаешь? - Анна прижималась к нему каким-то властным движением, вызывающим у Влада смесь удивления и веселья.
- Я же вампир, - клыки осторожно, чтобы не прокусить, сжали мочку. - И должен спрятаться до рассвета. Ты же не будешь моей Далилой?
Девушка снова рассмеялась и выскользнула из-под одеяла. Дракула незаметно поднялся вслед за ней. Когда Анна собралась, он протянул ей изящную брошь. Брови девушки нахмурились.
- Граф, не унижайте меня. Я не сплю со всеми, у кого беру интервью, и…
- Ты появилась вовремя, - мягко перебил ее Дракула. - Я просто хочу, чтобы у тебя осталась память обо мне.
Морщина исчезла с белого лба, однако Анна покачала головой.
- Все равно нет. Я… - она вдруг взглянула ему прямо в глаза. - Я хочу еще вернуться сюда, и не желаю, чтобы Вы думали, будто это ради Ваших подарков.
Она ушла, а граф, подкинув на ладони брошь, пожал плечами. Кажется, он разучился понимать женщин.

Глава 12

Напряжение, царящее в комнате, казалось можно было пощупать руками. Двое мужчин и молоденькая девушка сидели в гостиничном номере и ждали, кто же из них заговорит.
Первым не выдержал мужчина в широком пальто и старомодной шляпе. Он сверлил второго, темноволосого, с изуродованным лицом, подозрительным взглядом.
- Ну так я жду, сударь! - Зеленые глаза противника на мгновение скользнули в его сторону и снова вернулись к девушке, сидящей в уголке и терзающей платок.
Меньше часа назад эта компания столкнулась на вокзале.
Эрик давно не помнил столь несуразного стечения обстоятельств. Стараясь не потерять Кристин и ее спутника в толчее, он шел совсем близко от них. В какой-то момент людская давка создала некое завихрение, и двое спешащих молодых людей буквально бросили Эрика на спину Габриэля. Ван Хельсинг, находящийся на взводе и каждую секунду ожидающий подвоха, резко обернулся, лицом к лицу столкнувшись с тем, про кого уже не раз думал.
Все трое быстро, хотя с трудом, выбрались из здания вокзала, благо багажа ни у кого не было, и остановились в первой же гостинице. Ван Хельсинг демонстративно снял две комнаты, и вот теперь трое путешественников ожидали, не разъяснятся ли какие-нибудь из их вопросов.
- Думаю, и я вправе ожидать от Вас объяснений, - холодно ответил Эрик, и Кристин, прекратив на минуту терзать платок, поднесла его ко рту и закусила ткань.
- Но это же Вы нас преследовали! - Габриэль поднялся на ноги и навис над бывшим Призраком. Тот не мог потерпеть подобного давления и тоже встал. Мужчины были одного роста, и взгляды их находились на одном уровне.
- Вы подручный Дракулы, - Ван Хельсинг практически выплюнул имя.
Эрик удивленно сморгнул. Его мысли занимала только Кристин. Даже этот мужчина привлекал его внимание лишь тем, что являлся ее спутником. О графе бывший Призрак уже давно не думал.
- Что за чушь Вы несете? - поинтересовался Эрик.
- А разве не по его приказу Вы преследуете эту девушку? - Габриэль, не оборачиваясь, махнул рукой в сторону Кристин.
- Вы с ума сошли, - Эрик сделал шаг в сторону - этот человек стоял слишком близко - и пожал плечами. - Я знаком с графом, но m-lle Даае не имеет к нему ни малейшего отношения. Он и видел-то ее всего один раз, мельком.
Ван Хельсинг обернулся к Кристин, как бы прося подтверждения. Девушка выглядела сбитой с толку.
- M-lle? - обратился к ней Габриэль, и Кристин попыталась собраться с мыслями:
- Я… Я думала, что это Вы - господин граф, - несмело произнесла она, избегая смотреть на Эрика. - Монахи сказали, что меня похитил он, а я видела только Вас…
Ван Хельсинг хлопнул себя по бедру и отошел к окну. Еще лучше! То ли в конторе Карла что-то перепутали, перехитрив самих себя, то ли эта игра имеет не двойное и даже не тройное дно.
Зеленые глаза Эрика пристально следили за перемещением охотника. Несмотря на одежду, бросающую вызов уже не моде, но самим приличиям, на многодневную небристость, на раздражение, волнами исходящее от него, этот человек нес на себе печать сильного духа, а в светло-серых глаза таилось нечто, что бывшему Призраку казалось отголоском вечности. Пожалуй, в минуты задумчивости у графа Дракулы был такой же взгляд - и неважно, что глаза у графа были карими.
- Вы тот самый человек, - негромко, будто говоря с самим собой, произнес Эрик. - Тот самый, кого он ждал, и кто убивал его дважды.
Ван Хельсинг резко обернулся к нему.
- Какого черта… Ему что, доставляет удовольствие делиться этими воспоминаниями? - бросил Габриэль, не замечая, как сжимаются его кулаки.
- Напротив, - все так же тихо ответил бывший Призрак. - Эти воспоминания причиняют ему боль. Но Вы дороги ему, даже несмотря на то Вы сотворили с его невестами.
- Вам-то что за дело до этих тварей? - охотник передернул плечами. - Вы даже не видели этих чудовищ.
- Я был знаком с ними, - в голос Эрика вернулись ледяные нотки. - Это были прекрасные девушки, и они…
- Знакомы? - серебристый взгляд клинком впился в собеседника. - Их нет вот уже тридцать лет - Вы тогда были мальчишкой!
- Ошибаетесь, - губы Эрика скривились. - Мне тогда было не больше, чем сейчас.
- Но Вы же… - глаза Ван Хельсинга сощурились, он как бы заново рассматривал этого некрасивого мужчину. Этот человек не был нечистью: помимо того, что Габриэль лично видел его посреди дня, он не чувствовал в своем противнике темной силы.
Напряженную паузу пресек голосок Кристин:
- Все очень просто! Ведь месье Ангел, верно?
Оба мужчины вздрогнули и обернулись к ней. Кристин, смущенная таким вниманием, опустила взгляд и снова принялась комкать платок.
- Что Вы хотите этим сказать, m-lle Даае? - Ван Хельсинг постарался, чтобы его голос звучал максимально вежливо.
- Я… Я узнала Ваш голос, - Кристин упорно смотрела в пол. - Вы пели… Мой отец обещал, что обо мне будет заботиться Ангел Музыки - и вот Вы пришли, в самый трудный для меня момент. Когда Вы пели, я… моя душа успокаивалась.
Габриэль не знал, хвататься ему за голову или постараться ущипнуть себя - в надежде, что это всего лишь бредовый сон. Прекрасно! Мало ему всяких монстров встречалось, вот только ангела в коллекции не хватало!
- M-lle, - охотник подбирал слова так, чтобы не начать ругаться последними словами, - воля Ваша считать этого человека кем угодно, но Вам не кажется, что ангелы - они более… более…
- Привлекательные, - холодно закончил за него Эрик.
К удивлению обоих Кристин вдруг вскинула голову. В ее глазах мелькнуло что-то вроде отчаянья, однако в голосе девушки прозвучала неожиданная твердость.
- Я думала об этом, - ее руки больше не мяли платок, но держали его так, что тонкая ткань натянулась до предела. - Пока мы ехали… долго ехали… я все думала. Я думала о том, что на земле столько боли и страданий… и какими бы были ангелы, если бы жили посреди всего этого. Ведь они же не люди, их души чище, и они… чувствуют все гораздо тоньше. И сейчас, - Кристин заставила себя посмотреть Эрику прямо в глаза, - пока вы говорили, я тоже думала… Наверное, жизнь на земле накладывает на ангелов такой жестокий отпечаток.
Бывший Призрак без слов шагнул к ней и, опустившись на колени, склонил голову. Девушка медленно, робея, опустила руку на его растрепавшиеся темные волосы.
Ван Хельсинг, чуть слышно фыркнув, отвернулся. Дураку понятно, что этот человек даже близко не стоял с ангелами, но девчонка не была дурой - она являла собой воплощенную наивность. После этого все обитатели чувствовали себя несколько неловко. Наконец Ван Хельсинг понял, что если он не предпримет чего-либо, они так и будут сидеть и ждать неизвестно чего.
- M-lle Даае, - обратился он к девушке, - я бы хотел поговорить с этим господином, - нет, он все-таки не мастер объяснять все легко и изящно: Кристин уставилась на него почти с испугом. - Просто поговорить. Перейдите в соседнюю комнату… пожалуйста.
Кристин неуверенно взглянула на Эрика, однако послушно встала и вышла.
- Итак, вернемся к нашему разговору… Как, кстати, Вас зовут? - теперь Габриэль не отводил взгляда от второго мужчины.
Тот немного помедлил, но все-таки ответил:
- Эрик Лефет. А Ваше имя?
- А Дракула не разболтал? - хмыкнул охотник. - Габриэль Ван Хельсинг. А теперь, г-н Лефет, давайте разберемся раз и навсегда: из Вас ангел, как из меня балерина. Чего Вы на самом деле хотите?
Правая рука Эрика сжалась в кулак, потом медленно расслабилась. Бывший Призрак тоже смотрел прямо в серебристые глаза Ван Хельсинга.
- Тот же вопрос могу задать Вам и я. Зачем Вам Кристин Даае?
Габриэль чувствовал, как в нем в который раз за это утро разгорается раздражение. Этот человек оказался слишком упорным. И - не робкого десятка. С ним будет сложно.
Сквозь зубы, неохотно выдавливая из себя слова, Ван Хельсинг произнес:
- Я был уверен, что эта девушка интересует Дракулу. Может быть Вы не в курсе, но встречи этого вельможного вампира с девушками обычно плохо заканчиваются - для девушек, разумеется. - Я уже сказал Вам, - Эрик говорил холодно, но за этим холодом бушевало пламя ярости, - графа Кристин не интересует. Он помогал мне.
- Дракула - помогал? - Габриэль неожиданно издал сухой, совершенно не веселый смешок. - Вы с ума сошли. Он никогда никому не помогает. Дракулу интересует исключительно он сам и то, что он может получить от этой жизни. Для него окружающие - лишь игрушки. Он берет их, ломает - а сломав, бросает и ищет новые.
- Вы его совсем не знаете, - негромко сказал Эрик. - Почему Вы отказываете ему в человечности?
- Потому что он сам отказал себе в ней, - отрезал Ван Хельсинг. - Потому что он не человек, он - чудовище и кровопийца. И однажды я убью его до конца.
Серебристо-серые глаза смотрели спокойно, в них ровным светом горела уверенность в том, что говорил их обладатель. Бывший Призрак с неожиданной усталостью подумал, а зачем он вообще вмешивается в эту гонку, насчитывающую уже не один век.
- Он Вас ждет, - все также тихо произнес Эрик. - Быть может, на этот раз вы с ним поговорите и во всем разберетесь. У вас с графом полно личного времени для выяснения отношений. Но ни я, ни Кристин таким запасом не обладаем. Вы правы, я не ангел, но для меня нет никого дороже этой девушки. Отпустите ее.
Габриэль лишь покачал головой.
- У меня есть только Ваши слова, а Вы, согласитесь, и сами личность подозрительная. Почему я должен Вам верить? У Дракулы в разные времена было множество всяких подручных, обладающих разной степенью интеллекта. Я не могу отпустить с Вами m-lle Даае - если и с ней что-нибудь случится, я никогда себе этого не прощу. Вы знаете, что такое "никогда", длящееся десятилетиями?
Лицо Эрика неожиданно окаменело, и голос его прозвучал глухо:
- Знаю. Поверьте мне, знаю.
Мужчины проспорили еще долго, но так и не пришли ни к какому окончательному мнению. Эрик наотрез отказался покидать Кристин, а Ван Хельсинг дал понять, что стоит девушке пропасть, и он достанет "похитителя" хоть из-под земли.
Вывод напрашивался только один: ждать и пока оставаться всем вместе.

* * *

- Г-н Лефет, поясните мне… - Габриэль в который раз оттянул тесный воротничок своей рубашки. - Вы хотели послушать оперу или приобрести все здание в собственность?
Эрик проигнорировал его вопрос. Собственно, г-на охотника сюда вообще никто не звал. Эрик пригласил в оперу Кристин, ибо, как он сказал: "Было бы нелепо приехать в Вену и не побывать в венской опере" . И пусть не так далеко на поле боя рвутся снаряды, но никто не закрывал в Вене ни театров, ни музеев, ни выставок.
Ван Хельсинг же не мог допустить, чтобы эти двое ушли куда-то вдвоем. Собственно, m-lle Даае до этого вечера вообще не покидала гостиницу. Эрик уходил пару раз, ненадолго. Отсутствовал в основном сам охотник, вынужденный разбираться с заданием Ордена. Он быстро нашел Отель, где жила Рахиль Гольдштейн, но еще быстрее понял, что так просто туда не попасть даже ему. Каждый раз, возвращаясь со своих безуспешных вылазок, Габриэль втайне опасался обнаружить опустевшие номера. Но вопреки всем подозрениям, он заставал всю ту же мирную картину: Эрик сидел за старым фортепьяно, а Кристин стояла неподалеку. Парочка что-то разучивала, и Ван Хельсинг неизменно ощущал странную неловкость, будто подглядывал за супругами.
И все-таки, услышав краем уха сие негромкое предложение, Габриэль воспротивился. Только под его бдительным присмотром! Кристин, смущенная, казалось, была даже благодарна ему за столь решительную позицию: несмотря на все свои слова и мистические фантазии, она явно все еще стеснялась своего необычного Ангела. Эрик буркнул нечто неразборчивое и с мстительной мелочностью предложил охотнику покупать себе билет самому. Ван Хельсинг помнил, что его расходы оплачивает Орден, поэтому лишь пожал в ответ плечами. И тем не менее цена его все равно впечатлила.
В любом случае Эрик не собирался портить вечер, к которому долго морально готовился, обращая внимание на бестактного охотника. В их ложе пустовали еще два места, и бывший Призрак от души надеялся, что они либо останутся не занятыми, либо, на крайний случай, придет кто-нибудь, кто отвлечет на себя внимание Ван Хельсинга. Судя по тому, занавес вздрогнул и начал медленно открывать сцену, первый вариант выглядел более реальным.

Глава 13

- Вы не хотите меня выбранить за долгие сборы? - Анна поддерживала платье, стремясь не наступить на длинный и узкий подол, но все же ее она не отказала себе в удовольствии бросить на графа лукавый взгляд. Который, впрочем, пропал втуне.
- У меня было две жены и три невесты, - Дракула на ходу пожал плечами. - Этого мне хватило, чтобы понять: женщина соберется только тогда, когда она соберется, и ни секундой раньше. К тому же это ведь твоя прихоть, не моя. По мне, так чем мы позже придем, тем меньше мне мучаться.
Анна фыркнула себе под нос. К удивлению Дракулы, не воспринявшего ее обещание вернуться всерьез, она приходила еще и еще. Эта девушка казалась графу занятной: ему еще не приходилось сталкиваться с такими. Дамы высшего света мало менялись, впрочем, как и селянки всех стран. Совсем другим был так называемый средний класс, приобретающий все большее и большее влияние. Они получали действительно качественное образование, находили себя в исконно мужских профессиях и имели на все свое личное мнение - от вопросов семьи и брака до внешней политики государства. Разумеется, и при жизни Дракулы, и в последующие века находились женщины-самородки, волею собственного экстраординарного ума или же благоприятного стечения обстоятельств вырывающиеся на передовые позиции - но теперь это были не одиночки. Война, охватившая всю Европу, сделала свое дело: пока армии мужчин убивали и калечили друг друга, армии женщин выходили на другое поле боя, захватывая все то, к чему столь долго не подпускались.
Дракула ловил себя на мысли, что смотрит на подобные изменения с грустью. Война закончится - рано или поздно заканчиваются любые войны. Но никогда уже женщины не станут прежними. Никогда тот, кто вырвался из оков и вкусил свободы, не вернется в свою клетку. И неважно, золотая это клетка или семейное гнездо. И леди, и прачка - любая теперь видела, как перед ней встает другое, только ее будущее. Но приобретая новое, сохранит ли то главное, самое святое - женское начало? Не пропадут ли волнующие локоны, лукавые глаза, нежные руки и обольстительные улыбки?
Ответа на этот вопрос у графа пока не было, и он решил, что оставшийся месяц куда лучше посвятить этой занятной шараде, нежели играть в игры Повелителя. И потому он, взывая ко всему имеющемуся у него терпению, наблюдал за Анной Блюм, в надежде снова приблизиться к познанию женщин.
На очередной встрече Дракула, решивший, что пора делать и свой ход, заявил, что чувствует себя обязанным сделать девушке хоть какой-нибудь подарок. Любой - на ее выбор.
Немного подумав, синеглазая чертовка назвала в качестве подарка посещение оперы.

Эрик сидел вполоборота - демонстративно спиной к Ван Хельсингу. В музыкальных паузах он негромко давал пояснения Кристин, совершенно не понимавшей немецкого языка, и девушка пребывала в состоянии эйфории от возвращения в столь привычный ей мир музыки. Габриэль расположился, вытянув ноги и скрестив на груди руки. Хотя немецкий он знал, но все равно не разбирал ни слова - так голосили артисты. И ведь даже не поспать в таком шуме!
Разум охотника тщетно метался в поисках хоть какого-нибудь занятия, когда полог их ложи слегка отодвинулся и внутрь проскользнули две фигуры. Женщина - судя по тому, что Габриэлю удалось разглядеть в полумраке, довольно молодая - села рядом с ним, быстро прошептав слова извинения на немецком. Мужчина опустился по другую сторону от своей спутницы. Эрик и Кристин, полностью увлеченные оперой, даже не обратили внимания, что к их компании присоединился кто-то еще.
Ван Хельсинг вытерпел еще полчаса звуковой пытки, когда справа от него опоздавшие зрители начали выяснять отношения.
- Просыпайтесь! - шептала девушка и явно предпринимала попытки растолкать своего кавалера. Ей ответил не менее возмущенный шепот:
- Анна, я не мешаю тебе развлекаться - не мешай мне отдыхать! Я не воспринимаю всю эту галиматью и не получаю ни малейшего удовольствия от этих воплей.
Габриэль сперва вздрогнул, услышав имя своей соседки, потом испытал минутное удовлетворение от того, что не он один тут страдает, и лишь спустя некоторое время подумал, что голос мужчины ему знаком. Как и женщина, он говорил на немецком, однако, в отличие от нее, с легким специфическим акцентом. Стараясь отвлечься от происходящего на сцене, охотник попытался угадать. Не французский - это точно, с французским акцентом говорил Эрик. Не английский, не русский, не итальянский. Может, венгерский? Нет, тоже нет.
Наконец, первый акт окончился, и Габриэль поспешно повернулся вправо, надеясь по внешнему виду сонного спутника дамы определить, из какой тот страны. Посмотрел - и обомлел.
А граф после секундной паузы расхохотался. Он смеялся так, что даже Эрик очнулся и обернулся в его сторону. Анна недоуменно переводила взгляд с Дракулы на своего соседа слева, и это, казалось, смешило графа еще больше. А надо сказать, что ни одна эмоция не шла ему так, как смех. Ничуть не стесняясь, Влад Дракула откидывал голову назад и смеялся заразительно, по-мальчишески, на глазах молодея и удивительно располагая к себе.
Наконец, отсмеявшись, но все еще не в силах скрыть широкой улыбки, граф наклонился в сторону Ван Хельсинга и протянул ему руку:
- Ну что ж… Добрый вечер, Габриэль, - здесь он заметил еще двоих зрителей, и послал свою сияющую улыбку им: - А так же и вам: месье Лефет, m-lle.
Охотник, все еще не в силах прийти в себя, пожал ладонь Дракулы, после чего, опомнившись, резко отдернул свою руку. Будто не замечая этого, граф продолжал изображать из себя светского человека:
- Не все присутствующие знакомы… Анна, разрешите представить Вам: господин Габриэль Ван Хельсинг, мой старинный друг. Месье Эрик Лефет, мы знакомы не столь давно, но, смею надеяться, что и его я могу назвать своим другом. А эта юная m-lle - Кристин Даае… Что-то не так, m-lle?
- Не обращайте внимая, граф, - бывший Призрак тоже наконец сориентировался в возникшей ситуации. - M-lle рассказывали о Вас много… не совсем лестного, но я уверен, что она не поверила этим гнусным инсинуациям.
Улыбка Дракулы говорила, что он ни на секунду в этом не сомневается, и продолжил как ни в чем ни бывало:
- Господа, это Анна Блюм, мой прекрасный проводник в современной Вене. Моя же скромная персона, как мне кажется, всем присутствующим знакома.
Ван Хельсинг прошипел что-то сквозь зубы, и Анне показалось, что она узнает некоторые слова - из тех, каким цензура не позволила бы выйти в печать. Однако когда охотник захотел произнести что-то более внятное, занавес вновь начал открывать сцену.
- Кристин, - негромко сказал Эрик. - Если Вы желаете дослушать оперу более-менее спокойно, не будете ли Вы столь любезны поменяться с г-ном Ван Хельсингом местами? Боюсь, и он, и граф настолько равнодушны к музыке, что воспользуются соблазном скрасить свою тоску разговором - а значит, мы ничего не услышим.
Кристин слегка покраснела, однако послушно встала. Габриэль, бросив напоследок на Дракулу яростный взгляд, обошел ряд и сел на ее место.

- Мы возвращаемся в гостиницу!
- Но вы же не можете так просто уйти. Габриэль, ты первый себе никогда этого не простишь! Анна тихонько вздохнула. Девушка уже поняла, что желаемого окончания вечера она не получит: внимание графа полностью переключилось на новых, точнее, старых знакомых. Анна попыталась заговорить с кудрявой девушкой, которую Дракула представил как Кристин Даае - та тоже выглядела несколько потерянной - однако оказалось, что та не понимает по-немецки, а сама фройляйн Блюм давно позабыла все уроки французского, который, впрочем, никогда ей не давался.
После получасовых дебатов, тянувшихся между графом и Ван Хельсингом, Дракуле все-таки удалось настоять на своем.
Будто именно так и планировалось провести вечер, Анну довезли до дома и любезно с ней распрощались. Девушке безумно хотелось отправиться с остальной компанией, но она понимала, насколько это неуместно. Ничего, так просто она не сдается: в одну из ближайших ночей она все равно вернется к графу.

* * *

- Я все-таки не понимаю, что было такого смешного, - возмущение Ван Хельсинга смотрелось бы достовернее, если бы он не сидел в глубоком мягком кресле в венском доме Дракулы, в двух шагах от самого графа. Поэтому тот лишь пожал плечами:
- С тех пор, как тебе стала требоваться бритва, я ни разу не видел тебя с гладко выбритым лицом, - Влад снова не смог сдержать широкой улыбки. - Честно признаюсь: я даже не сразу тебя узнал, настолько удивился. Кстати, - сменил граф тему, - а как вы все вообще оказались в Вене? Только не говорите, что следовали за мной - я и сам оказался здесь столь неожиданно для себя, что все равно не поверю.
Сперва неохотно, потом все более горячо Габриэль поведал про встречу с Эриком. Сам бывший Призрак стоял неподалеку от кресла Кристин и в разговоре участия не принимал. Казалось, все его внимание поглощено статуэтками на каминной полке, однако взгляд Эрика то и дело скользил по девушке. Кристин сидела потупившись, плотно сцепив руки на коленях. Она так и не сказала ни слова ни вчера, когда они только приехали в этот дом, ни днем, ни в этот вечер.
Дракула дослушал рассказ, после чего подпер голову рукой и насмешливо прищурил глаза:
- О самом главном ты, Габриэль, так и не сказал. Какое задание тебе дал Орден на сей раз?
- Я уже много лет не имел дел с Орденом, - нахмурился охотник.
Граф покачал головой:
- Ты никогда не умел хорошо лгать, Габриэль. Тебя не просто так пригласили в Авиньон. И не просто так ты поспешно отъехал оттуда в Вену. Ты снова попал на крючок к Святейшему Ордену. Только теперь твоя цель - как ни странно - не я. Так кто же?
Ван Хельсинг пребывал в сомнениях. Он не понимал, почему сидит напротив Дракулы, в его чертовом доме, пьет его чертово вино и ведет чертовы разговоры "по душам". Прекрасный шанс решить все раз и навсегда, но…
После их с Дракулой "выяснений отношений" оставалось очень мало целого. Не то чтобы охотнику было жаль собственности графа, но ведь пострадают и невинные люди. Конечно, слуги сейчас спят по своим комнатам - но на шум могут и сбежаться. Это не дверги и прочая нечисть, которая обитала в Трансильванском замке. Здесь, в Вене, Владу Дракуле служили вполне обычные люди, считающие своего господина пусть несколько эксцентричным, но тем не менее вполне обычным аристократом.
А уж о присутствующих в гостиной и говорить нечего: если на счет Эрика Ван Хельсинг еще и сомневался, не зная, считать ли его все-таки подручным графа или нет, то девчонка однозначно не причем. Это хрупкое наивное создание втянуто в круговорот событий, совершенно ее не касающихся, и Габриэлю было жаль m-lle Даае. Интересно, как вообще себя чувствует юная девушка, оказавшаяся в окружении троих мужчин, годящихся ей в отцы, и двоим из которых, по большому счету, совершенно безразлично, что с нею будет?
Ван Хельсинг тряхнул головой. Это все лирика. Как бы ни было ему жаль девочку, но слишком многие их тех, кто вольно или невольно попадали в круг влияния Дракулы, заканчивали жизнь раньше отведенного срока. Габриэль не мог сказать, что привык к этому, каждая новая потеря тяжелым грузом ложилась на его душу, однако если платой за освобождение мира от Влада Дракулы будет чья-либо жизнь - Ван Хельсинг пожертвует ею. И своей собственной в том числе.
Но вместо того, чтобы вскочить с места, вынуть оружие и броситься на графа, охотник услышал свой собственный голос:
- Вам что-нибудь говорит имя Рахиль Гольдштейн?
- А! - Дракула откинулся на спинку кресла, и в его взгляде мелькнуло нечто, похожее на выражение "так я и думал". - И почему я не удивляюсь?
- Вы знаете ее? - Ван Хельсинг, на мгновение забыв о всех своих претензиях к собеседнику, подался вперед, но тут же опомнившись, снова выпрямился.
- Можно сказать и так, - Влад, опершись локтями в подлокотники, соединил кончики пальцев. - Эта юная особа имела наглость угрожать мне несколько дней назад.
- Угрожать? - на лице Габриэля отразилось недоумение. - По моим сведениям, вы с ней должны быть на одной стороне.
- Повелитель желает определить фаворита, - граф мягко улыбнулся. - Он создал новую игрушку и одарил ее силой куда большей, нежели другие свои творения. Мне было предложено вступить в состязание с ней.
- И ты?.. - охотник машинально перешел на "ты", хотя до этого намеренно держал дистанцию, неизменно возмущаясь, когда Дракула обращался с ним в панибратской манере.
- Я похож на человека, который будет драться с женщиной? - пожал плечами Влад. - И вообще, может, я соскучился по Повелителю… - Ван Хельсинг с такой силой сжал подлокотники, что граф негромко рассмеялся: - Уж не ревнуешь ли ты, Габриэль? А ведь я давно предлагал тебе вспомнить меня. Что ж, выходит, действительно не судьба.
- Я не верю!
Охотник все-таки вскочил на ноги и начал мерить шагами гостиную.
- Чтобы такой живучий гад, как ты - и вдруг отказался от борьбы? Не верю! У тебя маниакальное стремление выживать всем назло! И, в конце концов, это я должен убить тебя - вот этими самыми руками! - Ван Хельсинг, остановившись перед графа, взмахнул упомянутыми конечностями перед самым его носом.
Эрик, сделав несколько шагов, приблизился к Кристин и бережно взял ее за руку. Девушка вздрогнула, но после вцепилась тонкими пальчиками в его ладонь. Бывший Призрак злился и на графа, и на этого чокнутого охотника. Какого черта они заговорили при Кристин о таких вещах? Неужели нельзя было такие подробности выяснять наедине? Ведь до недавнего времени кудрявой девушке хватало наивности не понимать, в какие игры ее втянули. Эрик вообще сомневался, что раньше m-lle Даае приходилось слышать о вампирах - а вот теперь ему придется это все ей как-то объяснять.
Дракула же снова широко улыбнулся, однако в глазах его промелькнула тень, а правая рука как бы случайно скользнула по груди - там, где располагалось сердце.
- Ты уже убивал меня дважды, Габриэль. К тому же Повелитель - личность такого масштаба, что не стыдно уступить ему место.
- К черту! - Ван Хельсинг уперся руками в подлокотники кресла графа и нагнулся так, что их с Владом носы практически соприкоснулись. - К черту твоего Повелителя и эту бабу с ним заодно. Ты же сильнейший среди своего вида. Я ни на день не выпускал тебя из внимания: зарвавшихся вампиренышей ты давил как тараканов! С какой стати ты решил миндальничать с этой?..
Стальные глаза Габриэля были близко, но его красиво очерченные губы были еще ближе. Дракуле стоило лишь немного податься вперед - и он впился бы в этот рот поцелуем.
Но граф медлил. Он наслаждался этим моментом, растягивая его, как ценитель растягивает ощущение от вкуса старинного вина. От тела охотника исходил жар, Дракула физически ощущал, как сильное сердце Ван Хельсинга толчками гонит кровь по артериям - кровь алую, горячую и невообразимо страстную. Он никогда не пробовал этой крови, но знал, что ее вкус был бы самым ярким, самый потрясающим из всего, что ему удавалось испытать за четыре с половиной столетия. Ток этой крови набатом отзывался в голове графа, но все же он усилием воли взял себя в руки.
- Я не убийца, Габриэль, - негромко произнес Дракула. - Я был кем угодно: воином; государем; охотником. Я убивал, защищая свою страну. Я убивал, верша правосудие. Я убивал, добывая себе пищу. Но никто не имеет права сказать, что Влад Дракула убивал ради удовольствия.
Повелитель назначил меня своим воеводой. Я был уверен, что в Судный День я поведу его армию против ангельского воинства.
Но я ошибался. Наступает страшный век, Габриэль. Величайшее достижение Повелителя в том, что Он почти уверил мир в том, будто его не существует. Понимаешь? Нет ни Бога, ни Дьявола, ни рая, ни ада. Теперь считают, что жизнь заканчивается со смертью, что нет ни награды, ни наказания. А значит все, что можно, нужно взять от этой жизни. Нет зверя хуже, чем человек: никто на всем свете не истребляет свой собственный вид с таким же остервенением, как люди. Надо лишь дать понять, что им это выгодно - и что им за это ничего не будет.
Ты видишь эту страшную войну? Она будет первой в бесконечной череде. Если Повелитель оставит меня в моей должности, то я снова буду вынужден выйти на арену боевых действий. Я с ничтожной армией долгие годы оборонял свою маленькую страну от двух могучих соседей - представь, что я сотворю с легионами, которые вручит мне Повелитель.
К тому же, - добавил вдруг Дракула совсем другим голосом, - с этой госпожой Гольдштейн тоже не все так просто. Она не обычный вампир: ее питает не кровь, а эмоции. А то, что госпожа Гольдштейн высасывает из своих жертв, она замещает магией своего пения. Подобно сирене эта дьяволица оплетает души тех, кто имел несчастье ее услышать. Обычно вампир не может поддерживать в подчинении более одного человека - да и это дано не всем. Но она действует другим способом, она невидимыми нитями пения связывает жертву с собой и может управлять волей многих, не прилагая к этому особых усилий. Чтобы добраться до нее, нужно перебить десятки, если не сотни людей, готовых броситься на ее защиту по первому же зову.
Ван Хельсинг сделал пару шагов назад и с размаху сел в свое прежнее кресло, обхватив голову руками.
- А если… - и вампир, и охотник, вздрогнули. В процессе своего диалога они позабыли, что находятся в комнате не одни. Тем временем Эрик, хотя и по-прежнему злился на них, услышав про пение, не смог остаться равнодушным. Не смущаясь обращенным на него вниманием, бывший Призрак продолжал: - Если эти связи прервутся?
- Тогда, конечно, было бы проще, - бросил Дракула. - Но я не представляю, что здесь можно сделать. Повелитель изобретателен, это нечто новое в его практике.
- Клин клином вышибают, - пожал плечами Эрик.
Граф задумался. В гостиной повисла тишина.
Внезапно на лице Дракулы расцвела широкая улыбка.
- Клин клином, говорите? А знаете… это очень хорошая идея!

Глава 14

Ван Хельсинг спустился в столовую и, увидев там Эрика, замешкался на пороге. Охотника и так не радовало жить под одной крышей с Дракулой, не представляя, во что это в конце концов выльется, а тут еще человек, к которому Габриэль так и не подобрал тактику поведения. Однако колебался он уже слишком долго, поэтому, мысленно сосчитав до трех, Ван Хельсинг вошел, наконец, в комнату.
- Доброе утро, месье Лефет, - максимально вежливо поздоровался Габриэль.
Эрик, взявший газету со столика неподалеку, кивнул ему и хотел было тоже ответить чем-то приветственным, как вдруг резко изменился в лице. Чашка с кофе, которую бывший Призрак держал в другой руке, со стуком соприкоснулась со столом, а по белоснежной скатерти разлился темный напиток.
- Этого не может быть! - побледневшие губы с трудом повиновались Эрику.
Ван Хельсинг, в два прыжка оказавшийся рядом, выхватил у него из рук газету. В глаза сразу бросился крупный шрифт заголовка: "Юная певица бросает вызов Богине!" И далее слова мелькали, никак не складываясь в общий смысл: "Юная певица из Парижа… бросает музыкальный вызов прекрасной Рахиль Гольдштейн… в сочельник… беспрецедентно…" И имя - "Кристин Даае" .
- Я его убью, - это было сказано с такой холодной яростью, что Габриэль невольно поднял взгляд на Эрика.
Обычно спокойное лицо темноволосого мужчины исказилось, и теперь, казалось, никакой грим не мог скрыть уродства. Ван Хельсинг, по долгу своей деятельности, видевший разнообразных чудовищ, смог сдержать себя в руках, однако внутренне содрогнулся. Он опомнился только когда Эрик решительным шагом направился прочь из столовой, явно собираясь выполнить свою угрозу. Габриэлю пришлось броситься на перехват.
- Стойте! - Ван Хельсинг схватил Эрика за руку, за что получил гневный взгляд потемневших от злости зеленых глаз. - Месье Лефет, поверьте, я два дня пытался проникнуть в покои Дракулы: мне это не удалось. А я все-таки профессиональный охотник на нечисть. У Вас ничего не выйдет, так что не тратьте сил понапрасну. Вы выскажете Дракуле все, что о нем думаете, вечером.

Дракула отдал свой плащ слуге и хотел было пройти в гостиную, когда ему дорогу преградил Ван Хельсинг. Несколько секунд мужчины молча разглядывали друг друга.
- Знаете что, - Габриэль снова вернулся к отстраненно-вежливому обращению. - Вас, граф, стоило бы убить даже не за то, что Вы вампир, а за то, как легко Вы разбрасываетесь чужими жизнями и судьбами.
- Что-то случилось? - Дракула старательно придал своему лицу удивленное выражение.
- Вам лучше знать, - процедил Ван Хельсинг сквозь зубы. - Учтите, месье Лефет жаждет Вашей крови… И, если честно, я не могу его в этом винить. Хотя, разумеется, я никому не уступлю своих прав.
- Кто о чем, а Габриэль все о своем, - вздохнул Влад. - Спасибо, ты меня проинформировал. Я теперь могу пройти дальше?
Охотник фыркнул и посторонился, пропуская графа вперед. Однако, стоило тому переступить порог гостиной, как перед ним возник Эрик.
- Граф, на два слова, - сквозь зубы процедил он.
Дракула, с подчеркнутой вежливостью поклонившийся сидевшей Кристин, отошел с Эриком в сторону.
- Вы сумасшедший! - без предисловий начал бывший Призрак.
- Да, мне говорили, - рассеяно улыбнулся вельможный вампир. - И даже еще при жизни.
- Вот это!..
Эрик впихнул Дракуле в руки стопку газет. Одна и та же статья в разных оформлениях красовалась примерно на десятке изданий. Влад внимательно просмотрел их все и удовлетворенно кивнул.
- Чудесно! Зажигает. Чувствуется рука мастера.
- Вы смеетесь? - Эрик возвышался над Дракулой и с трудом сдерживался, чтобы в него не вцепиться. Весь этот день он потратил, чтобы попытаться разобраться в ситуации, но так и не смог прийти хоть к каким-нибудь логическим выводам.
- А что Вам не нравится? - Влад поднял на него свои карие глаза, в которых явственно читался интерес.
Прежде, чем Эрик смог выдавить из себя нормальные слова, у него получалось лишь яростное шипение.
- Если эта ваша Рахиль Гольдштейн действительно дьявольское создание, как Вы можете так подставлять Кристин?! Вам не жаль девочку - пусть, кажется, я скоро начну соглашаться с господином Ван Хельсингом на Ваш счет, но ведь Кристин ничего - слышите, ничего - не сможет противопоставить волшебному пению.
- У нее есть прекрасный учитель, - Дракула обезоруживающе улыбнулся.
Эрик наклонился, нависая над ним.
- Граф, - голос бывшего Призрака, всегда так хорошо поставленный, дрожал от с трудом сдерживаемого гнева, - Вы абсолютно не разбираетесь в музыке - это я прекрасно знаю. Но даже такой профан, как Вы, должен понимать, что музыке нельзя научить в два приема. В прошлом я больше двух лет работал с этой девочкой - и то ее образование было не закончено, - по лицу Эрика скользнула тень, которую он усилием воли прогнал, заставляя себя сосредоточиться на времени нынешнем. - А Вы хотите, чтобы я за несчастный месяц сделал из нее певицу, способную рассеять чары сирены?
- Я понимаю - неожиданно серьезно ответил Дракула. Теперь в его глазах уже не было улыбки. - Но и победить надо не обычную певичку. Вы правы, я ничего не понимаю в музыке - что поделать, видимо, медведь немало порезвился на моих ушах. Но зато я понимаю в душах - уж в этом мне нельзя отказать, - Влад положил руку на плечо Эрика. - У Рахиль Гольдштейн нет души. Она продала ее за свое пение и ту власть, которую она получает благодаря ему. Кому, как не Вам, понимать, что пение без души - лишь подделка. Я слышал Ваш голос, Эрик, и, признаюсь, моя душа рвалась прочь из этого грешного тела. Я знаю, у Вас нет времени учить m-lle Даае технике - не трогайте технику. Научите ее петь душой, научите освобождать все светлое, что в ней есть, пусть этот свет изливается из нее. Пусть поет как Вы - душой, а не голосом!
Бывший Призрак в отчаянье покачал головой.
- Это невозможно… Этому не учат… Душа… Она должна сама пробудиться.
- Пробудите ее Вы! - голос графа звучал требовательно, и Эрик вздрогнул, внезапно очень легко представив себе, каким мог быть Дракула на поле боя. - Вы мечтали об этом! Вы ждали этого момента долгие и долгие годы - вот он, Ваш шанс! Пробудите в m-lle Даае душу, пусть эта красивая куколка оживет по-настоящему!
Эрик бросил мучительный взгляд в сторону Кристин.
- Эта ваша демоница уничтожит ее… Граф, Вы не знаете, какая Кристин хрупкая, беззащитная… Если хотите, я сам спою!
- Не получится, - очень спокойно оборвал его Дракула. - Ваша душа прекрасна, Эрик, но на ней слишком много грехов. Вы годами отяжеляли свою душу, и хотя она по-прежнему может петь, красота ее - красота ночи. Ее не хватит, чтобы победить дьявольское наваждение. Петь должна именно Кристин - Светлый Ангел против Темной Богини. Да, именно потому, что она хрупкая - роза тоже хрупка, но у нее есть шипы. Шипы m-lle Даае - Вы, а ей позвольте благоухать. Пусть этот нежный бутон распустится в прекрасный цветок. Вы способны это сделать. Больше нет виконтов, покушающихся на Ваше сокровище. Есть лишь Вы и она. И у вас с ней есть месяц.
- А кроме того, Рахиль Гольдштейн должен противостоять кто-то, столь же молодой и красивый, как и она сама? - с кривой усмешкой поинтересовался Эрик. Он чувствовал странную усталость, уже понимая, что не способен сказать графу "нет".
- Вот видите, Вы сами все понимаете, - мягко подтвердил Дракула. - И, разумеется, не последнее значение здесь имеет то, что колесо уже запущено. Общество ждет "прекрасную юную певицу из Парижа".
- Кристин… Кристин должна сама принять это решение, - с трудом собрав остатки силы воли, выдавил бывший Призрак. - Я не хочу, чтобы она была Вашей марионеткой, граф. Я…
- Я сам с ней поговорю, - заявил Влад и резко шагнул вперед.
Девушка вздрогнула, когда перед ней появился таинственный граф, затянутый в черный костюм, и опустился перед ней на колени.
- M-lle Даае, Вы догадываетесь, о чем шла речь? - поинтересовался Дракула у Кристин. Та медленно кивнула.
- Да… Мне пересказали статью. Но я не бросала никакого вызова!
- Это неважно, - голос Дракулы звучал доброжелательно, хотя Ван Хельсинг, напряженно следивший за ведущимися в гостиной разговорами, не мог бы поручиться, что граф пытается очаровывать девушку. - У Вас есть шанс спеть перед венским светом. Почему бы им не воспользоваться?
- Но я… Вряд ли я готова, - в кротких глазах Кристин читалось сомнение. - Я всего лишь хористка, у меня никогда не было сольной партии. Я слышала, что m-lle Гольдштейн поет просто восхитительно, и не понимаю, как я могла бы с ней тягаться.
- Все примы рано или поздно уходят за кулисы, уступая сцену юным соперницам, не так ли? - Влад широко улыбнулся девушке. - К тому же у Вас будет чудесный учитель, - он сделал театральный жест в сторону Эрика.
Бледное лицо Кристин слегка зарумянилось.
- О… Месье Эрик, разумеется… То есть я хочу сказать, я верю, что у него все получится, даже с такими скромными способностями, как у меня. Ведь он Ангел Музыки, - девушка робко улыбнулась, и ее обычно столь печальное личико будто осветилось изнутри.
- Нет, - очень спокойно произнес Дракула. - Месье Эрик - не Ангел.
Все присутствующие в комнате замерли. У Ван Хельсинга мелькнула мысль: "Он точно ненормальный… Единственный шанс, что эта девчонка хоть чему-то научится у человека, которого до смерти боится - это отчаянная вера в то, что он все-таки ангел. А если она поймет наконец, что это не так - она сбежит от него за тридевять земель!"
Эрик тоже думал о чем-то в этом роде. Недавний румянец схлынул с лица Кристин, и девушка смертельно побледнела.
- Н-но… но тогда…
Дракула бережно взял ее ладошки в свои руки.
- Нет, месье Эрик - не Ангел, - твердо повторил граф. - Он человек. Человек, чью душу переполняет любовь и нежность. Любовь, моя девочка, самое светлое чувство. Она извиняет любые проступки и прощает любые грехи. Любовь спасает душу, когда для нее нет уже никакого спасения. Любовь светит свечой в ночи и является тенью в жаркий полдень. Любовь можно искать всю свою жизнь и даже больше - вечность. Любовь нельзя ни отнять, ни навязать, ни украсть, ни купить, ни даже заслужить. Любовь можно лишь зажечь, как одно пламя порождает другое. И когда это пламя горит в душе, моя милая, прекрасная, нежная девочка - тогда все остальное в мире становится неважным. Ангел не способен любить - он существо высшего порядка. Но человеку дана Любовь, как искупление, как надежда, как утешение. Во многих из нас Любовь пробуждает лучшие черты, но почему-то большинство стесняется этого. Вам дарят это восхитительное чувство - разве Вы не рады этому?
Дракула замолчал, а Кристин все смотрела на Эрика. Тот побледнел так, что чистая кожа на его лице резко контрастировала с теми участками, на которые был наложен грим. Он не сомневался в ответе девушки - несчастный Призрак уже слышал его, и теперь лишь ощущал, как мучительно бьется его сердце где-то в висках.
- Если месье Эрик не откажется давать мне уроки, - негромкий голосок Кристин с трудом пробивался в наполненную шумом голову бывшего Призрака, - то я почту за честь быть его ученицей.

Глава 15

Эрик положил руки на фортепьяно и опустил на них голову. Он ощущал себя так, будто силы, вытекая капля за каплей, наконец полностью покинули его. Уже не первый день они с Кристин мучались в этой комнате - и не продвинулись ни на йоту. Что они только не пробовали, чего только не пели…
А еще Кристин плакала. Не при нем - боже упаси - но покрасневшие глаза, которые она безуспешно пыталась скрыть, выдавали отчаянье девушки. И голос юного создания, казалось, стал только хуже, чем до начала этих занятий. А допуская ошибку, Кристин судорожно вздыхала и замолкала вовсе. Правда, через некоторое время пение возобновлялось, но опять таки без особых успехов.
Эрик опять начал склоняться к мысли, что Ван Хельсинг был прав, говоря, что для Дракулы люди - лишь игрушки. Некстати вспомнился и орган из трансильванского замка. То, как граф разобрал его, просто для того, чтобы посмотреть, а что там внутри, болезненно перекликалось с идеей расставить человеческие фигуры в определенном порядке, дабы выяснить, "а что из этого выйдет". Зачем, ну зачем Дракула сказал Кристин, что он, Эрик, не Ангел? Насколько было бы проще… В первую очередь самому графу.
Но нет, ему захотелось поступить по-своему.
- Месье Эрик…
Голосок девушки прозвучал столь тихо, столь ломко и немузыкально, что Эрик не сдержался и поморщился, будто от зубной боли.
- Извините меня… Я попытаюсь еще раз…
На конце фразы - то ли стон, то ли всхлип. Бывший Призрак устало поднял голову и взглянул девушке в глаза. Неестественно бледное личико Кристин выглядело маской.
Сам Эрик чувствовал себя измученным: днем он бился с ее неподатливым голосом, а по ночам не мог заснуть, мучительно размышляя, чего бы еще предпринять. Девушка, одновременно с ним нерешительно поднявшая взгляд и теперь смотревшая в его опустошенные глаза, нервно теребила свою юбку.
- Перерыв, - хрипловато произнес Эрик. Казалось, вместо того, чтобы давать голос этому созданию, он лишался своего. - Отдыхайте, Кристин.
Однако девушка все не отходила. Наконец, она решилась:
- Может… Не хотите ли кофе? Я могла бы…
Эрик прикрыл глаза. Девочка пытается делать вид, что все в порядке - как пыталась все эти дни.
- Да, спасибо, - выдавил он из себя. - Это было бы неплохо.
Кристин торопливо выскользнула из комнаты, а Эрик подпер щеку левой рукой, правой задумчиво поглаживая клавиши.
Маленькая m-lle Даае вернулась минут через десять, неся поднос с двумя чашками и блюдом с венскими пирожными. Бывший Призрак вдруг почувствовал, что в душе у него распускается цветок теплоты: Кристин, оказывается, была лакомкой. В Опере под строгим надзором мадам Жири юные танцовщицы не смели даже взглянуть на лишний кусочек, тем более на сладости. Здесь же, находясь вдалеке от сурового балетмейстера, зато поблизости от соблазнительных пирожных, Кристин не в силах была сказать себе "нет".
И почему Эрик никогда не думал, что стремления Кристин могут быть связаны не только с музыкой? Возможно потому, что для него самого это было самым основным в жизни. Да, он испытывал слабость к хорошим качественным вещам - но мог бы с легкостью отказаться от них, лишь бы его музыка оставалась с ним. Почему он не подумал, что жизнь шестнадцатилетней девушки может быть заполнена тысячью деталей, безделушек, мечтаний?
Эрик поблагодарил Кристин и осторожно взял свой кофе. Подумав, он выбрал себе и одно из пирожных. У них и без того все так скверно выходит, что эта мелочь ни на что не повлияет.
Пили молча. Молчали и после, когда опустевшие чашки вернулись на поднос. Эрик сидел вполоборота, так, чтобы Кристин могла видеть только левую сторону его лица. Впрочем, девушка все равно так и не подняла на него взора. Неожиданно для самого себя мужчина произнес:
- Кристин, а хотите, мы уедем? Опера Популер больше нет, это так, но есть и другие театры. Я… - голос Эрика дрогнул, но бывшему Призраку удалось совладать с эмоциями. - Я даю слово, что не посягну на Вашу невинность. Я буду Вам другом, братом, отцом… Это я виноват, что Вы оказались втянуты в столь неприятную ситуацию. Вы ничего не должны графу!
- Я дала ему слово… - тихонько ответила Кристин. - Было бы нечестно…
- Нечестно то, как он поступил с Вами! - Эрик даже подался вперед и только то, как беззащитно дернулась девушка, заставило его вернуться на свое место.
- Это будет на его совести, - не поднимая глаз, произнесла Кристин. - А моя будет чиста. Как и Ваша, месье Эрик.
Бывший Призрак покачал головой. Нет уж, вот чья совесть нечиста, так это его. Наверное, он в этом доме самый нечестный человек - даже если считать за человека самого графа. В конце концов, у Дракулы тоже имеется какая-то своя система принципов, пусть даже и неприемлемая для окружающих; его же, Эрика, постоянно бросает из одной крайности в другую. Вот и сейчас он удивился, услышав свой собственный голос:
- Кристин, а хотите, я расскажу Вам историю?
- Историю? - девушка несколько оживилась. - Я в детстве так любила страшные сказки!
- Не знаю, как насчет страшной… Скорее, она грустная.
- Расскажите, пожалуйста, - Кристин склонила голову набок, внезапно приобретя сходство с маленькой птичкой. Даже взгляд стал заинтересованным.
Эрик сцепил пальцы и, помолчав, начал рассказ.
- Это история о Призраке Оперы, и произошла она давным-давно.
- У нас в Опере тоже был свой Призрак, - губ девушки коснулась легкая улыбка. - По крайней мере, так все считали…
- Да… Опера - волшебное место, которое заполняют страсть, боль, игра - и иногда, если повезет, удивительная, особенная искренность. Призраки любят такие места…
Итак, в одной Опере жил-был Призрак, - голос Эрика звучал плавно, напевно. Кристин сидела, сложив руки на коленях, до того похожая на маленькую девочку, что мужчина невольно подстраивал свое повествование под этот образ. - Как и все призраки он был проказлив, обидчив, капризен - и мстителен, если его капризы не исполнялись. И он очень не любил, когда в него не верили. Правда, длилось это недолго: вскоре в нашего Призрака верили все, от директоров Оперы до последнего рабочего сцены. И все его приказы нужно было выполнять, ибо разозлившись, Призрак становился очень жестоким.
- Почему же он был так жесток? - карие глаза Кристин были широко распахнуты, теперь она не отрываясь смотрела на Эрика, благо тот сидел к ней лишь вполоборота.
- Он был гением, - рассказчик развел руками. - Одиноким гением, отвергнутым людьми. Он жил глубоко-глубоко под Оперой, за широким подземным озером совсем один. Иногда он выходил наверх, но люди поражали его своей глупостью, невежеством, бессмысленной злостью. И Призрак не видел причин, почему бы ему, гению, не быть жестоким со всем этим сбродом.
Впрочем, не со всеми Призрак был жесток. Иногда он помогал тем талантам, которым по каким-либо причинам не давали ходу. Но и старался свергнуть тех, кто, по его мнению, занимал свою должность незаслуженно. Так, например, ему очень не нравилась прима Оперы, ее первое сопрано.
- Разве она плохо пела? - нахмурилась Кристин.
- Она пела не то чтобы плохо, - подбирая слова, отвечал Эрик, - она пела… бездушно. Идеально - как прекрасно настроенный музыкальный инструмент; но в ее пении не было души.
- Как в моем? - плечи девушки печально опустились.
- Нет! Нет, милая моя девочка. Ваша душа еще просто спит, утомленная жизненными невзгодами. Та же прима просто была бездушна - то ли потеряла ее, прорываясь наверх, то ли вовсе решила когда-то, что без души ей будет спокойнее.
Итак, первое сопрано не устраивала Призрака Оперы, - продолжал Эрик. - Однако поначалу он не видел, кем ее можно было бы заменить. И вот однажды он услышал, как поет одна маленькая девочка. Девочка из хора - казалось бы, ничего особенного. Десятки раз Призрак слышал, как она лепечет что-то своим тоненьким голоском - такая же, как и другие девочки. Но в тот раз он услышал, как она поет одна, в часовне. Девочка пела не для публики, бедная сирота пела для своего умершего отца. И пусть ее голосок оставался все таким же тонким и неровным, за ним Призрак разглядел прекрасную светлую душу. Он понял, что это дитя - алмаз, и если ему хватит терпения огранить это чудо, оно засияет множеством ярких граней.
- И он вышел к ней? - рот Кристин приоткрылся, будто так слушать было удобнее.
- Нет, - Эрик покачал головой. - Я не сказал: Призрак был ужасен. Чудовище, от которого шарахались и мужчины с крепкими нервами - чего уж говорить о столь юном и трепетном создании? Но природа, будто извиняясь за то страшное уродство, которым наделила Призрака, наградила его прекрасным голосом.
- Он пел для нее? - догадалась девушка.
- О да… - Эрик до боли сцепил пальцы. - А потом она пела ему. Бедное дитя полюбило волшебный голос и мечтало петь вместе с ним. Но для этого надо было учиться - и видит бог, как эта девочка старалась! Она была прилежной и послушной ученицей. И даже если что-то не получалось, она повторяла нужные пассажи вновь и вновь. Призрак очень гордился своей ученицей.
И вот однажды он решил, что настало время показать свое дивное творение - а он уже привык чувствовать себя Пигмалионом, сотворившим прекрасную Галатею - свету. Конечно, обучение еще не было завершено - по его меркам, ведь он смотрел с точки зрения идеала. Но обывателям, завсегдатаям оперы и этого должно было хватить.
Призрак все устроил, и в тот вечер его певчая птичка вышла на сцену в первой своей главной роли. Вчерашняя девочка из хора стояла теперь в свете лучей в роскошном платье и волшебным голосом дарила всей Опере свою душу.
Кристин уже не перебивала, она, затаив дыхание, внимала повествованию.
- Но день триумфа маленького ангела стал началом горестей несчастного Призрака, - голос Эрика едва заметно дрогнул, будто переживая мучительную боль. - Дело в том, что эта девочка в детстве дружила с одним мальчиком. Дочка музыканта и сын аристократа - их пути вскорости разошлись. Они выросли, вряд ли часто вспоминая друг друга. Но в тот день их судьбы снова встретились: он оказался новым покровителем Оперы, а она воссияла новой звездой.
По закону жанра, этот аристократ был молод, хорош собой и сказочно богат. Утром он прошел мимо маленькой хористки, даже не заметив ее, но вечером был покорен поющим ангелом. К услугам этого баловня судьбы были все женщины мира - но он возжелал отнять у бедного одинокого Призрака его единственное сокровище.
Эрик немного помолчал, из-под ресниц наблюдая за реакцией Кристин. К его удивлению, на глазах девушки выступили слезы. Пауза затянулась, и m-lle Даае рискнула спросить:
- И… что же было дальше?
- Дальше… - Эрик вздохнул. - Призрак не хотел ее отпускать. Одно за другим он совершал безумства. "Призрак разбушевался", шептались в Опере. Он унижал и убивал. Он обезумел от отчаянья. Он почти перестал скрываться. Он был настроен бороться до конца.
Но, - здесь Эрик печально усмехнулся, - и наш аристократ не собирался сдаваться. Чтобы такой, как он - и вдруг уступил девушку призраку из глубин Оперы? Да ни за что на свете!
- А… она? - Кристин сама подалась вперед, заинтригованная рассказом. Эрик помолчал.
- Точно неизвестно. Иногда Призраку казалось, что она его любит - хоть совсем немного, хоть каплю… А подчас был уверен, что она ненавидит его. И тогда ему оставалось надеяться лишь на одно: что ее ухажер убьет его, ибо терпеть эту муку у него не было сил. К тому же его возлюбленная уже знала, что он не Призрак, а всего лишь отвергнутый миром человек.
И вот однажды он решился на отчаянный шаг. Он написал оперу - для нее, нее одной. Он заставил дирекцию Оперы поставить его творение и назначить на главную именно его певчую птичку. Призрак знал, что здание набито жандармами, которые только и ждали его появления - но его это не волновало. Если она согласится стать его - все остальное поблекло бы перед этим счастьем. Если она его окончательно отвергнет - будет ли иметь смысл дальнейшее существование? В тот вечер наш Призрак впервые показался на публике. Он вышел на сцену в виде Дон Жуана, и они с его ангелом пели вместе. "Пробил час, и нет пути назад!..", - пел он, и она вторила ему. И там, перед полным залом, перед ее ухажером, перед жандармами - перед всем этим стадом - он признался ей в своей любви.
На сей раз Кристин не решилась задать вопроса, она лишь плотнее сжала кулачки, вопрошающе глядя на рассказчика.
- А она сорвала с него маску, - негромко продолжал Эрик. - В ответ на его признанье она показала его уродство миру. И тогда он увлек ее с собой, в подземелья. Призрак будто обезумел - в тот момент ему казалось, что он готов на все, чтобы эта девушка стала принадлежать ему. И судьба, казалось, решила сделать ему подарок, хотя всегда была на них скупа. Этот глупый аристократ бросился вслед за ними, и Призраку не стоило ни малейшего труда захватить его в плен. Он предложил своей возлюбленной остаться с ним - и тем самым спасти жизнь аристократу. Она рыдала, проклинала его - но он был неумолим.
И она согласилась - а куда ей было деваться. Она… подарила Призраку поцелуй - первый в его жизни. А потом… - Эрик помолчал, будто внезапно засомневался в финале истории. - Потом он отпустил их. Обоих.
- Н-но почему?! - голос вернулся к Кристин. От удивления она даже подпрыгнула на месте. - Ведь она пообещала Призраку остаться с ним, разве нет? Наверняка она была честной девушкой и выполнила бы свое обещание!
Но Эрик покачал головой.
- Да, она осталась бы… Ибо, вне всяких сомнений, это была очень честная девушка. Но видите ли, Кристин, Призрак и правда любил ее. А граф все-таки был прав, когда говорил, что любовь нельзя купить. В тот момент Призрак понял эту простую истину, он осознал ее и был сражен ею. Он вдруг почувствовал, что больше всего на свете ему хочется видеть свою певчую птичку счастливой - и неважно, какие муки это принесет ему самому. А она, как ему казалось, любила этого аристократа. А тот любил ее. И потому он отпустил их.
- И… это конец? - осторожно спросила Кристин. - Она все-таки стала счастливой?
- Наверное, - Эрик заставил себя улыбнуться - осторожно, краешком рта, чтобы не испугать девушку. - Ведь все сказки заканчиваются тем, что юные возлюбленные жили долго и счастливо, верно? Маленькая певичка стала графиней, вырастила детей и внуков, и сошла в могилу, будучи любимой женой и матерью.
- А что стало с Призраком? - Кристин снова склонила голову набок, стараясь не пропустить ни слова.
- Никто не знает, - пожал плечами Эрик. - Кто-то говорит, что неразделенная любовь разорвала его сердце, и он вскоре умер. А кто-то считает, что он прожил еще долгие годы, пережив счастливую пару, обреченный издалека наблюдать за ними. Можете выбрать тот конец, который Вам нравится больше, Кристин.
Девушка внезапно согнулась почти пополам и, закрыв лицо руками, разрыдалась. Эрик встревожено вскочил на ноги. Первым его побуждением было обнять Кристин за хрупкие вздрагивающие плечи, однако он не решился дотронуться до нее и неловко замер возле ее стула.
- Простите, - в отчаянье прошептал он. - Ради всего святого, Кристин, простите меня, если я расстроил Вас. Но… отчего, почему Вы плачете?
- Бедный Призрак, - донеслось до Эрика сквозь всхлипы. - Ведь это… несправедливо.
Мужчина мучительно закусил губу. Жизнь вообще несправедливая вещь - но стоит ли говорить об этом шестнадцатилетней девушке, которая и сама уже испытала на себе удары судьбы?
- Это сказка, - наконец произнес он. - Но в этой сказке чудовище никогда бы не стало принцем, даже если бы красавица смогла его полюбить, - Кристин продолжала рыдать, и Эрик не сдержался: - Вы жалеете Призрака, ибо никогда не видели его. А если бы столкнулись с ним лицом к лицу, то бежали бы от него без оглядки. Легко плакать над судьбой персонажа, но трудно принять в свое сердце человека. Он был уродлив, в два с лишним раза ее старше и обладал далеко не самым приятным характером. С гениями трудно уживаться, а с отвергнутыми гениями - тем более. Стала бы она счастливой с ним?
- Но стала ли она счастливой, обманув его и разбив ему сердце? - прошептала Кристин, окончательно сломленная его жестоким тоном. - Разве можно построить свое счастье на чужом горе? Неужели… неужели она могла спать спокойно, зная, что он так страдает из-за нее?
Эрик смотрел на ее склоненную головку и не мог подобрать слов. Горло сжимали болезненные спазмы. Ну зачем он все закончил именно так? Он просто хотел рассказать ей занятную историю: да, печальную, да, местами страшную - но с хорошим концом. Зачем он ворошил прошлое, перекладывая на плечи этой малышки свою боль?
Так и не найдя нужных слов, Эрик взмахнул рукой и бросился вон из музыкальной комнаты.

Глава 16

- О чем говорит свет?
Влад нежно провел кончиками пальцев по белоснежной груди Анны. Девушка прогнулась под его руками и в первый момент даже не смогла ответить.
- Свет? Шумит. Ваш заказ произвел фурор, граф.
Дракула усмехнулся. Его пальцы скользнули к ранкам на шее Анны - двум маленьким аккуратным дырочкам. Несмотря на то, что кровь этой малышки оказалась на удивление вкусной, все-таки хорошо, что он решил растянуть удовольствие. Анна Блюм оказалась полезной: это она менее чем за сутки написала яркую статью и умудрилась вручить ее доброму десятку изданий.
- Да это было не сложно! - рассмеялась девушка, когда граф удивился такой скорости распространения. - Все, что связано с Рахиль Гольдштейн, отхватывают прямо с руками. А уж такая тема как чей-то вызов богине!.. Даже закрыли глаза на то, что я женщина…
Она говорила, а граф смотрел на ее гладкую шею. Как он ни старался отвести взгляд от двух отметин, у него ничего не получалось. Если он не собирается испить кровь этой девушки до конца, то не следовало и начинать - всего несколько дней Анна по его милости потеряла уже немало драгоценной жидкости.
Ах, если бы она родилась на сотню лет раньше! Дракуле нравились такие девушки: сильные, волевые, с характером. А хотя… Нет, сто лет назад у него уже были три невесты - и замок стоял будто на пороховом складе. Еще одну стерву в тот гадюшник, и никакого Ван Хельсинга не потребовалось бы: старейший вампир погиб бы во цвете своих сотен лет.
Анна, будто прочитав мысли графа, прижалась к нему поплотнее и прошептала.
- Ах, какая все-таки жалость, что Вы не настоящий вампир… Вы бы смогли подарить мне вечность…
- Это почему еще не настоящий? - даже обиделся Дракула.
Анна негромко рассмеялась.
- Да потому что вампиров не бывает. Хотя должна признаться, играете Вы просто чудесно. Ваше поведение, речь… и эти милые проколы - когда Вы их успели сделать, ума не приложу. Но я не в обиде: мне не больно, а наши дамы только завидуют.
Она лежала чуть выше Влада, так, что его нос утыкался в мягкую впадинку между ее ключиц. Своими быстрыми пальчиками девушка перебирала его распущенные темные волосы.
Дракула помолчал. Он слышал, как сильно бьется сердце девушки - его собственное молчало уже несколько веков.
- Что же ты тогда работаешь в таком журнале? - поинтересовался он наконец.
Руки Анны замерли. Темные пряди так и остались накрученными на ее пальцы.
- Конечно, граф, Вам трудно это понять, - в голосе девушки прозвучала плохо скрываемая горечь. - Мне… девятнадцать лет. И я, кстати, из очень неплохой семьи. Эта война разорила моего отца, заставив покончить жизнь самоубийством. Моего жениха убили на фронте. Мой брат тоже где-то сражается. А я… Я устала сидеть в нашем разоренном доме с матерью, ждать редких писем от брата и гадать, кого же из наших знакомых убьют следующим. Я собрала вещи и уехала в Вену. Я получила хорошее образование и считала, что смогу зарабатывать себе на жизнь журналистикой. Меня не интересует мода, а про войну я не хочу писать. Не могу про нее слышать, не могу видеть снимки, у меня пальцы коченеют, если нужно просто напечатать это слово… Да и не слишком-то охотно в штат редакции берут женщин. А "Мистика"… Там уже работало несколько женщин, а по мне, так лучше писать о привидениях и вампирах, нежели о войне. Пусть уж лучше кровь льется на ложе страсти, а не на поле боя. За этот год с небольшим я успела наслушаться и напечатать столько чуши, что иногда с удивлением спрашиваю себя: и как люди умудряются в это верить? Вот я - не верю. А написать я могу про что угодно.
Дракула прижал девушку к себе покрепче, ощущая все ароматы ее тела, особенно выделяя запах горячей крови.
- А зачем же тебе вечность, моя бедная маленькая девочка? - выдохнул он, и Анна будто порами кожи почувствовала его вопрос.
- Хочу жить, - она устала прикрыла глаза. - Пусть пройдет эта война - придут другие. Будут изувеченные мужчины и усталые женщины. А я была бы свежей и прекрасной - навечно. Я не боялась бы завтрашнего дня. Я ощутила бы всю остроту жизни. Я помню, - усилием воли Анна сменила тон на игривый, - Ваши слова, граф. Про упоение, про тот пик наслаждение, который наступает в момент чужой смерти… Знаете, мне даже однажды хотелось убить… Но я не решилась. Не потому, что мне было жаль того человека - я испугалась, что меня поймает полиция. Это было бы так унизительно: участок, допросы, суд, тюрьма… А если бы я была вампиром, я не думала бы о такой ерунде. Вампиров не держат в тюрьме, ведь правда же?
Влад отстранился от девушки и, глядя в ее синие глаза, рассмеялся.
- Вы правы, - ему наконец удалось совладать с голосом. - Я ни разу не слышал, чтобы хоть одного вампира посадили в тюрьму. Но вампира можно уничтожить.
- Пусть, - равнодушно ответила Анна. - Смерть - это быстро. И смерть не может быть унизительной - она просто есть, а все остальное не имеет значения. Я не боюсь смерти, я просто хочу получить удовольствие от жизни.
Дракула, все еще улыбаясь, покачал головой. Нет, положительно жаль, что они не повстречались лет этак на сто-двести раньше. Из Анны вышла бы чудесная невеста.
Но увы, сейчас ему совершенно не до невест. Граф даже не знал, удастся ли его план с Кристин. Если честно, он не особенно надеялся на эту девушку - чтобы достучаться до ее души месяца, пожалуй, будет маловато. Но со свойственной ему отчаянностью Дракула поставил свое будущее на эту карту, и ничего другого придумывать не собирался. Так что, даже если бы граф, все взвесив, решил подарить Анне Блюм столь желаемую ею вечность, вряд ли стоило так рисковать. Возможно, уже через месяц вечность самого Дракулы прервется - и кто тогда проконтролирует юную вампиршу?
Нет уж, пусть этот вопрос подождет своего решения как минимум до Рождества.

* * *

Охотник сидел в гостиной в полном одиночестве и размышлял над тем, что мир, похоже, вознамерился свести его, Габриэля Ван Хельсинга, с ума. Еще каких-то полтора месяца назад он жил в твердой уверенности, что у него на этом свете существует только одна проблема: Влад Дракула. Около месяца охотник имел право расстраиваться из-за того, что у него, оказывается, все-таки две проблемы: Влад Дракула и Святой Орден. Даже еще пару недель назад Ван Хельсинг мог верить, что помимо Дракулы и Ордена у него на шее висят лишь бесприютная оперная певичка, неизвестно чем привлекшая внимание вельможного вампира, и подозрительный тип с лицом, будто побывавшем в аду.
Но разве мог Габриэль в те блаженные, чудесные времена подозревать, что теперь вот он будет жить под одной крышей с Дракулой (о сумасшедшей музыкальной парочке Ван Хельсинг старался думать как можно меньше, воспринимая их уже как неизбежный "довесок" к своей нелегкой судьбе) и при этом не пытаться прикончить коварного вампира? Ну да, они находились в центре густонаселенного города, а в самом доме куча людей, никоим образом не виноватая в том, что их хозяин, оказывается, живой мертвец. Ну да, безумная идея Дракулы дает ему, Ван Хельсингу, возможность подобраться к этой проклятой Рахиль Гольдштейн. Габриэлю удалось установить, что даже если граф и преувеличил, повествуя о ее способностях, но насчет принадлежности не ошибался и не обманывал. Однако дальше охотнику продвинуться не удалось: он, для которого, казалось, не существовало преград, так и не смог проникнуть в *'-й Отель. Неважно, удастся ли маленькой m-lle Даае выполнить миссию, торжественно возложенную на нее Дракулой - главное, Ван Хельсингу удастся пробраться внутрь здания, приблизиться к г-же Гольдштейн.
Габриэль старался думать только о своем деле, но все же никак не мог отрешиться от реальности. До столь важного для обитателей дома Дракулы дня оставалось не более полутора недель, а чем все занимаются? Кристин Даае рыдает в своих комнатах. Интересно, как сколько слез помещается в такой худенькой хрупкой девушке? Она плачет вот уже которые сутки напролет. Эрик Лефет также заперся в своих комнатах - после того, как несколько дней назад в музыкальной гостиной отгремел какой-то скандал, эти двое не выходили даже на обед, не говоря уже о репетициях. Казалось бы, графа должно было озаботить такое положение дел - но нет! Дракула, переложив все дела на окружающих, будто вовсе забыл обо всем, днем отсыпаясь в своих покоях, а по ночам пропадая из дома. Иногда Ван Хельсинг думал, а что граф будет делать, если в один прекрасный вечер он обнаружит, что все они покинули его особняк? По крайней мере его, Габриэля, ничто здесь не держало, а прихватить с собой маленькую певичку труда не составит. Что-то подсказывало охотнику, что ничего особенного Дракула предпринимать не станет.
Так какого черта они торчат в этом проклятом доме и ждут приближения идиотского фарса, сочиненного странным воображением графа? Что вельможный вампир неадекватен, Ван Хельсинг уже имел возможность убедиться - увы, слишком дорогой ценой. Какая следующая мысль придет в его голову, мозги в которой были повернуты не так, как у всех нормальных людей, предсказать было невозможно. Так почему же они не бегут от него? К черту Лефета, этот господин имеет полное право распоряжаться своей судьбой так, как ему заблагорассудится, но за m-lle Даае Габриэль чувствовал ответственность.
Но нет, он не прячет маленькую певчую птичку, не пытается укрыть ее от графа-вампира и мрачного "ангела". Почему?
Над этим и многими другими вопросами Ван Хельсинг бился уже не один день и все никак не мог найти ответа.

Однако этим вечером одиночество охотника было нарушено. Прерывая размышления Габриэля, в гостиную ворвался Дракула. Спокойно граф никогда не ходил, все его движения обычно отличались резкостью и эмоциональностью. Наблюдая со стороны, Ван Хельсинг не раз задавался вопросом, как месье Лефет уживался с Дракулой: в отличие от графа музыкант отличался удивительно плавными жестами и кошачьей походкой. Странно, что эти двое смогли найти общий язык, вместо того, чтобы раздражать друг друга.
- Габриэль? Чудесно! - без предисловий начал Дракула, едва заметив в полумраке гостиной охотника.
Граф опустился на тот же диван, где сидел Габриэль, и светловолосому мужчине потребовалось собрать всю свою волю в кулак, дабы не отодвинуться. Но Дракула, как будто ничего не замечая, завел разговор:
- Ну и как у нас все идет?
- У нас ничего не идет, - мрачно сверля его глазами, ответил Ван Хельсинг. - M-lle Даае и месье Лефет заперлись каждый в своей комнате и не репетируют вот уже несколько дней, - подумав, охотник с нажимом произнес: - Судя по звукам, m-lle Даае плачет все дни напролет.
- Плачет? - рассеяно переспросил граф. - А из-за чего? А Эрик?
- Не знаю, - с достоинством ответил Габриэль. - Я, в отличие от некоторых, чужими судьбами не распоряжаюсь.
Дракула пожал плечами.
- Неважно. Пусть плачет. Слезами, говорят, душа очищается - как раз кстати.
- Вы невыносимы, - поморщился Ван Хельсинг. - Вы хоть понимаете, какому риску подвергаете девочку? Даже если основываться на моих сведениях - Вы же толкаете ее в волчье логово. Ее сожрут и не заметят.
- M-lle Даае сделала свой выбор в ту ночь, когда согласилась на предложение Эрика, - очень спокойно ответил Дракула. - Забудь о ней, Габриэль. У этих двоих своя судьба и своя история. Ты не можешь взвалить на свои плечи все судьбы мира, - видя, что охотник по-прежнему хмурится, граф вздохнул и начал терпеливо объяснять: - Обычно любовь зарождается из симпатии. Я говорю не про страсть, вспыхивающей как пожар, но так же внезапно и угасающую. Я говорю именно про любовь. Любви с первого взгляда не бывает, ибо любовь - это в первую очередь связь двух душ. Душу нельзя разглядеть ни с первого, ни даже со второго взгляда. Говоря про "любовь с первого взгляда", люди обычно имеют ввиду, что между ними проскользнула внешняя симпатия. Часто те или иные люди вызывают у нас приязнь или же неприязнь с первых же секунд - не буду углубляться в подробности. Любовь же вырастает постепенно, когда одна душа тянется к другой. Такая любовь не может пройти с годами, ибо души не меняются.
Но у Эрика с m-lle Даае несколько особый случай. Такое очаровательное юное создание просто не может почувствовать расположение к человеку с внешностью Эрика. Значит, в своих отношениях они должны как-то миновать эту вступительную стадию. Однажды он уже сделал попытку - пошел по пути музыки. Но музыка, как бы он сам к этому не относился - это его талант, а все-таки не душа, хоть он и живет ею. В общем, Габриэль, - теперь граф смотрел прямо в глаза охотнику, - не вмешивайся в чужую личную жизнь. Нам с тобой со своей бы разобраться.
У Ван Хельсинга на языке вертелись вопросы по поводу "согласилась на предложение" и "однажды уже сделал попытку", но последняя фраза Дракулы заставила его лишиться дара речи. Пока охотник пытался оправиться от удара ниже пояса, вампир как ни в чем не бывало продолжал: - Итак, поговорим лучше про очаровательную госпожу Гольдштейн. Габриэль, думаю, ты понимаешь, что уничтожить ее придется тебе? Против моих сил она наверняка вооружилась, но вряд ли они рассчитывает в тот вечер встретиться с Левой Рукой Господа.
Ван Хельсинг, пришедший в себя, вклинился в монолог графа:
- Хорошо же у Вас получается! M-lle Даае поет, месье Лефет ее учит, я убиваю эту дьяволицу… Позвольте поинтересоваться, а чем занимаетесь Вы сами?
- А я руковожу, - совершенно серьезно ответил Дракула. - Сам понимаешь, Габриэль, каждый делает то, что умеет лучше всего. А ты, уж извини, никогда не был хорошим руководителем. Воин из тебя действительно фантастический, но командиром ты был никудышным.
- Слушай, может, хватит делать из меня идиота, выдумывая некие "общие воспоминания"?! - возмутился охотник, еще больше распаляясь от того, что опять ему не удалось удержать дистанцию между ними.
- Зря ты так, Габриэль, - граф вздохнул, всем своим видом демонстрируя печальный укор, который, впрочем, на Ван Хельсинга не подействовал. Поэтому Дракула сменил тему: - Но об этом мы поговорим как-нибудь в другой раз. Сейчас же вернемся к разговору о рождественском вечере. Думаю, ты понимаешь, что в *'-м Отеле будет выставлена мощная охрана?
- Но разве m-lle Даае своим пением не должна разрушить чары сирены? - не удержался от ехидной подколки охотник.
Дракула осуждающе посмотрел на него.
- Габриэль, ну думай хоть иногда головой, а не только сердцем. Под чарами госпожи Гольдштейн находится множество влиятельных людей. Но неужели ты думаешь, что ее будет закрывать только щит из аристократии и высших чиновников? Большинство из них имеет возможность приказывать отрядам людей. Не удивлюсь, если Отель будет от подвалов до крыши набит если не военными, то полицейскими уж точно. И для них не имеет ни малейшего значения, остались у сирены ее чары или нет - они-то получат приказ от непосредственного руководства.
Ван Хельсинг, несмотря на загар, за годы странствий покрывший его лицо, заметно побледнел. Пожалуй, он слишком долго охотился за различной нечистью по темным уголкам Европы, и теперь слабо представлял, что же делать с пиявкой, окружившей себя армией людей.
- Вы же не хотите сказать, что и всех их тоже… - начал было он, но Дракула перебил его:
- Нет. Нет, тогда было бы проще взорвать весь Отель. Помнится, ты уже однажды совершил нечто подобное, но я бы все-таки не советовал повторять. Я и пришел тебя предупредить: твоя цель - исключительно Рахиль Гольдштейн. О людях позабочусь я.
- Позаботитесь, граф? - губы охотника скривила усмешка. - Хорошее Вы слово подобрали.
Дракула пожал плечами.
- Ты видел мою демоническую форму, Габриэль. Если у тех людей под черепной коробкой хранятся хотя бы зачатки разума - они возьмут ноги в руки и скроются в неизвестном направлении. Если же там пусто… Что ж, тогда мне придется поработать над совершенством человеческой расы, освобождая последующие поколения от наследия идиотизма.
- Какой высокий слог! - Ван Хельсинг откинулся на спинку дивана. - У Вас совершенно извращенные взгляды на жизнь. Если они у Вас были такими всегда, то я удивляюсь: как Вас до меня-то никто не убил!..
На это Дракула не ответил. Они посидели в молчании еще несколько минут, после чего граф поднялся со своего места. Помедлив, он сделал шаг к двери, потом снова остановился.
- Меня не раз пытались убить, Габриэль, - произнес Дракула столь негромко, что его голос показался охотнику отдаленной, неясной музыкой. - Всю мою смертную жизнь. Но тогда мою спину прикрывал верный и любящий друг, которому я доверял больше, чем самому себе - и потому ни одно покушение не удалось. Поэтому чтобы убить меня, потребовалось купить душу этого друга.
С этими словами, так и не обернувшись, граф покинул гостиную.

Глава 17

- Это черт знает что!
Ван Хельсинг стремительно покинул свою комнату и, спустившись по лестнице, внизу налетел на Эрика.
- Что за идиотский предмет! - за неимением других зрителей, Габриэль показал музыканту свою левую руку, одновременно суя под нос раскрытую ладонь с золотой запонкой.
Эрик спокойно забрал у охотника запонку и аккуратно закрепил правый манжет.
- У Вас и галстук повязан неровно, - спокойным голосом отметил бывший Призрак. - Исправить?
- Да, - сквозь зубы процедил Ван Хельсинг, но по окончании сего действа заставил себя пробормотать: - Спасибо.
- Не стоит благодарности, - так же отстраненно ответил Эрик и отшагнул в сторону.
Негромко хлопнула входная дверь, и в холле появилась темноволосая девушка в вечернем платье.
- Добрый вечер! - улыбнулась она мужчинам, но взгляд ее скользил мимо них, ища кого-то другого.
- Фройляйн Блюм? - Габриэль недоверчиво смерил девушку взглядом. - Что Вы…
- Что ты тут здесь делаешь? - Дракула, только что вышедший из своей комнаты, недовольно нахмурился.
- Я - представитель прессы! - Анна улыбнулась. - В *'-й Отель никогда не допускались журналисты, я буду первой! - граф недовольно нахмурился, и улыбка исчезла с лица девушки. - В конце концов, по Вашему заказу я уже написала несколько статей на этот счет - должна же я завершить серию обзором самого "поединка"!
- Если он вообще состоится, - Ван Хельсинг с трудом воздержался от того, чтобы взъерошить свои волосы. - Где m-lle Даае?
Его взгляд устремился на Эрика, но тот лишь передернул плечами, не удостоив охотника ответом. Дракулу же, казалось, подобные мелочи не занимали. Он шагнул к юной журналистке и, взяв ее под руку, негромко произнес:
- Анна, я не хочу, чтобы ты находилась в *'-м Отеле.
- Но почему? - на лице девушки возникло строптивое выражение.
- Потому что это очень опасное место, - не глядя ей в глаза, ответил граф. - И сегодня вечером там будет опаснее всего.
- Я не боюсь! - возмущенно заявила Анна, вырывая свою руку из хватки Дракулы. - Я хочу получить от этой жизни все, что только смогу, и не собираюсь прозябать только ради того, чтобы дотянуть до завтрашнего дня. У меня есть шанс заполучить шикарный материал, и я сделаю все, чтобы написать статью о столь выдающемся событии. Ни у кого, кроме меня, нет такой возможности!
Влад наконец встретился с ней взглядом, и девушка увидела, как потемнели его глаза.
- Девочка, ты лезешь на рожон. Ты не понимаешь…
Закончить он не успел, ибо по лестнице, придерживая длинное белоснежное вечернее платье спустилась Кристин. Это платье и украшения из серебра с жемчугом делали m-lle Даае похожей на невесту - даже серебристо-белые цветы в ее темных кудрях помогали созданию этого образа. Лицо девушки было бледно мертвенной белизной, но округлый подбородок был решительно вздернут.
- Прошу прощения за опоздание, - негромко произнесла Кристин. - Я готова.
И, пока мужчины не опомнились от произведенного эффекта, обе девушки увлекли их к выходу.

- Где эта Ваша работница пера? - негромко поинтересовался Ван Хельсинг у Дракулы, когда, войдя в *'-й Отель, Кристин с Анной куда-то исчезли.
- Помогает m-lle Даае с нарядом и прочим, - также тихо ответил охотнику граф. - Вообще, я не устаю удивляться тому, как женщины, даже говорящие на разных языках, умудряются столь быстро о чем-либо сговариваться.
- Еще одна бесполезная жертва с Вашей стороны, - хмыкнул Габриэль. - Не надо было ее с собой брать.
Дракула промолчал, ибо в душе был согласен со своим давним соперником, но вслух произносить этого не собирался.
Эрик, хотя и находился совсем рядом, в разговоре участия не принимал. Его взгляд был устремлен на небольшую сцену, а руки крепко, до боли сжимали подлокотники. Графу удалось добиться, чтобы им выделили места в первом ряду - хотя для этого и пришлось сломать немало копий. Но Дракуле было просто необходимо, чтобы Ван Хельсинг находился в непосредственной близости от Рахиль Гольдштейн - вне зависимости от результата "поединка".
Наконец все началось. Прекрасная богиня венского света вышла на небольшую сцену и запела. Дракула взглянул на Эрика - о Габриэле вельможный вампир не беспокоился. Но лицо бывшего Призрака оставалось неподвижным, с маской равнодушия, с трудом прикрывающей тревогу. Эрик любил другую женщину чистой любовью, отмеченной самопожертвованием, и эта любовь давала ему защиту от чар. К тому же Эрик как никто в зале мог видеть, насколько безупречно горло певицы и насколько пусто ее тело, не имеющее души.
Ван Хельсинг не скрывал своего напряжения. Он чувствовал красоту пения, но расчеты Карла оказались верны: пение дьяволицы не могло поработить воина Господа. И тем не менее Габриэль ощущал магическое очарование, не в силах оставаться равнодушным.
Дракулу же накрывали волны отвращения. Не от пения, нет - к музыке граф всегда был равнодушен, и она его мало занимала. Но он единственный, кроме самой Рахиль Гольдштейн, ощущал, как душевные силы покидают сидящих в зале людей и устремляются к прекрасной певице. Влад почувствовал голод - не просто голод крови, но странную алчность, требующую разрывать и уничтожать. Тот демон, что таился внутри Дракулы, демон, дарующий крылья, стремился наружу, на волю. Сама по себе кровь не имеет большой ценности - важен дух, пронизывающий ее. Чтобы насытить вампира, кровь должна течь в теле, в человеческом теле. Только у людей есть душа, только у людей есть мечты и стремления. Именно они, а не просто белковый набор питает вампира, и сейчас граф остро ощущал, как все это покидает кровь зрителей. Дракулу преследовало восприятие, будто его ограбили, увели драгоценную влагу из-под самых зубов, и это приводило в бешенство, почти лишая разума.
Госпожа Гольдштейн закончила петь, и зал зааплодировал. Впрочем, все это было излишне: что эта женщина - идеал, знали и понимали все. Высокая черноволосая красавица в алом платье улыбнулась краешками губ, и зрители затаили дыхание: богиня дарила им улыбку.
Сирена сошла со сцены и устроилась в первом ряду, совсем близко от тех, кто пришел свергать ее. Проходя мимо Дракулы, Рахиль Гольдштейн понимающе усмехнулась, и ее неприступно-величественный вид говорил: все зря; нелепая, глупая, бесполезная попытка.
На сцене появилась Кристин. Венская аристократия встретила ее холодно-насмешливым молчанием: так вот какова дерзкая французская певичка. Впрочем, менее всего Кристин смотрелась дерзкой. Напротив, казалось, что она вот-вот потеряет сознание.
Правая рука Ван Хельсинга невольно потянулась погладить смокинг - там, с внутренней стороны, притаились освященные серебряные стилеты. Кажется, у него будет только одна попытка - дальше эта безмозглая толпа прикроет собой дьяволицу.
Но тут m-lle Даае запела. Ее голос был несколько выше, чем у Рахиль Гольдштейн, и далеко не столь чувственный. Но в нем прозвучала такая глубокая нежность, что усмешки начали потихоньку сползать с лиц зрителей.
Кристин пела. Габриэль не запомнил, что именно, он ощутил лишь, что его сердце внезапно забилось сильнее - так, будто всю предыдущую жизнь оно молчало. Что-то - не сердце, но находящееся где-то рядом - рванулось, стремясь ввысь. То ли свет так играл с белоснежным нарядом поющей девушки, то ли нечто еще, но охотнику казалось, что Кристин окружает сияние, не ослепительное, но создающееся неземной ореол.

- Я не хочу, чтобы ты уезжал, Влад!
Три года разницы - целая пропасть в таком возрасте, но Габриэль всеми силами старался показать, что он достоин находиться рядом со вторым сыном воеводы.
- Я тоже не хочу.. Но решаю не я, - уже сейчас густые брови на загорелом от постоянно присутствия на свежем воздухе лице мальчика недовольно нахмурились.
- Турки убьют тебя!.. - куда подевалась решимость выглядеть взрослым и серьезным? Светловолосый мальчишка бросился на шею своего старшего друга. Помедлив, тот обнял вздрагивающие плечи.
- А если я не поеду, они убьют отца.

На крепких, с мозолями от меча ладонях - алые подтеки. Сладкие, пьяняще пахнущие пригоршни подносятся к лицу сероглазого молодого человека, и тот ест с этих родных ладоней спелые ягоды. Эти руки уже не раз обагряла кровь, но сейчас в них земляника, и нет ничего слаще. Разве что… губы? Габриэль поднимает голову и видит широкую белозубую улыбку. И рот - алый, как земляника, как кровь. И юный воин впивается губами в этот зовущий рот.

- Габриэль… Ты дурак…
По бледным губам скользнула улыбка.
- И не смей усмехаться! Ты мог погибнуть! Зачем ты туда полез? - в таких близких и любимых карих глазах тревога.
- А если б я не полез, погиб бы ты, - светловолосый мужчина с трудом выталкивает из себя слова. - Как же я без тебя, а, Влад?

Улыбки, жесты, взгляды, слова, объятия. Калейдоскоп, целая жизнь, промчавшаяся перед взглядом. Теплые руки, теплые глаза, теплая душа. Как мне тебя не хватает! Мучительно больно, каждый вздох - как пытка, но ни за что на свете он не хочет вновь потерять эти воспоминания. Что угодно! Пусть он лишится руки или глаза - но не их, не этих светлых, горьких воспоминаний.
Сердце Дракулы не билось, и разум не затуманивался. Свет, исходящий от Кристин Даае, заставил графа плотно откинуться на спинку кресла - дальше отступать было некуда. Этот свет не то чтобы причинял боль, но темная душа Влада ныла, как старая рана. Что-то, чему в ней не было места, отчаянно пыталось пробудиться. "Неужели получилось?! - отстраненно подумал граф. Эта девочка поет, как ангел!.."
А Эрик не думал ни о чем. Он смотрел на Кристин и, наверное, единственный во всем зале видел, что она смотрит на него. Впервые маленькая m-lle Даае смотрела ему прямо в глаза, всю песню, не отводя взора. И сердце бывшего Призрака болезненно сжималось, ему казалось, что он не в силах будет вынести тех чистоты и света, какие обрушивались на него в эти мгновения.
Когда пение закончилось, на некоторое время воцарилась мертвая тишина. Люди не могли прийти в себя. Кристин замерла на сцене, не в силах пошевелиться - и тут зал взорвался аплодисментами. Зрители вставали и продолжали хлопать, а хрупкая девушка в белом платье застыла неподвижно, будто не принадлежа этому миру.
- Габриэль, сейчас!
Ван Хельсинг вздрогнул, услышав, нет, скорее, почувствовав горячий шепот в своем ухе. Он так погрузился в свои воспоминания, что не сразу сообразил, где он находится, и что ему нужно сделать. Наконец, сориентировавшись, он бросился к Рахиль Гольдштейн, на ходу извлекая из-под смокинга серебряный стилет.
Однако госпожа Гольдштейн опередила его. Прежде, чем охотник смог ее настичь, сирена вновь оказалась на сцене.
- Ах ты, французская дрянь! - прошипела она, и ее внезапно удлинившиеся когти, разорвав белое платье, вонзились в грудь Кристин.
В следующее мгновенье стилет Ван Хельсинга вошел в тело Рахиль, но было уже поздно: m-lle Даае, будто сраженная внезапной усталостью, опустилась на сцену.
Не замечая ни охотника, ни медленно рассыпающееся тело сирены, Эрик, спотыкаясь, поднялся на сцену и рухнул на колени перед Кристин. В лице девушки не было ни кровинки, однако глаза оказались открытыми. Взгляд беспорядочно метался и успокоился лишь когда встретился с зелеными глазами Эрика.
Бывший Призрак бережно, будто хрупкие веточки, взял руки Кристин в свои ладони и склонился над ними. Он пытался произнести что-то, но даже ее имя не могло слететь с его губ: голос не слушался.
- Я старалась, - прошептала Кристин. - Я пела… для тебя, Эрик. Я должна была выбрать тебя. Пожалуйста, если можешь, прости меня…
Дракула всего этого не видел. Следом за Габриэлем вскочив со своего места, он развернулся к залу и изменил форму. Некоторые зрители среагировали, не дожидаясь окончательной трансформации, и бросились к выходу. Остальные последовали за ними. Правда, кое-кто все-таки остался в зале: эти просто лишились чувств.
Вместе с аристократами бежали и полицейские. Их предупредили, что в Отель могут пробраться злоумышленники, но о гигантском демоне никто ничего не сообщал! Не говоря уже о том, что до сегодняшнего вечера в существование подобных чудовищ большинство присутствующих просто не верили. По крайней мере, не верили, что их можно встретить на этом свете.
Дракула, видя опустевший зал, вернул себе земной облик и начал оборачиваться к Ван Хельсингу. А охотник, отпустивший рукоять стилета - не следовало вынимать освященное серебро из тела этого создания, пока оно само не рассыплется, - вдруг услышал в своей голове продолжение воспоминаний:

- Но Вы же понимаете, господин Ван Хельсинг, какую опасность представляет ваш господарь. Он всю страну залил кровью. Он не щадит даже самых близких - он сумасшедший! Войска в руках безумца, который непредсказуем.
- Почему я? - свинцовая усталость, нет сил отказываться - но разве можно согласиться?
- Потому что Вы самый близкий к нему человек. Чем дольше живет Влад Дракула, тем больше грехов на его душе. Освободите его! Подарите ему счастье очищения.
- Нет… Это не так, - он все-таки еще может сопротивляться. - Я слышал, вы говорили, что он продал душу Дьяволу…
- А раз так, то разве не Ваш священный долг освободить землю от порождения Тьмы? Габриэль Ван Хельсинг, Вы единственный воин, равный по силе Дракуле. Защитите от него мир!

Еще один стилет появился из-под черного смокинга. Улыбка еще не успела сойти с губ Дракулы, когда ему в грудь вонзилось серебристое лезвие. Ван Хельсинг сделал шаг в сторону графа: опыт подсказывал, что одного ранения для окончательного уничтожения этого чудовища недостаточно.
- Стоять!
Хриплый от напряжения женский голос остановил охотника. Габриэль взглянул в ту сторону и увидел Анну Блюм, наставившую на него пистолет.
- Фройляйн… - начал было Ван Хельсинг, но девушка перебила его:
- Не смейте приближаться к графу! Еще один шаг - и я стреляю! Уж с пяти метров я не промахнусь.
- Вы что, не видели, кто он? - вставил, наконец, охотник фразу в ее монолог, но Анна лишь усмехнулась.
- О да! Видела! Это… Это было просто потрясающе. Значит, это все правда! И вампиры, и вечность - это все существует!
- Вы сошли с ума, - рука Габриэля тянулась к последнему оставшемуся у него стилету, однако девушка зорко следила за ним.
- Не двигайтесь! - одернула она его. - К тому же неужели Вы поднимите руку на девушку? Если книги не врут, и Дракула действительно вампир, то Ван Хельсинг - благородный защитник смертных людей. Правда, на пожилого профессора Вы совершенно не похожи, но Вы ведь не убьете обычную девушку - не демона, не вампира, короче, не чудовище. Вы не посмеете!
Проклятье, она была права! Габриэль смотрел на эту девицу почти в отчаянье. Кем он будет, если убьет ее? Дракула… Возможно, ему удалось его убить. А если нет - что ж, он найдет его снова, как находил уже три раза. Ван Хельсинг просто не может принести в жертву своей памяти еще и эту Анну, пусть она и всего лишь сдвинутая на мистике девчонка.
Не тратя больше времени, Габриэль сделал шаг - в сторону и от распростертого на полу тела графа, и от девушки, по-прежнему держащей пистолет. Потом еще один шаг - она ждала. Наконец, Ван Хельсинг развернулся и стремительно покинул зал.
Анна опустила пистолет. Только сейчас ее руки начали дрожать, выдавая эмоциональное напряжение. Ее взгляд устремился на Дракулу. Ну почему она раньше не поверила его словам? Быть может потому, что говорил он с усмешкой, выглядел таким реальным, пусть эксцентричным - но в целом обычным аристократом с романтическими замашками. А ведь у нее был шанс - и она им не воспользовалась.
Однако, для сожалений нет времени. Надо было что-то предпринимать и желательно побыстрее. К этому времени в зале оставалось лишь двое человек в сознании: сама Анна и тот мужчина с искалеченным лицом, который сейчас склонился над телом девушки в белом платье.
- Герр Лефет, - пряча пистолет в сумочку, Анна торопливо приблизилась к нему. Тот не отвечал, и она потрясла его за плечо. - Герр Лефет, нужно уходить! Сейчас отсюда все сбежали, но рано или поздно они приведут подкрепление. Вскоре здесь окажутся полиция, и к этому времени мы должны исчезнуть, - Эрик не отвечал ей, и Анна прибегла к самому сильному средству: - Они будут задавать вопросы. Вам есть, что сказать полиции?
Похоже, это оказало на темноволосого мужчину хоть какое-то воздействие, и он протянул руки, собираясь поднять Кристин с пола.
- Погодите! - остановила его Анна. - Я смогу понести фройляйн Даае, но я не подниму графа. Помогите мне, пожалуйста!
По искаженному лицу Эрика скользнула тень, однако он встал с колен и подошел к Дракуле. Помедлив немного, бывший Призрак наклонился и поднял неподвижное тело. Анна облегченно перевела дыхание и взяла на руки Кристин. Фройляйн Блюм была здоровой и сильной девушкой, к тому же ростом выше m-lle Даае, а сложением - крепче. Ей не составило особого труда удерживать хрупкое тело Кристин.
Эрик с Анной, каждый со своей ношей, покинули *'-й Отель и добрались до кареты Дракулы, одиноко стоявшей на опустевшей площади. Девушка тревожно огляделась. Еще немного - и здесь соберется народ. Кучер недоуменно посмотрел на странную компанию, однако приказ немедленно ехать обратно к дому графа выполнил.
На городской ратуше часы пробили полночь.

Глава 18

- Ну здравствуй, Влад.
Дракула вздрогнул - и очнулся. Давно уже его веки не поднимались с таким трудом, будто в глаза насыпали песка. Тело, неприятно тяжелое, было погружено в глубокое кресло, руки без сил лежали на подлокотниках.
Но на этот голос было невозможно не откликнуться. На какую-то неуловимую долю секунды графу показалось, что он слышит Эрика - но нет, голос принадлежал Ему.
Напротив Дракулы, в другом кресле, расположился мужчина. На вид ему было чуть за тридцать, но кому, как не вельможному вампиру знать, какой обманчивой может быть внешность.
Впрочем, рассмотреть собеседника графа было непросто. Вполне выразительное лицо моментально стиралось из памяти, не отпечатываясь в ней. Пожалуй, единственным, чего невозможно было забыть, являлись глаза: карий левый и правый зеленый.
- Повелитель… Доброй ночи, - произнес Дракула, почти не удивляясь тому, что слова соскользнули с его губ проще и быстрее, чем он мог ожидать.
- Доброй, - усмехнулся Повелитель, принимая вальяжную позу. - Ты прав, Влад, вежливость - превыше всего. Даже если ты умер.
- Ах да… - Дракуле наконец удалось сесть по-нормальному. - Габриэль в очередной раз убил меня. Как раз в третий - кажется, это священное число. Я так понимаю, это мой финал?
- Любят люди цепляться ко всяким условностям! - Повелитель махнул рукой. На нем красовался черный вечерний костюм - такой же, как на графе. Дракула счел это занятным: когда они виделись в последний раз, а это было в пятнадцатом веке, на Главе Ада были надеты доспехи. И опять ведь такие же, как на Дракуле тогда. А вот тридцать лет назад они так и не поговорили толком. Граф успел только заметить, как сверкнули разноцветные глаза, и его выбросило обратно в мир. - Три, семь, девять, двенадцать… Нет, своеобразные свойства у этих чисел имеются, но нельзя же их приплетать к месту и не к месту.
- Но Вы же сами сказали, что я умер, - Дракула пожал плечами, ощущая, что каждое новое движение дается ему все легче и легче.
- Влад, ты умер почти четыре с половиной сотни лет назад, - в глазах Повелителя плескалась насмешка. - Что не помешало тебе тратить все эти годы на ерунду. Ухмыляешься, да? Влад, не того я ожидал от тебя.
- Я воин, - поморщился граф. - А не провокатор. К тому же я всю жизнь трудился во благо идеалов. Мог я после смерти посвятить немного времени самому себе?
- Немного - можно, - губы Повелителя неуловимо изогнулись. - Но учитывая, что твоя смертная жизнь лишь слегка превысила сорокалетний рубеж, а твое "немного" длится четыреста с лишним лет, то и ты меня пойми: это перешагнуло уже все границы!
- Хотите, чтобы я раскаялся? - Дракула заинтересовано склонил голову к правому плечу.
- Дождешься от тебя… - вздохнул Владыка Ада. - Ты и при жизни был наглым, а теперь окончательно отбился от рук.
- Мда, теперь, как я понимаю, на уютное место в Ваших владениях я могу уже не рассчитывать?
- Для тебя это место еще не приготовлено, - усмехнулся Повелитель. - Что-то не так? Ты недоволен?
- Но разве… - брови графа сошлись в одну темную линию. - Вы же хотели поединка? Я убит.
- Да, это так, - Повелитель соединил кончики пальцев и опустил на них подбородок. - Но видишь ли в чем проблема… Бедняжка Рахиль умерла до тебя. Мало того, чтобы убить вампира твоего уровня одного стилета, даже из освященного серебра, маловато. Серебро медленно разъедало твою плоть, убивая, но душа твоя направилась ко мне уже после полуночи. То есть, строго говоря, Рождество ты пережил - а уж в каком состоянии, это не столь важно. Сам знаешь, как составляются магические контракты: форс-мажорные обстоятельства в них не предусматриваются.
Дракула задумчиво кивнул.
- Значит, можно сказать, что я выиграл? И что мне это дает?
- Ну, - Владыка снова выпрямился, - Победителю был обещано твое прежнее положение. Можешь считать, что своей победой ты подтвердил свое право на него.
- То есть… - вскинул бровь граф, - Вы опять вернете меня на Землю?
- Да, - Повелитель развел руками. - Опять на грешную Землю, Влад. И даже кажется, кое-кто очень жаждет твоего возвращения, - увидев удивленно выражение на лице Дракулы, Он рассмеялся. - Твоя последняя пассия, Влад. Решительная девица, знает, чего хочет. И Тьма в ее душе давно перевесила Свет. Знаешь, хоть с твоим Габриэлем тебе и катастрофически не везет, но ты всегда умел находить нужных женщин. Они были верны тебе до последнего, они сражались и умирали за тебя… Если бы не эта малышка, возможно, твой охотник завершил бы свое дело: если бы он на этот раз полностью уничтожил твое тело, тебе, мой дорогой Влад, просто некуда было бы возвращаться. Уж на третий раз Габриэль Ван Хельсинг, наученный горьким опытом, расстарался бы.
- Хорошо, я отблагодарю Анну, - кивнул Дракула.
- Если будешь дарить ей Поцелуй Вечности, - Повелитель чуть нагнулся вперед, - можешь передать, что я - "за". А теперь, - в голосе Темного Владыки внезапно проскользнуло веселье, - перейдем к самой приятной части нашего разговора. Я подумал, Влад, и решил сделать тебе подарок. - С чего бы это вдруг? - насторожился граф. К подаркам подобных существ требовалось относиться с огромной осторожностью.
- Ну, во-первых, ты меня порадовал, - Повелитель закинул ногу на ногу. - Знаешь, по-своему это было действительно изящное решение. Когда-то в юности - да, да, Влад, некогда и я был юным - мне казалось, что прямой путь самый правильный. Но жизнь меня быстро отторгла от этой мысли. Позже я предпочитал короткую ложь - что делать, я был нетерпелив… Но тысячелетия сделали из меня эстета. Я серьезно: твое решение проблемы было элегантным. А главное, не требовало от тебя самого никаких особых затрат. Это же надо было додуматься направить против моего создания силы Света.
- Погодите! - спохватился Дракула. - А что же произошло с Кристин? Собственно, я не надеялся, что она поймет мои слова - а даже если и поймет, то сможет их воплотить в жизнь. Про любовь я говорил для Габриэля, я хотел достучаться до его души. И на него же я рассчитывал в тот вечер. M-lle Даае была всего лишь отвлекающим маневром, такая самодовольная дамочка, как госпожа Гольдштейн, обязательно должна была на это клюнуть. Но я ни на секунду не рассчитывал, что Кристин сможет так спеть…
- Но смогла, - разноцветный взгляд Повелителя не отрывался от лица графа. - Видишь ли, Влад, как бы ни хотелось нам внушить это смертным, но чудеса не являются прерогативой лишь нас с Ним. Думаю, ты понимаешь: Он тоже откуда-то взялся. Я не верю в Пустоту, все конечно - и все повторяется. Не все в этом мире подчинено даже Ему. Есть силы, пришедшие извне.
- Любовь, - негромко произнес Дракула, и Владыка согласно кивнул.
- В первую очередь она. Есть и другие, но она - самая яркая и влиятельная сила. Иначе почему ты думаешь, Он так старается выставить ее греховной? Но это так, тонкие материи. Возвращаясь к Кристин Даае, могу сказать лишь, что ею в тот момент владела сила, неподвластная ни мне, ни господам оттуда, - Повелитель ткнул указательным пальцем вверх. - Это девочка пела, пробуждая воспоминания о Любви. Даже те, которые были стерты, уничтожены, утрачены. Она вспомнила все сама и заставила вспомнить всех окружающих. Главным из которых был Ван Хельсинг.
- Габриэль вспомнил? - Дракула подался вперед. - Все? Про… нас?
- Думаю, да, - Повелитель кивнул. - Вот только люди из Ордена хорошо над ним поработали. Несмотря на то, что после смерти его отца Ван Хельсинга воспитывали как православного, в душе он остался католиком. Ты не знал, что даже во время вашей дружбы он постоянно ходил на исповедь к католическим священникам? Там-то к нему и нашли подход. Ван Хельсинг сам дал им оружие против себя - и против тебя. Его любовь считалась греховной - и влекла за собой раскаянье и искупление. Орден хорошо постарался над ним, и, вспомнив о любви, твой друг вспомнил и о своей каре - и повторил все то, что уже совершил однажды.
- Вы не рассказали мне этого… в первый раз, - голос графа прозвучал глухо.
- В этом не было нужды. Твои воспоминания были слишком свежи, не нужно было лишний раз тревожить рану, - не отводя взгляда от потемневших глаз Дракулы, Повелитель негромко поинтересовался: - Теперь ты, наконец, откажешься от него?
- Никогда, - покачал головой вампир. - Я не отступлюсь.
- Пусть так, - Владыка едва заметно вздохнул. - Но я вернусь к вопросу о подарке. Первую причину я озвучил, теперь переходим ко второй. На самом деле я с самого начала задумал, что если ты оправдаешь мои надежды, я награжу тебя таким образом. Но ты не только оправдал, ты позабавил меня замечательным зрелищем - а такое нечасто случается. Это лишь утвердило меня в моем решении. Поэтому… вот.
Повелитель протянул руки вперед, и на них внезапно очутился небольшой плотно спеленатый кокон. Дракула кожей - или что там у его души - ощутил, как от Владыки Ада исходят волны энергии, и сероватый кокон начал менять очертания. Бесконечно долго - и почти мгновенно - длилась трансформация, закончившаяся тем, что на руках у Повелителя остался лежать крохотный младенец.
- Ребенок? - удивился Дракула.
Владыка усмехнулся.
- Узнаешь?
Графа охватил трепет. Медленно, ломко, будто марионетка, он поднялся с кресла и сделал два неровных шага в сторону Повелителя. Еще немного - и он стоит уже совсем рядом, неверяще вглядываясь в личико ребенка. Совсем маленький мальчик - Дракула в своей жизни не так много видел детей, но решил, что это дитя только недавно родилось.
- Это… - граф остановился, боясь произнести слово - то слово, которое, оказавшись ошибочным, причинило бы ему слишком много боли.
- Влад, забери у меня, наконец, своего сына, - нетерпеливо произнес Повелитель. - Знаешь, Дьявол с младенцем на руках - не самая удачная картина. К тому же это дитя не является вампиром от рождения - хотя и ребенок это тоже не совсем обычный. В любом случае, я хочу чтобы все неожиданности достались на долю счастливого отца, а то ведь я могу и передумать
. Дракула решил не проверять, осуществит ли Повелитель свою завуалированную угрозу, и поспешно взял ребенка, прижав к своей груди. Он тут же понял, о чем говорил Владыка: маленькое сердце ровно билось, отсчитывая секунды жизни этого создания.
- Я… благодарю Вас, Повелитель, - ставшими вдруг непослушными губами прошептал граф, но тот лишь отмахнулся.
- Не стоит, Влад, не стоит. Но наше время истекло - тебе пора возвращаться.
Последнее, что Дракула ощутил на Том Свете, это сильный рывок, уносящий его куда-то вверх. * * * Глаза Дракулы открылись и одновременно он сел на кровати.
Это была его кровать, стоящая в его собственной спальне. Он лежал на ней, полностью одетый, даже в ботинках.
А справа находилось живое существо.
Влад резко обернулся в ту сторону и встретился взглядом с широко распахнутыми синими глазами.
- Граф? - с легким недоверием произнесла Анна
Девушка глядела на то место, где стилет Ван Хельсинга вошел в грудь Дракулы. Стилет она давно вынула, но сейчас ее внимание привлекло иное: кровавое пятно, расползшееся по белоснежной рубашке, теперь прикрывал маленький ребенок, которого вампир прижимал к себе. Анна просидела здесь, возле кровати с неподвижным Дракулой все это время, никуда не отходя, и могла поклясться, что всего минуту назад никакого ребенка не было.
- Анна, - граф, казалось, пытается с ориентироваться в пространстве. Потом внезапно улыбнулся. - О тебе хорошо отзывались, - видя непонимающий взгляд, Влад пояснил: - Там. Если тебе приятно это слышать, то Повелитель не против твоего обращения… Если таковое наметится, конечно.
- О Господи… - пробормотала девушка и тут же, сбившись, покраснела: - Черт…
Дракула негромко рассмеялся.
- Милая, ты уж определись как-нибудь.
Анна промолчала, и ее брови, нахмурившись, стали похожими на изогнувшихся змеек. Мечты мечтами, но когда тебя, как котенка, тычут носом в совершенно нереальную реальность… Именно это пыталась осмыслить девушка, сидя на стуле возле кровати и решая, что же ей делать теперь. Оказывается, этот месяц она провела с самым что ни на есть настоящим вампиром, который действительно пил ее кровь. Если верить герру Стокеру, этого времени должно было хватить, чтобы превратить девушку в вампиршу, но Анна ничего похожего за собой не замечала. Хотя с другой стороны, верить книге глупо: у того же Стокера написано, что Дракулу уничтожили почти двадцать лет назад.
- Я тебя не тороплю, - из задумчивости девушку вывел голос графа. - Наоборот, я бы хотел, чтобы ты тщательно обдумала этот вопрос. А сейчас я сделаю тебе предложение.
Вопросительный взгляд Анны говорил о том, что она внимательно слушает и ждет.
Дракула передвинулся, сев на кровати так, что теперь его ноги касались пола. Руки графа по-прежнему крепко прижимали к груди младенца.
- Видишь ли, Анна, жизнь совершила резкий поворот. У меня появился сын, - видя, что девушка открыла рот, Влад ответил на еще незаданный вопрос: - Откуда он взялся - дело отнюдь не первостепенной важности. Если ты согласишься на мое предложение, у нас будет уйма времени, и я расскажу тебе. Теперь же важнее другое.
Итак, у меня появился сын, - продолжал Дракула. - Я считаю, что Европа в последнее время стала слишком беспокойным местом. Я хочу покинуть ее и начать новую жизнь. Я довольно много путешествовал и, хотя для такого создания, как я, существуют определенные сложности, но моего состояния хватает, чтобы решать эти проблемы. Общество забавляют богатые эксцентричные аристократы, оно давно махнуло рукой на их странности. Однако все это хорошо для одиночки, мужчина с ребенком неизменно будет привлекать к себе внимание. Особенно учитывая, что как в данное, так и в ближайшее время мой сын ничем не будет отличаться от смертных сверстников. А это значит, что нужен кто-то, кто присматривал бы за ним днем. Некто… сильный, волевой, знающий о моей сущности и при этом не желающий меня уничтожить.
- Вы хотите сказать… - медленно произнесла Анна, глядя прямо в глаза графу.
- Именно, - тот улыбнулся догадливости девушки. - Оптимальный вариант - это полноценная семья. Никого не удивит, что глава семейства целыми днями занят, а сын проводит время с матерью. Анна, - голос Дракулы стал мягче, проникновенней, - ты сказала, что тебе девятнадцать лет. Поверь мне, пару столетий назад это был бы чудесный возраст для обращения, но увы, у двадцатого века, похоже, другие мерки. Вряд ли ты захочешь вечно оставаться девчонкой. Думаю, четырнадцати лет моему сыну хватит, чтобы твердо встать на ноги. Тебе к тому времени будет чуть за тридцать - возраст взрослой, окончательно сформировавшейся женщины, состоятельной - ибо поверь мне, я обеспечу тебя в любом случае, вне зависимости от того, решишь ты принять вечность или же нет. Но если все-таки решишь - в этот день четырнадцать лет спустя я напомню тебе о твоей мечте, и если ты пожелаешь, подарю Поцелуй Вечности.
Анна закусила губу, обдумывая открывающиеся перспективы.
- Я выйду за Вас замуж? - поинтересовалась она.
- Думаю, да, - губ Влада снова коснулась улыбка. - Распишемся в Магистрате. Венчания, к сожалению, я тебе предложить не могу - по вполне понятным причинам.
Девушка тряхнула головой:
- Неважно. Я сама не могу назвать себя особо религиозной особой… Государственной регистрации мне вполне хватит. Далее… граф, - слова давались Анне с некоторым трудом, - я не могу с уверенностью сказать, что люблю Вас. Мне было умопомрачительно хорошо с Вами, Вы удивительно притягательная личность, однако я… Я хотела бы быть честной до конца.
Она не сказала: "С такими созданиями, как Вы, нельзя вести себя нечестно - потом самой же аукнется", но эта фраза буквально повисла в воздухе. К ее удивлению Дракула рассмеялся.
- Анна, - произнес Влад, наклонившись к ней, стараясь при этом не потревожить ребенка, - для вампира слово "верность" имеет несколько иную окраску, нежели для человека. Если ты примешь вечность, то будешь соблазнять других мужчин - по самой природе своей. Если же ты останешься смертным человеком, а брак наш - лишь акт о гражданском состоянии, то спокойно можно подать на развод. Брачный контракт мы составим заранее, так что ты будешь свободной богатой женщиной. Я настаиваю лишь на тех четырнадцати годах, что ты посвятишь мне и моему сыну. Я умею различать личные и деловые отношения.
Анна промолчала, мысленно поставив против этого пункта галочку. В принципе, ее все устраивало, она лишь хотела убедиться, что не пропустила ничего важного.
- У Вас есть еще какие-нибудь пожелания на мой счет? - наконец поинтересовалась она.
Теперь настала очередь Дракулы задуматься. Он смерил девушку оценивающим взглядом.
- Каблуки, - вынес он вдруг свой вердикт. - Ты окажешь мне любезность и не будешь носить слишком высокие каблуки.
Анна почувствовала, что ощущение потусторонности покидает ее. В этой последней фразе графа было столько банального мужского тщеславия, что воспринимать его только как мистическое существо уже казалось невозможным. Девушка рассмеялась, ощущая, что по ее щекам стекают слезы облегчения.
- Хорошо, я обещаю, что буду выбирать обувь с исключительно скромными каблуками. * * * Дракула немного помедлил перед дверью, ведущей в комнату Эрика. Договорившись с Анной о самом главном, граф отложил уточнение деталей до следующей ночи. До рассвета оставалось не более часа, а нужно было разобраться с еще одним делом. Печальным, но совершенно необходимым.
Владу искренне было жаль Кристин. Он понимал, что девушка рискует - так же, как и каждый из них, включая самого графа, - но все-таки не думал, что она погибнет… Так быстро и так нелепо. Строго говоря, если бы Ван Хельсинг приступил бы к выполнению своей миссии не медля, Кристин, скорее всего, осталась бы жива. Но сваливать все на Габриэля было последним делом: Дракула примерно представлял, какие воспоминания пронеслись перед внутренним взором охотника, и не ему бы корить старого друга за эмоциональный всплеск.
Но граф не мог не понимать, что для Эрика его "жаль" не имеет никакого веса. Этот человек отдал Кристин свое сердце да и всю свою жизнь - а теперь эта жизнь ушла, окончательно, безвозвратно. Что Дракула мог сказать ему в утешение?
И все-таки поговорить нужно. Пару раз стукнув, граф решительно распахнул дверь и вошел в комнату.
Эрик сидел спиной к входу, опершись локтями на кровать и склонив голову на скрещенные руки. На кровати лежала Кристин, и, хотя ее руки были сложены на груди, Дракула рассмотрел страшные раны, нанесенные демоницей.
- Эрик? - негромко окликнул Влад. Ему пришлось позвать еще раз, прежде чем склонившийся мужчина вздрогнул и приподнял голову.
- Граф… Что ж, m-lle Блюм не ошиблась на Ваш счет. Поздравляю, Вы победили…
- Эрик… - Дракула подошел ближе и положил руки на плечи бывшему Призраку. Тот не попытался он них освободиться, лишь снова склонил голову на руки. - Я знаю, мои слова не принесут Вам облегчения, но мне правда очень жаль.
- К чему извинения, граф? - голос Эрика прозвучал непривычно глухо. - Вы всего лишь сломали еще одну игрушку. Она ведь Вам больше не нужна? Так о чем же сожалеть?
А вот эти слова действительно причинили боль.
- Габриэль, - с кривой усмешкой произнес Дракула. - Это его фраза. Правда, мой старый друг вечно забывает, что в подавляющем большинстве случаев это он сам ломает мои, выражаясь его словами, игрушки. Габриэль неправ, - очень мягко продолжал граф. - Не совсем прав. Эрик, Вы как никто знаете, насколько хрупко человеческое сердце. Вы ушли от мира, сберегая свое, но я не мог так поступить. Еще при жизни я закалял свое сердце, приучая терпеть всю боль и все лишения. Однажды чаша моего горя переполнилось, и я совершил непоправимое. Не буду философствовать, разбираясь, что именно принес мне мой поступок, остановимся лишь на одном: он оказался непоправимым. Я оказался, подобно белке, заточенным в колесе. Раз за разом я прохожу одни и те же стадии. Я столько раз терял… Мое сердце не бьется и потому не может разорваться от боли. Но оно чувствует… и помнит. Поверьте, в отличие от людей, такие создания, как я, ничего не забывают - даже если очень этого хотят. Пройдут годы, никто даже и не вспомнит, что была такая девушка - Кристин Даае, а я буду видеть ее лицо, слышать ее голос… и знать, что она умерла из-за меня.
На некоторое время комната погрузилась в тишину.
- Она… умерла быстро, - вдруг выдавил из себя Эрик.
Дракула, глядя на темные шрамы, пересекавшие белую грудь Кристин, согласно кивнул.
- Ангел отправился на Небеса… А значит, и на том свете нам не свидеться, - скорее для себе, нежели для графа, пробормотал бывший Призрак и удивился, когда пальцы Дракулы крепче сжали его плечи.
- А вот в этом я не уверен, - задумчиво произнес Влад. - Вы слышали, как она пела. Сдается мне, что m-lle Даае заглянула за пределы нашего мира. Должен Вам заметить, что Там не любят подобного. Но успокойтесь, - руки графа не дали Эрику вскочить с места, - у Повелителя ее тоже нет. Рай и Ад - не единственное, что может ждать человека за гранью. Некоторые… перерастают этот мир, и как дети, отбрасывающие вещи, которые стали им малы, оставляют несовершенный мир с его узкими рамками за спиной. Каков их путь? Идут ли они куда-то меж звезд или возрождаются в ином, лучшем мире? Я этого никогда не узнаю, ибо погряз в проблемах нашего мира навечно. А вот такой человек, как Вы, Эрик, возможно, и сможет увидеть, а что же там, за пределами, которыми ОН отгородился от Вселенной.
- И Вы думаете, что Кристин… - бывший Призрак чувствовал, что задыхается. Он не знал, почему верит этим бредовым словам - возможно потому, что очень хотел верить, а может потому, что граф сам был нереальным существом, и из уст подобного создания любые, даже самые фантастические теории звучали более убедительно. А быть может, он верил потому, что видел, как пела Кристин, и не мог не понимать, насколько такое пение чуждо этому миру. Оно не было адским - как у Рахиль Гольдштейн, - так почему бы ему не быть и не райским? Просто иным…
- Вполне возможно, что она ждет Вас там, за гранью, - голос Дракулы звучал плавно, даже почти напевно, однако в нем прозвучали предостерегающие нотки. - Но Эрик, заклинаю Вас всем, что для Вас дорого: не торопите время. Пока Вы живете в этом мире, Вы играете по его правилам. За грехи положена кара, и если Вы совершите непоправимое, Вы окажетесь заперты здесь навсегда. Не лучше ли потерпеть немного, зная, что впереди лежит вечность? Поверьте, Вам не придется ждать слишком долго: я слышу, как бьется Ваше сердце, и могу сказать, что ему осталось не так уж много. Сила моего поцелуя подходит к концу, а по земным меркам Вам уже за девяносто. Доживите отмеренный Вам срок - Вы ждали столько лет, что несколько месяцев не будут для Вас слишком уж в тягость.
- Вы обещаете мне это, граф? - Эрик непроизвольно стиснул кулаки. Новое пожатие послужило ему ответом. Чуть затуманенный взгляд зеленых глаз скользнул по телу Кристин. Если бы не страшные темные рубцы, могло бы показаться, что девушка спит. - А что же… - начал было бывший Призрак, но Дракула не дал ему договорить:
- Не беспокойтесь об этом. В конце концов, Вы любили Кристин - а Кристин сейчас далеко. Это всего лишь тело, земная оболочка, коей место в земле. На кладбище в Париже есть могильная плита, на которой значится имя этого тела - я позабочусь о том, чтобы оно заняло свое законное место.
- Она будет лежать под именем графини де Шаньи, - с горечью произнес Эрик, но Влад лишь бледно улыбнулся, покачав головой.
- Оставьте господину Раулю этот ритуал - приходить на могилу тела. Вас же будет ждать душа.
Бывший Призрак устало прикрыл глаза. Наверное, граф прав. Каждый отдает долги по-своему.

Эпилог

Анна сидела в своей каюте, задумчиво глядя на свое отражение в зеркале. Где-то неподалеку в зале для пассажиров первого класса праздновали Новый год, но каюта обладала достаточно хорошей звукоизоляцией, и до молодой женщины шум не доносился.
Они с… мужем решили не идти на праздник. Анна чувствовала слабость: на этом корабле, идущим из Триеста в Нью-Йорк, им предстояло провести около двух недель, и меньше всего графу было нужно, чтобы здесь начали находить трупы. Пить же кровь у разных людей так, чтобы никто ничего не замечал, тоже было сложно. Вряд ли бы подумали на вампира, но следы не оставались незамеченными - еще не хватало, чтобы эти отметины сочли проявлениями таинственной эпидемии и не впустили корабль в Нью-Йорке!
Граф не высказал желания присоединиться к общему веселью. Он заявил, что прийти туда - это то же самое, что поставить голодающего перед ломящимися от еды столами с приказом ничего там не трогать.
В результате Дракула пил только кровь Анны. Хоть он и старался держать себя в руках, и девушка делала все возможное, чтобы побыстрее восстанавливать кровяной баланс, за время пути она заметно ослабла. Впрочем, для окружающих в этом не было ничего удивительного: ведь официально Анна лишь недавно оправилась от родов.
Молодая женщина с усмешкой положила руку на сумочку, где лежали ее документы. По ним она была замужем за Владом Дракулой вот уже год. Они действительно расписались в венском Магистрате, но каким-то образом в их документах дата бракосочетания отобразилась годом раньше. Вполне логично: дети должны появляться как минимум через девять месяцев после свадьбы. Это прилично.
Влад-младший (Анна снова не сдержала улыбки: когда дело доходит до тщеславия, мужчины становятся все как один похожи друг на друга, независимо от того, бессмертные они или нет) сейчас находился со своей кормилицей. Где граф раздобыл эту женщину и как внушил ей ехать с ними - его жена понятия не имела. Да и не хотела она этого знать. Анна никогда в жизни не ухаживала за детьми, тем более за такими маленькими, и совершенно не представляла, что с ними нужно делать. Но, разумеется, госпожа графиня будет избавлена от заботы о пеленках. Еще один плюс.
Анна медленно встала со своего места. Раз уж праздник они проигнорировали, надо бы лечь спать. Кормилица упрямо считала, что детям нужен свежий воздух, а Влад настаивал, чтобы они не рисковали и не появлялись лишний раз на солнце. Значит, завтрашний день, как и все предыдущие, пройдет в борьбе, для которой следовало набраться сил.
Но спать совершенно не хотелось. Анна задумчиво провела рукой по шелковым простыням. Пожалуй, если она перед сном несколько минут проведет на палубе, это не слишком уменьшит ее силы. Прогулка пойдет только на пользу.
Молодая женщина, взяв теплую накидку, вышла из каюты и медленной походкой направилась вдоль борта. Зимнее небо висело низко, и спокойное море отражало огромные звезды. Небо над Веной было не таким чистым, и Анна глубоко вдохнула прохладный воздух, думая о том, каким Дракула видел ее родной город раньше - до того, как заработали заводы, и на улицах стали появляться автомобили.
Оттого что она думала о муже, молодая женщина не сразу осознала, что слышит его голос наяву. Остановившись возле угла какой-то надстройки, Анна разглядела, что в нескольких метрах от нее стоят две мужские фигуры. Граф стоял к ней спиной - на ее счастье, ибо, как девушка уже успела узнать, вампиры действительно потрясающе видели в темноте, и он бы обязательно ее заметил. Мужчина, стоящий напротив, такими способностями не обладал, зато, похоже, настолько занимал внимание Дракулы, что тот не чувствовал присутствия другого человека. Впрочем, кому нужно гулять по верхней палубе в то время, когда все празднуют Новый год?
- Габриэль… Мы с тобой договорились…
- Договорились? Да я до сих пор никак не пойму, как я вообще мог согласиться просто поехать вместе с вами!
Ван Хельсинг! Сердце Анны пропустило удар. Этот человек здесь, так близко от ее мужа! Он убил его и хотел уничтожить окончательно - а Дракула, оказывается, еще и уговаривал его поехать с ними на одном корабле?!
- Габриэль, - голос графа прозвучал устало, - не перебивай меня, пожалуйста. Я очень рад видеть тебя, но поверь, чем дольше мы в пути, тем сложнее мне сдерживаться. Не выводи меня из себя - я могу потерять над собой контроль.
Охотник вздрогнул. Он прекрасно понимал, что в случае Дракулы означает "потерять контроль".
- Хорошо, - через силу произнес Ван Хельсинг. - Но я жду объяснений. Ты ворвался ко мне через несколько ночей после того, как я тебя убил, и заявил, что мы - МЫ - уплываем в Америку! Лично я тут нахожусь только потому, что не собираюсь выпускать тебя из виду…
- А не убиваешь потому, что не знаешь, что делать с ребенком и Анной, - закончил за него Влад. - Да, я в курсе. Так вот, Габриэль, завтра мы войдем в порт Нью-Йорка, и нам нужно кое о чем договориться.
По лицу охотника было видно, что одно только это последнее слово его возмущает, однако помня о предупреждении вельможного вампира, он промолчал.
- Итак, - как ни в чем не бывало продолжал Дракула, - мы перебираемся в Америку. Конечно, у Святого Ордена повсюду есть свои глаза и уши, но вот с руками там, думаю, будет плоховато. По крайней мере, в Соединенных Штатах у него гораздо меньше власти. А ведь останься ты в Европе - от тебя бы не отстали, мой бедный Габриэль. Мало ли у Святого Ордена планов?
"Много,", - мысленно скривился Ван Хельсинг. -"У них на меня всегда много планов". Вслух же он произнес другое:
- Тебе-то какая радость, что я буду в такой близости от тебя?
Он ожидал, что Дракула снова начнет вспоминать про прошлое - ожидал, и боялся этого. Теперь он помнил все, и эти воспоминания причиняли боль. Теперь Ван Хельсинг помнил, насколько дорог ему был этот человек, сколько счастливых дней они провели вместе, сколько раз спасали друг другу жизни. Теперь невозможно было открещиваться от прошлого - но и на настоящее охотник не мог закрывать глаза. Существовало два Влада Дракулы - тот, что умер в пятнадцатом веке, и тот, что продолжал не-жить до сих пор. Ван Хельсинг испытывал теплоту и нежность к первому, но, не задумываясь, был готов уничтожить второго.
- Все меняется, - негромко произнес граф, выводя старого друга из его нелегких размышлений. - У меня есть сын. Ты знаешь, что он - не вампир.
Пока не вампир, - мысленно отметил про себя Ван Хельсинг. Но действительно, он видел этого малыша днем и потому не сомневался в тому, к какому миру тот принадлежит.
- Я так долго ждал его рождения, - продолжал тем временем Дракула. - Я хочу начать новую жизнь, и я должен знать, что мой сын в безопасности.
- И что ты называешь новой жизнью? - поинтересовался охотник. Что-то подсказывало ему, что на вегетарианскую диету граф точно не перейдет.
Граф проигнорировал сарказм, который выдавали интонации его собеседника.
- Ни одно общество не является однородным. Есть люди, которых общество отторгает и от которых будет только радо избавиться. Причем, что интересно, согласно современному законодательству даже отъявленных подонков можно оправдать, используя крючкотворство. Габриэль, - голос Дракулы звучал очень мягко. - Я тебе обещаю: никаких невинных жертв. Как ты выносишь приговор нечисти, я буду выносить приговоры тем, кто этого достоин, но благодаря хитрости смог избегнуть человеческого правосудия. Волкам ведь положено быть санитарами леса?
Он усмехнулся, и Ван Хельсинг еле успел остановить себя, чтобы не улыбнуться вместе с ним. Охота - не за жертвой, а за хищником - это было ему понятно и в какой-то мере даже близко.
- Кроме того, - добавил Влад, - есть еще одна сторона… Может, ты не в курсе, но я всегда неважно относился к так называемым "новым вампирам". Они эпатажны, несдержанны, любят щеголять своей сущностью. Они опасны в первую очередь тем, что привлекают внимание. В Старой Европе я уничтожал тех, кто вставал на моем пути, но на новом месте не желаю начинать с конфликтов. В то же время я не хочу, чтобы они ставили мою семью под угрозу. Я буду… только благодарен тебе, если ты избавишь меня от подобных неприятных соседей.
- Здорово, - пробормотал Габриэль, придя в себя от наглости графа. - Знакомьтесь: Влад Дракула, вампир, у которого имеется собственный охотник на нечисть. Может, ты еще и платить мне будешь за эту работу?
- Почему бы нет? - Дракула широко улыбнулся. - Предоставь мне свой прейскурант, и мы обсудим этот вопрос.
Ван Хельсинг лишь тяжело вздохнул.
- Но так же не может длиться вечно, - подумав, выдал он наконец.
Граф пожал плечами.
- Вечно ничто не длится… Даже мы - настанет же когда-нибудь Судный День. Пообещай мне, Габриэль, что ты не тронешь моей семьи, пока мой сын не вырастет. А потом мы вернемся к этому вопросу.
Ван Хельсинг прикрыл глаза. Каждый разговор с Дракулой проходил совершенно не так, как хотел охотник. Поэтому много раз Габриэль принимал решение не разговаривать с Владом вовсе - как говорят испанцы, настоящий мужчина не угрожает, он сразу наносит удар - но это благое намерение никак не удавалось осуществить. Когда желание Ван Хельсинга не разговаривать сталкивалось с желанием Дракулы поговорить, побеждало почему-то именно желание Дракулы.
- Ты ведь и из мальчишки сделаешь кровососа? - отстраненно поинтересовался охотник.
- Мне бы этого хотелось, - после минутной паузы ответил граф. - Но я не буду обращать его насильно. Он сам примет решение, и не раньше, прежде чем станет достаточно взрослым. На вампиров-мальчишек я насмотрелся вдоволь, и не желаю, чтобы мой сын стал чем-то подобным.
- Ну хоть на этом спасибо, - буркнул Ван Хельсинг, почему-то глядя себе под ноги. На самом деле он не сомневался, что со временем Влад-младший тоже пополнит ряды вампиров, но Габриэль чувствовал облегчение хотя бы оттого, что озаботился этим вопросом.
- Значит… по рукам? - прервал его размышления голос Дракулы, и прежде, чем Ван Хельсинг успел что-либо сообразить, перед ним появилась раскрытая ладонь графа.
Машинально охотник пожал протянутую руку, а в следующий момент он оказался крепко прижат к чужому телу. Свободной рукой Влад обнял его за плечи и, приподнявшись, впился в рот Габриэля. Пара рывков не принесли желаемого результата: стояла ночь, и, хотя Дракула был голоден, он оказался гораздо сильнее.
Поцелуй окончился столь же внезапно, как и начался. Влад медленно отстранился, на прощанье едва уловимым касанием скользнув по губам Габриэля. Рука графа больше не сжимала плеч Ван Хельсинга, она лишь прошлась вдоль длинных светлых волос охотника, задержавшись на мгновение, когда дошла до их кончиков.
- Тогда до встречи, Габриэль, - мягко произнес Дракула и сделал шаг назад.
Еще минута, и охотник остался стоять в одиночестве.
Граф прошел мимо Анны и, едва заметно улыбнувшись, взял ее под руку, увлекая за собой. - Ночь слишком холодна. Ее красота подобна очарованию Снежной Королевой, а ты слишком дорога мне, чтобы отдавать тебя ее Ледяному Величеству. По ночам людям следует спать.
Или любить, - подумала про себя Анна, сжимая руку Дракулы. Несмотря на то, что эта рука также была холодна, молодая женщина ощущала, как в ней поднимается теплое чувство. После услышанного она окончательно уверилась в том, ее будущее в безопасности.